Двадцать пятый кадр

Внезапно экран загорелся, и в зале заседаний, преобразованном в кинозал, участники совещания увидели первые кадры. Это был черно-белый фильм. На экране появился человек, сидящий за столом.

– Это мой приемный отец, он в своем кабинете, – уточнил один из присутствующих.

Человеку на экране было около пятидесяти, он был брюнетом, одетым в белую рубашку, и он выглядел озабоченным. Он заметно нервничал, а потом начал говорить: «Меня зовут Вивон Мане, и я нахожусь в здравом уме и ясной памяти».

– Это его завещание? – спросил из темноты другой голос.

Первый заговоривший сделал знак погодить. А человек на экране продолжал: «За шесть месяцев серийный убийца убил шесть девушек и отправил в полицию фильм о том, как это было сделано. Чтобы привлечь их, он обещал им пробы на роль в снимающемся фильме. Он называл себя Подглядывающим – по аналогии с фильмом Майкла Пауэлла 1960 года, в котором главный герой находил удовольствие в съемках убийств молодых женщин».

– У него, похоже, проблемы с речью, он болен? – мягко поинтересовался третий голос.

– Нет, подождите продолжения, комиссар, и вы сами все поймете.

«Полиция не может идентифицировать этого убийцу. Я могу сказать, что... Возможно... Я могу сказать, кто он. Я пока еще не собрал все нужные доказательства... Но уже скоро. Это ужасно... Если я окажусь прав, то я знаю, как вывести его из всего этого, это будет несложно». Человек на экране замолчал, словно пытаясь отдышаться. «Я делаю этот фильм, чтобы сказать... А если со мной что-нибудь случится... Посмотрите фильм и не судите по внешнему виду, главное – не судите по внешнему виду».

После этого экран погас.

– И это все?

– Да, это все. А через три дня он был найден мертвым, повешенным.

Включился свет. В комнате находилось четверо: комиссар Жорж Барде, инспектор Морис Лямотт и Жан Коберон, который до сих пор не сделал ни одного комментария, – человек примерно сорока лет, элегантно одетый, со светлыми волосами, зачесанными назад, и в тонких очках с красными дужками. Комиссар представил его в качестве психолога, который специализируется на поведенческом анализе. А четвертым был Тим Гленарсе – ему было около тридцати лет, и он приходился приемным сыном человека из только что просмотренного фильма.

– Этот фильм нашли в бумагах вашего отца, и зачем было ждать шесть лет, чтобы принести его нам?

– Я не знал, что находится на этой пленке, комиссар. Когда он умер, я получил много разных вещей, и у меня не было времени изучить все подробно.

– Для всех Подглядывающий – ваш отец, а его самоубийство за день до слушаний в суде в качестве простого свидетеля было истолковано как признание. В этом фильме он говорит, что ему кажется, что он знает, кто настоящий убийца, и что он в состоянии предотвратить его злодеяния. Теперь, после его самоубийства, о Подглядывающем никто ничего больше не слышал. Если убийца и ваш отец не один и тот же человек, это означает, что он вывел его из игры, и мы не знаем – как. Но он добавляет, что если с ним что-нибудь случится, то это будет означать, что последнее слово осталось за убийцей. Однако почему тогда Подглядывающий, не имея больше никаких препятствий, прекратил убивать?

Вопрос остался без ответа, и тут заговорил психолог.

– Это вы обнаружили своего отца?

– Да, после того, как вернулся из клиники.

– Из клиники?

– Да, я – медбрат, и я забочусь об очень пожилых людях. И я имею обыкновение находиться рядом со смертью. Даже среди пожилых людей есть самоубийцы, знаете ли.

– Ваш отец был монтажером, вы с детства находились в кинематографической среде, и это не стало вашей работой? Это вас не интересует?

– Напротив, кино завораживает меня, но я не склонен к нерегулярной работе с большими перерывами.

– Я вас понимаю. Но вернемся к нашим делам. Позади вашего отца, над комодом, на котором стоит статуэтка, видна афиша фильма.

– Это афиша фильма «Бойцовский клуб», выпущенного в 1999 году. В главных ролях там играли Брэд Питт и Эдвард Нортон.

– А почему ваш отец выбрал афишу именно этого фильма?

– Я думаю, он нравился ему. А статуэтка на комоде – это изображение демона Пазузу, который появляется в фильме «Изгоняющий дьявола».

– Какая может быть связь между этими двумя фильмами? – спросил комиссар Барде.

– Я не знаю.

– Давайте еще раз вернемся к нашему фильму, – предложил психолог.

– Смотрев его, я чувствовал дискомфорт, – констатировал комиссар после второго просмотра.

– Я тоже, – подтвердил инспектор Лямотт.

– То, что мы имеем здесь, это кино, и, вполне вероятно, именно поэтому вы и чувствуете себя плохо, так просто задумано, – сказал психолог.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, комиссар... У нас имеется персонаж, которому явно неудобно, тревожно, он говорит спонтанно, линейно, в одной прямой последовательности, если говорить о технике. Кадр выстроен так, чтобы направить наш взор на афишу и статуэтку на заднем плане.

– И какой вы из этого делаете вывод?

– Я думаю, что он пытается нам что-то сказать. Может быть, указать на то, кто убийца.

– Но как тогда расшифровать это послание, если это послание? – спросил молодой инспектор.

Психолог повернулся к Тиму Гленарсе.

– Как давно появились эта афиша и эта статуэтка?

– Не так давно, по крайней мере, мне так кажется. Я был у него в кабинете, в его логове, в которое другие проникали лишь в очень редких случаях, за несколько месяцев до его смерти. И в тот день не было ни афиши, ни статуэтки, а в кабинете все выглядело, как обычно, то есть находилось в полном беспорядке.

– Это подтверждение того, что все тут не случайно, все продумано. Помните его фразу, где он повторяет слова «не судите по внешнему виду». Он что-то хочет нам сказать. Пересмотрим фильм еще раз.

* * *

– Ну, и вам что-нибудь стало яснее? – поинтересовался комиссар Барде после просмотра.

– Как я уже говорил ранее, в этом фильме, как и в любом кино, ничто не случайно, все имеет какой-то смысл. Постановщик сознательно выбрал то, что он показывает, и как он это показывает.

– А как, по-вашему, этот фильм раскрывает личность убийцы?

– Да, комиссар. Вернемся к фоновому изображению – к афише и статуэтке. Во-первых, «Бойцовский клуб», кто видел этот фильм?

– Я видел, но это было несколько лет назад, – ответил комиссар.

– Я тоже, – подтвердил инспектор Лямотт.

– А вы, месье Гленарсе?

– Я смотрел его три раза.

– А «Изгоняющего дьявола»?

Все заявили, что смотрели и не один раз.

– Что вы можете сказать о статуэтке?

– Это изображение демона, вселившегося в девушку, того самого, в отношении которого и проводилось изгнание, – ответил комиссар Барде.

– Именно ее старый священник-археолог обнаружил при раскопках в Египте в начале фильма, – подтвердил его молодой помощник.

– На самом деле – в Ираке, но это неважно. Что касается этой статуэтки, говорят, что режиссер Уильям Фридкин, использовал ее в качестве скрытого кадра, давя на подсознание, чтобы усилить эффект тревоги у зрителя.

– Ничего себе! Так вот почему мы испытывали волнение, смотря этот фильм.

– Получается, что наличие этой статуэтки в кадре произвело эффект недомогания, которое явно испытали все, и это было преднамеренно подстроено Вивоном Мане?

– Это не так просто, комиссар, и я к этому еще вернусь.

– А «Бойцовский клуб»? Какое он ко всему этому имеет отношение? Это не фильм ужасов, и там нет никаких статуэток.

– Нет, комиссар, это не фильм ужасов, и там нет ни одного изваяния. Господа, вы можете просуммировать все нам известное в двух словах?

– Ну, это не очевидно, – начал инспектор, – но это больной. Я имею в виду, что центральный персонаж психически болен, он шизофреник. А в конце, чтобы освободиться от своего злобного подобия, у него не было иной альтернативы, кроме как покончить с собой.

– А в этом фильме нет скрытых кадров, месье Гленарсе?

Молодой человек подскочил, он явно не был готов к вопросу психолога.

– Э-э, есть, конечно. Есть несколько изображений персонажа, которого играет Брэд Питт, и они вставлены там, по крайней мере, четыре раза в течение первых двенадцати минут.

– С какой целью?

– Для того чтобы усилить идею раздвоения личности, от которого страдает персонаж, сыгранный Эдом Нортоном, – ответил Жан Коберон.

– Таким образом, в обоих фильмах имеются скрытые кадры, подсознательные образы, и связь между ними заключается именно в этом. И к чему нам все это?

– Монтаж, комиссар.

– Что за монтаж? Этот фильм снят последовательно, как и те, что были получены от серийного убийцы молодых женщин. Кроме того, все сцены сняты в один прием, без перерывов.

– Это правда, комиссар, но разве опытный монтажер удовлетворится тем, что сделает просто фильм, у которого нет никакого второго плана? Мы говорим о подсознательных образах, вставленных при монтаже. Я думаю, что Мане указал нам на то, что нужно искать 25-й кадр.

– Какой еще 25-й кадр? – переспросил инспектор Лямотт.

– В кино, чтобы создать иллюзию движения, кадры идут со скоростью 24 кадра в секунду. И зрение человека способно различать не более чем 24 кадра в секунду. Если вставить 25-й кадр, он будет давать отображение на сетчатку, но вы не сможете воспринимать его сознательно. То есть инородный кадр минует сознание, воздействуя сразу на подсознание. В любом случае, факт остается фактом: наш мозг будет его интерпретировать, но без вашего ведома. Я все правильно говорю, месье Гленарсе?

– Да, совершенно верно.

– То есть вы утверждаете, что этот фильм содержит такие изображения?

– Да, комиссар. Инспектор, прокрутите-ка нам его медленно, кадр за кадром. Я убежден, что мы найдем то, что ищем, и очень быстро.

И действительно, достаточно скоро появилось изображение, которое никто не видел, смотря фильм в обычном режиме. Это был другой Мане, он стоял перед комодом, усмехаясь и размахивая топором – оружием, которым были убиты шесть молодых женщин. Всеобщее удивление быстро прошло, и по просьбе комиссара весь фильм просмотрели еще несколько раз – кадр за кадром, и образ другого Мане был замечен несколько раз.

– Мне очень жаль, месье Гленарсе, но это подтверждает, что ваш отец – это и есть Подглядывающий.

– Но тогда, – уточнил инспектор Лямотт, – почему этим фильмом он, с одной стороны, пытается очистить свое имя и в то же самое время вставляет туда изображения, которые разоблачают его? Как-то это непонятно.

– Если позволите, – заговорил психолог, – я хотел бы отметить, что убийца – его двойник. Этот человек действительно очень болен. Помните, «Бойцовский клуб» и ваше резюме о главном герое: больной, шизофреник. На самом деле, персонаж страдает от ДРИ, то есть от диссоциативного расстройства идентичности. Проще говоря – от раздвоения личности. Это то, что и хотел нам сказать Мане. Ваше прошлое расследование это подтверждает, я прочитал протоколы: Мане имел манию преследования, у него был культ таинственности, а иногда он просто «слетал с катушек». Эти симптомы часто встречаются при расстройствах личности. Он не был самим собой, когда совершал свои преступления, и он не помнил, что он делал. Но потом у него, наверное, возникли сомнения, ведь появилось же каким-то образом это изображение, вероятно, фотография, сделанная им самим, когда он находился в кризисном состоянии. Есть и много других признаков. Он начинает словами: «Меня зовут…» И это так, ибо мы не есть наше имя, и он на самом деле не знает, кто он и кто говорит. Потом он сообщает, что ему легко будет устранить убийцу, и он молит нас, если с ним что-нибудь случится, посмотреть этот фильм и при этом не судить по внешнему виду. Вы были правы, сомневаясь в самоубийстве вашего отца.

– Почему? Я не понимаю.

– Как и в фильме «Бойцовский клуб», убив себя, он убил Подглядывающего. Это действительно единственное убийство, совершенное вашим отцом, – сказал комиссар Барде.

* * *

Некоторое время спустя полицейский и психолог стояли у окна и провожали взглядом силуэт Тима Гленарсе, удаляющегося по слабо освещенной улице.

– Вы понимаете, комиссар, что существуют две возможные версии, не так ли?

– Да, я это знаю.

– Две версии? – переспросил подошедший к ним инспектор Лямотт.

– Да. Либо Мане уничтожил своего двойника, либо это его двойник одержал верх. Вставка скрытых кадров предполагает, что Мане предполагал второй вариант.

– В любом случае, результат один и тот же. Подглядывающего больше нет. Я нашел свою записную книжку тех времен, и я составил анаграмму от имени Вивон Мане. Комиссар повернулся к психологу

– Тут есть нечто, что может вас заинтересовать. Это анаграммы. Знаете, это такой прием, состоящий в перестановке букв или звуков определенного слова или словосочетания, что в результате дает другое слово или словосочетание. Он был совершенно болен анаграммами, и он считал, что они позволяют, если они что-то значат, глубже понять личность человека.

– Они также влияют на поведение, но они очень коварны, потому что большую часть времени скрыты. Это – тот же подсознательный образ, сознание его не обнаруживает, но подсознательно это регистрируется. Так вот для Вивон Мане анаграмма такова – вина во мне. Интересно, не правда ли?

– Очень интересно и даже тревожно, – заметил инспектор Лямотт.

Комиссар Барде вздохнул, достал из кармана свою любимую трубку из бриара и повернулся к психологу.

– Теперь Тим Гленарсе действительно знает правду. Если она не полностью реабилитирует его отца, то он должен довольствоваться хотя бы тем, что знает, что на самом деле это был как бы не он.

– Но ему все же потребовалось шесть лет, чтобы принести нам пленку.

– Это потому что...

– Потому что он не знал, что на ней, и у него не было времени изучить все подробно, именно так он сказал.

– Вы ему не верите?

– Что меня удивляет, так это то, что вы в это поверили. Действительно ли это просто совпадение, что истина всплыла только сегодня? Шесть лет спустя после смерти отца, который за шесть месяцев убил шесть молодых женщин. Получается число 666, а это еще один символ, знак дьявола. Число зверя, упоминаемое в Библии, под которым скрыто имя ставленника Сатаны. Это просто забавно, что мы с вами находимся не в «Изгоняющем дьявола» или не в какой-то другой подобной истории.

– Я почувствовал ваш интерес к Гленарсе, и что вы можете ему предъявить?

– Любитель кино, сын профессионального монтажера находит пленку в бумагах своего отца, покончившего с собой и подозреваемого в том, что он – серийный убийца, и он ждет целых шесть лет, чтобы этим заинтересоваться?

– И в самом деле – странно.

– Мы смотрели этот фильм несколько раз, мы обнаружили истину, а он оставался совершенно спокойным. Если Вивон Мане был его настоящим отцом, я боюсь, что и он тоже – жертва неких поведенческих расстройств.

– И что позволяет вам так говорить?

– Это просто ощущение, возможно, что-то... подсознательное. Дело в том, что этот молодой человек поставил меня в тупик.

И тут в разговор вновь вступил инспектор Лямотт, держа записную книжку в руке.

– Я тоже не знаю, что и думать об этом Тиме Гленарсе… Но вот его анаграмма, я тут попробовал кое-что составить, что вообще приводит меня в замешательство.

– Почему? Что там получается?

– Ангел смерти…