Петр и Ханс, новые герои отечественной истории

«Совершенно секретно» публикует отрывки из сценария нового фильма Александра Миндадзе, не подошедшего Министерству культуры

Александр Миндадзе впервые рассказал о своем новом проекте в материале, опубликованном в апрельском номере «Совершенно секретно». Это произошло вскоре после того, как режиссер был удостоен специального приза национальной кинопремии «Ника» «За выдающийся вклад в отечественный кинематограф» имени Алексея Германа-старшего.

Фильм «Милый Ханс, дорогой Петр» основан на реальных событиях. Петр и Ханс – инженеры стекловаренного завода.

Все герои фильма работают на этом заводе – русские и немцы, – и все они главные. Наверное, ключевой герой – это время. Действие фильма разворачивается в 1940 году. Тогда Германия и Советский Союз последние месяцы обменивались специалистами. И эти специалисты, в том числе Ханс и Петр, не могли и предположить, что грядет Великая Отечественная война – их война друг с другом. Время говорит в них, но не словами. Получается, и не говорит вовсе, а возникает предчувствием. Предчувствием чего? Непонятно. Тем сильнее оно, неведомое, становится у героев, заполняя их, руководя их поступками на работе и в любви: во время страшного аврала на заводе – и в постели, в несущей их на новую смену вагонетке – и на пикнике у пруда в индустриальной зоне…

Все их переживания зритель оценивает, зная о том, что вскоре им предстоит испытать чувства намного более сильные, сложные и глубокие. Таким образом, по мысли Миндадзе, зритель становится участником драмы.

Этот проект – первая масштабная совместная работа немецких и российских кинематографистов. Кроме России и Германии, в создании фильма участвует Украина. По замыслу все три страны оказывают этому кино финансовую поддержку. Миндадзе получил согласие на участие в съемках от знаменитых немецких артистов, таких как Джейкоб Диль, Марк Вашке и Биргит Минихмайр.

– Новый фильм менее радикален, чем «Отрыв» и «В субботу». Камера не залезает в душу герою, она видит еще и другой, внешний мир. Предчувствие вой-
ны у героев выражено в тех поступках, которые они совершают, сами того не сознавая. Они не могут объяснить сами себе, почему меняются. Они испытывают не интеллектуальную, а эмоциональную связь с будущим, в том числе с помощью нескольких любовных линий. Герои не знают, что они несут ответственность за время, которое формируют своими действиями. В новой картине нет явного объяснения, как, скажем, в фильме Михаэля Ханеке «Белая лента», который исследует отцов, воспитавших будущих солдат вермахта. Нет публицистической заостренности – «Так случится, потому что мы такие». Мои герои заняты исключительно стекловарением. И я буду считать своим достижением, если зритель задумается о том, что война наступила потому, что герои были именно такими, – рассказывал Александр Миндадзе в интервью «Совершенно секретно».

Судьба его проекта оказалась непростой.

В конце июля в Министерстве культуры России состоялся первый в истории ведомства открытый конкурс кинопроектов, претендующих на государственную финансовую поддержку. Он вызвал скандал.

Эксперты отдали свои голоса за фильм Миндадзе: его фильм занял, по их подсчетам, или первое, или второе место. Однако Министерство культуры отказалось участвовать в финансировании проекта. Это стало неожиданностью для всех: автора, голосовавших за него экспертов, его коллег, зрителей и немецких партнеров, которые обвинили российское министерство в идеологической цензуре.

От министерства ожидали вовсе не полного финансирования проекта: денег, на которые претендовал Александр Миндадзе, должно было хватить менее чем на половину бюджета картины. Но согласие немецкой стороны финансировать проект оказалось под угрозой, поскольку отказ России от финансовой поддержки нарушал изначальные договоренности.

Эксперты направили министру культуры Владимиру Мединскому письмо с просьбой найти возможность финансировать новый фильм Миндадзе: они назвали его «одним из самых ярких, выразительных и важных» проектов. Многолетний соавтор Миндадзе режиссер Вадим Абдрашитов в знак протеста отозвал свою подпись с итогового протокола заседания экспертного совета.

В Министерстве культуры отказ финансировать проект «Милый Ханс, дорогой Петр» объяснили заботой о ветеранах. Чиновники сослались на то, что проект не поддержали эксперты в области истории и социальной психологии:

– Эксперты рассматривают проекты на предмет фальсификации истории. Все сделано под одну дату – 70-летие Победы. И в этом фильме может быть немного не тот взгляд, которого ждут ветераны Великой Отечественной войны. Руководствуясь общим мнением, мы решили, что к 70-летию победы над Германией не должен выходить фильм, который не соответствует нашим представлениям о войне, – заявил глава департамента кинематографии и модернизационных программ Министерства культуры России Вячеслав Тельнов, добавив, что встретится с Миндадзе, «наметит его творческие планы и поговорит обо всем»

Такая оценка удивила тех, кто знаком со сценарием: фильм не рассказывает о войне, в нем нет военных эпизодов.

Впрочем, встреча Миндадзе с Тельновым и министром культуры Мединским действительно последовала, и проект был спасен – по крайней мере, такое ощущение сложилось к моменту сдачи номера.

В Министерстве культуры заявили, что достигли с Миндадзе «полного взаимопонимания», привлекли дополнительных экспертов из Института всеобщей истории РАН и Военно-исторического общества и обещали рекомендовать проект Фонду кино – второй после министерства организации, оказывающей российским фильмам государственную финансовую поддержку, – принять фильм к рассмотрению.

Вне зависимости от исхода дела Александр Миндадзе решил поделиться отрывком из сценария фильма «Милый Ханс, дорогой Петр» с читателями «Совершенно секретно».

***

Эскизы к новому фильму Александра Миндадзе. Автор – Ирина Гражданкина

…Калитка настежь, крыльцо. Петр оборачивается в прихожей, глаза из орбит лезут: ты, это ты?! Как сюда?! Откуда?! Задрав нос, воздух с шумом в себя вбираю, волка изображаю, что ли: нюхом сюда к тебе, чутьем звериным!

На колени перед ним падаю. И палец к губам своим: молчи! И вскочил снова, сочувствия ищу, жалости, не плачу чуть: двое детей у меня, двое! Ладонью одной рост повыше показываю, другая к полу близко, мол, второй у меня маленький совсем, крошка! И к губам палец снова: молчи! Молчи, Петр, умоляю!

Стоим в прихожей темной. И ужимки эти, жесты без конца. Язык с Петром наш простой, и слов он понятней. По очереди пальцами друг в друга тычем:

«Считаешь, я это устроил, аварию, вот я? Вот я?»

Удивлен Петр:

«Ты! А кто ж еще? Ты!»

«А ты? Ты, что же, ни при чем тут?»

Головой мотает. Бью его в лицо, потому что мотает. Валится в прихожей, хлам какой-то под ним трещит. Встает, но согласен уже, кивает:

«Да, и я! И я!»

Я веки на глазах у себя, не жалея, пальцами раздираю, для него стараюсь:

«Ты видел все, видел ведь? Ты был там! И ты, значит!»

Опять кивает обреченно:

«Да, ты и я! Оба! Повязаны!»

Пальцы скрестив, решетку ему под нос сую, участь его обозначая. Петр, головой покачав, усмехается:
«Хуже!»

И палец к виску себе приставляет, участь свою возможную лучше знает. Языком щелкает, выстрел изображает.

Прошу его в ответ меня ударить. Не хочет. Потом бьет несильно, чтоб отделаться. Валюсь как подкошенный и лежу без движения, делаю вид, что в нокауте. Петр смеется, и я смеюсь. Поднимаюсь, мы стоим обнявшись.

Эскизы к новому фильму Александра Миндадзе. Автор – Ирина Гражданкина

Но страх снова током пробивает. В воздухе отчаянно пытаюсь очертить круглое лицо рыжей:

«Она знает?»

«Ни сном, ни духом, что ты!»

Взгляд при этом уклончивый, мой. Понимаю: жена знает!

Еще понимаю: пьян. Покачнулся и жестом широким в дом за собой зовет. Я уперся, стою намертво:

«Немец в доме, вам с рыжей петля!»

«Петля, но ты должен у меня побывать, плевать я хотел!»

Плюнул он, харкнул даже смачно, как смысл не понять, когда смелость настоящая. И тащит за собой уже, вцепился, чуть не стонет. Встал, зашатался опять, силы все отдав. Но вроде теперь идея у него, осенило: палец к губам снова вдруг прикладывает. Не понимаю, запутался:

«Не дури. Ты чего?»

Он все палец от губ не отрывает:

«Молчи!»

И встали у самого порога, заминка вдруг. Жесты с ужимками не помогают со словами даже вперемешку. Нет, не понимаю, чего он от меня хочет. Ну потом и меня осенило, моя, значит, очередь. А может, это жестов количество в качество перешло, не знаю. Но очень я удивился:

«Немой я, что ли? Это как? Совсем, что ли, немой?»

«Совсем, да! Совсем!»

И Петр головой затряс, просто счастлив был. На радостях выговорил даже по-немецки, словарный запас весь на этом исчерпав:

– Немец, добро пожаловать!

И пошел за ним в комнату, и понял, почему теперь я немой.

Потому что немец в доме и впрямь петля, для хозяев горе. А за столом в комнате, кроме Наташи рыжей, еще подружка ее сидела свидетелем. И сразу взгляд на меня нацелила, глаза свои живые очень. Не знал я, о чем Петр женщинам говорит, только ясно было, что на опережение сразу идет, молодец:

– Братишка мой, на огонек! – объявил он, не иначе, меня представляя

И я раскланялся, угадав.

– Ну близнец братишка прямо! – всплеснула руками живая девушка.

– Близнец не близнец, но похожи, да, – кивал мой Петр. – И разницы между нами, правда, всего-то пять минуток!

– И кто ж старше? – оживлялась все сильней гостья, на вид тридцати лет.

Поколебавшись вдруг всерьез, Петр все же в меня пальцем ткнул ревниво:

– Он!

Я только о смысле разговора догадывался, предполагал смутно, о чем они. Но, не понимая, понимал, что слова при игривости всей опасные и что рыжая Наташа уже к игре этой подстроилась ловко, вопросы свидетеля заранее отсекая:

– Из Саранска он, уроженец Мордовии. Сейчас в командировке по соседству тут в Угловом, в рабочем там общежитии.
Петр настойчиво меня при этом к двери подталкивал в соседнюю комнату. Но гостья еще спросить успела, на щеку мою показав:

– А это у него такое чего?

– Производственная травма, – не соврала Наташа со вздохом.

– И все молчит в тряпочку!

– Немой братишка, такой вот, – развел руками Петр.

Девушка прямо в восторг пришла:

– Немой – хорошо. Не узнает никто!

Она все хохотала, облокотившись на скатерть, звенели даже рюмки на поминальном столе. И вдруг в мгновенье ока я оказался у нее в руках. Каким-то чудесным образом сам включился проигрыватель, быстрые пальчики гостьи пластинку завели, и вот хохотушка уже вела меня в танце. Но тут же и выяснилось, что с виду только такая она шальная, от скромности своей и зажатости, и это куда мне понятней было, чем русский язык. Я пальпировал ее худые ребра, и бедняжка деревенела все сильнее и смущалась, волнуясь по-настоящему. В конце концов уже чуть не плакала, избегая встречаться со мной живыми глазами.

И тут же Петр грубо довольно наши объятия разомкнул:

– А денек-то, того… ну, для танцев не очень подходящий!

Партнерша моя к рюмкам опять приземлилась и сказала голосом звонким:

– А Зойка рада была бы, вот рада! Она танцевать сильнее всего любила!

Петр воспользовался, что я свободен временно, и скорее втолкнул в эту самую соседнюю комнату.

Тащил и притащил, зачем? Комната как комната, клетушка, кроватки две влезают еле. Дети Петра сопели во сне, свет лунный сквозь шторы на лица пробивался.

Он на детей кивнул:

«Видишь, как у тебя, двое тоже».

И мой сразу вопрос:

«Тебя вызывали уже?»

Петр и не понял, от жестов отвыкнув.

Пальцы мои пробежались по спинке детской кроватки:
«Приходили уже к тебе, да или нет?»

Он махнул мне:

«Сядь, садись».

Я кое-как присел в тесноте:

– Да или нет? – спросил, забывшись, по-немецки, волновался.

Брат-близнец сидел, схватившись за голову. И на луну отвлекся:

«Луна, плохо. Подстрелят. Могут».

Показал, как подстрелят, пока бежать обратно буду. Жест отработан был, палец к виску, моему теперь.

И головой он замотал:

«Нет. Не было никого. Тихо все».

«Хорошо, если тихо».

Усмехнулся он, глаза блеснули:

«Страшней еще».

Мы замолчали. Дети сопели, один похрапывал даже.

Петр ко мне придвинулся, на лице мука была:

«А вдруг они? Не знаю, выдержу или нет, боюсь».

И засмеялся громко, кукиш показал:

«Вот им!»

Я смеяться тоже стал, показывать. Макушку свою демонстрировал:

«Лопатой меня огрел!»

«Я?»

«Ты. Забыл?»

Дети от нашего буйства притихли и опять засопели.

Петр поднялся, я удержал:

«Посидим. Посидим еще».

И мы все сидели, потеряв счет времени, и дети под опасной луной мирно сопели. Я понял, зачем Петр меня привел.
Кулачок в стену простучал, гостья о себе напомнила:

– Где вы там, эй? Ухожу я!

Нет, мы не слышали.

Вернулись когда, Наташа в комнате за столом уже была одна и улыбалась. Петру своему, за которого в огонь и в воду, а мне даже приветливо особенно, гость все-таки.  

И внезапно лицо рыжей на глазах кривиться стало, морщиться, и я отчаянье на нем вдруг разглядел, ненависть прямо. И кашлять стала, а на самом деле она так рыдала, кашляя и ладонями не прикрываясь:

– Зачем, ну зачем они сюда к нам? Мы жили хорошо, так хорошо! И приехали! Боже мой, зачем они!

От кашля ее я попятился. Ни слов, ни жестов не надо было, чтобы понять. И в секунду ту же в руки гостьи опять угодил, и на счастье свое, точно. За спиной моей у двери спасительница стояла, из тьмы уличной вдруг снова возникнув:

– Я боюсь одна!

И без слов опять обошлось. Тотчас я девушку хитрую обнял, провожатого изображая и уловке ее только радуясь.

Эскизы к новому фильму Александра Миндадзе. Автор – Ирина Гражданкина

ДОСЬЕ

Александр Миндадзе родился в Москве в 1949 году. Окончил сценарный факультет ВГИКа. С конца 1970-х в качестве сценариста выступает соавтором режиссера Вадима Абдрашитова. В 2007-м дебютировал как режиссер с фильмом «Отрыв» – о том, как люди ведут себя в ситуации, когда потеряли в авиакатастрофе своих родных.

Награды:
Кинопремия «Ника» (трижды)
Приз «Золотой орел» (дважды: за сценарии к фильмам «Космос как предчувствие», «В субботу»)
Премия Гильдии киноведов и кинокритиков России «Золотой Овен» (пять раз)
Государственная премия СССР
Заслуженный деятель искусств РСФСР
Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени
Премия имени Эннио Флайано «Серебряный Пегас» Итальянской академии культуры
Спецприз «Ники» «За выдающийся вклад в отечественный кинематограф» имени Алексея Германа-старшего (совместно с Вадимом Абдрашитовым).

ФИЛЬМОГРАФИЯ

Сценарии:
1976 «Весенний призыв»
1977 «Слово для защиты»
1978 «Поворот»
1980 «Охота на лис»
1982 «Остановился поезд»
1982 «Предел желаний»
1984 «Парад планет»
1986 «Плюмбум, или Опасная игра»
1986 «Тихое следствие»
1988 «Слуга»
1991 «Армавир»
1995 «Пьеса для пассажира»
1997 «Время танцора»
2001 «Мамука»
2003 «Трио»
2003 «Магнитные бури»
2005 «Космос как предчувствие»
2007 «Отрыв»
2009 «Миннесота»
2010 «В субботу»
Режиссура:
2007 «Отрыв»
2010 «В субботу»