Почему Павел Астахов оказался non grata

Стали известны причины, по которым уполномоченный по правам детей Павел Астахов летом 2012-го не смог посетить ранчо в американском штате Монтана, специализирующееся на перевоспитании российских приемных детей, усыновленных родителями из США. Об этом сообщает газета "Коммерсант".

По словам Астахова, у ворот Ranch for kids омбудсмена встретил только человек с видеокамерой: детей якобы срочно вывезли в Канаду, а Астахова предупредили, что по законам штата Монтана пересечение границ частной собственности дает хозяевам право стрелять на поражение.

Корреспондент "Коммерсанта" встретился с хозяйкой ранчо и выяснил, почему она не пустила на ранчо г-на Астахова.

Впервые российские дипломаты приехали на ранчо в Монтане в декабре 2010-г, рассказала Джойс Стеркель. Месяц спустя о встрече с Джойс Стеркел попросили сотрудники посольства в Вашингтоне. Через некоторое время опять позвонили из посольства, сообщив, что Монтану собирается посетить официальная делегация во главе с Павлом Астаховым.В ответ на запрос из посольства Джойс Стеркел сообщила, что на ранчо уже побывали российские дипломаты и она не видит никакой необходимости в приезде официальной делегации во главе с уполномоченным. Одновременно она позвонила в Госдепартамент, попросив перенести сроки визита.

Как объяснил позже сам Павел Астахов, Госдеп действительно "настоятельно просил его не ехать на ранчо", но советы американцев он счел несостоятельными. "График моей работы, утвержденный президентом России, не могут изменить никакие предупреждения Госдепа",— подчеркнул он позже.

В итоге хозяйка сдержала слово: к гостям она так и не вышла, а у ворот ранчо делегацию встречал только приемный сын Джойс Саша, который на всякий случай вооружился видеокамерой.

Журналист Анна Рудницкая, не так давно побывавшая на ранчо Джойс Стекркел, сказала в интервью "Совершенно секретно", что у нее свой взгляд на ситуацию. Она ее видит следующим образом:

"Мне повезло больше, чем господину Астахову – я побывала на этом ранчо два года назад, когда готовила материал о том, почему сироты из России становятся героями плохих новостей из Америки. Так что я готова рассказать детскому омбудсмену, что же происходит за "гостеприимно распахнутыми дверьми, в которые лучше не входить, потому что могут пристрелить".

Началось все в начале 90-х, когда Джойс Стеркел, акушерка по специальности, приехала в Нижний Новгород по одной из первых американо-российских программ по обмену опытом. Там она увидела дома ребенка и брошенных детей в них, к которым никто не подходил. Вернувшись, она открыло агентство по усыновлению, которое стало помогать американцам усыновлять детей из России. Одна из пар, не справлявшаяся с ребенком, попросила Джойс взять его на время на ранчо, пока ему не найдут новую семью. Когда настала пора расставаться с мальчиком, Джойс решила, что усыновит его сама. Тем временем выяснилось, что родителей с подобными проблемами в Америке много. Так появилось Ranch for Kids. Там нет соблазнов больших городов, есть строго определенный распорядок дня и взрослые, которые объясняют, что твое поведение, твое неумение справиться с собственными эмоциями – не твоя вина, а твоя беда.

Почему на ранчо у Джойс больше всего детей из России? Есть две зловещие аббревиатуры, знакомые каждому, кто имеет дело с проблемами российских сирот в Америке: FAS (fetal alcohol syndrome) и RAD (reactive attachment disorder) — эмбриональный алкогольный синдром, известный в России как "синдром пьяного зачатия», и синдром нарушения привязанности.

Первый — результат воздействия алкоголя на ребенка, находящегося в утробе матери.  Помимо деформации черт лица и других нарушений развития алкоголь может приводить к органическому поражению мозга. Такие дети не видят связи между причиной и следствием, не способны контролировать эмоции, подвержены вспышкам агрессии.

Второй синдром чаще всего возникает из-за того, что ребенок оказывается в детском доме – особенно если это происходит в возрасте до трех лет. Младенцу нужен взрослый, который будет о нем заботиться, причем каждый день. Это формирует базовое чувство безопасности и доверия к миру. Если такого взрослого рядом нет, ребенок доверять не научится. Окружающие будут для него объектом для манипуляций, от которых, немного постаравшись, можно получить желаемое. И как бы сильно приемные родители ни любили такого ребенка, он просто не в состоянии ответить им тем же.

По понятым причинам российские сироты часто страдают от обоих синдромов. Кроме того, дети из России, как правило, гораздо старше своих товарищей из других стран. К примеру, больше 80 процентов детей, усыновляемых из Южной Кореи, — это младенцы до года, в то время как усыновить российского младенца иностранцам почти невозможно. Наше законодательство отдает приоритет отечественным усыновителям, а это значит, что ребенок должен пробыть в базе Министерства образования не меньше шести месяцев, прежде чем информация о нем станет доступна агентствам по усыновлению за рубежом (а еще несколько лет назад на это требовалось два года).

В общем, из того, что рассказывала мне Джойс Стеркель, было понятно, что для того, чтобы российские сироты перестали становиться героями плохих новостей в Америке, надо прежде всего изменить что-то у них на родине. Объяснить, наконец, женщинам, что нельзя пить во время беременности. Начать платить нормальную зарплату персоналу детдомов и домов ребенка, расширить их штат – чтобы у каждого младенца был взрослый, который о нем заботится. Пустить в эти учреждения волонтеров, которые будут помогать нянечкам. Упростить бюрократические процедуры, связанные с усыновлением, и победить коррупцию в этой сфере…

В общем, у уполномоченного по правам ребенка в Российской Федерации, если он озабочен судьбой брошенных детей, непочатый край работы. Но он предпочел начать с борьбы за закрытие ранчо, сам факт существования которого явно об этих проблемах свидетельствует».

Портрет Уполномоченного по правам детей Павла Астахова - в мартовском номере "Совершенно секретно".