Оборотная сторона "дела" экстрасенсов

Это «дело экстрасенсов» прогремело 7 лет назад. За женой одного из фигурантов Екатериной Бравиной охотились журналисты, желая получить комментарии. Но она на контакт не шла, потому что была совершенно раздавлена случившимся. Только сейчас Екатерина Бравина (в те дни хозяйка эзотерического центра «Линия жизни») решила рассказать в эксклюзивном интервью корреспонденту «Совершенно секретно» всю подноготную той криминальной истории, разрушившей не одну судьбу.

Екатерина Бравина: «Все началось с того, что наших экстрасенсов пригласили «на гастроли» – в Нижний Новгород. Пригласил один центр, который тоже занимался эзотерикой. Они нашим звездам организовывали на своей базе клиентов и сами на этом прилично зарабатывали. Сотрудничество оказалось успешным, и владельцы этого центра посоветовали мне и моему супругу познакомиться с неким московским бизнесменом по имени Максим Негуляев. По их словам, этот Максим давно на российском рынке, что он вообще революционер продаж с помощью колл-центров, торгует успешно и товарами, и услугами, в том числе, экстрасенсами. Мы этого направления не знали, решили попробовать. Дело в том, что после рождения больного ребенка я была вынуждена отойти от дел, и руководство «Линией жизни» взял на себя мой муж Сергей Головин. Этот бизнес был ему незнаком, и начались проблемы. То есть нам нужно было что-то делать, чтобы оставаться на плаву. И тут – это заманчивое предложение…»

– И вы, вернувшись в Москву, встретились с этим Максимом?

– Да. Он оказался таким вальяжным типом, всячески демонстрирующим, что он круче всех, вся столица у него в кулаке. У него действительно только в Москве было 5–6 колл-центров, плюс в других городах. Когда мы по приглашению Максима пришли в один из них, то просто обалдели. Мы увидели огромное помещение, в котором за стеклянными перегородками сидели человек пятьдесят и одновременно орали в телефонные трубки. На самом деле, жутковатое зрелище…

– И что предложил вам Максим?

– Он предложил рекламную кампанию – с видео-роликом об истории нашего центра, с рассказом какой-нибудь звезды о том, как «Линия жизни» помогла ей в сложной жизненной ситуации, а также прямые эфиры с нашими экстрасенсами на ТВ. Во время видео-консультаций предполагалось давать номера телефонов его колл-центра, куда бы поступали звонки зрителей, а уж остальное – дело опытных операторов. Они, как говорил Максим, так обработают клиента, что тот запишется на прием. И мы заключили договор на такое сотрудничество. Оказалось, что этот Максим давно был в разработке органов. Серьезные люди в погонах имели большой интерес к его брокерской компании, которая приносила большие деньги. Они хотели иметь долю от этих доходов или всю контору, точно не знаю. Но эти люди неоднократно «уговаривали» Максима согласиться на их «предложение», а он отказывался. Понятно, что эта строптивость не могла сойти ему с рук. Между прочим, эта брокерская контора занималась нехорошими делами: через колл-центры она привлекала людей, желающих грамотно разместить свои капиталы на фондовом рынке. Офис компании находился в «Москва-Сити», все было красиво, солидно, и люди несли туда деньги чемоданами. А на самом деле компания была пустышкой, как и другие колл-центры Максима, в которых операторы просто разводили людей на бабки, на этом все и заканчивалось. Но в нашем-то случае «Линия жизни» реально существовала!

– То есть сотрудники Максима заманивали людей к вам на прием, но вы свои услуги реально оказывали. Вы не были «пустышкой». Так?

– Все верно. Максим попал в разработку, потому что его псевдоброкерская компания нагрела на очень большие деньги (кажется, на несколько миллионов долларов) какого-то большого человека. Когда встал вопрос, что деньги надо вернуть, он заявил: я никому ничего не возвращаю, у меня все куплено, я ничего не боюсь – идите, мол, со своими претензиями. Конечно, чтобы на протяжении долгого времени безнаказанно делать то, что он делал, надо было иметь очень крепкую милицейскую «крышу». Но, вероятно, те, кого он обидел, были сильнее. И они решили устроить Максиму веселую жизнь.

10 июля 2012 года трансляция о поимке крупных мошенников прошла по всем федеральным и не федеральным каналам, даже дело Васильевой имело меньший резонанс. Арестовали Максима, моего мужа, закрыли все колл-центры, задержали операторов, уборщицу… Как я понимаю, «Линию жизни» привязали к делу для того, чтобы изменить статью 159 часть 4 – «мошенничество» – на 210 часть 1 – «организованное преступное сообщество», подразумевающую наказание вплоть до пожизненного заключения. Обиженные Максимом люди решили показать ему «кузькину мать» по полной программе, и мы тут подвернулись очень кстати. Никто не стал разбираться, участвовали мы в махинациях Максима или не участвовали.

– Как же такое могло произойти?

– Моего мужа просто «назначили» начальником того колл-центра, который работал с «Линией жизни», а настоящая начальница убежала. Сергей же на тот момент по документам был гендиректором «Линии жизни». Все аргументы защиты и показания сотрудников колл-центра, заявлявших, что Головин Сергей Юрьевич не был их руководителем, игнорировались. Более того, следствие утверждало, что и офиса нашего в Глазовском переулке не существует. Никто не удосужился прийти и посмотреть, есть он или нет. Между тем центр «Линия жизни» реально существовал с 2005 года, то есть к тому моменту уже 7 лет!

– А Максима привлекли?

– Его тоже арестовали, но через 2 месяца и на Украине, куда он убежал. В тот день, когда задержали Сергея, ко мне пришел человек из органов и сказал: либо мы твоему мужу «даем по полной», либо готовь миллион евро. Сумму на бумажке написал, я даже не сразу поняла, что это он там пишет. Таких денег у меня, естественно, не было. Потом они стали цену постепенно снижать. Попросили полмиллиона за перевод Сергея из подозреваемых в свидетели. Я снова их разочаровала. Они, вероятно, всех равняли по Максиму, по закоренелому крутому мошеннику. Однако я понимала, что дело плохо и вопрос надо решать. Я стала искать людей, которые помогли бы Сергею, но не за такие деньги. И такие люди, назвавшие себя бывшими сотрудниками ФСБ и ФСО, нашлись. В результате они, оказавшиеся обычными мошенниками, меня просто кинули на большие, как говорится, бабки. Сумму, которую они просили за свои услуги, я собрала, заложив все, что можно было заложить, продав машину Сергея и взяв в долг у подруги. Но мужу не помогли.

– Вам обвинений не предъявляли?

– Конечно, люди из «органов» взялись и за меня, так как я по документам значилась учредителем «Линии жизни». Наверное, это была месть за то, что я не заплатила им за Сергея. Стоило мне выйти на улицу, за мной сразу пристраивался человек. Было понятно, что их задача накрепко связать между собой «Линию жизни», моего мужа и Максима с его колл-центрами. И они работали так, что доказать обратное было невозможно: никто нас не слушал, никто в суть не вникал! Приходил на суд наш арендатор, подтверждал, что мы уже 5 лет арендуем у него помещение, в котором работает центр «Линия жизни». В ответ звучало: «Не было и нет никакого центра, все фикция!» Когда они начали прессовать меня, я вообще не понимала, что происходит, за что с нами поступают так жестоко? И это при том, что к «Линии жизни» за все годы существования не было ни одного гражданского иска. Если бы мы кого-то обманывали, иски были бы точно.

– Под этот каток попали только вы?

– За решеткой тогда оказалось 22 человека. В основном простые операторы, работавшие на телефонах. У одной женщины было пятеро детей, другая была беременна, у третьей – сын и мать инвалиды. Вот так выглядела наша «ореховская группировка», мы же проходили как «преступная организация». Хотя по этому определению нам полагалось иметь «общак», оружие, преступные связи. Не было ничего! Сначала у всех (и у нас тоже) была надежда, что Максим с помощью денег как-то «урегулирует» вопросы, но он это делать не стал, решил, что лучше посидит за решеткой, но капиталы свои миллиардные сбережет. Максим наплевал на своих операторов, на то, что дети оказались в детдомах, что двое пожилых умерли во время следствия. А это ведь он один жировал на своих махинациях! Те люди, что сидели на телефонах, получали лишь скромную зарплату. И человек, который мстил Максиму, тоже никого не пожалел – ни нас, ни этих бедолаг.

– Чем суд закончился для вашего мужа?

– Сергею дали 14 лет строгого режима и плюс штраф в 600 тысяч рублей. Очень показательно, что после того, как Максима арестовали, его брокерская компания – такая плохая, обманывающая людей! – еще 3 года продолжала работать, но только уже на других хозяев, скажем так, близких к властным структурам. Об этом тогда много писали в Интернете, на форумах. Мой знакомый арендовал офис в том же здании, и он наблюдал всю эту перестановку. То есть вся эта шумиха была еще и дымовой завесой, чтобы отобрать у Максима доходный бизнес. Остался на месте весь «трудовой коллектив», который при Максиме разводил людей. В общем, это был просто передел рынка с помощью правоохранительных органов. Более того, у Максима украли драгоценности, дорогие автомобили. Не конфисковали – просто украли. Пришли и забрали. А когда семья попросила дать им расписку, что имущество конфисковано, люди в погонах им ответили: «Какую расписку?! Мы у вас ничего не брали!» (Кстати, сейчас открыто много уголовных дел в отношении тех сотрудников – как раз по поводу их незаконных действий, и в Интернете можно найти большую статью об этих делах, кажется, из «Комсомольской правды».) В общем, это был не суд, а судилище.

– То есть суд был бесправным?

– Конечно. Ведь и следователи, и судьи все прекрасно знали, но при этом добросовестно отрабатывали кем-то написанный сценарий. Я считаю, они и те, кто все это организовал и осуществил, такие же бандиты. Я считаю, что и за меня-то «органы» взялись не потому, что я рулила «Линией жизни», они прекрасно знали, что я отошла от дел и уже несколько лет практически не бываю в салоне, им просто хотелось поиздеваться. Ну и еще я им была нужна, чтобы мной и нашим ребенком шантажировать Сергея, выбивать из него нужные им показания.

– А что стало с «Линией жизни»?

– Все мои экстрасенсы разбежались. Я сама сознательно прекратила с ними отношения, потому что, когда все началось, многие из них стали говорить: «Так им и надо!» Вернее, «так и надо» Сергею. Его не любили. Я, естественно, выносить это не могла. А еще меня донимали журналисты, которые хотели на нашем деле сделать жареный материал. Почти все телеканалы показывали бравых «правоохранителей», которые говорили про «Линию жизни» всякие ужасные вещи. Но были и другие СМИ, которые надеялись получить комментарий, так сказать, с другой стороны. На меня даже вышла секретарь одного известного американского журналиста, который прославился статьями о Ходорковском. Не знаю, каким образом наша история дошла даже до США. Американец тоже хотел получить мои комментарии об этом беспрецедентном по жестокости судебном процессе. Но я давать их отказалась. Короче, журналисты меня просто преследовали. Я была вынуждена отключить телефоны, потому что ни с кем не готова была общаться. Мне было так плохо, что я по нескольку дней вообще не выходила из дома.

– На что же вы жили, если продали все, что могли продать?

– Я еще влезла в большие долги. Положение было такое отчаянное, что я даже выставила в Интернете объявление, что готова продать костный мозг и почку. У меня на руках – дочь с тяжелой инвалидностью. А тут еще Антон, мой сын от первого брака, попал на операционный стол: он без выходных работал курьером и из-за нагрузок у него воспалилась грыжа на копчике… Можете представить, в каком состоянии я тогда была.

– Максим тоже сел?

– Он получил 15 лет. Практически столько же, сколько и Сергей. Я тогда погрузилась в глубочайшую депрессию. В ненависть. Я возненавидела все эти фразы: «ну ты держись», «что нас не убивает, то делает нас сильнее»… Мне это говорили люди, которые никогда ничего подобного не испытывали. Многие от меня отвернулись, потому что считали нас с Сергеем реально виноватыми. Были люди, которые сначала сочувствовали, помогали, но потом от этого устали, потому что наши беды оказались нескончаемыми.

К сожалению, я не смогла совершить какой-то переворот, вернуться к достойной жизни. Пробовала заниматься разными бизнесами, но не удачно, вероятно, потому что не было энергии, не было огня. В общем, была кромешная невезуха. Я жила на подаяния друзей, на продаже вещей, продала за бесценок дачу. А ведь нужно было еще помогать Сергею. Каждая поездка в лагерь (а его после приговора этапировали в Йошкар-Олу) стоила немалых денег. Я даже была вынуждена оформить пособие по инвалидности на дочь Еву, потому что мы реально голодали. Но и за эти деньги приходится воевать.

– Что вы имеете в виду?

– Моей дочери с ее заболеванием инвалидность положена по закону. Каждый год мы вынуждены подтверждать это право, чтобы получать пособие, проходить врачебную комиссию. В прошлом году во время этой процедуры чиновница от медицины мне заявила: «Что вы сюда ходите?! Вы нам уже надоели!» Я возмутилась, а она мне: «Раз не справляетесь, мамаша, отдайте своего больного ребенка в интернат, с ним все равно ничего хорошего не будет, ваша дочь учиться не сможет, развиваться не сможет. Ей прямая дорога в специализированный интернат». Говорю в ответ: «Зачем в интернат? Давайте эвтаназию сразу сделаем. Пусть государство на нас совсем не тратится». В результате та дама в пособии нам отказала. Конечно, я обжаловала ее решение в вышестоящей организации. Инвалидность нам продлили – на год. Скоро надо будет идти туда снова. Хочу сказать, что эти чиновники от медицины – еще один кошмар моей жизни.

– Екатерина, почему именно сейчас вы решили рассказать эту историю?

– Сейчас объясню. Понимаете, мой супруг отсидел уже 7 лет, предстоит еще столько же. Зона – это, конечно, ужасное место, единственный плюс: за деньги и там можно обеспечить себе сносную жизнь, а в Йошкар-Оле «расценки» много дешевле, чем, скажем, в Москве. Еще повезло, что зона, в которой находится Сергей, считается образцово-показательной, там нет ни наркотиков, ни поножовщины, и проводятся регулярные проверки. Через какое-то время в этот же лагерь этапировали и Максима. Сейчас у моего мужа тяжелый рак. Такая ситуация, что хуже быть не может. И, наверное, поэтому ушли все мои страхи. Сегодня я ничего не боюсь. Потому и рассказываю обо всем, что с нами произошло. И намерена бороться за то, чтобы Сергея отпустили домой по состоянию здоровья.

– И что же вы намерены предпринять?

– Сейчас моя главная задача – добиться освобождения Сергея. Но это будет сделать непросто. В законе достаточно ясно говорится, какие заболевания препятствуют отбыванию наказания. Тот диагноз, который поставлен Сергею (а у меня на руках все врачебные документы, в которых говорится, что у него за рак, на какой стадии и т. д.), есть в этом перечне. И по заключению специалистов прогнозы неблагоприятные. Представители же того учреждения, в котором отбывает наказание мой муж, эти законы трактуют по-своему. Они утверждают, что отпускать домой они должны лишь того заключенного, который умирает. Хотя в законе написаны совсем другие вещи: коды диагнозов и всякие дополнительные вводные. Причем все эти люди – на государевой службе, все – в погонах, казалось бы, они должны строго следовать букве закона – но куда там! Дело в том, что в этих учреждениях налажена практика «не отпускать». Наверное, если «служители закона» ей не следуют, их сильно порют ремнем, поэтому они действуют не по закону, а по накатанной колее. И законы им не писаны. В общем, отпускать Сергея они пока не хотят, ссылаясь не на закон, который обязывает их это сделать, а на какие-то свои взгляды. Буду с ними бороться, доказывать свою правоту! Вот почему я решилась на это откровение…