Медно-никелевая пыль Заполярья

Пыль и пропитавшая всё неизбывная вонь серы (точнее, сернистого газа, а по-научному — двуокиси или диоксида серы) — вот основные впечатление от экологического пресс-тура в города Заполярный и поселка Никель в Мурманской области. А посещали мы — группа журналистов и блогеров — горно-металлургический комбинат «Печенганикель», что входит в Кольскую горно-металлургическую компанию (КГМК). Каковая, в свою очередь, входит уже в состав концерна «Норильский никель», коим владеют господа Потанин и Дерипаска. Такая вот матрёшка!

Не то, чтобы серой там воняло особо адски, но весьма ощутимо — невзирая на выданные одноразовые респираторы. Причем настырный серный «аромат» явственно чувствовался не только на собственно обогатительной фабрике, в цехе обжига окатышей (Заполярный) и плавильном цехе (Никель), но и в самих населенных пунктах, и в их окрестностях. Что при взгляде на фабричные трубы как-то уже и не удивляло: день был безветренный, погожий, а вот густой дым из труб валил только в сторону жилых домов. Похоже, господствующую розу ветров при строительстве комбината и жилых кварталов совершенно не учли. Так что дышится — и в Заполярном, и в Никеле — вовсе не легко и вольно. Впрочем, последний вообще скорее выглядит умирающим бомжатником: к серной вони примешивается настырное амбре груд гниющего мусора, в котором роются собаки. А основной «жилой фонд», натурально, бараки: из почерневшего дерева, покосившиеся, очень многие явно заброшенные и нежилые — с выбитыми окнами и дверьми.

И еще пыль: она тут — в обоих поселках и округе — везде, абсолютно везде, покрывающая вся и всё — черная мелкая пыль, напоминающая угольный порошок. Но это не уголь — медно-никелевая пыль от окатышей, которые тут и производят. На открытых участках дороги слой этой пыли слегка припорошен свежим, только что выпавшим снегом, но всё равно виден, где снега нет — пыль и только пыль, слегка спрессованная колесами. А уж двор производства и даже совсем свежие сугробы вокруг него не просто укутаны этой угольно-черной пылью — буквально пропитаны ею. Хорошо хоть ветра почти и не было, а то при малейшем ветерке эта заполярная пыль лезла в глаза, нос и тонкой пленкой припорашивала объектив фотоаппарата…

Но мы-то — приехали на часок-другой и уехали, а обитатели Никеля и Заполярного работают и живут тут. И дышат, дышат всем этим — годами, а кому «повезёт», то и десятилетиями! Да и пейзаж соответствующий, почти «лунный», особенно в районе Никеля: местами сопки и долины напоминают поле недавней битвы, выжженное то ли пламенем войны атомной, то ли химической атакой, то ли «обычной» бомбежкой напалмом.

Собственно, это и есть самое наглядное проявление (нагляднее некуда!) главной болячки Мурманской области — того, что творят с природой все те сотни тысяч тонн токсичных отходов, которыми КГМК ежегодно засыпает весь Кольский полуостров. Попутно — ещё и соседнюю Норвегию. По данным «Беллоны» (которая, в свою очередь, ссылается на ученых Norwegian Institute for Air Research), общий объем выбросов диоксида серы (SO2) только лишь с брикетирующего завода в городе Заполярный и никелеплавильного завода в поселке Никель составляют порядка 100 тысяч тонн в год — это в пять раз больше совокупных выбросов всей Норвегии.

Но поскольку на Кольском полуострове «гадят» не только эти два производства, а ещё и площадка «Североникель» в Мончегорске (это тоже КГМК), и прочие предприятия (коих в Мурманской области хватает), да ещё и роза ветров такова, что всё это дерьмо неизбежно несёт и в Норвегию, то общий объем вредных веществ (диоксида серы и тяжелых металлов — меди, никеля и др.) достиг тех же 100 тысяч тонн — уже в одном лишь норвежском воздухе!

Особую тревогу норвежцев вызывает, что с 2004 года содержание металла в осадках в этом районе по неизвестной причине продолжает расти, но «Норильский никель» каких-либо объяснений и данных норвежским природоохранным властям не даёт. Посему Сесилия Хансен, мэр коммуны Сёр-Варангер (норвежский муниципалитет, граничащий с Россией), в состав которой входит и город Киркенес, летом 2013 года и решила подать в суд на «Норильский никель» — она уже не видит иных мирных путей «остановить облако диоксида серы», которым КГМК окутывает её родные края. «Преступники должны предстать перед судом…, — обозначила свою позицию госпожа Хансен. — «Норильский никель» нарушает норвежское экологическое законодательство…». И ведь мэр вполне могла засудить господ Потанина и Дерипаску по-полной: согласно норвежскому законодательству последствия загрязнения, имеющиеся на норвежской стороне, приравниваются к действиям, совершённым на норвежской территории. Потому норвежская полиция вправе открыть уголовное дело и начать преследование — даже если нарушитель находится в России, а выбросы производятся на российской территории. «Нет ни малейшего сомнения, — уверена Сесилия Хансен (с ней нашей пресс-группе довелось пообщаться на встрече в Киркенесе. — Авт.), — что компания нарушает закон и на российской, и на норвежской стороне». Сесилия Хансен также обвинила и норвежское правительство: в том, что оно игнорирует проблему приграничного загрязнения страны по причинам политическим причинам (читай, из опасения ссориться с Путиным) и экономическим (то есть, шкурным). Вот и совет муниципалитета решил пока атмосферу не накалять, воздержавшись от обращения в суд: надо, мол, дать «дочке» «Норникеля», Кольской ГМК, ещё один шанс (какой уже по счету!) «исправиться». И вместо дела предложили создать совместную рабочую группу. Но это же классика бюрократического жанра: всегда, когда хотят дело спустить на тормозах, первым делом создают комиссию, рабочую группу — и т. п., и т. д. А уж по части таких «рабочим групп», с их прениями и забалтыванием всего (в том числе, с использованием известных средств — водка, матрешка, балалайка, икра черная, красная, «заморская баклажанная»), именно наши «эффективные менеджеры», как известно, самые великие мастера в мире. Так что, по этой части «рабочая группа», надо полагать, трудится усердно — в поте лица (и живота) своего

А вот лично мне очень жаль, что до суда так и не дошло, и господ Потанина с Дерипаской не засудили — хотя бы и норвежцы: так мило было бы видеть невыездных олигархов, да ещё и в розыске «Интерпола». Ведь выиграли бы от этого, в первую очередь, даже не норвежцы — жители Мурманской области: может, тогда хозяевам Кольской ГМК и пришлось бы по-настоящему раскошелиться на настоящие очистные сооружения? Мечты, мечты…

[album=82]

Итак, объем вредных веществ в одном лишь норвежском воздухе — 100 тысяч тонн. — А не в норвежском?! Согласно официальным данным мурманского Управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды, с 2009 по 2012 годы (данных за 2013 год пока нет) среднегодовая концентрация двуокиси серы в Никеле составила 2 (две) предельно допустимые концентрации (ПДК), в Заполярном — 1.8 ПДК. То есть, даже мурманские чиновники признают, что концентрация токсических веществ в воздухе, которым дышат в Никеле и Заполярном, превышена в два раза. — И это ещё явно заниженная оценка.

А вот данные, от которых невозможно отвертеться: в Мончегорске (там площадка «Североникель» Кольской ГМК) и Оленегорске (там горно-обогатительный комбинат, работающий на сырье местного железнорудного месторождение) дети страдают заболеваниями органов дыхания в полтора раза больше, а заболеваниями кожи — в два раза больше, чем в среднем по России. У тех же, кто непосредственно работает на комбинате «Североникель», частота онкологических заболеваний в три раза выше, чем у обычных жителей Мончегорска. Еще о медицине. В Мурманской области одна из самых повышенных в стране частота пороков сердца у детей. Показатель детской смертности от онкологических заболеваний почти в два раза превышает общероссийский уровень. Практически каждый пациент онкологического отделения мурманской областной больницы — житель Никеля, Заполярного или Мончегорска. Даже по официальной статистике Мурманская область занимает «почетное» четвертое место по уровню профессиональной заболеваемости в стране. Причем областной минздрав признает, что рост этих профзаболеваний идет в основном за счет работников Кольской ГМК. — Вот вам и диоксид серы, вот вам и «медно-никелевая» пыль! А в поселке Никель, даже судя по данным официальным, вообще жить нельзя — в принципе. Но живут — куда деваться, если другой работы просто нет. Как живут — да посмотрите на фотографии, всё и так ясно, без слов.

И я полностью солидарен с Анной Киреевой, активисткой «Беллона-Мурманск», что «отговорки про то, что ей (Кольской ГМК. — В.В.) досталось советское наследство со старейшим оборудованием, больше не работают: КГМК зарабатывает большие деньги и вполне может позволить себе модернизацию, а также рекультивацию земель». С этим трудно поспорить: один из главных владельцев концерна, Владимир Потанин, по списку миллиардеров Forbes на 2004 год обладал состоянием в 4,9 миллиарда долларов. В 2013 году, по данным Forbes, у Потанина уже 14,3 миллиарда долларов — явно не обнищал. Другой совладелец медно-никелевой сокровищницы, Олег Дерипаска (по данным того же Forbes) «поднялся» с состояния в 3,5 миллиарда долларов в 2009 году до 8,5 миллиардов — по итогам 2012 года. Впрочем, в 2008-м в Дерипаска «стоил» аж 28 миллиардов — и заслуженно занимал 1-е место в списке миллиардеров России. Потом он слегка «усох», но ведь далеко не нищенствует.

«КГМК при любой возможности любит заявлять о миллионах рублей, — это опять Анна Киреева, — вложенных в модернизацию производства и рекультивацию земель. Но вот результатов, к сожалению, не видно». К слову, даже внешне никакой модернизацией на производстве в Заполярном и, тем паче, Никеле как-то не пахнет — пахнет всё той же серой. А «модернизированное» оборудование там, на вид — т. е., на мой, сугубо сторонний взгляд неметаллурга — совершенно раздолбанное, уж явно не новейшее. Равно, как столь же раздолбанными выглядят производственные здания и помещения (кроме контор для управленцев, разумеется), где роль вентиляционно-очистной системы выполняют, видимо, настежь открытые, а то и вовсе разбитые окна — через них из «горячих» цехов всё это сернодиоксидное и медно-никелевое «добро» и уходит в воздух. Натурально, на глазах…

Мурманск – Заполярный – Никель – Киркенес – Москва.

Организаторы пресс-тура — «Беллона-Мурманск» и Фонд поддержки расследовательской журналистики.