История одного COVIDA

На днях из больницы в Коммунарке после выздоровления от коронавируса выписали Надежду Бабкину. Артистка записала видеообращение, в котором поблагодарила врачей и рассказала о том, как с ней «буквально нянчился» медицинский персонал специализированной клиники. Редакция газеты «Совершенно секретно» желает Надежде Георгиевне, конечно же, полного восстановления. Но, если отойти от «божественного» и опуститься с небес на землю, то можно увидеть, что не всем пациентам с COVID-19 повезло так же, как Надежде Бабкиной, Льву Лещенко и Стасу Михайлову.

Москвичка Ирина Константинова, наверное, выбрала не ту профессию, когда решила пойти работать в банк, а не петь на большой сцене. Скорее всего, именно поэтому сегодня, спустя месяц после начала заболевания и двухразового пребывания в 52-й больнице с каждым днем чувствует себя все хуже и хуже. Но обо всем по порядку.

СТРАШНЫЙ ДИАГНОЗ

Алан, муж Ирины Константиновой: «Моя жена работает кассиром в банке. В середине марта к ней пришла клиентка, очень больная, сопли текли, слезы, кашель. Жена брала у нее «живые» деньги. Она дома мне рассказала про эту клиентку. А уже через пять дней почувствовала себя плохо. Мы вызвали врача и скорую. Жене сделали тест. И через какое-то время пришел неутешительный диагноз – COVID-19».

Ирина Константинова, 49 лет, пострадавшая от COVID-19: «Первого апреля мне стало совсем плохо, муж вызвал снова скорую. Еще до этого у меня взяли мазок, который показал коронавирус. Скорая забрала и повезла меня в ГКБ №52. Долго стояли в очереди из машин около больницы. Вперед пропускали тяжелых. Потом еще несколько часов меня продержали в приемном отделении. Там и здоровые были – такое чувство, что прокатились ради КТ. И те, кто задыхался, их ввозили на каталках. Меня оформили. И на четыре дня про меня, можно сказать, благополучно забыли. Хорошо, что перед выездом из дома я свое противовирусное выпила».

Алан, муж Ирины Константиновой: «Когда к нам приехала скорая, у жены была высокая температура, кашель, светобоязнь, одышка. Ей сделали КТ и подтвердили вторую стадию пневмонии к диагнозу COVID-19. В первые четыре дня в больнице ей дали пару раз какие-то таблетки и сделали один укол. Жена не понимала, почему ее не лечат. И никто из медперсонала не объяснял».

«НИКОМУ ИЗ ВРАЧЕЙ Я БЫЛА НЕ НУЖНА»

Ирина Константинова, 49 лет, пострадавшая от COVID-19: «Из лечения в первые дни мне дали по одной противовирусной таблетке. И один раз сделали укол в вену. Я почувствовала себя хуже. Никому из врачей я была не нужна. Я просто лежала и терпела. С каждым днем становилось хуже: к тому, что было, добавились неврологические боли в голове, слабость ужасная – в туалет не могла дойти. Было так плохо – появились мысли, что жить не хочу. На четвертый день (4 апреля) меня послали на КТ. Зачем? Ведь никакого лечения не было. КТ, как и следовало ожидать, показало ухудшение – вторая стадия пневмонии перешла в третью».

Алан, муж Ирины Константиновой: «Я уже не выдержал и стал выходить на руководство 52-й больницы. Я звонил врачам, в пресс-службу и просил начать лечение. Жену перевели в отделение с кислородными масками. И стали вводить очень дорогой экспериментальный препарат – одна капельница больше двадцати тысяч стоит, но нас предупредили, что он полностью выключает иммунитет у человека. Спустя две недели (16 апреля) жене сказали, что ее выписывают. Но ей стало еще хуже. Она жаловалась врачу. У нее открылись боли с правой стороны, каких раньше не было, и она стала задыхаться. Но, несмотря на это, ее отправили домой. В выписке написали, что с улучшениями».

Ирина Константинова, 49 лет, пострадавшая от COVID-19: «Мне было очень плохо. В больнице меня запустили и выгнали. А дома назначили пить Бромгексин. В ночь после выписки мне стало еще хуже, и мы опять вызвали скорую. В три часа ночи меня опять повезли на КТ в поликлинику, где увидели все ту же пневмонию третьей степени. И снова увезли в ГКБ №52. Боли в правом подреберье были дикие. Я все время просила сделать мне обезболивающее».

ЛЕЧЕНИЕ НА БУМАГЕ

Алан, муж Ирины Константиновой: «После повторного попадания в 52-ю больницу жена пролежала там четыре дня. Все, что ей сделали за это время, это померили сатурацию, дали три таблетки и сделали один укол в живот. Ни разу не послушали легкие. Как-то зашел врач и сказал, что у нее остеохондроз. А тут она, мол, вообще по ошибке лежит. Ну, не цирк? 21-го апреля снова отправили домой. В выписном эпикризе расписали полноценное лечение, которого по факту в 52-й больнице не было. То есть на бумаге есть, а на деле не проводилось».

Ирина Константинова, 49 лет, пострадавшая от COVID-19: «Перед выпиской 21-го мне не сделали ни анализы, ни КТ. Лечение не назначили. Выписали какие-то таблетки от остеохондроза. Сейчас у меня такой же кашель, как и с первого дня, так же болит в грудной клетке, одышка. 22-го апреля стало ночью снова очень плохо. Вызвали скорую. Но в третий раз в 52-ю больницу, где меня не вылечили, а довели до осложнений, я ехать отказалась. Просто попросила врачей скорой вколоть обезболивающее. Я хочу обратиться к руководству 52-й больницы с вопросами: в каком состоянии меня выписали? Почему меня не вылечили? Что со мной?».

Алан, муж Ирины Константиновой: «Главврач 52-й больницы Марьяна Лысенко раздает журналистам красноречивые интервью о том, что пациенты получают квалифицированную помощь. Мы на себе убедились, что это не так. Я не смог поговорить с главврачом. Меня с ней не соединяли. Завотделения урологии мне сказал, что они “на передовой”, а в ответ получают только плевки. Моя сестра родная тоже медик. И я знаю, как действительно работают “на передовой”. А 52-я больница на примере моей жены показала себя не с лучшей стороны».

ГДЕ ИСКАТЬ ПОМОЩИ?

Главврач ГКБ № 52 Марьяна Лысенко на днях записала видеоролик, который выложила в Интернет: «Каждый день, посещая отделение реанимации, мы стараемся обсуждать стратегию лечения каждого пациента, который имеет тяжелые осложнения, вызванные вирусом COVID -19. Каждый день, к сожалению, мы теряем людей, которые по тем или иным причинам не справились с ситуацией, и мы не смогли им помочь. О вирусе известно все больше и больше, но, к сожалению, не все. И во многих случаях медицина остается бессильной, даже если это пациенты молодого возраста и не имеющие тяжелых сопутствующих заболеваний. Пустые койки в реанимации – это не снижение количества заболевших тяжелой формой, это чьи-то ушедшие жизни. Сейчас, поверьте, не время испытывать медицину на прочность».

По словам Марьяны Лысенко, «врачи в эти дни делают все возможное и часто работают на пределе сил – сутками, жертвуя сном и отдыхом. Спасая других, медики не думают о том, что рискуют собственными жизнями, ведь вирус очень опасен. Безусловно, медики устали жить уже несколько месяцев в режиме такой напряженной борьбы. Когда уходят наши близкие люди, всегда остается ощущение, что мы чего-то не сделали в отношении них».

Непосредственно перед выходом этого номера в печать мы связались с Ириной Константиновой. Ей стало хуже. Она снова сделала КТ, которое показало в очередной раз двустороннюю вирусную пневмонию.

Фото из архива автора