Кровавая Медина рейса VKO-2806

Боевой экипаж Николая Виноградова
Арест террористов Дениса Магомерзаева и Ирисхана Арсаева
Николай Виноградов. 10 лет спустя

«Делай, что тебе говорят, иначе взорвём самолёт».
Десять лет назад чеченские террористы захватили российский Ту-154

Написать этот очерк меня побудило недавнее событие: президент Медведев в своей подмосковной резиденции Горки чествовал экипаж Ту-154 компании «Алроса», проявивший чудеса лётного мастерства при аварийной посадке в Коми. Несмотря на отказ бортовых систем, пилоты сумели мастерски посадить машину на заброшенный военный аэродром в тайге. Да так лихо, что никто из 72 пассажиров не пострадал. Они обратились к президенту с просьбой наградить экипаж. И тот не оставил её без внимания. Командиры корабля Андрей Ламанов и Евгений Новосёлов удостоились звания Героев России, остальных семерых членов экипажа наградили орденами Мужества.
Вручая орден бортпроводнику Николаю Дмитриеву, президент заметил у того на лацкане пиджака медаль «За отвагу». На вопрос, за что Николай её получил, Дмитриев с гордостью ответил: «За действия во время захвата Ту-154 в 2001-м году». Вряд ли президент помнил о той истории, случившейся десять лет назад. Услышав от Дмитриева некоторые подробности, президент «был поражён и удивлённо покачал головой…». И от души пожелал Николаю в подобные переделки больше не попадать.
Об инциденте в аэропорту Медины все давно забыли. Кроме родственников погибших в ходе штурма стюардессы Юлии Фоминой и турецкого пассажира Гюрсель Камбала. Кроме тяжело раненного террористами бортпроводника Александра Хромова. Кроме членов экипажа и всех попавших в заложники пассажиров. Угон самолета в Саудовскую Аравию организовал брат бывшего министра внутренних дел Ичкерии Супьян Арсаев и двое его сыновей Денис Магомерзаев и Ирисхан Арсаев. Супьян был убит аравийскими спецназовцами при штурме, а двое его сыновей-террористов отделались лёгким испугом. В 2002 году справедливый Шариатский суд Саудовской Аравии приговорил Дениса к 6 годам, а Ирисхана – к четырем годам заключения. Соответственно, террористы давно уже наслаждаются свободой.
Только спустя 10 лет после захвата бывший командир корабля Николай Сергеевич Виноградов решился детально рассказать о тех трагических часах, когда 176 человек находились на грани между жизнью и смертью.

Пираты на борту
Это был последний полёт, который в качестве командира корабля выполнял Николай Виноградов. Но он об этом тогда ещё не догадывался. 15 марта 2001 года в 14.57 по московскому времени самолет Ту-154М RA-85619 Внуковского авиапредприятия вылетел чартерным рейсом VKO-2806 из Стамбула в Москву. На борту находилось 164 пассажира, 5 членов экипажа, 5 бортпроводников и два техника. После взлёта, примерно через 10-12 минут, в кабине экипажа вспыхнуло табло опасности, и взревела сирена. Поначалу экипаж на это особого внимания не обратил – такое иногда случалось, когда контейнер c питанием зажимал потайную кнопку в салоне. Но звуковой сигнал повторился. Одновременно загорелось табло опасности, которое включается при нажатии на сигнальную кнопку в салоне.
 Для Николая Сергеевича и других членов экипажа время в том рейсе начало свой страшный отсчёт с того мгновения, когда вбежавший в кабину старший бортпроводник-инструктор Николай Дмитриев, с трудом переводя дух, воскликнул: «Командир, мы захвачены…Сашу зарезали…Летим в Саудовскую Аравию…».
Войти в пилотскую кабину не так-то просто: предварительно надо постучать и тогда кто-нибудь из экипажа, заглянув в «глазок» и убедившись, что свои, открывает замок. А потому Виноградова удивило, что бортпроводник беспрепятственно вошёл в кабину. Видимо, предохранитель замка был сломан ещё на стоянке в Стамбуле.
– Когда взлетали, все было в порядке, – вспоминает Виноградов. – Но после взлёта оказалось, что замок повреждён. Впрочем, это нас и спасло.
 Дмитриев выскочил из кабины и спиной загородил дверь. Я приказал бортинженеру Гусельникову держать дверь. Он поджал ручку, поставил на предохранитель. Все 22 часа нашего последующего заключения в кабине мы по очереди эту дверь придерживали руками, чтобы никто не мог ворваться.
Внезапно по внутренней связи раздался телефонный звонок – кто-то нас вызывал из салона. В наушниках услышал голос с кавказским акцентом, который мне показался знакомым, даже подумалось, уж не сам ли Шамиль Басаев на борту: «Пускай нас в кабину, мы должны быть там, нам надо сделать важное заявление».
Самолёт находился в 40-50 километрах от стамбульского аэропорта. Виноградов тут же закладывает вираж, включает на ответчике код, означающий, что борт захвачен, один из членов экипажа ранен.
– Собираемся садиться у вас с обратным курсом, обеспечьте чистую дорогу для захода на посадку.
 Диспетчер тут же успокаивает, мол, не волнуйтесь, заходите без проблем, полоса для вас открыта. После чего стал разгонять все борты с частоты, на которой вёл переговоры экипаж Виноградова. Но вдруг командир услышал в наушниках: «Если будешь садиться в Стамбуле – взрываем самолёт…».
– Я уже не имел права рисковать ни собой, ни людьми, ни самолётом, – продолжает Виноградов. – Слышу: «Набирай высоту и лети в Арабские Эмираты или Саудовскую Аравию». Отвечаю: «У меня не хватит топлива, не долечу». Мне в ответ: «Делай, что тебе говорят, иначе взрываем».
Посовещались, экипаж решил набирать высоту, первоначально выполнить требование террористов, но затем попытаться договориться. Хотя надежд было мало.
Одновременно с аэродрома Сабиха Гёкчен взлетал российский Ту-154М под командой Владислава Азарова. Он тоже направлялся в Москву, но на 20 минут позже. На нашей частоте я ему передал сообщение о захвате машины террористами: «Чего они хотят – до конца неизвестно, пока требуют лететь в Эмираты или Саудовскую Аравию». Азаров мне пообещал быть на связи до тех пор, пока наш борт не вернётся в Москву. Мы набрали эшелон 11 тысяч и легли на курс. Я попросил бортпроводника связать меня с террористами.

По воле Аллаха?
Требование было коротким – прекратить войну в Чечне. Всего-навсего. Терпеливо поясняю, что я не уполномочен решать такие вопросы. Предлагаю приземлиться где-нибудь в Анталье или Дамаске и спокойно обговорить план действий. Мне же в ответ: «Засунь Анталью себе в задницу. И Дамаск – туда же… Полетим туда, куда укажем». Отвечаю, что топлива не хватит, летим над Средиземным морем, не дай бог упадём, разобьёмся. Он мне спокойно: «Что ж, такова, значит, воля Аллаха»…
Нам выделили частотный коридор, где лишь мы могли вести переговоры с диспетчерами. И тут выясняется, что садиться-то практически негде: Дамаск в приёме отказал, следом Тель-Авив, Каир, Шарм-эль-Шейх. Без объяснения причин. Потом выяснилось, что ни одна страна не испытывает радости от перспективы брать ответственность за действия по освобождению людей. По-человечески понятно: в аэропорту могут начаться стрельба, взрывы, возможны жертвы. Мы ввели код «7700» в транспондер – самолётный ответчик. Когда у диспетчера на локаторе загорается этот код – 75, 76, 77, – значит, у экипажа дело дрянь. Летим вслепую – ни карт, ни схем; правда, нашлась в кабине какая-то старенькая карта. Отыскали ближайший аэродром у границы с Саудовской Аравией. До Джидды-то бы не дотянули.
Виноградову доводилось там бывать. Аэродром приличный. Но примерно в 600 километрах от Джидды появилась Медина, и экипаж решил там садиться, хотя пилоты не знали, хватит ли топлива. На бортовой системе GPS нашли позывной Медины, ввели в компьютер и увидели, что на аэродроме имеются две ВПП. Экипаж принимает решение попытаться произвести посадку на одну из полос этого горного аэродрома, который находился в окружённом горами котле.
…Заход получился сложным. Египет передал борт Саудам, командир доложил, что самолёт уже на подходе и приземляться намерен в Медине. Но прозвучал категорический отказ: «Вход в воздушную зону страны запрещаем». Командир объясняет, что ситуация экстремальная. Земле же всё до лампочки, власти Саудовской Аравии запрещают: «Не выполните требования, поднимаем истребители, вы будете сбиты…»
Командир взбешён: «Что же делать? Хоть подскажите. Может, садиться на берег залива?» Диспетчер в ответ: «Хотите – садитесь на берег залива, но ни в один аэропорт страны не пустим…»
 И тут штурман Сергей Кожевников спрашивает диспетчера: «А вы возьмёте ответственность за жизнь 176 человек, находящихся на борту самолета?». Диспетчер, желая снять с себя ответственность, вдруг отвечает: «Работайте напрямую с Мединой». А с ней командир в это время уже работал и слышал, что там начали разгонять самолёты. Кричат: «Освободите движение, русский самолёт идёт на аварийную посадку. Разбегайтесь…»
– Нам немного полегчало, – продолжает Виноградов. – Начали быстро снижаться: на второй положенный заход горючего не оставалось. Пришлось фактически вслепую заходить. У земли песчаная дымка, заходящее солнце слепит глаза, ничего не вижу. Где-то на 50-60 метрах я выскочил на визуальный полёт. Наконец, диспетчер дал мне частоту, я поблагодарил и пошёл на посадку. Власти приказали поставить самолёт подальше, на краю аэродрома. В баках осталось полторы тонны керосина – хватило бы на 10-12 минут…
– А если бы всё же не дали посадку в Медине? – интересуюсь я.
– Тогда бы я и спрашивать не стал, сел бы, куда возможно, даже если бы мешали. Не падать же в горах! Это право любого командира: если существует угроза жизни пассажиров, произвести посадку в любом месте.
– Вы знали, сколько террористов на борту?
– Точно знали, что возле кабины стоят двое, а сколько всего – нет. Потом третий бандит себя проявил, позднее обнаружились ещё пятеро. Они были вооружены ножами, топорами. (Кстати, эти сообщники Супьяна Арсаева вообще избежали какой-либо ответственности – Прим. ред.) А у главаря была трость, в которой прятался длинный узкий стилет, заточка, проще говоря. Арсаев её нам позднее, ночью, продемонстрировал. Нож, как потом выяснилось, он ухитрился пронести в каблуке ботинка. Прошляпила служба охраны аэропорта Стамбула!
После посадки Супьян начал требовать, чтобы его пустили в кабину делать заявление. Виноградов ответил, что кабина – служебное помещение, там хранятся секретные документы, впустить не имеет права. Спросил, на каком языке он собирается делать своё заявление?
Главарь высокомерно ответил: «На языке, который знает весь мусульманский мир!»
 Дальше Супьян тащит бортпроводницу Юлю Фомину к кабине, ставит её перед «глазком» и говорит: видишь? И демонстративно достает свою заточку, угрожая: «Сейчас я её зарежу и смерть будет на твоей совести».
– Я пытаюсь его вразумить, – продолжает Николай Виноградов, – говорю, что делаете, опомнитесь, мы ведь на Святой мусульманской земле, а вы уже и без того кровь пролили, уймитесь, там лежит человек, кровью истекающий.
Саше Хромову, которого один из бандитов ударил ножом в правый бок и чуть печень не проткнул, становилось всё хуже. Он не мог лежать, а серо-синий полусидел у входной двери, много крови потерял, ему пассажиры постоянно памперсы накладывали на рану. Он уже и в сознание не приходил. А Супьян в ответ: эта, мол, кровь будет не на мне, а на тебе, тебе и отвечать придётся перед нашим Аллахом…

30 взрывных секунд
Виноградов почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля: фанатики начинают бесноваться прикрываясь именем Всевышнего. Может произойти непоправимое. Виноградов пытается успокоить бандитов: «Сейчас я вам дверь открою…». Супьяна его слова успокоили ненадолго. Через некоторое время он подносит к «глазку» сумку и бесстрастно сообщает: «В ней бомба, которую я собираюсь бросить вам под дверь, и через тридцать секунд она взорвётся». Показал для наглядности пульт управления. Потом швырнул сумку и ушёл в салон…
– Это был, наверное, самый страшный момент, – вспоминает Николай Сергеевич. – Думаю, сейчас рванёт. Ничем этому не помешаешь…
Как впоследствии выяснилось, бомбу на борт доставил кто-то из обслуги стамбульского аэропорта под видом видеомагнитофона. За большие деньги. Эту коробку никто из пассажиров не опознал, мы привезли её потом в Москву. Впоследствии компетентные органы нам разъяснили, что в Саудовской Аравии из этого магнитофона что-то изъяли, видимо, какую-то взрывоопасную начинку, а потом передали нашей стороне.
Виноградов нажал кнопку секундомера. Когда минули отведённые Супьяном 30 секунд, а взрыв так и не прогремел, у экипажа не оставалось сил, чтобы этому порадоваться.
Командир сообщил бандитам, что с минуты на минуту на аэродром подъедут представители властей Саудовской Аравии, пресса, телевидение, духовенство; что они смогут открыть двери, переговорить с ними, предъявить свои требования. Но прежде надо отпустить женщин, детей и забрать раненого, который может умереть.
Террористы посовещались и часа через два разрешили покинуть самолёт двадцати пассажирам и вынести Сашу.
Критическая ситуация на борту продолжалась. Супьян, явно обнаглев, отобрал у одной из пассажирок грудного ребёнка, поднёс его к кабине и показал через «глазок» экипажу. Потом достал заточку, подсунул под младенца и пояснил, что вот сейчас он его из рук выпустит. За дверью крик поднялся, мать в истерике бьётся. Виноградов впервые за всё время дрогнул и уже готов был открыть дверь. Но тут вмешались пассажиры – почти половина были мусульманами, – стали урезонивать Супьяна: прекрати издевательства! Женщина-арабка начала стыдить террористов: «Вы не мужчины, вас за эти деяния покарает Аллах!».
Понемногу напряжение стало спадать, ребёнка вернули матери.
Ночью экипаж попросил аэродромное начальство подогнать АПА – аэродромный пусковой агрегат, и поставить его под правую форточку. Трап так и стоял у борта. Передняя дверь, у которой сидели террористы, была открыта. Бортинженера Гусельникова командир отправил на переговоры с местными властями.
– Мы предлагали, чтобы спецслужбы проникли на борт через окно, – рассказывает Виноградов, – открыли бы дверь кабины и могли бы схватить бандитов.
Прибыл даже один из родственников короля Фатха. Но эти переговоры в VIP-зале абсолютно ни к чему не привели.
 
Тайм-аут перед смертью
А тем временем на борту началось нечто невообразимое. Пассажиры – много часов в замкнутом пространстве, под постоянной угрозой взрыва. От жары не продохнуть, люди падали в обморок, просили воды, лекарств. Подогнали спецмашину для охлаждения воздуха в салоне, но пассажиры стали замерзать, что опять-таки вызвало недовольство террористов. Потом опять стало жарко. И всё это продолжалось несколько часов.
Около 9 вечера к самолёту, наконец, подъехали представители властей, духовенства, телевизионщики. Начались переговоры, но о чём – экипаж не знал. По окончании представители Саудовской Аравии заявили, что требования угонщиков невыполнимы и они самолёт в дальнейший полёт не выпустят.
– Ночью Супьян подпёр дверь кабины, чтобы теперь мы не могли её открыть, – вспоминает Николай Сергеевич. – Мы со своей стороны подвязали ручку к крючку капроновым шнуром, а я предложил террористам подложить подпорку – это такая стальная труба – под заднюю пяту самолёта. «Иначе, – пояснил я им, – самолёт сядет на хвост. Машина опрокинется, вы все покатитесь, и мы вас возьмём тёпленькими». Короче говоря, дверь кое-как законтрили, и им её было уже не открыть. Стало полегче – можно было около неё уже не дежурить, хотя мы по очереди на всякий случай всё равно её придерживали.
Всё это время никто из членов экипажа кабины не покидал. Нам принесли воду, соки, питание. Но взяли только воду. Бандиты от неё отказались, опасаясь, что им подмешают снотворного. В час ночи несколько пассажиров открыли аварийные люки и выпрыгнули на крыло, а с крыла – на землю. Кому-то повезло, кто-то поломался… Бандиты из-за этого вконец обозлились.
– К утру на борту осталось около 120 человек, – вспоминает Николай Сергеевич. – У одной дамы началась истерика, она принялась колотить в дверь, кричать, что, как только прилетит в Россию, всем расскажет, какие мы изверги, как мы издевались над пассажирами, и вообще мы хуже террористов. Пассажиры принялись её урезонивать.
 Как потом выяснилось, те самые пять сообщников террористов сидели в салоне, но до поры до времени себя не проявляли, ждали, как развернутся события. Если экипаж начнёт отбиваться и ситуация выйдет из-под их контроля, тогда они придут на подмогу. А если экипаж будет молчать – ничем себя не выдадут. Уже потом нам сказали, что у них были технические устройства, позволяющие им слышать все переговоры экипажа. Вот почему, когда Виноградов сообщил турецкому диспетчеру, что намерен садиться в Стамбуле, тут же пригрозили взорвать самолёт: «Бомба – в хвостовом отсеке».
…Террористы объявили, что их требования к утру обещали выполнить и потому надо готовиться взлетать. Лететь требовали теперь в Афганистан. Командир попросил залить 25 тонн керосина, но когда заправщик отъехал, бандиты заподозрили неладное, спрашивают: «А чего так мало заправили топлива?» Потребовали, чтобы машина вернулась и дозаправила баки полностью – 40 тонн. Тут-то экипаж окончательно понял, что история с захватом так просто не кончится. Виноградов по радио запрашивал различные диспетчерские пункты, есть ли в аэропорту спецназ, может ли он освободить пассажиров? Ответ отовсюду был один: «Такой возможности нет, подождём, как будут разворачиваться события…»

Путин: «В беде не оставим»
В Москве экстренно создали оперативный штаб во главе с первым заместителем директора ФСБ Владимиром Проничевым.
К 19 часам подготовили спецгруппу «альфовцев» из 30 бойцов, специально обученных для антитеррористических операций в аэропортах. Все были переодеты в национальную одежду, на головах бедуинские платки со шнуром. В полной готовности они сидели в Ил-62 Сергея Иванова, в то время министра обороны, ждали команды на вылет. Но власти Турции, Египта и Саудовской Аравии запретили самолёту заход в их зону. Не трудно было догадаться, что Сауды, спасая свой международный авторитет, хотели сами провести операцию по захвату террористов. И дали гарантию нашему президенту, что операцию смогут осуществить своими силами. Гарантировали, что самолёт из Медины не выпустят.
Потом Виноградову сообщили, что сейчас с ним будет говорить президент. Николай Сергеевич удивился: он знал, что Путин улетел с Шойгу на Алтай, на лыжах кататься. Нет, отвечают, президент прервал отпуск и уже вернулся в Москву. Выйдя в эфир, Путин попросил: «Ребята, держитесь, мы с вами, сделаем всё, что возможно, вы только никуда, ради Бога, не улетайте – ни в Пакистан, ни в Афганистан».
Рано утром Виноградов заметил на лётном поле у кромки перрона какое-то непонятное передвижение. Потом увидел, как самолёт со всех сторон окружают снайперы.
– Ну, думаю, сейчас начнётся. Связался с руководством аэропорта, спрашиваю по-английски, что это за люди, а в ответ: мы не знаем. Я стараюсь им втолковать, что людей надо убрать, если террористы их увидят, то такого натворят…
Тут на солнце блеснул окуляр оптического прицела, и террористы увидели лежащего на поле бойца и сообразили, что готовится штурм. Заорали: «Ты кого привёл?» Начали ломать дверь.
Виноградов стал их успокаивать: «Волнуетесь? Эти люди просто нас охраняют, всё идёт, как договорились». Террористы в ответ: «Убирай их немедленно!» И снова колошматят в дверь кабины. Виноградов связался с руководством аэропорта и попросил от греха подальше убрать спецназ. Подъехала машина, спецназовцы, выйдя из укрытий, сели в неё и уехали.
Самолёт заправили, террористы потребовали вылета. Перед этим Виноградов связался с Москвой и попросил, чтобы подготовили для посадки какой-нибудь аэродром, похожий, хотя бы по внешнему виду, на Кабул или Карачи. Словно в насмешку, ему предлагают на выбор Минеральные Воды, Сочи или Баку. Командир, всё ещё сохраняя спокойствие, объясняет, что эти варианты не подходят: как только бандиты увидят гладь моря, тут же сообразят, что самолёт летит вовсе не туда, куда им надо. По солнцу сориентируются и увидят, что маршрут экипаж выбрал другой.
– Тем временем террористы приказывают запускать двигатели и лететь в Германию, в Берлин. Спрашиваю, на какой именно аэродром, в Берлине их три. Мне в ответ: «Сейчас это не твоего ума дело, куда нам надо, туда и полетишь». Думаю, сейчас они снова примутся дверь ломать. А из Москвы мы получили распоряжение, чтобы ни в коем случае бандитов в кабину не пускать. Мол, есть информация, что кто-то из них может управлять Ту-154.
Виноградов только пожал плечами и ответил, что это – очевидный блеф. Чтобы управлять «тушкой», надо лет пятнадцать на ней отлетать. Вряд ли кто из сидящих сзади террористов имеет достаточный опыт по управлению лайнером…
То, что бандиты вовсе не собирались приземляться в Берлине, пилоты быстро сообразили. Им просто нужен предлог, чтобы взлететь, а в полёте угрозами взорвать самолёт они заставили бы экипаж лететь в Афганистан.

Атака террористов
Экипаж стал готовиться к взлёту, подъехала машина сопровождения руководителя полётов. Бортинженер запускает сначала левый двигатель, потом средний, а вот третий, правый, никак не запускался. От жары, видимо. Бандиты снова начали колотить в дверь кабины, требуя немедленного взлёта. Командир предлагает экипажу запустить третий двигатель на разгоне. Запрашивает разрешения на взлёт, а в ответ: «Ждите!». А чего ждать-то, самолёт вот-вот взорвут?!
– Оказалось, нам должны подвезти питание для пассажиров. Но экипаж его не заказывал. И почему только для пассажиров? Что-то непонятное затеяли на земле…
Виноградов включает полные обороты, а самолёт почему-то с места не трогается. В чём дело, непонятно. Руководитель полётов уже уехал. Диспетчер всё талдычит: «Ждите бортпитания!». И тут загораются жёлтые лампы, сигнализирующие об открытии багажников и аварийных люков. Понятно, что кто-то сзади забирается в самолёт – не иначе как спецназ идёт на штурм. Бандиты тоже соображают, что дело плохо, и принимаются топорами выламывать дверь, да с таким ожесточением, что верхняя её часть проваливается внутрь кабины. А дверь-то бронированная, из стального листа толщиной 0,8 мм, её и «калашников» не возьмёт. Почувствовав близость успеха, террористы ещё более ожесточаются, и дверь понемногу начинает поддаваться.
Виноградов сообщает диспетчеру, что дверь кабины взломана. В ответ команда: немедленно покиньте кабину. Второй пилот Сергей Воробьёв и штурман-стажёр Сергей Кожевников выпрыгивают, в кабине остаются командир, штурман-инспектор Геннадий Чернитенко и бортинженер Андрей Гусельников. Андрей кричит: «Ребята, уходите!» А как уйдёшь-то? Надо же, как положено, всё обесточить, выключить насосы подкачки, перекачки.
– Я скомандовал Андрюхе: «Уходи!» – продолжает Николай Сергеевич. – Геннадию дал в руки канат и по нему он спустился через форточку на поле. Остались мы с Гусельниковым в кабине вдвоём и стали обесточивать аппаратуру. И тут Супьян умудрился-таки просунуть свою чёртову пику через дверь, насквозь проткнув Андрею правую руку. Тот зубами заскрежетал от боли. Кричу ему, чтобы вылезал, а то ведь вдвоём погибнем. А он мне: нет, командир, ты первым прыгай!
 Бандиты же схватили старшую бортпроводницу Светлану Иванив, подтащили к кабине, угрожали её убить, если не откроем.

«Супьяна застрелили в туалете»
А тем временем саудовский спецназ начал штурм. Бойцы карабкались по штурмовым лестницам, прикреплённым к обоим бортам пневматическими присосками.
…Виноградову придавило руку канатом, перерезало сухожилия. Одной рукой он держался за форточку, другой старался удержаться на канате. Но раненая рука сорвалась, и он с трёхметровой высоты свалился на бетон. В салоне тем временем уже работали три группы саудовского спецназа. Операция была разработана, в общем-то, толково, хотя и не без накладок. У одной группы имелись пистолеты, заряженные холостыми патронами, у второй – резиновыми пулями и у третьей, которая и пошла на штурм, – боевыми патронами. А вокруг самолёта кольцом стояли спецназовцы с автоматами. Они уже вскарабкались на крылья и выбивали аварийные люки внутрь самолёта, тогда как их нужно было просто выкинуть наружу.
На борту же – ад кромешный. Дым, крики, выстрелы. Бортпроводница Юлия Фомина, увидев, что спецназовцы ломают аварийные люки, подбежала к входной двери, чтобы, открыв её, облегчить им доступ в самолёт через трап. Когда она распахивала дверь, к ней подбежал один из пассажиров, схватил за плечи, закричал: «Юля, ложись!..». Стоящий на поле коммандос, увидев, как нашу бортпроводницу держит какой-то человек, принял его за одного из бандитов и выстрелил в него. Но промахнулся, упала Юля. Пуля прошла насквозь, прострелила ей сонную артерию. И всего-то девушке было 28! Ещё одной жертвой спецназа стал и один из пассажиров, гражданин Турции.
Двое бандитов, поняв, что сопротивление бесполезно, подняли руки и сдались. Супьяна застрелили в туалете, куда он спрятался, надеясь непонятно на что. Остальные пятеро террористов спокойно сидели на своих местах, не выдавая ничем своё присутствие…
 Недели две спустя, уже во Внуково, к авиаторам приехали бойцы подразделения «Альфа». В масках, и даже пилотам лиц своих не открыли – не положено. Показали фотографии угонщиков, находившихся в самолёте. Оказалось, что прежде их видели на пароме «Евразия», который в своё время был захвачен чеченскими террористами. Бортпроводницы бандитов сразу же опознали и даже обозначили на схеме, где кто из них сидел.

Все, кроме Юли
Власти Саудовской Аравии оценили проведённую спецназом операцию по наивысшим критериям и даже предложили занести её в Книгу рекордов Гиннеса. Ведь из находившихся на борту 176 человек погибли всего двое. Как ни печально, но действия спецназа получают высшую оценку, когда в ходе штурма число жертв не превышает 25 процентов. Все участники были удостоены высших правительственных наград.
Виноградова подобрали на лётном поле и привезли в аэровокзал, один из отсеков которого на время превратился в госпиталь. Позже на каталке туда же доставили тело Супьяна Арсаева. Медики попытались реанимировать бандита. Подключили дефибриллятор, дали разряд. Тут не выдержали стоявшие вокруг пассажиры: «Зачем вы его спасаете, он же бандит?…» Тем не менее врачи не оставляли попыток и вдруг случилось невероятное – после третьего разряда тока Арсаев привстал, вскричал что-то невразумительное и боком повалился на бетонный пол. Зрелище, что и говорить, не для слабонервных, кто-то даже в обморок упал…
В холле отеля собрались всем экипажем за большим столом. Пассажиры рейса выстроились в длинную очередь чтобы лично поблагодарить за спасение и выразить скорбь по поводу гибели Юли…
Кстати, саудовскому спецназу успех операции дался тоже немалой кровью. Когда Виноградова везли по госпиталю на каталке, он увидел множество людей в хаки, лежащих – некоторые под капельницами – прямо в коридоре.

Репетиция «черного вторника»
Первоначально Виноградова представили к званию Героя России, но где-то наверху решили, что хватит с него и ордена Мужества. Мол, вот если бы все в экипаже уцелели и не было бы жертв…Вместе с Николаем Сергеевичем орденов Мужества были удостоены бортинженер Андрей Гусельников, старший бортпроводник Александр Хромов и бортпроводница Юлия Фомина (посмертно). Остальным вручили медали «За отвагу».
Месяца через два после возвращения в Москву Виноградова и Гусельникова пригласили на Лубянку. С ними беседовали тогдашний шеф ФСБ Николай Патрушев и его первый зам Владимир Проничев. Руководители ведомства очень тепло лётчиков встретили, сдержанно выразили восхищение действиями экипажа, вручили подарки. Говорили о подробностях событий в Медине. И в знак особого доверия авиаторам рассказали, что органам, якобы, было заранее известно о подготовке захвата авиалайнера. Но попытки предотвратить его, однако, не удались.
По сведениям, полученным спецслужбами из надёжных источников, террористы разрабатывали план захвата гражданского самолета, чтобы затем направить его на один из объектов Москвы. И как знать, не планировалась ли именно тогда, в том самом марте, первая попытка Апокалипсиса, которую мусульманские боевики не без успеха осуществили всего полгода спустя, в приснопамятный «черный вторник», 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке. И так ли уж фантастично предположить, что прорепетировать готовящийся «американский Армагеддон» террористы планировали за полгода до этого где-нибудь на Боровицком холме в Первопрестольной?!
Это был последний полёт, который в качестве командира корабля выполнял Николай Сергеевич Виноградов. Я встречался с ним в Межгосударственном авиационном комитете, где он сейчас работает консультантом научно-технической комиссии Международного авиационного комитета (МАК). И в конце нашей беседы угораздило же меня задать ему совершенно бестактный, как оказалось, вопрос:
– А сколько после того случая вы ещё летали?
– Ни часа, – на первый взгляд, равнодушно ответил Николай Сергеевич, и лишь по выражению его лица можно было понять, чего ему стоило ответить на мой вопрос. – Поначалу сказывались последствия психологической травмы, даже, помню, страшно было к самолёту подходить. И голоса бандитов иногда в ушах слышались…Со временем, правда, всё прошло. Но к лётной работе уже не приступал. Почти полгода находился на больничном, залечивал раны на руке и ноге. Потом левая рука вдруг начала отказывать, а она ведь необходима командиру для управления передней стойкой шасси при рулении. Оформил пенсию и теперь вот работаю в МАКе.
За плечами Виноградова 30 лет лётной работы, он налетал 13000 часов, начинал с Ан-2, потом освоил Ан-24, Ан-26 и все модификации Ту-154. Командир корабля, пилот первого класса.
Власти Саудовской Аравии не только отказались выдать чеченских террористов России, но так и не провели объективного расследования их действий. Тогда в Медине сообщники Арсаевых каким-то чудесным образом «растворились» среди пассажиров-заложников и остались безнаказанными.
А на фюзеляже Ту-154М, бортовой номер RA-85619, теперь написано имя Юлии Фоминой.