ПРИКЛЮЧЕНИЯ КАНАДЦЕВ В МОСКВЕ

ВИТОР БУДАН/ВИКТОР ШАНДРИН/ТАСС

Суперсерия 1972 года – это было, без всякого сомнения, одно из величайших событий в истории мирового хоккея. Первая встреча североамериканских профессионалов и советских любителей стала чем-то гораздо большим, чем просто серия статусных международных матчей. Это была настоящая ледовая битва. Сражение двух могущественных сверхдержав, ярчайшее противостояние характеров, менталитетов и устоявшихся стереотипов. Это было соперничество капитализма и социализма, перенесенное в спортивную плоскость.

Напомним, что сборная СССР по хоккею впервые выступила на чемпионате мира в 1954 году, и уже первая встреча с канадцами закончилась сенсационной победой советских спортсменов – 7:2. Эта победа принесла сборной СССР первый титул чемпиона мира. Но тогда в качестве сборной Канады выступала любительская команда East York Lyndhursts второго дивизиона хоккейной ассоциации Онтарио.

КАК ВСЕ НЕПРОСТО НАЧИНАЛОСЬ

Всего же в период с 1963 по 1972 гг. сборная СССР выиграла девять подряд чемпионатов мира и взяла три комплекта золотых медалей Олимпиады, сметая все и всех на своем пути. Канадские же профессионалы из НХЛ (то есть сильнейшие хоккеисты) ни в чемпионатах мира, ни в олимпиадах участия не принимали по принципиальным соображениям: они считали свою лигу сильнейшей в мире априори, игрокам которой не к лицу «опускаться» до каких-то там полулюбительских соревнований.

Решение о Суперсерии из восьми матчей (четыре – в Канаде и четыре – в Москве) принималось очень долго. Руководство нашей страны, с одной стороны, хотело развеять миф о непобедимости канадских профессионалов, но, с другой стороны, побаивалось. Так что, когда решение все же было принято, перед нашими хоккеистами ставилась задача просто не проиграть с позорным счетом.

Если честно, побаивались и сами советские хоккеисты. Единственным человеком, уверенным в успехе, был великий тренер А.В.Тарасов, который вместе с А.И.Чернышевым и создал ту самую «Красную машину», которая громила всех на чемпионатах мира и олимпиадах. Собственно, Тарасов и сделал все, чтобы Суперсерия состоялась. Но его… в последний момент отстранили от руководства сборной. Тарасова заменили на В.М.Боброва. И еще от команды был «отцеплен» ее лучший на тот момент бомбардир Анатолий Фирсов, занявший принципиальную протарасовскую позицию.

Канадцы тоже оказались не в оптимальном составе. У них только-только была создана альтернативная НХЛ организация – ВХА, и энхаэловские боссы заблокировали попадание в сборную игроков, перешедших в эту самую ВХА. Так, например, вне сборной оказался знаменитый Бобби Халл, которого болельщики прозвали «Золотой ракетой», который семь раз возглавлял список лучших снайперов НХЛ и был в то время невероятно популярен.

Первый матч Суперсерии состоялся 2 сентября 1972 года в Монреале. Уже к 7-й минуте там счет был 2:0 в пользу бесконечно уверенных в себе «профи», а закончился матч со счетом 7:3… в пользу советских хоккеистов. Для всей Канады это был настоящий шок. Оказалось, что «русские» тоже умеют играть в хоккей. И не просто умеют, а очень даже хорошо умеют.

Потом была победа канадцев в Торонто 4:1, ничья в Виннипеге 4:4 и победа сборной СССР в Ванкувере 5:3. Первая часть Суперсерии завершилась победой наших хоккеистов, и после этого обескураженные канадцы поехали в Москву, где играть им предстояло на больших по размерам площадках и при огромном стечении болельщиков, мечтающих о дальнейших победах над «хвалеными профи».

КАНАДСКИЕ «ПРОФИ» В МОСКВЕ

Сборная Канады прилетела в Москву 20 сентября 1972 года.

Ее вратарь Кен Драйден потом вспоминал: «В московском аэропорту мы приземлились почти в восемь вечера. У трапа нас встретил посол Канады Роберт Форд, затем автобусом нас доставили к зданию аэровокзала. Наслышавшись об их таможенных формальностях, мы полагали, что час или два нас продержат в автобусе, пока будет идти проверка паспортов и багажа. Каково же было наше удивление, когда на все это потребовалось рекордно короткое время – всего пятнадцать минут».

Поселили канадцев в элитной гостинице «Интурист» на улице Горького (ныне Тверской), в нескольких сотнях метров от Красной площади. Один из руководителей канадской делегации Алан Иглсон рассказывает: «Я уже был в Москве и знал, что ожидать. Однако наши игроки и их жены не имели об этом городе ни малейшего представления. Они не понимали, почему вокруг так много было солдат, которые указывают, что делать, как ходить по тротуарам. В некоторых местах военные носили автоматы. К подобному мы привыкаем только сейчас из-за угрозы со стороны ИГИЛ (организация запрещена в РФ. – Прим.ред.). В те времена адаптироваться к подобному было сложно. Однако персонал гостиницы, советские игроки были очень любезны. С некоторыми игроками мы до сих пор сохранили дружеские отношения. Вот так в тесном кругу окружающие – твои друзья, а люди извне настроены враждебно».

Многие канадские игроки были откровенно напуганы. «Идет холодная война, – говорил Фрэнк Маховлич. – Советы могут сделать все, что им заблагорассудится. Например, начать стройку в четыре утра возле гостиницы, чтобы мы не заснули. Для усиления своей пропаганды они должны выиграть и готовы на все».

В гостинице «Интурист», зайдя в свои номера, канадцы начали тщательную проверку на предмет нахождения там «жучков» и записывающих устройств. Фортуна «улыбнулась» кому-то из них в виде неизвестного металлического предмета под паласом, который он, с радостью отковырял. О том, что он открутил люстру из помещения этажом ниже, мнительный канадец догадался по звону стекла и воплям гостиничного персонала. Спасло канадцев то, что случилась эта нелепая история ночью, а этажом ниже был конференц-зал – никто не пострадал. Эту «шалость» канадцам, конечно же, простили, попросив, правда, выплатить стоимость люстры.

Вот как объяснял потом все это Фил Эспозито: «Мы проверили стулья, посмотрели под коврами, но ничего не нашли. В другом номере кто-то (я так и не узнал, кто конкретно, хотя все потом свалили на меня с Уэйном Кэшменом) нащупал небольшую выпуклость на полу под ковром, оттащил ковер в сторону и увидел там небольшую металлическую коробку на пяти винтах. Решив, что это прослушивающий аппарат, они отвинтили эту коробку и обнаружили под ней еще одну коробочку на четырех винтах. Они выкрутили и их, после чего услышали мощный грохот снизу. Посмотрев вниз через дырку, они увидели банкетный зал отеля, на полу которого лежала разбитая вдребезги люстра. Они открутили люстру в банкетном зале! Всем пришлось скинуться по 3850 долларов на новую люстру. Слава богу, дело было в половине третьего ночи, а то эта люстра могла бы и людей убить. Все постояльцы отеля ели в этом банкетном зале. Мне вообще кажется, что эту люстру вполне могли открутить наши пилоты, потому что из игроков так никто никогда и не признался. На торжественных вечерах я всегда рассказываю эту историю, как будто это все мы с Кэшем сделали, но на самом деле в тот раз мы были ни при чем».

Со своей стороны, Уэйн Кэшмен, наслушавшись рассказов о том, что советские агенты обычно следят за иностранцами сквозь некие камеры, расположенные позади зеркал, снял зеркало в своем номере и выбросил его в окно, благо никого не покалечив. А еще, опасаясь пищевого отравления, канадцы привезли с собой в Москву массу провизии – от мяса до пива. Но эти запасы, помещенные на склад «Интуриста», «вдруг» начали таять не по дням, а по часам. Особенно заокеанские игроки расстроились из-за пропажи пива, которое куда-то «испарилось» сразу же после первой игры в Москве. Позже канадский хоккеист Род Жильбер шутливо заметил, что именно после этого «они страшно разозлились и решили, во что бы то ни стало, выиграть всю серию». Пол Хендерсон потом утверждал: «Русские повара продавали наши стейки всем желающим славно отобедать. Среди таких желающих было немало наших канадских болельщиков. За десять баксов можно было получить все, что хочешь, включая наши изысканные стейки! Из русских блюд я мог есть только борщ и котлету по-киевски, все остальное было отвратительным».

А вот «свидетельские показания» канадского вратаря Тони Эспозито, брата Фила Эспозито: «В основном ребята бесились не из-за еды, а потому что они забрали наше пиво. Мы везли с собой 350 ящиков, половина из них пропала!»

На самом деле, большинство игроков сборной Канады никогда не было за пределами Северной Америки. Попав в СССР, в страну с совершенно другим политическим строем, они испытали психологический шок. Плюс они все были буквально напичканы слухами о вездесущности КГБ, и они все очень боялись. Отсюда и такая паталогическая подозрительность. Добавим к этому множество неудобств, в виде частых ночных телефонных звонков, разницы во времени, путаницы в расписании тренировок – и это объясняет те ложки дегтя, что были в «медовой» программе пребывания канадцев в СССР. Род Жильбер жаловался: «Отель был удручающим, нас поселили в маленьких комнатах по два человека, а на каждом этаже сидело по толстой русской бабушке. При уходе надо было сдавать ей ключи, по возвращении – получать их у нее. А еще она постоянно стучала в двери, беспокоила нас. И по телефону нам названивали посреди ночи, будили. В общем, не слишком все было гостеприимно».

Ему вторил Фил Эспозито: «Периодически посреди ночи у меня вдруг начинал звонить телефон: возьмешь трубку, а там тишина. Таким образом, они мешали нам спать. У других ребят была такая же ситуация. Русские делали что угодно, лишь бы мы подошли к игре не в форме. Однажды ночью я выдернул телефонный провод из стены. Через несколько минут к нам постучались и сказали подсоединить телефон обратно. Я ответил, что это невозможно, потому что выдернул провод из стены и порвал его. Так они в четыре часа утра вызвали мастера».

На самом деле, встретили канадцев предельно доброжелательно и искренне, показали все главные достопримечательности Москвы, сводили в Большой театр.

Но вернемся к хоккею. Для победы в Суперсерии советским хоккеистам было достаточно в четырех оставшихся встречах набрать всего три очка. Вместе с этим советские хоккеисты психологически не были готовы к той большой славе, которая «обрушилась» на них по возвращении в СССР. В этом признавались и Александр Рагулин, и Владислав Третьяк, и многие другие.

Теперь от наших хоккеистов ждали только победы, и ни о каком поражении с непозорным счетом уже не было и речи. На первый московский матч в «Лужники» пришел лично Л.И.Брежнев. И советские хоккеисты не подвели: первый матч в Москве они выиграли со счетом 5:4. Теперь до общей победы в Суперсерии стало рукой подать. Но что-то пошло не так…

Шестой матч выиграли канадцы 3:2. Седьмой матч – тоже канадцы – 4:3. И теперь все должно было решиться в последней встрече во все тех же «Лужниках».

ТРАГЕДИЯ ВОСЬМОЙ ИГРЫ

Решающий восьмой матч серии прошел 28 сентября 1972 года. В воротах сборной Канады место занял Кен Драйден, в воротах сборной СССР – как обычно, Владислав Третьяк.

Перед игрой советских тренеров волновал один вопрос – сможет ли выйти на лед покалеченный Бобом Кларком Валерий Харламов? Несмотря на боль, мужественный хоккеист все-таки появился на площадке, но сыграть в свою истинную силу он по понятным причинам не мог.

Уже в самом начале матча канадцы остались втроем. Сперва на 3-й минуте малым штрафом за подножку был наказан Билл Уайт. Через 36 секунд судья Йозеф Компалла отправил на скамейку штрафников еще и Пита Маховлича – за задержку соперника. Сборной СССР потребовалось чуть более тридцати секунд, чтобы реализовать численное преимущество – гол забил Александр Якушев.

На 53-й минуте канадцам вновь удалось сравнять счет. Фил Эспозито сумел уйти от двух защитников и проверил Третьяка хорошим броском. Третьяк отбил шайбу, но Иван Курнуайе удачно сыграл на добивании. 5:5. Этот счет приносил общую победу в Суперсерии сборной СССР, ее игроки старались удержать ничью, и это отлично видели канадцы.

И вот, когда до конца матча оставалось всего 34 секунды…

В этот момент произошел, как говорили потом в Канаде, «величайший момент в спортивной истории страны». Иван Курнуайе, перехватив шайбу, отдал ее Полу Хендерсону, который сменил Пита Маховлича. Однако шайба прошла за Хендерсоном, которого оттеснили в борт. К счастью для канадцев, Фил Эспозито продолжил игру. Он бросил шайбу в сторону ворот, но Владислав Третьяк легко отбил ее. В этот момент Хендерсон, находившийся за воротами, поднялся на ноги и еще раз бросил. Третьяк отразил и этот бросок, но Хендерсону все же удалось добить шайбу в ворота. Кен Драйден потом описал это так: «Хендерсон заскакал по льду, и мы под оглушительные крики зрителей бросились к Полу, чтобы поздравить его. Ну, дела! Как здорово этот парень выручает нас в трудную минуту! Он забросил решающую шайбу в шестой игре. На последних минутах седьмой встречи его гол тоже был решающим. И вот сейчас он забил победный гол за тридцать четыре секунды до конца решающей игры этих международных соревнований. Не помню, когда в последний раз я покидал ворота, чтобы поздравить кого-нибудь на противоположном конце льда».

Воспоминания наших хоккеистов об этом эпизоде полны горечи и разочарования.

Вячеслав Анисин: «Там оставалосьто уже какие-то секунды. Ну, случайно Валерка Васильев с Юрием Ляпкиным столкнулись, и шайба отлетела к Эспозито. Случайно! Не столкнись они, может, ничего и не было бы. Владик Третьяк лежал на животе, а Хендерсон вставал, Эспозито на ворота накинул. И Владик вставал, но он шайбу-то не видел, и она оказалась прямо перед Хендерсоном. Он – бах! И прямо туда… Этот момент запечатлен, нам канадский посол подарил такие серебряные юбилейные медали, и там этот момент как раз запечатлен. Да Владик-то, в принципе, не мог шайбу видеть, потому что там до этого была атака… Знаете, канадцы атакуют, каша на пятаке, все набрасывались на пятак, потому что оставалось времени всего ничего. Наши защитники отобрали эту шайбу и случайно столкнулись. И произошло то, что произошло».

Александр Мальцев: «Пришла беда. То есть два периода выигрывали, а третий период мы проиграли 0:3. Конечно, для нас это был удар по самолюбию и по характеру, ну и по-человечески было... Это была беда номер один в моей жизни. Потому что так бывает раз в столетие, чтобы проиграть на своем поле, у себя на родине, при своих болельщиках, и проиграть за тридцать четыре секунды. Конечно, было так обидно. Очень неприятные воспоминания».

Счастливые канадцы тут же окрестили шайбу Хендерсона «голом века» и «величайшим событием в истории хоккея». Позднее выяснилось, что он не должен был находиться на льду в тот судьбоносный момент. Нападающего вдруг посетило чувство, что если он прямо сейчас окажется на площадке, то непременно забьет. Поддавшись этому наваждению, Хендерсон принялся кричать Питу Маховличу, чтобы тот скорее сменился. А тот подумал, что это было указание тренерского штаба…

По сути, Хендерсон «доел» атаку канадцев, и этим он принес «кленовым листьям» победу и в матче, и во всей Суперсерии.

Однако уже через несколько лет стало очевидно, что этот самый «гол века» сыграл с Полом Хендерсоном злую шутку. В одночасье он стал героем нации и лучшим хоккеистом мира. К такой популярности вполне заурядный игрок оказался не готов: по возвращении домой к нему было приковано всеобщее внимание, а руководство клуба «Торонто Мейпл Лифс» стало ждать от него дальнейших подвигов. Куда бы Хендерсон ни шел, к нему приставали с расспросами, показывали пальцем. Он был вынужден говорить о той победной шайбе триста дней в году. Из-за обрушившейся популярности и тяжелейшего груза непомерных ожиданий Пол Хендерсон провалил следующий сезон, получил травму и, как следствие, пристрастился к алкоголю. Через два года национальный герой Канады был вынужден завершить карьеру в НХЛ и посвятил себя семье и религии.

Владислав Третьяк потом рассуждал так: «Если бы Валерий Васильев подержал бы шайбу, не отбрасывал никуда, тридцать три секунды просто подержи, и все – при ничейном результате у нас шайб больше, мы бы выиграли в серии. Но, с другой стороны, я вам парадокс скажу, что, может, хорошо, что так получилось, потому что эту Суперсерию все вспоминают. Все игры, проигранные матчи канадцы не вспоминают никогда. А так они эту Суперсерию будут всю жизнь вспоминать. И нас вспоминают. А мы – скромные, свои победы не любим и на них не воспитываем детей, я всегда это говорю. А вот канадцы, они помнят победы. И тем более в трудных условиях они смогли собраться. Это действительно так, они показали хороший хоккей. Поэтому я вообще считаю, что никто не выиграл и не проиграл. Выиграл хоккей. В таких матчах вообще мировой уровень увидели люди, и больше такого не повторится».

Все получилось так, как получилось. Советская команда упустила преимущество, потерпев третье поражение подряд. Матч закончился со счетом 5:6 (2:2, 3:1, 0:3). А вместе с этим «русские» уступили и во всей Суперсерии 1972 года.

ПОСЛЕ ВОСЬМОЙ ИГРЫ

После матча все очень переживали, ведь у сборной СССР практически была выиграна серия… Эмоционально принять такое было крайне тяжело.

Владислав Третьяк позднее сказал об этом так: «Я восемь матчей все играл, был вымотан полностью. Сил уже вообще не было в конце. Потому что накал такой сильный был. Ответственность очень сильная. Хотя это не чемпионат мира, не золотая медаль, но здесь совершенно другое. Сталкивались два стиля хоккея – канадский и европейский. Поэтому, конечно… Обидно было, что проиграли, потому что свою игру отдали… Этот гол, он просто придуман там, наверху. Значит, так надо было».

Хоть финал Суперсерии и стал таким грустным для советских хоккеистов, вряд ли кто-либо в нашей стране упрекал их за это. Напротив, всех распирала гордость за то, что «дерзкие любители» на равных сыграли с хвалеными канадскими «профи».

* * *

С тех пор прошло 50 лет. Полвека легендарной Суперсерии СССР–Канада. Те незабываемые матчи стали крупнейшим событием в истории мирового хоккея. И теперь можно смело говорить, что советский хоккей тогда все же победил. Нет, не по счету – по духу! Ведь сначала «русских» никто не воспринимал всерьез, однако им удалось почти невозможное – они развеяли миф о непобедимости канадских профессионалов.

Пролетело 50 лет, и очень много всего за эти годы произошло. Уже давно нет Советского Союза, но советский хоккей остался. Остался советский стиль игры, основными особенностями которого являются командное взаимодействие, игра в пас, комбинационность, безупречная физическая подготовка, боевой дух и вера в себя. А что же досада от поражения в последнем восьмом матче и во всей Суперсерии? По себе сужу, она давно прошла.