Новые русские коллекционеры – III

Антикварный салон «Арбат,34», который за бесценок приобрел Александр Ястребов. Салон оформлен сейчас на жен Ястребова и Валерия Узжина

Это была сенсация! Газеты пестрели заголовками – «В коллекции живописи В.В.Путина появилась фальшивка»; «Российский антикварный рынок заполнен лжепередвижниками». «Виновными» за скандал были «назначены» владельцы антикварного салона «Русская коллекция» – супруги Преображенские, арестованные в октябре прошлого года по обвинению в совершении мошенничества в особо крупных размерах. Сейчас шумное дело зашло в тупик.

О том, что оно неоднозначно, я писала еще год назад (см. статью «Новые русские коллекционеры», «Совершенно секретно», № 1, 2006 год), а уже в июньском выпуске газеты, в продолжение этой детективной истории, рассказала, что инициаторами громкого скандала оказались профессиональные мошенники с криминальным прошлым. Сейчас выяснилось, что к тому же еще – друзья и «подопечные» тех самых «оборотней в погонах». Но покровители сидят. А наши «герои»–вымогатели на свободе. Зато по их вине Татьяна и Игорь Преображенские год провели в СИЗО. Сейчас оба дома – под подпиской о невыезде.

Следователь по особо важным делам Следственного комитета при МВД России майор юстиции Ирина Коновалова от комментариев отказывается. Оно и понятно. По словам защиты Преображенских, за год не собрано никаких доказательств, а дело имеет однозначно заказной характер. Новое руководство Генеральной прокуратуры призвано бороться именно с такими делами. И наказывают, к сожалению, за них только исполнителей, таких, как следователь Ирина Коновалова.

Заказчики

В уголовном деле супругов Преображенских не нужно проводить международных оперативно-розыскных мероприятий, чтобы выяснить тех, кому оно выгодно. Их имена известны. Более того, в уголовном деле № 290839 они фигурируют как потерпевшие. Потерпевшими были признаны некие господа Валерий Узжин, Александр Ястребов, Виктор Кан, позиционирующие себя как крупные бизнесмены.

Главным же потерпевшим стал Валерий Узжин. По его словам, он, используя сложившиеся с Преображенскими доверительные отношения, якобы приобрел у них ряд картин кисти модных сейчас русских передвижников XIX века Киселева и Орловского. Всего на 760 тысяч долларов. Позже эксперты из лаборатории «АртКонсалтинг» дали заключение, что картины слегка переделаны и их авторы – живописцы того же времени Янус Ла Кур и Андерсен Лунблю. Со своим заявлением о том, что он якобы стал жертвой мошенничества, Валерий Узжин сначала безуспешно обивал пороги нескольких управлений внутренних дел. Ему отказывали – за отсутствием состава преступления. И вдруг этим делом резко заинтересовались аж в Следственном комитете.

Супругов Преображенских арестовали 16 октября 2005 года. В сводках о задержании фигурировали невероятные подробности о том, как искусствовед Татьяна Преображенская оказала вооруженное сопротивление следственно-оперативной группе. Это оказалось таким же мифом, как и само «дело антикваров».

17 октября прошлого года следствие предъявило Татьяне Преображенской обвинение. По версии майора Коноваловой, Преображенская в составе организованной группы, в которую входил ее муж Игорь, работавший в салоне водителем-охранником, а также галерист Дмитрий Кутейников, «желая склонить потерпевшего к приобретению картин, гарантировали ему, Узжину, подлинность, ссылаясь на свою компетентность. Кроме того, в подтверждение подлинности картин супруги Преображенские предоставили В.Узжину заведомо подложное экспертное заключение ВХНРЦ (Всесоюзного художественного научно-реставрационного центра) имени И.Э. Грабаря № 555 ЭК-716-04 от 5 апреля 2004 года, подписанное экспертом Т. Горячевой».

Дабы придать делу «мировые масштабы», его заказчики запустили слух, что именно супруги Преображенские продали поддельного Айвазовского олигарху Потанину, который будто бы подарил полотно на день рождения президенту России. А вскоре на одном из светских раутов некий галерист вполголоса рассказывал, что подделки обнаружены не только в коллекции живописи Владимира Путина, но и главы ФСБ Николая Патрушева. Скандал набирал обороты. Казалось бы, в таком сенсационном деле нужно было арестовывать всю «организованную группу». Но галериста Дмитрия Кутейникова никто в розыск не объявлял. Коллеги же встречали этого, по версии следствия, оптового покупателя западной живописи, якобы позже переделанной им под стиль русских передвижников XIX века, на многочисленных московских вернисажах. По последним данным, Кутейникова все-таки допросили

Эксперта Горячеву, которая действительно давала заключения о подлинности картин, приобретенных Валерием Узжиным, к уголовной ответственности никто не привлекал – она и сейчас работает в центре имени И.Э. Грабаря, просто на время ее отстранили от проведения экспертиз. Специалисты хорошо знают, что подобные заключения не делаются единолично. Значит, экспертизу вместе с Горячевой проводили и другие искусствоведы. Но их тоже никто не искал. Интерес для следствия и стоявших за ним лиц представляли только супруги Преображенские, находившиеся до последнего дня под арестом. Своего «сообщника» Кутейникова Татьяна Преображенская видела лишь однажды и никогда не общалась с Горячевой.

О том, что же на самом деле связывает супругов Преображенских и «потерпевших» – Узжина, Ястребова и Кана, я уже рассказывала раньше, опираясь на документы, свидетельства адвокатов, жалобы сидящих в СИЗО Преображенских. Теперь появилась возможность лично пообщаться с ними.

«Никаких картин Узжину я не продавала, – говорит Татьяна. –Узжин, к тому моменту уже втершийся в доверие к моей семье, попросил меня дать письменные оценки нескольких картин, приобретенных (или взятых им) у различных арт-дилеров. Брал он эти картины у представителей «серого», теневого антикварного рынка, к которому я как галерист не принадлежу. Не заподозрив подвоха, я выдала ему письменные оценки картин. Узжин при большом количестве свидетелей, которыми следствие даже не поинтересовалось, объяснил, что оценки необходимы ему для закладки картин в банк. Оценка картины – это мое сугубо личное мнение. Я знала, что банкиры же будут оценивать картины со своими специалистами. Для Узжина эти оценки стали основой для фальсификации моего обвинения и вымогательства огромных сумм у моей семьи. Подлинность картин я как галерист не подтверждала – ее может определить только экспертный центр, обладающий сравнительным эталонным материалом, имеющим лицензию на данный вид деятельности. Оценила я картины, представленные Узжиным, на основании подлинных экспертиз экспертного центра ВХНРЦ имени И.Э. Грабаря».

Потерпевшие против потерпевших

Только теперь Преображенские понимают – появление «потерпевших» зимой 2004 года в их галерее «Русская коллекция», в самом центре Москвы, в Хрустальном переулке, было не случайным. На них была дана наводка, из которой следовало, что супруги состоятельны. Во-первых, арендуют помещение под галерею недалеко от Кремля, владеют двумя хорошими квартирами в Санкт-Петербурге, купили родителям квартиру на Плющихе, а главное – того и гляди станут собственниками элитного жилья на Остоженке.

Первым появился Александр Ястребов, представлявшийся «крупным московским застройщиком». Я уже писала, что знакомство он начал оригинально, с вопроса: «Давно антикваров не отстреливали?» В марте Ястребов познакомил Преображенских с Валерием Узжиным, которого представил как богатого коллекционера и крупного бизнесмена, а тот, в свою очередь, познакомил галеристов с «помощником» – Виктором Каном. Далее началась дружба взахлеб и углубленный интерес к бизнесу Преображенских. Это очень не нравилось родителям Татьяны, но саму ее коробило лишь то, что Ястребов уж слишком много говорил о своей связи с криминальным миром Москвы и Красноярска, откуда он родом, хвастался крепкой поддержкой в милицейских кругах. А такие шутки, как «Позвоню-ка я своим друзьям – оборотням», Татьяна оценила значительно позже, уже в тюрьме.

Апогеем операции по разорению Преображенских стал момент, когда Узжин сказал, что готов помочь Татьяне в осуществлении ее давней мечты – открытии собственной галереи. Для нее было подобрано 440 квадратных метров по 2-му Обыденскому переулку, там же, на втором этаже, предполагалось оборудовать и жилое помещение. Но свободных денег не было, и Преображенские продают свою квартиру на Остоженке покупателю, тоже «подобранному» Узжиным. Житель Красноярска Андрей, которого Узжин охарактеризовал как личного знакомого «самого Анатолия Быкова», сказал, что деньги за квартиру (1 миллион 300 тысяч долларов) он пока переведет на счет Узжина, а саму квартиру оформит на Кана.

Но денег на покупку галереи не хватало все равно. Тогда Узжин предложил Татьяне продать ему по хорошей цене все дорогие антикварные вещи из салона. Картины Айвазовского, Маковского и ряд ценных антикварных вещей были оценены в миллион долларов. В качестве «гонорара» за посредничество при продаже жилья на Остоженке Андрею, знакомому с «самим Быковым», Кан потребовал переоформить на себя «мерседес» Преображенских. Таким образом, набралась нужная сумма – 2 миллиона 380 тысяч долларов. Именно столько потребовалось заплатить за помещение в 440 квадратных метров по 2-му Обыденскому переулку

Очень кстати при оформлении сделки оказался Николай Неяскин, которого за год до этого Узжин представил Преображенским как «потрясающего юриста». Позже Неяскин умолял Татьяну не губить его и говорил, что он «давно у красноярцев на крючке и вынужден делать то, что они прикажут».

Оформлявший сделку Николай Неяскин получил за свои «риэлторские» услуги 7 тысяч долларов, «генеральный директор и застройщик» помещения по 2-му Обыденскому переулку Валерий Клещиков – 80 тысяч долларов наличными. Ястребов тоже не остался в обиде – получил дорогой подарок.

Были в этой сделке и свои странности. Например, договор о ее конфиденциальности сроком на один месяц (запомните эту цифру). Но Татьяне объяснили, что это связано с возможной проверкой налоговыми органами. Удивило и то, как поразительно быстро Клещиков пересчитал 1 миллион 300 тысяч долларов – деньги за квартиру Преображенских на Остоженке, переданные ему Узжиным, на которого покупатель – красноярец Андрей оформил собственность. Талантливый бизнесмен Клещиков потратил на это минуты три… На самом деле, как позже вспоминала Татьяна Преображенская, денег вообще никто не видел. Сотрудники в форме охранного агентства – без оружия – отнесли мешки, якобы с деньгами, в кабинет Клещикова. Ровно через три минуты тот сказал, что «все в порядке».

Операция, задуманная «друзьями дома», на этом не закончилась. Узжин неожиданно вернул Татьяне купленные у нее в галерее три бронзовые скульптуры (якобы они не нравились жене) и потребовал обратно за них 100 тысяч долларов. Преображенская согласилась, при этом Узжин выпросил у нее и ее мужа дорогие наручные часы – примерно за 70 тысяч долларов. Следующий визит троицы – Ястребов, Кан и Узжин – сопровождался угрозами физической расправы в случае, если Преображенская не вернет деньги за картину, которую Узжин купил в ее галерее год назад. Выяснилось, что она якобы фальшивая. Только тогда Татьяна окончательно поняла, что имеет дело с мошенниками.

24 апреля она поехала в офис Клещикова, но оказалось, что там никого – помещение было снято ровно на месяц (вспомните о договоре конфиденциальности). В этот же день выяснилось, что 440 квадратных метров по 2-му Обыденскому переулку тоже были фикцией – помещения там никому еще не продавались.

Преображенская подала заявление в УВД ЦАО Москвы и вскоре узнала, что компания «Арлеан компани», от имени которой действовал «генеральный директор» В. Клещиков, – фикция. Сам Клещиков оказался «неустановленным лицом», предъявившим подложный паспорт. Все договоры о купле-продаже были признаны подложными. Следствие признало, что «в результате мошеннических действий неустановленного лица, представившегося Клещиковым В.В., а также Узжина В.А., Кана В.С. был нанесен имущественный вред Преображенской Т.М. в сумме более одного миллиона 300 тысяч долларов США». Татьяна Преображенская была признана потерпевшей.

Последовавшие затем угрозы недавних «друзей дома» заставили Преображенских всерьез опасаться за свою жизнь, и они прятались у друзей. Одна из угроз оказалась пророческой. «Если не заберешь заявление, я тебя до трусов раздену, ославлю и посажу», – сказал ей тогда Валерий Узжин. Ястребов добавил: «Будешь вякать, пристрелим и свалим все на олигархов, которых ты обманула».

Небедная когда-то семья осталось без всего. Денег нет ни на защиту, ни на лечение смертельно больной матери Татьяны. Отец Игоря Преображенского уже не пережил этой истории. Когда он скончался, сына даже под конвоем не отпустили на похороны. Ложная информация о роли Преображенской в этой истории действительно «ославила» ее на всю Россию. Год она и муж провели в заключении. И хотя никаких олигархов Татьяна Преображенская не обманывала, она безумно опасается за свою жизнь и жизнь своих близких. «Друзья дома» продемонстрировали удивительные возможности.

Что касается потери почти всего имущества и разорения галереи, то по этому поводу один из следователей цинично заметил: «С деньгами надо расставаться легко».

Уголовное дело, в котором Татьяна Преображенская признана потерпевшей, теперь тоже находится в производстве Следственного комитета. Пока оно приостановлено. Действительно, зачем искать «неизвестного», представлявшегося Клещиковым, а также прекрасно знавших его, как указывают документы, Валерия Узжина и Виктора Кана, когда лучше признать потерпевшими именно их. Поразительно, но факт – оба взаимоисключающих дела находятся в производстве майора юстиции Ирины Коноваловой. Говорят, она пришла в ужас, узнав, что первое дело, возбужденное по заявлению Т. Преображенской, наконец-то собирается забрать себе прокуратура.

15 августа 2005 года адвокат Узжина пишет жалобу, в которой уверяет, что Преображенская оговорила его доверителя, чтобы избежать ответственности за проведение сомнительных сделок по продаже ему картин. Но уголовное дело по факту мошенничества по отношению к Преображенской было возбуждено в конце апреля 2005 года, а по заявлению Узжина значительно позже – лишь в сентябре

«Мой доверитель имеет положительную репутацию и доброе имя, – пишет адвокат В.Узжина. – Заявление Преображенской, а равно и возбуждение уголовного дела по ее заявлению бросает тень на его репутацию и затрагивает его право на доброе имя».

Красноярский след

Репутация, надо заметить, у всей троицы говорит сама за себя. Прибыли в столицу из Красноярска. При этом «богатый коллекционер и крупный бизнесмен» Валерий Узжин, по данным налоговых органов, зарабатывает в среднем 6 тысяч рублей в месяц. Товаровед по профессии, дважды судимый в Красноярске за мошенничество и взяточничество, числится сейчас слесарем. Виктор Кан также судим. «Красноярцы» располагают связями не только в краевой администрации, но и на уровне федерального правительства, в МВД и прокуратуре.

Александр Ястребов отбывал срок в одной колонии с Узжиным. Теперь он тоже москвич. Преображенским он демонстрировал одну из своих квартир в дорогостоящем комплексе на Остоженке. Владеет он также квартирами на улице Поклонной и в Мансуровском переулке.

Сделки Ястребова по нежилым помещениям занимают несколько страниц. Особый интерес представляет собой дом 11/13, строение 2, в Малом Каретном переулке. Кто не знает, это рядом с Петровкой, 38. Там же, в легендарном МУРе, служили когда-то и его покровители, или, как он называл их летом 2004 года, уже когда вовсю шло следствие над его покровителями, «друзья – оборотни».

Итак, дом в Малом Каретном Ястребов приобрел за бесценок после гибели от рук киллера бывшего владельца – учредителя находившейся там московской швейной фабрики «Акро» Михаила Струкова. Ястребов был врагом Струкова, которого «крышевала» бригада муровцев – о чем свидетельствуют документы из дела «оборотней». Из того же дела известно, что в сменившем владельца здании разместился своеобразный бандитский штаб, где круглосуточно дежурила группа водителей. Их услуги муровцы оплачивали из «общака».

Судьба бросала Татьяну Преображенскую – то на аукцион Сотби в Лондон, то на нары в следственный изолятор

Ястребов, не стесняясь, делился своими подвигами на ниве недвижимости и с Преображенскими. Например, поведал им историю о том, как, «слегка прижав старушку», за бесценок приобрел помещение антикварного салона «Арбат, 34», который оформлен сейчас на жен Ястребова и Узжина. Татьяна вспоминает, как Ястребов предложил одному риэлтору список своей собственности и вскоре тот с перекошенным лицом отказался заниматься этими квартирами!

Только сейчас она осознала, как двусмысленно прозвучали слова Ястребова о его богатейшей коллекции икон. На вопрос искусствоведа Преображенской, почему она производит впечатление случайно подобранных работ и почему у него так много храмовых икон, Ястребов туманно ответил: «Ребята с регионов привозили». Вскоре он неожиданно подарил «коллекцию» Клинскому монастырю. Накануне по ТВ демонстрировались иконы, похищенные из провинциальных российских церквей…

Не хочется думать о руководящем составе МВД России плохо, но почему-то заявление от Валерия Узжина, обвинявшего супругов Преображенских в мошенничестве, принял лично начальник департамента экономической безопасности МВД РФ С. Мещеряков. Не отменив постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенного в ОВД «Китай-город», куда до этого обращался Узжин, следователь Коновалова вопреки требованиям УПК РФ возбудила новое уголовное дело. Его лично курирует начальник управления СК при МВД РФ Анатолий Шевляков. Профессионал с закаленным сибирским характером. Когда-то валил лес в Красноярском крае, заочно закончил юридический факультет Красноярского университета и пять лет проработал следователем там же, где провели лучшие годы своей жизни Узжин, Кан и Ястребов. Как-то много Красноярского края в одном деле.

Не удалось, правда, выяснить, не земляками ли были и понятые, присутствовавшие при обыске в квартире родителей супругов Преображенских, предшествовавшем их аресту. «Лица, привлеченные следствием в качестве понятых, были приведены следователем с собой, и один из них ночью во время обыска неоднократно пользовался своим мобильным телефоном, докладывал абоненту по имени Виктор Симхович о ходе обыска. По странному стечению обстоятельств одним из подозреваемых в совершении мошенничества в отношении Преображенских является некто Кан Виктор Симхович, который на следующий день явился в офис Преображенских и заявил сотруднице о том, что они арестованы, а в квартире у них произвели обыск», – жаловался в прокуратуру адвокат Олег Рязанов

Кстати, все жалобы на нарушение следствия попадали в Генеральной прокуратуре почему-то к одному и тому же человеку – А. Пучкову, хотя он за год, проведенный Преображенскими в СИЗО, сменил несколько должностей. Завизированные им жалобы адвокатов на следователя Коновалову переправлялись самой Коноваловой, а уж она никак не могла согласиться с тем, что нарушает закон.

Тройка нападения

Но несмотря на этот замкнутый круг, у следствия должны быть веские причины, чтобы больше года держать в СИЗО людей, не угрожающих общественной безопасности, не убийц, не насильников, не террористов. Сначала следствие утверждало, что Преображенские смогут скрыться за границей, и голословно уверяло суд в том, что они также могут «помешать ходу расследования». Затем на помощь следствию пришли находчивые «потерпевшие». Как только Валерий Узжин услышал по телевизору информацию о том, что рядом с домом 6 по улице Коштоянца под днищем автомобиля «хендай» была обезврежена бомба мощностью 2 килограмма тротила, он написал заявление. Мол, это Преображенские покушались на его жизнь: и хотя заминированная машина ему не принадлежала, главным в его аргументации было то, что он прописан по этому адресу. Затем последовало сообщение, что ему звонила только что освободившаяся из СИЗО гражданка. Гражданский долг требовал информировать: она слышала, что Татьяна Преображенская, сидевшая с ней в изоляторе, готовит на него покушение.

Некий вдохновленный Узжиным антиквар написал заявление в Следственный комитет, что Игорь Преображенский, сидевший в это время тоже в СИЗО, вымогал у него 20 тысяч долларов и при этом у него из-за пазухи торчала рукоятка пистолета. На самом деле через своего адвоката, как рассказывают Татьяна Преображенская и ее мать Виктория Васильевна, Узжин и компания требуют с их семьи миллион долларов. Именно за эту сумму они обещали забрать свое заявление. В последнее время сумму «выкупа» увеличили вдвое.

Клевета и угрозы звучали в адрес автора этих строк. Причем клевета в адрес Преображенских, когда дело рассыпется, может быть наказуема, если, конечно, столько пережившие галеристы захотят привлечь своих обидчиков к ответственности. О защите самих журналистов законодатели не думают. Предположим, на журналистов подают в суд и они выигрывают процесс. Кроме радости и чувства выполненного долга это ничего не дает. Заявители, оплатившие копеечную пошлину, ничего не теряют. В цивилизованных странах проигравшая сторона оплачивает не только судебные издержки, но и компенсацию морального ущерба автору статьи, которого они привлекали к суду, сумму, вдвое превышающую ту, которую требовали они. Как «ветеран судебных войн» могу сказать: многие персонажи до своего проигрыша требовали суммы с шестью нулями (не в рублевом исчислении). Проигрывали. Но никто никогда не компенсировал журналисту потраченное время и нервы, подорванное здоровье…

Еще один мошенник, о деле которого я рассказывала в предыдущих статьях цикла «Новые русские коллекционеры», некто Дакшитский – Николаев, которого суд счел невменяемым в отношении инкриминируемого деяния и отправил на принудительное лечение в психиатрический стационар. Прямо оттуда он обратился с заявлением в Следственный комитет, что, мол, тоже пострадал от супругов Преображенских, которые продали ему фальшивого Шишкина. Круг мошенников оказался крайне узким. Дакшитский знаком с красноярской троицей. Его защищает адвокат Узжина, а в роли понятой на стороне Дакшитского выступала некая Ольга Кан. Но заявление Дакшитского не произвело впечатления даже на следователя Коновалову. Правда, она решила, что Татьяне Преображенской тоже необходимо пройти судебно-медицинскую экспертизу. В институте Сербского, куда она была направлена, Преображенской сказали: «Вам необходим не врач, а хороший адвокат».

Попытки заставить следствие продлить сроки содержания Преображенских под стражей начали приобретать характер фарса. Видимо, поэтому их в конце концов и отпустили под подписку о невыезде.

Антиквары: в тени и на свету

Уголовное дело Преображенских вскрыло огромные пласты проблем, которые существуют на рынке антиквариата.

Я беседую об этом с адвокатом МКА «Человек и закон» Андреем Столбуновым.

– Прежде всего это вопрос идентификации картин, ставших предметом спорных сделок, – говорит Столбунов.– Возьмем случай с Преображенскими. Не существует не только неопровержимых доказательств проведения сделки купли-продажи картин, но и прямых доказательств, что участниками событий были именно те картины, которые сейчас являются уликами в уголовном деле. Следствие же вынуждено доверять показаниям либо потерпевших, либо подозреваемых

Вещественные доказательства по делу Преображенских – картины русских художников, якобы проданные моими доверителями гражданину Узжину. В уголовном деле нет никаких платежных документов – ни чеков, ни банковских проводок, ни даже расписок Татьяны Преображенской, которая может подтвердить, что получала за эти картины деньги от Узжина. Остается одно – делать экспертизу картин, якобы купленных этим гражданином. Но вот проблема – экспертизу каких именно картин? Если тех, что представил «потерпевший», то необходимо доказать, что именно их он приобрел в салоне Преображенской, ведь они легко могут быть подменены на фальшивые.

Все дело в том, – продолжает Столбунов, – что наше законодательство, как уголовное, так и гражданское, не приспособлено к такой тонкой сфере, как искусство и антиквариат. Сегодня рынок антиквариата – один из секторов экономики, не контролируемых государством, не располагающий техническими и кадровыми ресурсами для контроля со стороны самих участников рынка, не имеющий ясного и понятного всем механизма перехода прав собственности на товар.

Изменение собственника недвижимого имущества происходит через Федеральную регистрационную службу, автомобиля – через ГИБДД. Картина же великого русского художника стоимостью 100 – 150 тысяч долларов США может быть продана в подворотне старого московского дома, с оглядкой «как бы кто не увидел», деньги передаются без учета и документов. Клиенты продавцов ценностей – богатые люди, которые, как правило, не хотят показывать источники доходов и не могут легализовать дорогие покупки. Даже если существует экспертиза подлинности, проверить можно только факт прохождения картины с таким названием и автором, соответствующие записи остаются в реестре экспертного учреждения. Однако как подтвердить, что картина, которая проходила когда-то экспертизу, и предмет сделки в данный момент – это одно и то же? Приходится сей факт принимать на веру и продавцу, который взял картину на комиссию или приобрел за собственные средства, и покупателю…

– Как же выходят из положения люди в других странах?

– Способ существования подобного рынка уже давно придуман. Известные аукционные дома с мировым именем (Кристи, Сотби) располагают штатом профессиональных экспертов, отвечающих за свою деятельность деньгами и репутацией. В их распоряжении – подробнейший реестр мировых шедевров, с фиксацией владельцев, времени и места сделок, экспертов, которые эти сделки сопровождали. Сделки по купле-продаже предметов искусства проходят публично, с участием экспертов, других заинтересованных лиц, проводится видеозапись, ведется реестр. Минуя подобный механизм передач прав собственности на произведения искусства, российские дельцы попадают в группу риска и становятся мишенью для «разводок» со стороны криминальных элементов.

Правоохранительная система России, подобно «слону в посудной лавке», пытается применить в совершенно незнакомой и непонятной ей сфере знания, опыт, законы, применяемые, скажем, при проверке деятельности Черкизовского рынка или «лохотрона» на Курском вокзале. Между тем традиционная схема расследования и наведения порядка здесь не работает…

Зато криминальные структуры уже отлично отладили схему мошеннической операции. Например:

Добросовестный Продавец (есть все лицензии, проводит официально все платежи от покупателей, есть подтверждение подлинности, результаты экспертиз и т.д.) продает картины. Предмет сделки: подлинный, предположим, Айвазовский.

Покупатель, взяв подлинную картину, получает от Продавца чеки, накладные, экспертизу и т. д.

Затем Покупатель заказывает изготовление качественной копии и сдает ее на независимую экспертизу. Получает заключение: фальшивка. Покупатель возвращает качественную копию Продавцу и утверждает, что тот его обманул, прилагает результат независимой экспертизы и платежные документы Продавца.

Два варианта дальнейшего развития событий:

1. Продавец, не желая терять репутацию, забирает качественную копию у Покупателя, выплачивает деньги, извиняется и понимает, что его обманули.

2. Продавец, восстанавливая справедливость, уверенный в своей правоте, отказывается выплачивать деньги и забирать качественную копию.

Покупатель делает заявление в милицию о совершенном мошенничестве и прикладывает идеальную доказательную базу в виде платежных документов, результата независимой экспертизы и (внимание!) вещественного доказательства – качественной копии картины. Если Покупатель подстрахуется, в момент приобретения картины с ним будут находиться его друзья, которые подтвердят факт совершения сделки, – говорит в заключение Андрей Столбунов.

Действительно, при таких обстоятельствах возбуждение уголовного дела в отношении продавца гарантировано на сто процентов.

Делайте выводы.

После публикации статей «Новые русские коллекционеры» мне звонили антиквары и рассказывали удивительные вещи. Уголовное дело Преображенских настолько развязало руки правоохранительным органам, что без всякого постановления об обыске в антикварные салоны приходили т.н. оперативно-следственные группы и изымали часть товара, объясняя столь революционную экспроприацию чужого добра просто: «известно, что среди ваших картин есть фальшивки». Где сейчас находятся дорогостоящие экспонаты, никто не знает. Антиквары боятся не только обратиться с заявлением в милицию – еще хуже будет, но и назвать свои имена. Таким образом, под предлогом борьбы с «подделками» был развязан настоящий произвол.

Скандал вокруг так называемого дела Преображенских привел и к переделу рынка экспертиз. Если раньше ими занимались такие «монстры», как Третьяковка и ВХНРЦ имени Грабаря, то теперь почти единоличное право на проведение художественных экспертиз перешло к коммерческой структуре «АртКонсалтинг», которая и обнаружила, что полотна русских передвижников XIX века на самом деле написаны голландцами.

– У нас принято ссылаться на западный опыт, – говорит Татьяна Преображенская. – Действительно, во Франции, где я в свое время проходила стажировку, экспертизу осуществляют в коммерческой структуре, но действует она на базе Лувра. Качественная комплексная экспертиза возможна лишь там, где есть эталонная база данных, как в Эрмитаже или Третьяковке…