С БЕЗРАБОТИЦЕЙ ВСЁ РЕШИЛИ?

В России продолжается сокращение численности населения, которое по оценкам экспертов будет сохраняться достаточно долго. Дефицит кадров на рынке труда ощущают многие отрасли, которые вынуждены повышать зарплаты и думать над новыми стратегиями работы с персоналом. Из-за нехватки рабочей силы компании по доставке еды в Москве предлагают до 200 тысяч рублей в месяц курьерам, а в целом по России набирают тысячи работников. Остро нуждаются в рабочих руках совершенно разные отрасли – не так давно первый вице-премьер Денис Мантуров заявил, что оборонным предприятиям не хватает около 160 000 человек и, судя по данным рекрутинговых сайтов, эта цифра растёт. Президент IT-сервиса по поиску работы и подбору сотрудников SuperJob Алексей Захаров рассказал в интервью «Совершенно секретно» о том, что сегодня влияет на рынок труда, почему страна не может обойтись без труда мигрантов, но должна от него отказаться, и о том, с какого возраста стоит говорить с детьми о выборе профессии.

SuperJob – IT-компания, которая с 2000 года создаёт технологии для подбора персонала и поиска работы. В январе 2005 года на базе портала был создан исследовательский центр. Его аналитики проводят исследования рынка труда. По данным компании, около полутора миллиона человек посещают сайт ежедневно.

– Алексей, по данным Росстата, уровень безработицы в стране минимальный и динамика на снижение идёт несколько лет. Действительно ли у нас исторический минимум по безработице?

– Безработица у нас нулевая, то есть её нет экономически. Есть люди, получающие пособие по безработице, но большинство из этих людей не собираются работать, они пришли просто за пособием, они не безработные, хотели бы, завтра же нашли себе работу. В каких-то отдельных регионах действительно может быть безработица, но если посмотреть шире на всю страну, то проблем найти работу никаких нет, особенно если вы рассматриваете вопрос с переездом. Все, кто хочет и может работать, все работают.

– Почему безработица снижается или, как вы говорите, её просто нет?

– Во-первых, экономика живая, слава богу. И продолжает развиваться. Во-вторых, людей на рынке труда всё меньше и меньше. Тут несколько факторов.

У нас в стране демографическая яма. Начиная с 2008 года, каждый год на рынок труда выходит от 50 до 100 тысяч молодых людей меньше, чем выходило в предыдущий год. Количество молодых работников сокращается (по данным Росстата, с 2021 по 2022 год число молодых работников до 35 лет сократилось на 1,33 млн человек. – Прим. ред.). В связи с текущей государственной регуляторикой, опережающим образом развивается сфера услуг. В сферу услуг активно вовлекаются самозанятые граждане.

– По данным Федеральной налоговой службы, в этом году было зарегистрировано 10 миллионов самозанятых граждан. Как они влияют на рынок труда?

– Реально самозанятых из них там примерно пятьсот тысяч, остальные все это платформенные занятости (гибкая форма трудоустройства, при которой специалисты используют онлайн-сервисы для поиска клиентов, а заказчики находят исполнителей. – Прим. ред.). Соответственно, получается, что сфера услуг через эту самозанятость имеет отдельный режим налогообложения, отличный от всей остальной экономики. Значит, это позволяет неквалифицированному курьеру платить больше, чем квалифицированному молодому токарю на заводе. Потому что за молодого токаря на заводе в реальном секторе нужно выплачивать все налоги.

А в сфере услуг эти деньги, если ты не хочешь как работодатель положить их себе в карман, а хочешь конкурировать с зарплатами, ты можешь отдать зарплату людям. Соответственно, курьер на велосипеде получает условно 150, учитель – 30, а токарь – 70 тысяч рублей.

– Рост зарплат именно в этом сегменте происходит?

– Это не про рост, это ненормальный перекос. Молодой человек сегодня, например, делает выбор – идти на завод токарем, и когда-нибудь он может будет получать 300 тысяч, но это не факт и для этого нужно будет повышать квалификацию, учиться, соблюдать дисциплину. А для того, чтобы пойти тому же самому молодому человеку расставлять электросамокаты или развозить заказы – ничего не надо, и ты сразу получаешь не 70, а 150 тысяч в месяц. Вводя вот этот режим самозанятости, государство планировало вытащить из тени всяких гаражных мастеров, массажистов, мастеров маникюра-педикюра, но эта задача не достигнута, никто никого никуда не вытащил, все как получали кэш клиента, так и получают, но зато образовался огромный перекос. И он провоцирует переток из потенциально квалифицированной и неквалифицированной даже занятости в реальном секторе экономики в неквалифицированную занятость сферы услуг.

Зато у нас пицца приезжает через 15 минут, такси приезжает через две минуты, можно в три часа ночи заказать холодильник, а утром тебе его уже привезут.

– И сколько может длиться такая ситуация?

– Эта ситуация длится, пока есть такая государственная регуляторика, которая позволяет в сервисе зарабатывать людям больше, и инвестировать в сервис-услуги проще, оборачиваемость капитала сильно быстрее. Там тоже дефицит кадров в сфере услуг, просто потому что такой режим налогообложения позволяет набирать обороты: мало курьеров, мало таксистов, но это гибель для страны, ракеты делать некому, а пицца приезжает быстро. Ну, просто как долго такое может продлиться? Столько, пока кто-то во главе страны не поймёт, что это жесть и вред. Да, у нас замечательная сфера услуг, у нас великолепный сервис в ресторанах, в Нью-Йорке ты не получишь такого сервиса, как в Москве.

Сейчас зарплата курьера выше, чем зарплата учителя, это бред. И даже в Москве, если мы возьмём среднюю зарплату учителей и среднюю зарплату курьеров, всё равно средняя зарплата курьеров будет выше на рынке.

То есть это дикий рынок, плюс бессмысленная, бестолковая регуляторика налоговая, которая выделяет сферу услуг в отдельную историю через самозанятых. У нас получается, что выйти за куском хлеба в магазин дороже, чем заказать кусок хлеба, который привезут бесплатно. Нигде в мире такого нет. За это расплачивается в целом вся экономика тем, что в том числе не хватает кадров в других сферах.

– Со временем рынок труда сам выправит этот перекос?

– Нет, рынок ничего не решает, все решает государственная регуляция. На рынке решает право сильного. В настоящий момент лоббисты отрасли сферы услуг, они сильнее, чем лоббисты отрасли ВПК. Никакого рынка свободного не существует. Если делать свободный рынок, никто вообще не будет производить никогда ни ракет, ни летающих в космос аппаратов, ничего. На свободном рынке ракеты производить не умеют.

– Вы объяснили, почему самозанятые – это зло, какие ещё факторы влияют на рынок труда сейчас?

– Смертность трудоспособного населения в период ковида и военный конфликт в Украине. Путин заявлял, что в зоне проведения СВО находятся около 700 тысяч военных, мы не знаем точных данных по убитым и раненым. Это не главный фактор сейчас, но тоже значимый.

– 16 октября Госдума в первом чтении приняла закон, который относит организацию незаконной миграции к особо тяжким преступлениям, и мы видим антимигрантские настроения, которые демонстрируют силовые ведомства. Как вы оцениваете перспективы мигрантского труда в России?

– Современная массовая миграция в значительной части – это работорговля. Если документы на руках, раба привезли, он сбежал и работает курьером на велосипеде. А документы не на руках, он продолжает работать на стройке, пока не купит своё пребывание здесь. Кто-то этого не знает? Всё прекрасно известно. Но желающих на такие условия всё меньше и меньше. Плюс все, кто хотел, уже приехали. Все, кто приехал давно, все пытались получить российское гражданство и многие получили. Понятно, что здесь лучше, чем где-то в горном кишлаке, без воды, света, без образования. Но тем не менее этот поток тоже исчерпан.

– Вы можете объяснить, как вы понимаете политику в отношении мигрантов в России?

– Никакой политики у нас не было и нет. Приезжай кто хочешь, делай что хочешь.

Просто потому, что значительная часть нелегальной миграции, она контролировалась и продолжает контролироваться людьми, которые находятся на вершине власти страны, они владеют мегастройками, им дешевле было привозить огромное количество людей, чтобы строить те самые мегастройки, на которых они зарабатывают, чем заниматься собственными людьми, которые последние 30 лет вымирали во всяких городах. Ну, вымерли, окей, всё, мы добились вот таких результатов. А все эти сейчас декларации по ужесточению чего-то, пока это не политика, после каждого такого инцидента, который вызывает общественный резонанс, начинаются какие-то дёргания и крики. Я это видел уже много раз за последние 20 лет. Если бы 20 лет назад были бы приняты другие решения, у нас бы развивалось образование, мы бы начали производить какую-то технику, которую не производим.

А мы продолжаем в Китае закупать разную технику – это снова отсутствие политики, не только миграционной, а в целом по постановке задач на то, чего мы хотим как страна через 10, 20, 40, 50 лет.

– Некоторые политики и общественные деятели сейчас призывают выслать всех мигрантов…

– Это тоже на сегодняшний день бред. Можно было не завозить их 20–25 лет назад, не начинать вот это всё.

И делать упор на приглашение квалифицированных мигрантов. Действительно, как все развитые страны, они же против, чтобы приезжали бедные – нищие. А вот физики, химики, давай к нам, мы больше заплатим, а со всем остальным мы сами справимся, не надо.

И Трамп в США строил и будет продолжать строить стену на границе с Мексикой. Потому что видит в Европе все эти проблемы, о которых мы знаем, мы с теми же проблемами сейчас столкнёмся. Уже начинаем сталкиваться. Потому что в первом поколении, когда ещё люди только приехали, они ничего не видели. В цивилизованном мире они ведут себя как-то тихо и приехали работать, но их дети, которые уже здесь родились, но не имеют социальных лифтов, не имеют образования, им что делать? Будет криминал. Чем дальше, тем больше.

Справка

По данным Фонда пенсионного и социального страхования в России в 2023 году был зафиксирован рекордный уровень числа мужчин с инвалидностью в возрасте от 31 до 59 лет. Количество таких людей составило 2,17 млн человек. По данным Росстата, на 2023 год всего в России проживает около 11 миллионов инвалидов разного возраста. С 1 сентября 2024 года в России вступили в силу законодательные изменения, связанные с трудоустройством людей с инвалидностью. Новые изменения коснулись закона «О социальной защите инвалидов…» В частности, изменился порядок выполнения работодателями квоты для приёма на работу людей с инвалидностью. По новым изменениям в законе ИП и компании обязаны устанавливать квоту для приёма инвалидов, если их среднесписочная численность за предыдущий квартал превысила 35 человек (ст. 38 Закона № 565-ФЗ).

– Но при этом без труда мигрантов нам не выжить?

– За последние 15 лет мы получили миллионы трудовых мигрантов. Как минимум треть производящего населения у нас, а может быть даже больше, это трудовые мигранты. Если сегодня их выслать, то полностью и тотально встанет вся экономика. Вопрос в том, что делать с этим. Во-первых, надо прекратить эту политику, продолжения ввоза. Иначе 100% тех, кто что-то здесь производит, это будут не россияне. При этом уровень их квалификации чрезвычайно низок. Они могут производить только очень дешёвые товары и услуги, а всё остальное мы будем продолжать закупать. Человек, который будет говорить, что нам нужно сейчас завозить мигрантов – просто враг.

– Но как быть с демографией? У нас же просто не хватает людей внутри страны.

– Военный конфликт, который сейчас идёт, – это в некотором роде попытка уйти от состояния колонии к суверенитету. Нас ждут хорошие перспективы, мы освобождаемся от влияния постепенно. Хочется надеяться, что в результате всех этих печальных событий, которые мы имеем, мы, так или иначе, вернёмся к значительной доле суверенитета в области планирования политики собственной страны, будущего образования, в конце концов.

– Но ведение боевых действий не сильно помогает вопросу демографии.

– Ведение боевых действий помогает вопросу суверенитета. Это сейчас ключевой вопрос. Будет суверенитет, дальше встанет вопрос, что надо что-то делать, в том числе с демографией.

Потому что демографической политики тоже нет. Ведь политика может заключаться в том, что мы ничего не делаем в этом направлении. Мы какие-то слова говорим, а результатов не хотим, не получаем и не собираемся получать.

– Ну, одними популистскими предложениями демографию не поднимешь…

– Правильно, при каком условии семья нормальная будет иметь больше детей? При условии, что семья, имеющая детей, чем больше она их имеет, тем она более конкурентоспособна в жизни, на рынке труда, на рынке образования, на рынке медицины. Ну, чистая экономика. От лозунгов «давай-давай-давай» люди не рожают.

Люди рожают, когда они уверены в завтрашнем дне для своих детей, а не для себя. А что значит уверенность?

Дети получат образование, получат нормальную медицину. Ну и жилплощадь.

– Сейчас очень много вакансий в службе по контракту, государство тратит на это много денег. Но когда-то военный конфликт закончится, солдаты вернутся домой и будут вынуждены искать другую работу. Есть ли какие-то планы и проекты в том, как трудоустраивать этих людей и куда? Ведь их будет немало, и сложности адаптации, и ПТСР могут наложить свой отпечаток?

– Для людей, которые пострадали, инвалиды, им, безусловно, нужны будут программы помощи, создание протезов. Но все программы, которые будут направлены на как бы трудоустройство после войны – это будет распил денег и слив их в унитаз. Человек работал где-то до войны, вернётся, будет продолжать свою работу. Какая ему нужна помощь?

Люди самостоятельные, деятельные, они всё спокойно решат сами, быстро, без всяких программ, не отвлекаясь на какую-то хрень. Придут на Superjob, на HeadHunter и быстро себе заберут работу. Огромному большинству людей, здоровых, у кого руки-ноги после войны будут на месте, никаких программ помощи в трудоустройстве будет не нужно. Уже создаётся и будет создано огромное количество программ поддержки людей, вернувшихся с войны, значительная часть денег, которые будут на это потрачены, принесут пользу исключительно тем, кто будет эти деньги распределять.

– У Superjob нет каких-то специальных программ по поддержке людей с инвалидностью на рынке труда?

– Давайте так, все разговоры о вовлечении инвалидов в рынок труда, это, опять же, разговоры людей, которые зарабатывают деньги на вовлечение инвалидов в рынок труда, то есть на самой теме. Это циничные мерзавцы, я бы так сказал, потому что пользы для самих людей от этих программ нет. Государство просто должно быть рядом с этими людьми, относиться к ним по-человечески, вовлекать их в социальную жизнь.

Есть масса примеров людей, которые, может быть, родились с инвалидностью, но они себя не воспринимают как ущербных. Эти люди, они не позиционируют себя как инвалиды на рынке труда, то есть человек не приходит, не начинает устраиваться на работу и не начинает с того, что у него нет руки, ноги или глаз, он начинает с того, что он хороший программист, и работодателю всё равно до его физических особенностей. Если действительно с детства человек где-то ограничен в каких-то возможностях, то что может сделать государство? Вложиться больше в его образование, если это возможно, если у него мозг работоспособный, потому что образование даёт возможность приложить свои усилия много где.

Люди сами в состоянии переобучиться, если понадобится. В связи с тем, что кадров не хватает и не будет хватать, работодатель не разбирает – инвалид человек или нет – готов работать? Отлично! Частный бизнес сам научит человека, если он ему нужен.

– Во сколько лет вы впервые начали работать?

– Я на завод пошёл после школы, а до этого в 12 лет телеграммы разносил перед Новым годом. Мама была почтальоном, и ей нужна была помощь, по нескольку часов в день я ей помогал.

– Вы за подход, чтобы дети вовлекались в трудовую деятельность с самого раннего возраста?

– Я за подход, чтобы дети не ограничивались во включение в трудовую деятельность и включались в любую разумную трудовую деятельность – чем раньше, тем лучше. Как правило, всё-таки люди self-made, которые занимают какие-то достаточно высокие позиции – медицина или чиновники крупные, бизнесмены, производственники, они берут детей с раннего возраста с собой, стараются вовлекать. Нормальная же профориентация в чём заключается? Не в том, что на что-то детей ориентируют, а в том, что они смотрят на своих родителей. Первая и важнейшая профориентация происходит в семье, но если семья неблагополучная и не справляется – задача государства организовать этот процесс.

– Меняет ли искусственный интеллект рынок труда в России?

– Большинству людей не нужно думать вообще про искусственный интеллект, так же как они не думают про электричество. Значительная часть людей уже так или иначе используют какие-то плоды того, что собирательно называется искусственный интеллект.

Есть большие языковые модели, использование больших данных – это одна история. Есть практическое внедрение, например, Китайская железная дорога и искусственный интеллект управляет железной дорогой. Триллионы датчиков. На каждом колесе датчик куда-то сводится, предсказывает где-что.

Но, как правило, всё, что обычный человек слышит про искусственный интеллект из обычных СМИ, никакого отношения к искусственному интеллекту не имеет. Это всё просто поговорить ни о чём, бессмысленно и бесполезно.

Те, кто хочет что-то знать про какие-то аспекты искусственного интеллекта, они знают, где это взять, в каких специализированных Telegram-каналах, какие научные коллективы над этим работают, за что получили Нобелевскую премию разработчики нейросетей сейчас. Если человек, читающий нас, не знает, за что вручены последние Нобелевские премии, ему просто не нужно это знать. Раз в пять лет точно какой-то хайповый цикл возникает, сейчас цикл хайпа вокруг искусственного интеллекта. Надо понимать про искусственный интеллект следующее – все, кто на ранних стадиях, квалифицированные инвесторы, учёные, все вложились в искусственный интеллект, уже всё придумали. И сейчас идёт период продаж. Никто не пишет каждый день про электричество, также в будущем не будут говорить и про искусственный интеллект. Какое влияние искусственный интеллект окажет на рынок труда?

Такое же, как оказало электричество. Большое. Но это не произойдёт сейчас в секунду. Для большинства людей это будет незаметно.

Справка

Россия входит в число стран – лидеров по количеству трудовых мигрантов: в 2020 году ООН присвоила стране четвёртое после Саудовской Аравии место. По оценкам РАНХиГС, на начало мая 2022 года в России находились 4,9 млн иностранцев, в том числе около 3,35 млн из них указали целью въезда «работу по найму». Эксперты института ссылались на непубличные данные МВД. В 2024 году иностранцев стало 6 млн, сообщил в апреле замначальника Главного управления по вопросам миграции МВД Кирилл Адзинов. Наибольший миграционный приток МВД фиксирует из стран Центральной Азии – это Узбекистан, Таджикистан и Киргизия.

Никаких революций не ожидается, для большинства это будет просто постепенное что-то, вписывание каких-то инструментов в ежедневную деятельность и всё. А для нас, для обычных людей, он нас не лишит работы, что-то облегчит, но мы не будем обращать на это внимание.

– Распространённость удалённой работы в России после резкого роста в период пандемии к концу 2023 года вернулась практически на исходный уровень, подсчитали в Высшей школе экономики. Сейчас вне офиса работает чуть более 1% всех занятых. Аналитики отмечают, что нежелание компаний использовать такой формат работы может усугублять кадровый кризис. Как на ваш взгляд удалённый формат работы влияет на рынок труда?

– Когда объявили локдаун, много людей перешли на удалёнку, в том числе из крупных городов – Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода. Часть этих людей не имела своего жилья, им приходилось снимать квартиру, и когда необходимость ходить в офис отпала, люди вернулись в свои регионы. При этом условия для удалённой работы высококвалифицированных сотрудников уже сложились, как, например, с IT-сферой. И эти люди приехали и продолжили получать зарплату федерального уровня, кто-то с накоплениями и идеями, начали развивать у себя в городах малый бизнес. И этот процесс для высококвалифицированных сотрудников, которые могут работать удалённо, усреднил зарплаты по стране.

То есть если раньше программист в Москве, программист в Ижевске получал разные деньги, то теперь для высококвалифицированных людей нет разницы, где находиться физически. И это хорошо.

Для федеральных работодателей это сильно расширило воронку по поиску сотрудников, локальным работодателям пришлось тянуться до уровня федеральных зарплат. Скорее, это позитивный результат.

Потому что если раньше все квалифицированные кадры, которые работают головой из небольших городов, вымывались физически в крупные мегаполисы, то этот процесс некоторым образом затормозился, даже был определённый обратный отток, потому что зарплата московская многим нравится, но далеко не всем нравится Москва с бешеным ритмом, пробками и ценами на жильё.

– Ваша компания исследует рынок труда и образования. Можно сказать, что молодёжь стала больше выбирать рабочие профессии, нежели юриста или экономиста?

– Когда мы говорим, что меньше молодых людей идут в высшее образование, то имеем в виду, что никто не идёт в рабочую профессию, а идут в барбершоперы и в разносчики самокатов. А то, что не идут платить деньги за лишние несколько лет социальной передержки и потери времени без получения какого-либо образования, нормально, потому что когда-то давно появилось доступное псевдовысшее образование.

Люди, у которых не было высшего образования, видели, что люди с высшим образованием зарабатывают больше, чем люди без высшего образования. Какой-то социальный статус имели раньше.

И вот человек необразованный начинает с карго-культа. Они же не понимали, что одно дело окончить МГУ, МГТУ им. Баумана, и другое дело окончить пиар-факультет в условном «Институте экономики всякого», который вчера появился.

И у людей была надежда, что если человек получит высшее образование, а по факту просто корочки, то он потом устроится по жизни. Но на практике так не получалось. Падает престиж не высшего образования как такового, а падает интерес к псевдообразованию. И это не значит, что молодёжь выбирает рабочую профессию, это значит, что перестали выбирать бестолковое времяпровождение за деньги в бестолковых вузах.

– На что лучше ориентироваться в принципе молодёжи сейчас?

– Это очень общий вопрос. Молодёжи всегда – и тысячу лет назад, и через тысячу лет – нужно ориентироваться на то, к чему лежит душа.