Место памяти, солидарности и борьбы

В Карелии ежегодно утром 5 августа напротив бывшего здания Управления Беломорканала НКВД СССР, а ныне – Медвежьегорского районного музея собираются родственники жертв политических репрессий, правозащитники, общественные деятели, представители дипломатических миссий, исследователи, журналисты и просто неравнодушные люди. Желающие принять участие в Днях памяти жертв Большого террора съезжаются из Петрозаводска, Москвы, Санкт-Петербурга и других российских городов, а также стран ближнего и дальнего зарубежья. В этом году в международной акции приняли участие около 350 человек. Специальный корреспондент «Совершенно секретно» рассказывает, как проходит День памяти в Сандармохе, с чего началась его история и какие события разворачиваются сейчас вокруг этого места.

Довольно скоро улицы районного города за окном автобуса сменяются на лесные пейзажи: тонкие ровные стволы деревьев, охапки разноцветного мха, алые ягоды в траве… От Медвежьегорска до Сандармоха не более получаса езды. Вполне привычная для этих мест природа, вот только это место – один из крупнейших расстрельных полигонов времен Большого террора. «Люди, не убивайте друг друга!», – гласит надпись на огромном камне у входа на мемориальное кладбище.

ПОСЛЕДНЕЕ МЕСТО «ПРОПАВШЕГО СОЛОВЕЦКОГО ЭТАПА»

«Более восьмидесяти лет назад здесь было совершено преступление, – этими словами директор НИЦ «Мемориал» Ирина Флиге открывает Международный день памяти в Сандармохе. – Здесь были убиты и тайно захоронены 6 241 человек. Спустя десятилетия мы знаем этих людей поименно».

Несмотря на многолюдье в Сандармохе стоит гулкая тишина. В лесу просматриваются очертания расстрельных ям: их легко угадать по характерному проседанию почвы. Всего таких могил около 150. Точное количество расстрелянных не поддается оценке, но, благодаря долгой и кропотливой работе исследователей петербургского и петрозаводского отделения «Мемориала», о большинстве из них стало известно.

Именно сюда привели многолетние поиски «пропавшего соловецкого этапа». Ужас неизвестности о судьбе вывезенных с Соловков заключенных с лихвой компенсировался слухами, якобы тех погрузили на баржу, а потом утопили в Белом море. Подобных мифов было много, но доподлинно было известно одно – осенью 1937 года заключенных действительно вывезли с Соловков, а больше про них никто ничего не слышал. Особенность этого «пропавшего этапа» была еще и в том, что в него попали достаточно известные люди – ученые, артисты, художники, священники, политические деятели... Их имена обязательно бы всплыли в списках заключенных других лагерей, отразились в документах и воспоминаниях, но этого не случилось. О людях, которые пропали бесследно, продолжали помнить, их продолжали искать.

Эти поиски подробно и со всеми ссылками на источники описывает Ирина Флиге в своей книге «Сандормох. Драматургия смыслов». Исследовательская работа заняла годы: общение с родственниками, чьи близкие не вернулись с мест заключения, составление списков, поиски архивных документов... Первую догадку о массовом расстреле выдвинул Вениамин Иофе в 1989 году. Просматривая свежие справки о реабилитации, он предположил, что за близкими датами приведения приговоров в исполнение может скрываться массовый расстрел. Страшное предположение нашло подтверждение в архивах. Из обнаруженных документов следовало, что операция по «разгрузке» Соловецкой тюрьмы была проведена в три приема: 1111 заключенных были расстреляны с 27 октября по 4 ноября, 509 человек – 8 декабря, еще 198 заключенных были приговорены 14 февраля 1938 года. Было выяснено и имя главного исполнителя – капитан госбезопасности Михаил Матвеев. В поднятом в тех же архивах заявлении на имя председателя военного трибунала палач докладывал: «роботать Мет Горе совершенно невозможно как в смысле консперации так и вовсем» (сохранена орфография источника. – Прим. ред.).

Оказалось, что «Мет Гора» – Медвежья Гора уже была известна петрозаводским исследователям Ивану Чухину и Юрию Дмитриеву. Составляя Книгу памяти жертв Большого террора в Карелии, они поняли, что недалеко от Медвежьегорска существовал огромный расстрельный полигон, в архивах ими также было обнаружено следственное дело с упоминанием имени Матвеева. Так поиски петербургских и петрозаводских исследователей пересеклись и привели их на 16-й км дороги Медвежьегорск – Повенец, где вместе с тем самым соловецким этапом были найдены захоронения заключенных Белбалтлага, трудармейцев, спецпереселенцев, жителей Карелии...

Сандармох был обнаружен в 1997 году и с тех пор Дни памяти здесь проходят ежегодно.

ПАМЯТЬ О РЕПРЕССИЯХ, КАК БАРЬЕР ДЛЯ ИХ ВОЗВРАЩЕНИЯ

«Сандармох – это память не только о преступлениях советской власти, это память и о сегодняшних политзаключенных, – продолжает Ирина Флиге. – Мы все очень разные – из разных городов и стран, с разными политическими взглядами и жизненными установками. Но всех нас объединяет одно – убежденность в праве человека на жизнь и на свободу. Мы говорим здесь не только про вчера, но и про сегодняшний день и сегодняшних политзаключенных».

«История нередко повторяется, – слово переходит уполномоченному по правам человека в Карелии Александру Шарапову, – но очевидно и то, что со временем она расставляет все на свои места. Оттого память о репрессиях тех лет должна быть барьером для их возвращения. Ради всех неравнодушных к судьбе России, мы с вами обязаны сделать все возможное, чтобы этот ужас больше не повторился, а человек, его права и свободы в нашей стране, да и во всем мире, должны стать высшей ценностью».

После его слов в толпе кто-то выкрикивает: «Свободу Юрию Дмитриеву!» Эти слова подхватывают и еще долго скандируют собравшиеся.

Руководитель карельского отделения «Мемориала» Юрий Дмитриев был арестован в декабре 2016 года по обвинению, которое противоречило фактическим обстоятельствам дела. Правозащитный центр «Мемориал» назвал Юрия Дмитриева политическим заключенным и потребовал прекратить его уголовное преследование. Общественность посчитала дело фальсификацией, его арест – ответом на его деятельность по привлечению внимания к Сандармоху. Но громкое дело, напротив, привлекло еще больше внимания: о массовых расстрелах в Карелии узнали даже те, кто прежде не интересовался темой политических репрессий. Дмитриев получил слова поддержки со всего мира, за него вступились сотни известных деятелей, тысячи людей подписали петицию в его защиту... Даже несмотря на то, что процесс был закрытым, неравнодушные люди приезжали на каждое заседание суда из разных городов. Дмитриев был оправдан весной 2018 года, но вскоре был задержан снова. Судебное разбирательство по новому делу длится до сих пор.

Так Сандармох из места памяти жертв политических репрессий стал еще и местом солидарности с сегодняшними политзаключенными.

ПАМЯТЬ НЕ ИМЕЕТ ГРАНИЦ

В этот день имена убитых в Сандармохе звучали в Москве, Санкт-Петербурге, Хельсинки, Йоэнсуу, Берлине, Тюмени, Ереване, Днепропетровске, Вашингтоне, Софии, Праге, Владивостоке, Воронеже, в деревне Жары Новгородской области, селе Ферапонтово, в горах Безенги, Фрайбурге, Биаррице, Севастополе, Пушкино, Приморске и других городах по всему миру.

«Я прожила уже много лет, но до сих пор не могу понять одного, – не скрывает эмоций бывшая глава карельского Общества украинской культуры Лариса Скрипникова. – Когда и в какой еще стране так убивали свой народ – русских, украинцев, поляков, неважно кого – непонятно за что и зачем...» Составляя поминальные списки Карелии, Юрий Дмитриев приводил имена репрессированных не в алфавитном порядке, а по районам, сельсоветам и населенным пунктам, чтобы наглядно оценить масштабы террора в республике.

Составляя списки погибших в Сандармохе, Юрий Дмитриев приводил их имена по национальностям, чтобы было легче найти «своих»: русские – 2749 человек, финны – 800 человек (из них 102 приехали из США и 123 из Канады), карелы – 739, украинцы – 677, поляки – 253... Среди казненных в Сандармохе были люди 58 национальностей, представители практически всех религиозных конфессий и даже неофициальных религиозных движений и сект.

Именно эти списки легли в основу коллективных памятников, которые стоят сегодня в Сандармохе – стелы, памятные кресты, гранитные плиты, ошлифованные валуны... Надписи на них продублированы на национальном и русском языках: «Русским людям, невинно убиенным в урочище „Сандармох“», «Мир вам, о лежащие здесь верующие и мусульмане», «Убієнним синам України», «Здесь покоятся эстонцы, невинные жертвы сталинских репрессий 1937-1938», «Литовцам – узникам и жертвам Гулага», «Памятник татарам – жертвам политических репрессий 1937-1938», «Сынам Грузии», «Упокой, Господи, души раб Твоих» и другие.

Традиционно после траурного митинга проходит возложение цветов дипломатическими миссиями. В этом году Сандармох посетили представители Франции, Германии, Польши, Украины, Эстонии, Латвии, Швеции, Нидерландов, Чехии, Словакии, Финляндии, было зачитано обращение от США. После официальной части все расходятся по «своим» местам памяти: диаспоры – к национальным памятникам, семьи – к частным кенотафам, крестам-голубцам и табличкам. У каждого памятника проходит своя церемония: зажигают поминальные свечи, возлагают венки и цветы, разворачивают национальные флаги, читают имена, знакомятся и делятся семейными историями, а потом обходят все памятники мемориального комплекса.

«Сандармох живет памятниками, – говорит Ирина Флиге. – Я убеждена, что памятники не статичны – они растут. Они вырастают из желания, убеждения, воли людей, которые сюда приезжают».

ЗДРАВСТВУЙ, ДЕД, Я ШЛЮ ТЕБЕ ПРИВЕТ

Первые памятные знаки появились в Сандармохе еще на открытии мемориального кладбища. Люди писали имена и фамилии своих близких прямо на деревянных столбиках, которыми были промаркированы расстрельные ямы. Привязка была условной, ведь выяснить, где именно лежат останки их родственников не представлялось возможным. Сейчас по Сандармоху нельзя пройти, чтобы не столкнуться взглядом с фотографиями расстрелянных здесь, не прочитать их имена и фамилии, не узнать, кем они были: крестьянин-хуторянин и Герой Соцтруда Антон Егорович Фешов, артист театра Никита Романович Аполлонский, конюх Иван Алексеевич Максимов, историк и реставратор древнерусской живописи Александр Иванович Анисимов, семейная пара Фёдор Алексеевич и Мария Григорьевна Васильевы... Прямо на ствол дерева скотчем приклеено объявление «Мы ищем Каратаева Исака Махмаевича» и номер телефона. Люди не теряют надежду найти могилы своих родственников даже спустя восемьдесят с лишним лет.

Одной из таких историй делится Виктор Энокович Нельсон, сын расстрелянного в Сандармохе Энока Нельсона. На памятной плите – фотография молодого высокого человека, рядом – флаги Финляндии, США и Калифорнии. В 1921 году американец финского происхождения Энок Нельсон прибыл в Советскую Россию, вдохновившись идеей строительства социализма, а в январе 1938 года его обвинили в том, что он «являлся участником контрреволюционной организации, занимался шпионской деятельностью, создал в промкомбинате шпионско-диверсионную группу». В марте того же года его расстреляли.

Виктор признается, что почти не помнит своего отца: был слишком мал, когда за ним пришли. Судьба Энока долгое время была неизвестна его родным. В первом свидетельстве о смерти значилось, что Энок умер от абсцесса печени, но оно было ложным. Второе свидетельство о смерти было получено только в 1990 году, в нем значилась реальная причина – расстрел. Место приведения приговора так и осталось бы неизвестным, если бы не работа Юрия Дмитриева и его коллег по «Мемориалу». Так восемьдесят лет спустя потомки Энока Нельсона, как и родственники тысяч других расстрелянных в Сандармохе, обрели место, где они могут помянуть своих близких.

«Все началось с Юрия Алексеевича Дмитриева, – вспоминает и руководитель мемориального проекта «Сандармох. Возвращение имен» Максим Лялин. – От него я услышал фразу, что он делает это для того, чтобы была память, было поминовение и люди могли найти своих родственников».

Мемориальный проект «Сандармох. Возвращение имен», которым руководит Максим Лялин, за этот год на волонтерских началах установил более тридцати табличек с именами расстрелянных в Сандармохе, в День памяти этого года здесь установили еще восемь. Принять участие в проекте и стать заявителем таблички может каждый, кто не равнодушен к идее сохранения памяти. Максим зачитывает стихотворение карельского журналиста Андрея Туоми, который тот написал в память о своем деде:

«Здравствуй, дед, я шлю тебе привет,

Тех из нас, кто вырос не пугливым,

И за все карельские могилы,

Родина еще нам даст ответ...»

СБЕРЕЧЬ САНДАРМОХ ТАКИМ, КАКИМ ЕГО ЗНАЕМ

«В прошлом году мы выразили свою крайнюю обеспокоенность делом Дмитриева и тем, что творится вокруг Сандармоха, – говорит руководитель Центра «Возвращенные имена» Анатолий Разумов, – а в этом году нам передали копии документов об уничтожении изначально положенных в основание мемориального комплекса документов: заявление Юрия Дмитриева в прокуратуру о проведении проверки по поводу обнаруженных здесь в 1997 году останков, результаты их эксгумации... На фоне уничтоженных документов сюда добрались и фальсификаторы истории. Стыдно! Постыдно для нашей страны! Как можно делать все это в месте, где людей не только расстреливали, а забивали дубинами, «колотушками», били палками, протыкали металлическими прутами, душили и все это – а я много работал в архивах, было подтверждено документально – только для того, чтобы просто списать и отчитаться о выполнении планов во время Большого террора 1937-1938 гг. Мы готовим новую книгу о Сандармохе – уже не место расстрела, а место памяти – с биографическими справками, воспоминаниями и очерками. Мы не остановимся и будем продолжать свой путь, мы должны сберечь Сандармох именно таким, каким мы его знаем».

Открывая этот траурный митинг, Ирина Флиге произнесла простые, но страшные слова, смысл которых был бы непонятен без знания истории Сандармоха и того, что происходит вокруг него сейчас: «Восемьдесят лет назад государство посчитало, что эти люди им не нужны, и они были убиты. Пять лет назад наша сегодняшняя власть посчитала, что память об этих людях не нужна. Но мы – общество, нам эта память – нужна».

Сегодня эту память пытаются переписать. Была выдвинута гипотеза о том, что Сандармох – не место массовых репрессий, а место, где финны расстреливали пленных красноармейцев. Версия широко оспаривается российскими историками, а их финские коллеги открыто указывают на то, что искать нужно не в Карелии, а на Карельском перешейке.

Несмотря на открытое письмо родственников с призывом не тревожить останки их родных, Российское военно-историческое общество начало раскопки в августе 2018 года, а в этом году, сразу после Дней памяти, начали копать снова. Общественность настаивает, что должного обоснования у их экспедиции нет, а статус захоронения – «памятник истории» – и вовсе запрещает вести раскопки без проведения историко-культурной экспертизы проектной документации работ.

Зато из письма Минкульта Карелии стало известно, кажется, об истинных причинах проведения раскопок. В ведомстве считают, что Сандармох наносит ущерб международному имиджу России: «Идея о захоронении в урочище „Сандармох“ жертв политических репрессий активно используется рядом стран в деструктивно-информационных пропагандистских акциях в сфере исторического сознания».

Так поминовение жертв политических репрессий в Сандармохе сегодня становится актом сопротивления беспамятству, важным шагом в борьбе с попытками переписать историю.

Фото автора