Путешествие в Тру-ля-ля с Владимиром Каминером

Владимир Каминер

Его называют восходящей звездой немецкой литературы, культовой фигурой. А один критик даже сравнил его с Чеховым: мол, если бы Антон Павлович вдруг взял и написал свои рассказы на немецком, «сохраняя при этом чисто русскую манеру изложения, приправленную незлой иронией по отношению к себе и окружающему миру».

Суммарный тираж книг бывшего москвича Владимира Каминера, изданных крупными издательствами, превышает 150 тысяч экземпляров. Это первый русский, которому удалось сделать головокружительную писательскую карьеру в ФРГ. Короче говоря, литературный Эверест Германии взял он с первой попытки.

…Читательское кафе, в котором мне назначил встречу Владимир Каминер, человеку несведущему найти нелегко. Это место для знатоков. «Лезеркафе? В универмаге?» – удивленно переспрашивали прохожие на Шенхаузер-аллее и пожимали плечами. Хорошо, хоть пальцем у виска не крутили.

Наконец, на верхнем этаже большого магазина обнаруживаю длинные ряды книг, барную стойку, несколько столиков, одинокую фигуру в легком облачке сигаретного дыма. Темные волосы, серые глаза, черный пиджак – модный прозаик собственной персоной.

– Владимир, в Германии вы чрезвычайно популярны, писателя Каминера знают даже таксисты, а это о многом говорит. Расскажите, как все начиналось. Вы же были совсем молодым человеком.

– Мне было двадцать три года. Мы с другом Мишей приехали в тогда еще Восточный Берлин 11 июля 1990 года. Германия еще не объединилась, виза в ГДР не требовалась, достаточно было приглашения, а билет на поезд стоил 96 рублей. Знакомый дал мне с собой две марки и пояснил, что на эти деньги я могу купить килограмм бананов или один раз прокатиться на трамвае. Понять это было трудно: в Москве соотношения были совсем другими.

– А язык вы знали?

– Немецкого я тогда совсем не знал, поэтому взял у мамы немецко-русский разговорник 1956 года издания, где многие немецкие фразы были написаны русскими буквами. Первая запомнилась мне навсегда: «Скажите, пожалуйста, как мне пройти к советскому посольству?»

– Вы застали удивительный период: крушение берлинской стены, объединение восточных и западных немцев. Ехали в ГДР, а вскоре оказались в другой стране.

– Это было волшебное время. Местные жители уезжали на Запад, бросая дома, полные разных вещей, а с Запада двигался встречный поток: панки, иностранцы, искатели приключений. Начинался самозахват жилья. Я нашел пустующую квартиру площадью 25 квадратных метров, без душа, без отопления, с туалетом на лестнице. На двери еще висела табличка: «герр Паласт». Хозяин, видно, очень спешил, потому что оставил несколько смен чистого постельного белья, термометр на окне, маленький холодильник и даже зубную пасту.

– Неужели администрация города спокойно взирала на стихийный самозахват? Как-то это не соотносится с немецким характером.

– Через пару месяцев с самовольной «оккупацией» жилья в восточной части Берлина было покончено. Всех нас обязали зарегистрироваться и заключить договоры о найме. Я отстоял довольно живописную очередь и начал платить за свою квартиру символическую сумму – восемнадцать с половиной марок в месяц.

– Как родители отнеслись к отъезду своего единственного сына?

– Хорошо отнеслись. Мама сказала: «Поезжай, посмотри мир», а папа был в какой-то степени даже горд. Он мог сказать на работе: «Вот у меня сын за границей». Через некоторое время приехала мама, я нашел для нее приличную квартиру с ванной, она год счастливо прожила в ней одна. Потом присоединился папа. Когда папин завод в Москве накрылся медным тазом, он продал нашу квартиру Березовскому за гроши. Ну, не лично Борису Абрамовичу, тогда «ЛогоВАЗ» скупал квартиры. У нас была очень паршивая «хрущоба» на последнем этаже.

– Вы уехали в двадцать три года. У вас была профессия?

– Что же я, не человек, что ли? Я окончил театральное художественно-техническое училище по специальности звукотехник. Работал в известных театрах – имени Маяковского, «Современнике», Сатиры

– Пригодилась эта профессия в Германии?

– Да, сначала я работал в театре. Познакомился с актерами, которые уволились из провинциальных театров, чтобы в столице делать свое новое искусство. Одновременно учился в университете, главным образом языку. Как-то ко мне обратился человек, не знаю ли я какого-нибудь русского писателя, поскольку планируется мероприятие, посвященное литературной жизни Восточной Европы. Знакомого писателя у меня не было. «Может, сам что-нибудь напишешь?» – предложили мне. Я сделал доклад о состоянии современной русской литературы, и редакторы двух немецких газет попросили меня написать что-нибудь для них. Потом пригласили на чтения в одно кафе, где каждое воскресенье выступает какая-нибудь писательская группировка. Там ко мне подошла литературный агент фрау Эгорс и предложила сделать книжку.

– Это была «Russendisco» («Русская дискотека»). И сразу успех! Как вы это объясните? Ведь в Германии колоссальный книжный рынок, на прилавках завалы.

– Завалы литературы другого рода. Обычно писатели приходят из академических углов, их поддерживает государство, фонды – как в России. А я в девяносто восьмом открыл для себя здешнюю кабацкую литературу. В разных кафе сидят авторы – команда из семи-восьми человек, – которые каждую неделю читают новые истории. Каждый может записаться и прочесть свои рассказы. Вход платный, народ ломится. На самом деле эти чтения – очень жестокая вещь. Нельзя впадать в кабаре – дураков нет, и нельзя слишком уноситься в туманные дали. Я вышел из кабака как писатель.

* * *

…Держу в руках небольшую книжку с красной звездой на синей суперобложке. «Русская дискотека» расходится на ура. Переиздание за переизданием. Дело, конечно, не только в шарме русского взгляда на местную жизнь. Каминер – потрясающий рассказчик. Он приправляет свои забавные истории про разных чудиков классным юмором, который находит в самых обычных вещах. Так заядлый грибник отыскивает свои трофеи там, где бесплодно прошли десятки любителей этого лесного жанра. Берлин Владимира Каминера – это вьетнамцы, взрастившие москвича Мишу, «как молодого Тарзана»; это латыш, открывший турецкую закусочную, прозванную немцами почему-то «русским мафиозным бардаком»; это хирург, «нелегальный русский врач, который в своей нелегальной практике лечит нелегальных пациентов от легальных болезней». Это, в конце концов, Каминер-старший, решивший получить в Берлине водительские права. Причем первый инструктор, обучавший его вождению, выскочил из автомобиля на ходу, а второй письменно отказался от ученика, мотивируя тем, что «господин Каминер во время движения непрерывно рассматривает свои ноги». «Это правда, мой отец во время поездки никогда не смотрит на дорогу, – соглашается автор, – он глядит вниз, чтобы не перепутать педали».

– Скажите, почему вы стали писать на немецком языке?

– Да у меня не было другой возможности. Я писал эти истории, чтобы читать их людям в кабаке. Здесь даже на английском не поймут.

– В России вас пока не знают. Будете переводить свои книги на русский?

– Боже упаси, для этого есть переводчики.

– А вам не жаль, что русский читатель никогда не прочтет Владимира Каминера в оригинале?

– Меня японский читатель в оригинале тоже не прочтет. Нельзя же писать на всех языках! Мои книги проданы в двенадцать стран, их перевели соответственно на двенадцать языков, и все – англичане, французы, испанцы – никогда не прочтут меня в оригинале. Что же мне теперь из-за этого страдать? Есть очень хорошие переводы. Ивлина Во очень хорошо перевели. Я его в оригинале не читал. Отличный писатель, как родной, как будто русский.

– «Русская дискотека» во многом автобиографична. А ваша недавняя книжка «Militaer Musik» («Военная музыка») тоже носит личный характер?

– Да, это Советский Союз периода восьмидесятых. Я служил в войсках противовоздушной обороны, между Загорском и Дмитровом.

– Повезло. Можно сказать, рядом с домом.

– Рядом-то рядом, только отпусков у нас не было. Два года просидели безвылазно, как на границе. Ракеты в лесу на «КамАЗах». Секретный объект, там увольняться было некуда. Дали одному узбеку увольнительную, но он не знал, куда идти. Не сориентировался. Ушел в лес, а на следующий день вернулся. Когда я писал свои армейские истории, сомневался, что эта тема заинтересует немецких читателей. Но людям нравится читать про жизнь в Советском Союзе.

– Слышала, что вы издали антологию молодых немецких писателей. На мой взгляд, это событие из ряда вон. Чтобы человек из России пробивал дорогу литераторам ФРГ. Как называется книжка?