Нелли и сибирский мороз

Ногти в крови, но она продолжает царапать цементный пол. Она чувствует жидкость, но не ее тепло. Она с трудом дышит. Боль повсюду в ее связанных конечностях, в пересохшем рту, забитом кляпом, в горящих от лихорадки легких. Она должна освободить руки. Она развязывает веревки на лодыжках. Теперь она сможет постоять за себя. Она сможет застать их врасплох, если будет быстра и готова к бою. Она выцарапает им глаза, она будет их пинать ногами. И она покинет это гнилое место. Она вернется домой.

В прошлую субботу папа согласился, чтобы она пошла гулять. В порядке исключения. Слышал ли он с тех пор о своей дочери? Нет. Иначе он пришел бы за ней! Она вздрагивает от холода, от страха... Кто-то – она уже не помнит, кто – рассказывал о сибирских температурах. Она хочет пить, она голодна... Но особенно ощущается жажда.

Она тянет веревки во все стороны. Без результата. Запах: опилки, земля, грязь... Как под садовым навесом, где она играла в детстве, гостя у дедушки.

* * *

Комиссариат в Фонтене. Понедельник, 26 февраля 2018 года, 23 часа. Брюнетка Марика на своем ночном посту. Какой-то неугомонный бомж буянит в вытрезвителе, а на экране все еще стоит предупреждение о совершенном похищении. Четырнадцатилетняя Нелли Бермон. Пропала в предыдущую субботу вечером. Кудрявые светлые волосы. Детское личико. Марика с трудом оторвала от него взгляд. Бедная девочка. После двадцати четырех часов таких редко уже находят. Если это бегство, то она уже далеко, а если...

Жерар, ее напарник, тоже здесь. Высокий и стройный, волосы ежиком. Всегда такой внимательный. Он заметил ее выражение лица, но не произнес ни слова. Они вышли на стоянку. Направление – Венсеннский лес, обычное патрулирование. Она погрузила свои метр шестьдесят пять в белый «Рено» с синей полосой, словно рак-отшельник в свою раковину. Она член олимпийской сборной по дзюдо, и это позволяет ей тренироваться в Национальном институте спорта, а это – топ, спорта высших достижений. Он расположен на авеню дю Трамбле, в нескольких шагах от нее. Просто небольшая разминка, чтобы добраться до спортзала. Запах голубых татами, звонкие хлопки при падениях. Возгласы подруг: «Давай, Марика!» Советы тренера: «Дыши, Марика, дыши. Не торопись!» Чемпионка по дзюдо. Пацанка из Рубе. Она вполне сознает, что ей улыбнулась удача. На работе коллеги восхищаются ею, балуют и позволяют сделать такое расписание, чтобы она могла тренироваться каждый день. Женщина-полицейский в Фонтене? Рай земной!

* * *

– Ты видел досье малышки Нелли? – спросила она Жерара.

– Уголовный розыск Версаля. Родители в ужасе. По вечерам она еще ни разу не выходила на улицу одна. Но тогда был ее день рождения. Ей очень хотелось пообщаться с друзьями. И никаких шансов, что она все еще находится в парижском регионе. В лучшем случае, она уехала со своим бойфрендом, и они прячутся в каком-нибудь гадюшнике, или они отправились на юг... А если нет, ты же все понимаешь не хуже меня. Коллеги, возможно, найдут ее в багажнике машины где-нибудь на границе. Обычно родители должны появиться на телевидении и умолять вернуть им дочь. Какой спектакль! Какие времена…

Тон полицейского стал разочарованным. Марика молча кивнула. По радио предупредили: «Воздушный поток с севера. Завтра холод будет усиливаться. Таким образом, температура в Иль-де-Франсе будет колебаться от минус десяти до минус двадцати градусов... День во вторник может оказаться самым холодным, начиная с 2012 года. Снег пойдет на северо-востоке страны со среды...»

И точно. К середине ночи наружная температура уже спустилась до тринадцати градусов ниже нуля.

– Это называют сибирскими морозами, – проворчал Жерар, садясь за руль. – На мой взгляд, это русские испытывают свое климатическое оружие.

* * *

На лице застыли слезы. Она все еще чувствует на себе пуховик и джинсы. Но этого мало для такого холода. Ледяные иглы пронзают ее кости. Долго она так не продержится. Она должна покинуть это место. Она ползет на спине, опираясь на затекшие руки. Она исследует свою тюрьму в кромешной темноте. В сараях садовников всегда валяются какие-нибудь инструменты. Лунный свет указывает ей на ржавое железо лопаты. Она склоняется над ней, пытаясь разрезать веревку, связывающую ей запястья. Что такое смерть? – спрашивает она себя. Долгое погружение в белую пустыню, как в «Докторе Живаго», в том фильме, что смотрит мама? Она собирает последние остатки сил. Раздирает себе руки о металл. Сейчас или никогда... Веревка уступает! Она высвобождает окровавленную правую ладонь, вырывает изо рта кляп. Сердце стучит, разрывая ребра, и она издает рев со всей возможной яростью своего охрипшего горла...

* * *

Радио продолжало. «Потасовка в вагоне поезда. Кто находится ближе всех?»

– Мы, вроде бы, неподалеку, – ответил Жерар.

Но другая бригада уже прибыла на место. Насмешливый голос дежурного повторил: «Тогда вот что: ночной переполох на авеню Леклерк. Марика и Жерар – это вам! Улица идет вдоль Венсеннского леса. Дом 655. Владелец – некий Фурне. Порой в кустах перед его домом находили каких-то жмуриков, но никого не удалось поймать. Возможно, вы сработаете лучше... Удачи!»

– Что это за история с трупами? – спросила Марика.

– Он преувеличивает. Это не каждый день! Всего один раз, четыре или пять лет назад. По-моему, там был пакистанец. В лесу находятся лагеря для мигрантов. Но они не прибывают сюда просто так! Это бизнес контрабандистов, подозрительных людей, которым нужна рабочая сила. Особенно – никого не беспокоящая.

– И вы выяснили? Что это был за пакистанец, я имею в виду, – переспросила она.

– Не совсем. Мы знаем этого Фурне. Наркодилер, торговец оружием и людьми. Но он вечно выкручивался. Настоящий угорь.

Это было внушительное здание, трехэтажная мансарда с широкими проемами, отгороженная от улицы узкой площадкой. Полицейская машина остановилась напротив, на велосипедной дорожке, со стороны леса. Уличное освещение было выключено ночью в целях экономии. В стробоскопической синеве мигалки она краем глаза увидела, как ее коллега втянул голову в плечи, словно замерзший воробей. Марика – ромбовидное лицо, с выделяющимися скулами и мясистыми губами. Ее короткие волосы остаются непослушными под форменной фуражкой. Взгляд ее ясен и откровенен. Выпрямив спину, она подняла воротник куртки, расслабила конечности. Дочь Севера. Холод и ветер – ее природная стихия! Когда она проходила под деревьями, на ее фуражку упало что-то крупное и коричневое. Сосредоточенная на темных окнах, она даже не обратила на это внимания.

Жерар кивнул на величественные ворота виллы. Домофон. Входите. На пороге мужчина, сорок с лишним, в халате. Он поприветствовал прибывших:

– Добрый вечер, что вас сюда привело?

– Национальная полиция. Добрый вечер, месье. Соседи сообщили о криках в вашем доме, – задумчиво произнесла Марика.

– Вот как? Я спал. Я ничего не слышал.

– Они сказали, что это были ледянящие кровь крики.

– Что за история?

Он, кажется, был искренне удивлен, а потом добавил:

– Знаете, соседи – это такое дело. Мы не всегда в хороших отношениях...

– Хриплые, резкие, почти пронзительные жалобы...

– Ну, конечно, это попугаи. Они сидят в лесу, прямо перед моим домом, вот уже несколько лет. И их становится все больше и больше! Как только загорается свет, они начинают кричать. Ничего не поделаешь. Не хотите зайти погреться?

– Нет, спасибо. Это была простая проверка. Желаю вам спокойной ночи.

– Ничего-ничего. Удачной службы, всегда добро пожаловать.

* * *

Когда они уходили, раздался глухой удар. Еще один «каштан» рухнул прямо перед ней. Она посветила фонариком, машинально наклонилась и подобрала комок зеленых перьев. Птица... И таких около десятка вокруг, под деревом! Она бросилась к рации: «Это Марика. Всем машинам перекрыть квартал у дома 655, авеню Леклерк. Срочно. Нет времени объяснять. И никаких сирен».

– Я возвращаюсь на виллу.

– Но у нас нет ордера, – хмыкнул Жерар, любивший американские фильмы...

– Возражаю, ваша честь! – возразила Марика, сосредоточившись на том, что намеревается предпринять. – Я пойду одна, а ты останешься здесь, чтобы координировать «кавалерию».

Она выскочила из машины, не захлопнув дверцу, и взобралась на металлическую решетку. Во дворе никого. Она сделала вдох и открыла ворота. Ничего. Никаких признаков присутствия. Она прошла в сад. Яркая, почти полная Луна освещала усадьбу. Она выверяла каждый свой шаг, словно шла по льду пруда. Вскоре она наткнулась на сарай с инструментами, похожий на динозавра, притаившегося в тени первобытного леса… Она толкнула дверь. Из-за спины показалась массивная фигура, направив на нее ослепительный луч профессионального электрического фонаря... Затем – попытка оттолкнуть ее ударом. Она узнала Фурне...

* * *

Она закрыла глаза, полагаясь только на свои чувства. В таком стесненном пространстве человек обычно ограничен своим телосложением.

«Потасовка в вагоне поезда». Она вспомнила стажировку в Токио. Город полностью скоростной, там все мелькало – повсюду, днем и ночью. Но дзюдо там что-то святое. Идеальное. По старинке строгое и аскетичное. Пожилой сенсей, как там называют тренеров, смеялся над ними, демонстрируя свою беззубую челюсть. И он заставил положить маты в длину по одной узкой линии. «А теперь – бой!» Полная катастрофа. Японцы знали про такой трюк, и слышно было, что падали только французы! Ей понадобилось несколько дней, чтобы привыкнуть. Это упражнение требовало миллиметровой постановки стоп и таза. И в итоге все получалось очень экономично и, главное, эффективно.

* * *

Марика схватилась за напряженное запястье. Почти сто килограммов плоти с запахом табака и виски, и все это она обошла стороной. Под жиром чувствовались крепкие мышцы. Но это не произвело на нее впечатления. Ей уже приходилось биться с тяжеловесами. Она знала, что не коснется земли, она всегда была первой! Она прошла сзади, скользнула, как перышко от прикосновения осеннего ветерка, и приковала руку нападавшего наручниками к старому верстаку. Она гибко управляла своими конечностями. Она – осьминог. А он – жалкий краб, плененный ее щупальцами. Она снова открыла глаза:

– Не двигайтесь больше, месье, в таком положении ваше плечо треснет при малейшей попытке высвободиться.

– Это насилие. Только этого не хватало! Мой адвокат уничтожит вас. Вас уволят из полиции, и вы больше никогда не найдете никакой работы. Все это незаконно.

Несмотря ни на что, он контролировал свои реакции. За долю секунды она надела наручники и на вторую его руку. Чуть дальше, в глубине сарая, лежало что-то неживое. Марика зажгла лампу и присела на корточки. «Черт возьми! Вот дела-то», – прошептала она. Пульс слабый. Она вызвала по рации «скорую помощь». Она узнала белокурые кудри с фотографии. «Нелли, ты меня слышишь?»

* * *

Она ничего не слышит, ничего не чувствует. Лишь одно лицо преследует ее. Брэндон. Он говорит, что видит ее с синими усиками и крыльями. Что она – его маленькая стрекоза. Это ее день рождения, и этот милый блондин ведет ее. Она вспоминает музыку – «Танцуя с ней фанданго...» Это из песни «Белая, словно мел» Гэри Брукера, лидера группы Procol Harum. Она берет один стакан, потом другой. Потом – больше ничего... Нам было так хорошо. Зачем ты все испортил, Брэндон? Почему ничего не сделал, чтобы защитить ее. Это его вина! Она проклинает его. Если она спасется, она обещает разорвать его на мелкие кусочки. Она найдет способ.

* * *

Коллеги прибежали со спасательными одеялами, которыми они укутали девушку. Эксперты сделали снимки. Остававшийся все это время безмолвным Фурне вдруг заявил:

– Какого черта вам понадобилось устраивать весь этот цирк в такой час? Вы делаете драму из ничего.

– Из ничего? Это же настоящая Голгофа для ребенка на таком холоде! – возмутился один из полицейских.

Но Фурне заверил его:

– Но я совершенно не знал о ее присутствии. Я никогда не видел эту девушку. Я обнаружил ее одновременно с вами. И я собирался позвонить вам. Это вы мне помешали! Посмотрите же в глаза очевидному. Именно ваши импульсивные и необдуманные действия сейчас задерживают уход за этим ребенком со стороны медицинских служб. Вы теряете драгоценное время, о чем придется доложить! Поверьте, мои адвокаты позаботятся об этом.

Марика с возмущением посмотрела на него.

– Вы утверждаете, что она пришла сюда по собственной воле?

– А вы смелая, лейтенант… Но не переусердствуйте! Мои внучатые племянники устраивали вечеринки все выходные! С такой музыкой, что я даже с берушами не мог спать. Настоящая пытка! Вы знаете, что такое дети...

Он посмотрел на Марику, понял, что ей не двадцать пять, и продолжил:

– Увидите, когда настанет ваша очередь. У них иногда бывают несколько грубые игры, но это все от возраста. Кстати, что вы делаете в моем доме? У вас есть ордер?

– Месье, – ответила она, не обращая внимания на возражение, – я обязана действовать в случае реальной опасности для чьей-либо жизни.

– Давайте не будем преувеличивать. Что за кино! Позвольте мне сказать вам это со всем уважением. Потому что случилось прямо противоположное: если бы она осталась на улице в такую погоду, то умерла бы от холода. Молодые люди спасли ей жизнь! Вы понимаете? Да, она немного связана. Так позвольте мне снять с нее все это. Это детские шутки. Но она не подвергалась насилию. Я за это ручаюсь! Вам стоит отметить это в протоколе.

– Мы отвезем ее в больницу. Врачи нам скажут.

Фурне не признавал себя побежденным, и ему вдруг пришла в голову одна мысль, и он с лучезарной улыбкой изложил ее:

– Конечно, надо, чтобы ее осмотрел врач. Именно это я и собирался сделать. Хорошо, вы справились со своей работой. Но у вас нет ордера, и все ваши доводы будут недействительны в суде. Все это – зря потраченное время! Предлагаю вам сделку: я сам отвезу ее в отделение неотложной помощи, так как я в любом случае собирался туда. За все отвечаю я, за расходы – тоже. А вы отправитесь в погоню за настоящими бандитами, которые разгуливают по ночам в лесу. Вот! Я добавлю к этому пожертвование для ваших нуждающихся коллег. Беспроигрышный вариант! А вы снимите это с меня, – и он протянул к ней свои закованные в наручники запястья.

– Сожалею, месье, но есть только две возможности. Если эта несчастная девочка погибнет, это будет соучастие в убийстве. Если она выживет и даст показания, вам предъявят обвинение в похищении и, возможно, в чем-то большем.

– Но вы же видели, что она была в безопасности. Она справится. Вы свалились мне на голову! Все это из-за нескольких попугаев...

Там, наверху, луна скрылась под густой завесой облаков. Марика улыбнулась:

– Месье, это не я... Это попугай свалился мне на голову. Вы видели температуру? При минус десяти попугаи уже не кричат. Это тропические птицы. Они должны были улететь в теплые страны на зиму. Те, что остались, замерзают на ветке и падают с дерева, словно спелые плоды! Иногда это происходит в Бельгии. Но вы не могли этого знать. Здесь, в Париже, сибирские морозы довольно редки. Крики, услышанные соседями, не могли исходить от птиц. Девочке повезло, что одна из них упала на голову полицейскому.