СКАЗКА

ФОТО: АЛЕКСАНДР КЛИЩЕНКО

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был следователь. И звали его Иван. Фамилия у Ивана была Иванов, а отчество – Иванович. Иван Иванович Иванов был следователем неплохим, но в целом неудачливым. Три года проработал он в одном и том же отделе, но повышения в должности так и не получил. Другие следователи становились старшими, потом уходили на повышение в Следственное управление, а Иван так и оставался простым следователем районного отдела. Не было у Ивана ни папы – прокурора субъекта, ни дяди – заместителя председателя суда, ни даже дедушки – почетного работника Комитета государственной безопасности.

Родители у Ивана давно умерли, и жил он с одной лишь старенькой бабушкой, которая Ивана очень любила и заботилась о нем...

Так и работал Иван в своем следственном отделе, расследовал потихоньку уголовные дела, некоторые даже направлял в суд, в общем, тянул себе честно свою следственную лямку. Работал он себе, работал, увольняться не думал, да вот пришла беда, откуда не ждали. Захватили власть в Следственном управлении злые-презлые люди – выходцы из другого Следственного управления и стали они насаждать свои злые-презлые порядки, расставили для контроля своих надсмотрщиков и наушников, а всех несогласных стали наказывать в дисциплинарном порядке, да депремировать.

Перво-наперво ввел главный царь-басурманин – начальник управления правило, что все следователи должны каждый месяц направлять в суд по два дела с носа. Затрещали лбы у следователей и их начальников, но сдюжили, справились с указанием, стали направлять по два дела в суд. Управление тем временем вышло в рейтинге статистики на пятое место во всем царстве-государстве.

Но не унимается царь-басурманин – начальник управления, хочет он быть первым по статистике в царстве-государстве и повелевает, что теперь каждый следователь должен уже не два, а три дела в месяц в суд направлять. Так уж хотелось царю-басурманину к Новому году генералом стать. Тут уж даже самые крепкие следователи не выдержали. Кто поудачливее, перевелись в другие управления, а посмекалистее, так сразу уволились в разные банки, да государственные монополии, ну или хотя бы просто на больничный ушли. Один лишь – горе-Иван не имел ни удачи, ни смекалки расчетливой. Остался он в своем следственном отделе один за всех следователей и за начальника обязанности исполнять. А по штату в отделе было пять следователей. Значит, надо было Ивану по указанию царя-басурманина направить в суд 15 дел, потому, как считал, царь-басурманин количество направленных в суд дел не как прежний начальник с учетом реального количества работающих следователей, а просто исходя из имеющихся следственных ставок.

Узнал Иван об этом указании, пригорюнился. Посчитал он количество всех дел, у себя в производстве и понял, что их всего-то 15. Даже, если без сна и без отдыха работать, не направить ему столько дел в суд. А тут еще другой враг-прокурор района лютует. – Не подпишу, – говорит, – тебе ни одного дела в суд, пока все постановления об отказе в возбуждении дела и отказные материалы мне не начнешь в срок представлять, да не будешь прекращать те дела, на которые я перстом своим боярским указывать буду.

Ну как тут не пригорюнится, когда со всех сторон басурмане давят, а ты один аки перст супротив всей силы басурманской и нет у тебя ни папы – прокурора субъекта, ни дяди – заместителя председателя суда, ни даже дедушки – почетного работника Комитета государственной безопасности. Пришел Иван домой, заперся в своей комнате, накинул петлю на крюк, на котором люстра подвешена была, приставил табуретку и только хотел повеситься, да в комнату бабушка вошла.

– Что это ты внучок удумал, чего пригорюнился? – спрашивает Ивана бабуля.

– Нет мне бабушка житья на этом свете. Захватили власть в нашем управлении коварные басурмане, жмут, давят, все соки выжимают. Говорят, мол, направь в суд 15 дел в этом месяце. А как же я их направлю, когда у меня их всего 15 в производстве, а некоторые я только вчера и возбудил. Хотел было уволиться, да некуда, и не умею я ничего, только дела расследовать. Вот и решил я Богу душу отдать, может, тогда царя-басурманина самый главный царь-батюшка, тот, что в Москве правит, уволит и будет хоть другим честным следователям освобождение.

– Э, милок, что удумал. Невелика печаль, 15 дел. Бабушка в свое время, когда ткачихой работала, по 40 костюмов за смену вышивала, и ничего. Ложись-ка ты спать, да выпей перед сном стопочку. Утро-вечера оно мудренее. А бабуля пока будет думу думать. Завтра за завтраком и поговорим.

Послушался бабушку Иван, выпил стопочку, да и заснул молодецким сном, как будто и не было у него никакого горя. А на утро за завтраком дает ему бабушка иголку и клубок белых ниток и говорит: «Нитки эти волшебные, возьми их, выложи все свои дела на стол, а поверх дел нитки положи. Глядишь, к концу месяца дела сами собой и сошьются. Сам же и на работу не ходи, ешь-пей-гуляй себе вдоволь. В конце месяца придешь и дела, сшитые волшебными нитками, заберешь».

Посмотрел Иван на бабушку, как на умалишенную, да выхода нет – взял нитки с иголкой. Принес он клубочек на работу, выложил все свои пятнадцать дел на стол, положил поверх нитки с иголкой, и ушел из кабинета на целый месяц. В конце концов, все равно пропадать, хоть работай, хоть не работай. Месяц Иван на работе не появлялся. Пил-гулял, даже один раз в Пирогово съездил, на речке купался. К концу месяца поправился Иван лицом, помолодел, посвежел, но пора и на работу идти, смотреть, помогли ли волшебные нитки.

Открыл Иван свой кабинет и обомлел: на столе все пятнадцать дел, уже подшитые, бумажка к бумажке, в новеньких корочках, ждут-дожидаются, пока их в суд отвезут. Даже подписи прокурора на обвинительных заключениях имеются. Обрадовался Иван, взял со стола все пятнадцать дел, погрузил их в багажник и отвез в суд. Только недолго радовался Иван. Вызывает его на следующее утро царь-басурманин – начальник управления и говорит: «Молодец, Иван, весь отдел на себе вытянул. Я тебе за это в отдел еще одну ставку следователя выделяю. Но пока ставка не заполнена, придется тебе и за этого следователя поработать. Направь-ка ты мне в следующем месяце в суд 18 дел. А не направишь, я тебя со свету сживу, сгною тебя, будешь ты у меня со строгим выговором вечно жить».

Пригорюнился Иван. Виданое ли дело, 18 дел за месяц в суд направить. У него всего-то в производстве 8 дел и осталось. Где же их взять-то 18, да и расследовать такую махину за месяц ну никак не успеть, даже, если новые возбудить.

Приходит Иван к бабушке вечером, рассказывает о своей беде, а она ему: «Не кручинься, прими стопочку, да и ложись отдыхать, а бабуля будет думу думать».

Наутро дает бабушка Ивану шило и говорит: «Вот тебе шило волшебное. Оно само тебе будет дырки в делах делать и дела подшивать, пока ты весь месяц пить-гулять будешь. Выложи ты все свои дела на стол, а поверх них – шило, а сам гуляй себе спокойно, отдыхай. К концу месяца шило само все устроит».

Сказано-сделано. Пришел Иван на работу, выложил все свои 8 дел на стол, а поверх них шило волшебное положил. Поскольку еще 10 дел у Ивана не хватало, достал он из архива 10 висяков, самых дремучих, по которым обвиняемые не были установлены, и тоже на стол положил. Весь месяц Иван развлекался, даже девушку себе нашел. Еще помолодел Иван, поправился, лицом покруглел. В конце месяца приходит он к себе в кабинет. Ай да шило волшебное! Не обманула бабушка. На столе ровно 18 дел, уже подшитых, готовых к отправке в суд лежат, и даже подписи прокурора в обвинительных заключениях имеются. Обрадовался Иван, погрузил дела в багажник, отвез их в суд.

А на утро опять его к себе начальник управления кличет. Говорит: «Благодарность тебе, Иван, от меня великая. Коли в следующем месяце 25 дел в суд направишь, будешь ты уже не следователем, а целым начальником отдела, ну а не направишь, то сгною тебя в помощниках следователя, выговорами обложу и не успокоюсь, пока не уволишься».

Опять закручинился Иван. Где их взять эти 25 дел? Нет столько дел у него в производстве, и даже с висяками не набрать за весь месяц. Да здесь не просто набрать надо, а еще и в суд направить. А как их направишь, если по делам еще расследование только началось.

Пришел Иван вечером домой, снова бабушке на судьбу свою, горемычную, жалуется. А бабуля опять за свое: «Не печалься, выпей стопочку, ложись, утро-вечера мудренее». Наутро дает бабушка Ивану уже не нитки, не шило, а целую дрель и говорит: «Вот тебе, внучек, дрель. Дрель эта, волшебная. Ею еще твой покойный дедушка, почетный строитель, один раз в советские времена за месяц норму в 240 раз перевыполнил. Ты сложи, внучек, все свои дела на стол, положи поверх них дрель, закрой кабинет на ключ, а сам через месяц приходи. Дрель сама с твоими делами разберется».

Послушал Иван бабушку, выполнил, что она советовала. Собрал он все свои дела, сложил их на стол. Туда же навалил и висяков из архива, а, поскольку дел все равно не хватало, то еще и материалов об отказе в возбуждении уголовного дела положил, чтобы ровно 25 папок получилось. Накрыл он всю эту громаду волшебной дрелью и ушел ровно на месяц. Опять весь месяц пьянствовал-развлекался. Даже в Турцию с новой девушкой на неделю съездил. И вот, через месяц приходит Иван на работу, а в кабинете ровно 25 подшитых уголовных дел, готовых к отправке в суд, со всеми подписями и даже подписями лютого прокурора в обвинительном заключении. Отвез эти дела Иван в суд, и хотел было ехать к царю-басурманину за наградой – должностью начальник отдела, да не успел, перевели царя-басурманина на повышение ближе к Москве.

А вместо прежнего царя-басурманина еще хуже лиходея из далеких краев назначили, но это уже другая история. Вот и сказочке конец, а кто слушал моло…

– Иванов вы закончили давать показания? – внезапно перебила его судья.

– Да, закончил, – ответил Иванов.

– Тогда поясните суду. Из ваших пояснений следует, что все подписи в уголовных делах фальсифицировали не вы, а некие волшебные клубок с нитками, шило и дрель, и делалось все это по наущению вашей бабушки. Я правильно вас поняла?

– Да, ваша честь, вы все поняли правильно.

– В таком случае, как вы можете прокомментировать суду тот факт, что ваша бабушка умерла в 1998 году от обширного кровоизлияния в мозг, что следует из справки, приобщенной к материалам дела?

– Ваша честь, это какая-то ошибка. Моя бабушка жива. Она и сейчас находится в зале судебного заседания. Вон, посмотрите на первый ряд.

– Все ясно. С заключением психиатрической судебной экспертизы, согласно выводам которого, у вас на фоне хронической усталости сформировалось болезненное состояние психики, в связи с которым вы не отдавали отчет своих действий, не могли руководить ими, и в этом состоянии совершили 53 эпизода фальсификаций доказательств по уголовному делу, вы знакомы?

– Да, знаком.

На этом судебное разбирательство было фактически закончено, и следующие 4 года бывший следователь Иванов пребывал на принудительном лечении в психиатрическом стационаре общего типа, где каждый день рассказывал врачам и пациентам одну и ту же сказочную историю. Никто из пациентов не верил в сказки, никто, кроме еще одного бывшего следователя, у которого за два года до этих событий басурманин был начальником отдела, и который поэтому знал, что все, что рассказывает Иванов до единого слова правда.