Скульптор дьявола

Арно Брекер рядом со своим бюстом-автопортретом, январь 1991 года
Бюст Сальвадора Дали
«Идущая», 1940 год
Арно Брекер и знаменитый скульптор Аристид Майоль, Париж, 1942 год

Арно Брекер – любимец вождей

После капитуляции Франции в июне 1940 г., выйдя в Компьенском лесу из того самого вагона, в котором когда-то немцы признали себя побеждёнными в Первой мировой, Гитлер подозвал к себе Арно Брекера, 40-летнего скульптора из своей свиты, и заявил: «Вы не представляете себе, сколько доносов на вас было написано. Отныне я не верю ничему плохому, сказанному о вас».
Так молодой скульптор стал любимцем диктатора вплоть до разгрома Германии в 45-м. Гигантские мастерские, неограниченное финансирование, использование труда военнопленных, любые материалы из оккупированных стран – для Брекера не было ограничений ни в чем.
Фотография Гитлера, прогуливающегося по оккупированному Парижу в компании клевретов, в число которых входил и Брекер, стала символом нацистского захвата Европы.
Наибольший интерес Гитлера вызвало здание Парижской оперы. Гитлер внимательно разглядывал и рельефы работы скульптора Рюда на Триумфальной арке. «Его энтузиазм по поводу увиденного был безграничен», – напишет Брекер в своих мемуарах.
Часто ли мы задумываемся, глядя на памятник или мемориальный комплекс, что за ним стоит автор – скульптор, художник-монументалист с его амбициями, талантами, пристрастиями и наклонностями? В ХХ веке, в период тоталитарных режимов Сталина и Гитлера, Франко и Муссолини, некоторые мастера скульптуры поднялись в зенит славы и были богаты благодаря почестям и благам, которыми осыпали их диктаторы. Евгений Вучетич, Вера Мухина, Заир Азгур, Иван Шадр в сталинском СССР и Арно Брекер, Йозеф Торак, Йозеф Вакерле, Фриц Климш в гитлеровской Германии. Но не всё в судьбах этих людей было так гладко, как писали официальные биографии, и судьбы их были не столь однозначны и прямолинейны, как образы, которые они создавали по заказам вождей.
Вопрос морального выбора при расчётах с прошлым остаётся одной из сложнейших этических проблем в посттоталитарных обществах.
Апофеозом деятельности скульптора-монументалиста  Арно Брекера в Третьем рейхе стало оформление здания Рейхсканцелярии – логова гитлеризма. Это был крупнейший проект нацистской архитектуры, созданный по проекту архитектора Альберта Шпеера.
В своих позднейших воспоминаниях Брекер писал, что у него не было никакой возможности отказаться от этого заказа.
«В тот день моя судьба была решена», – вспоминал Брекер в 1972 году. Стоявшие во дворе Рейхсканцелярии монументальные скульптуры «Партия» и «Вермахт», изображавшие полностью обнажённые мужские фигуры, принято отождествлять с символами нацизма. Впоследствии Брекер пытался оправдывать себя тем, что названия скульптурам дал лично Гитлер, а сам он никакого политического смысла в них не вкладывал.
В сентябре 33-го Гитлер назначил Геббельса председателем Импперской палаты по делам культуры, которая состояла из подпалат, занимавшихся кино, архитектурой, изобразительным искусством, музыкой и литературой. Брекер стал вице-президентом палаты в 1940-м.
Эстетическими идеалами вождя Третьего рейха были римские и греческие скульптуры. Всё, что от них отличалось, категорически отвергалось на официальном уровне. Скульпторам-модернистам не разрешалось выставляться даже в частных галереях. В глазах Гитлера именно древнеантичный идеал совпадал с германским духом. Гитлер считал скульптуру Мирона «Дискобол» выражением платонического идеала мужчины-атлета и воплощением «нового человека», создаваемого Третьим рейхом.
Идеалом Брекера также была греческая обнажённая скульптура, и он использовал известных немецких спортсменов в качестве моделей.
Пятиметровая статуя Брекера «Готовность» в виде обнажённого атлета с мечом в руках украшала зал нацистского партийного съезда в Нюрнберге в 1939 г.
Олимпийские игры 1936 г. в Германии дали возможность  прославиться многим немецким скульпторам и художникам. Национал-социалистический режим понял, что Олимпиада дает ему уникальный шанс повысить свой престиж. Сооружение имперского стадиона в Берлине стало для нацистов главным имиджевым шагом. После присуждения Брекеру серебряной медали от Олимпийского комитета за статуи «Десятиборец» и «Победительница» он как раз и попал в поле зрения Гитлера.
В 1937 году Брекер создает портрет Йозефа Геббельса, и, если судить по этому портрету, Брекер явно стремится польстить портретируемому. Он виртуозно скрывает недостатки лица этого деятеля, героизируя его внешность. В этом портрете впервые проявляется то, что некоторые исследователи назовут хамелеонским свойством Арно Брекера – приукрашивать портретируемых.  Эта особенность его таланта нравилась не только нацистским бонзам.

«Сталин – большой почитатель вашего творчества»
В своих воспоминаниях Брекер описывает встречу с наркомом иностранных дел СССР Вячеславом Молотовым, находившимся в Берлине в  1940-м. «Внешнеполитической сенсацией стал визит в Берлин русского министра иностранных дел Молотова. Я был приглашён на приём в отеле «Кайзерхоф» и в тот вечер был представлен ему, поскольку у него было ко мне предложение», – пишет Брекер. «Молотов оказался маленьким и коренастым, у него было бледное, непроницаемое лицо и отсутствующий взгляд, в котором не отражалось никаких эмоций». «Он спросил меня, готов ли я выполнить в России монументальные работы по заказу Сталина. Русский переводчик перевёл мне то, что сказал Молотов: «Ваши работы произвели на нас впечатление. У нас в Москве есть большие здания, облицованные камнями. Они ждут отделки. Сталин – большой почитатель вашего творчества. Ваш стиль вдохновит и русский народ, он его поймёт. Нам не хватает скульптора вашего значения».
«Потрясённый, я мог только поблагодарить за оказанную мне высокую честь и попросил времени для раздумья. Конечно, было совершенно невозможно попросить у Гитлера разрешения принять заказы из России. Он распорядился, чтобы только я один работал в Берлине и больше ни в каком другом немецком городе. С одним лишь исключением – монументальная статуя Прометея для форума в Веймаре. Даже Шпеер, который хотел пригласить меня для работы с его партийными зданиями в Нюрнберге, получил отказ от Гитлера», – говорится в воспоминаниях скульптора.
«В конце визита Молотова русские дипломаты дали большой приём в новом посольстве на Унтер-ден-Линден. Руководство Рейха при помощи циркулярной рассылки попросило присутствовать на приёме только определённый круг лиц, среди которых были военачальники, чьи мундиры прекрасно сочетались с яркими платьями присутствовавших дам», – пишет Брекер.
Описывая обстановку на приёме в посольстве СССР по случаю визита наркома иностранных дел, Арно Брекер вспоминает: «Огромное количество слуг, без акцента говоривших по-немецки, обслуживали толпу гостей. Нас ждал обширный буфет с закусками. Не помню, чтобы когда-либо мне доводилось видеть такое количество икры. Однако огромная давка была невыносима и ошеломила меня. В подобных случаях хотелось бы видеть у своих соотечественников больше сдержанности и скромности».

Забытый портрет
Как известно, одним из самых больших увлечений Гитлера была музыка Вагнера и герои его опер. Гитлеру нравился портрет Вагнера работы Брекера, а вот его собственный портрет, исполненный художником в 1940 году, не пришёлся по вкусу диктатору. Тем не менее этот официальный портрет Гитлера («Вождь»), созданный Брекером, воспроизводился в Германии огромными тиражами и, как и портреты Гитлера работы других художников, выставлялся в общественных местах и кабинетах бюрократов. При сравнении с прочими скульптурными портретами Гитлера работа Брекера выделяется особой выразительностью и неоспоримым портретным сходством. В нём проявляются особенности искусства Третьего рейха, составной части нацистской пропаганды – возвеличивание вождя, его устремленность в будущее, суровая одухотворённость.
По рассказам доктора искусствоведения А.Д.Чегодаева, находившегося в поверженном Берлине в 1945 году, именно этот портрет солдаты Красной Армии использовали в качестве мишеней.
На старости лет, в 1980-е, Брекер пытался сделать вид, что этого портрета не было. Американский историк искусства Мишель Кон вспоминает, как показала Брекеру в 1984-м ксерокопию с изображением сделанного им портрета Гитлера. Брекер попросил оставить ему репродукцию и обещал вернуть, но так никогда и не вернул. «Как будто спрятав эту ксерокопию, можно изменить тот факт, что портрет Гитлера существовал», – пишет Кон.
Скульптор, в отличие от писателя, зависит не от широкой читающей публики, а от маленькой группы платёжеспособных заказчиков. Его умение выстраивать отношения с заказчиком является неотъемлемой чертой профессии: общительный, обладающий личным обаянием Арно Брекер проявил себя в этом гораздо лучше многих.
Немецкие исследователи отмечают два основных мотива, двигавших Брекером. Во-первых, он обладал совершенно безграничным тщеславием и честолюбием. Получить заказы, которые никто из его коллег ещё никогда не получал – было для него непреодолимым искушением.

«Мои художники должны жить как князья»
Через семь лет после встречи в Геббельсом Брекер в июле 1940-го получил в подарок от Гитлера на своё 40-летие подарок – поместье Йекельсбрух, которое вместе с замком размещалось возле реки Одер, к востоку от Берлина. Замок был построен в  XVIII веке для императора Фридриха Великого. Финансирование для реставрации замка выделили Гитлер и Шпеер. В замке установили специально созданную мебель, ковры и гобелены, и, конечно, всех впечатлял сад, где работы Брекера соседствовали с работами Огюста Родена (все это было снесено или перенесено после прихода Красной Армии в 1945 году).
После 1945 года во время слушаний по денацификации Брекер утверждал, что стоимость замка составляла 450 тысяч рейхсмарок, однако, по некоторым данным, Главный инспектор по делам строительства выделил на содержание усадьбы к январю 1945 года 540 тысяч рейхсмарок. Американский историк Джонатан Петропулос пишет, что после войны Брекер «был весьма лжив в вопросе о том, как финансировалась его собственность». В частности, во время денацификационного суда он утверждал, что купил Йекельсбрух за выгодную цену – то ли 27, то ли 33 тысячи рейхсмарок, столько же, сколько он платил за аренду своей берлинской виллы и мастерской.
В своих мемуарах Брекер рассказывает, как Гитлер, читая отчёты министерских чиновников с их мелочными придирками, вернул их с резолюцией: «Мои художники должны жить, как князья, а не ютиться в каморках».
Мастерские, расположенные во Врицене, на расстоянии всего лишь 4 километров от Йекельсбруха, очень быстро превратились в крупное предприятие. За период с 1942 по конец 1943 года число сотрудников возросло с 8 до 46 человек. Скульпторы, форматоры, другие специалисты из Германии, Франции и Италии работали здесь над воплощением эскизов Брекера. Не все попали в мастерские по своей воле. Скульптор активно использовал труд военнопленных.
У Брекера был открытый дом, среди гостей которого могли быть, вместе с Жаном Кокто и Герхардом Гауптманом, также и министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп или рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Поэтому его послевоенные попытки изобразить себя художником, уединённо живущим вдали от мира и ничего не знающим о делах и чудовищных злодеяниях режима, кажутся малоубедительными. Скульптор был вхож в самый узкий круг власти и пользовался в нем абсолютным доверием. Когда он делал портреты руководящих лиц Рейха, они, как обычно, продолжали выполнять свои дела по управлению государством. Так, Геббельс никогда не испытывал ни малейших опасений в отношении Брекера, подробно обсуждая при нём любые деловые вопросы с министром экономики Рейха Функом.
Когда Брекер посетил Гитлера, чтобы показать ему эскизы скульптур для Триумфальной арки, он наравне с другими присутствующими принял участие в совещании, на котором обсуждались будущие военные и политические действия Рейха.
Узнать о том, какую деятельность вёл «любимец вождя» на посту вице-президента Имперской палаты изобразительных искусств, нельзя из-за полного уничтожения всех документов этого учреждения. Хотя самым важным косвенным доказательством национал-социалистического сознания Брекера является его автобиография 1972 года. Из неё следует, что скульптор с большим пониманием относился к внешней политике национал-социалистов. Он признавал убедительными причины, побудившие Гитлера к завоеванию территорий на Востоке, так как было нужно «обеспечить жизненное пространство, необходимое каждому народу для его существования», чтобы немецкий народ больше не страдал от голода, как в Первую мировую войну.
Кроме того, в его мемуарах много откровенной лжи. Утверждение, что Гитлер в 1939-м не хотел войны, также лживо, как и то, что Гаагская конвенция предусматривала большие сроки тюремных заключений для военнопленных, которые вступали в отношения с немецкими женщинами.
О многом Брекер просто умалчивал. Описывая «самоубийство» Роммеля, он не упоминает о том, что тот покончил с собой не по собственной воле, а принуждаемый сделать это, по приказу Гитлера, двумя офицерами. Цинично звучит его заявление, что французские евреи, которые не носили «звезду Давида», были спасены от ареста благодаря его личному заступничеству перед Гитлером. На самом деле и французская полиция, и гестапо без малейших колебаний арестовывали и отправляли в Освенцим евреев, даже не носивших «звезду Давида».
В период 1942-1944 гг. Брекер – центральная фигура трёх крупных выставок в Мюнхене, Кёльне и Потсдаме. В 1944-м знаменитый гитлеровский режиссёр Лени Рифеншталь снимает о нём фильм.
«Время от времени меня приглашали на завтрак в Рейхсканцелярию. Часто я сидел за столом напротив Гитлера», – писал Брекер в своих мемуарах. У Брекера была установлена прямая линия телефонной связи с штаб-квартирой фюрера.
Йекельсбрух был наиболее известной резиденцией Брекера. Но у него также была квартира в берлинском районе Далем на Кронпринцалее,  54/56, которую предоставил в его распоряжение Шпеер.
В своих резиденциях Брекер собрал большую коллекцию искусства, как старых мастеров, так и французских современников, таких, как Вламинк, Дерен, Пикассо, Леже. Модернистские работы в его коллекции были выражением элитарного статуса Брекера в Третьем рейхе (на него не распространялись запреты на хранение предметов «дегенеративного искусства»).
При этом условия труда в мастерских скульптора были весьма неприятными. В послевоенных воспоминаниях Брекер лукаво писал, что рабочие жили в Йекельсбрухе как в доме отдыха. Потому что он, по сути, спасал их от концлагерей, давая возможность французам заработать больше, чем они могли бы получать, живя и работая в Париже. В качестве довода приводилось то, что в распоряжении рабочих были хорошие жилищные условия и даже небольшой кинотеатр.
Однако рабочие относились к нему без симпатии. Один из них позднее написал, что, «пока мы мучились, хозяин устраивал вечеринки». «Стиль его жизни, по сравнению с обычной жизнью простых немцев во время войны, можно назвать просто роскошным», – заявил профессор Бернард Хайлигер во время денацификационного процесса над Брекером.
Одна из бывавших в Йекельсбрухе знакомых Брекера, Марта Мирендорфф, вспоминала, как 8 февраля 1945 года, еще до того, как Красная Армия заняла территорию вокруг замка, готовясь начать битву за Берлин, «всё, что можно было вывезти, грузилось в вагоны, отправлявшиеся в Баварию». После войны Брекер утверждал, что не смог эвакуировать большую часть своей собственности, и особенно скульптуры.
В феврале 1945 года Брекер нашёл убежище в замке Лёйтштетен, на берегу озера Штарнбергезее в Баварии. Любопытно, что некоторые скульптуры Брекера впоследствии украсили стадионы в частях Советской армии, размещенных в ГДР.

«Одного диктатора с меня хватит»
Жизнь в послевоенной Западной Европе, восстанавливавшейся из руин, отличалась развитием искусств различных направлений, как абстрактного и модернистского, так и реалистического, которое тогда ассоциировалось с официальной нацистской эстетикой. Создание неоклассических обнажённых статуй в ФРГ стало считаться едва ли не полузапрещённым жанром.
Необычность послевоенной жизни Брекера определяется тем фактом, что многие политические деятели, как раньше нацисты, увидели отражёнными в его работах свои идеологические устремления. Тот же Сталин, который находился под столь сильным впечатлением от произведений Брекера, выставленных в германском павильоне на Всемирной выставке в Париже в 1937 году, что высказал пожелание привлечь Брекера к работе в Советском Союзе, не забыл о скульпторе и после войны.  Его предложение приехать в СССР повторилось в 1946 году, когда Брекер, находясь в более сложном положении, чем перед войной, мог бы и согласиться. Но он отказался. Хотя, если верить его воспоминаниям, Сталин, которого Брекер называл «Шталин», передал свою просьбу через американцев, вернее,  через американского скульптора русского происхождения, находившегося в составе сухопутных войск США и лепившего портрет генерала Эйзенхауэра. «Одного диктатора с меня хватит», – заявил Брекер в ответ на предложение из Москвы.
После капитуляции Германии Брекер оказался в Баварии. Казалось, американцы были не больно-то озабочены «Главным художником Третьего Рейха», но тем не менее начали расследование его поведения при гитлеризме. Осенью 1945 года он был приглашен в главный офис американской службы СИС, занимавшейся следствием по делу нацистских преступлений. В мемуарах самого Брекера эта встреча описывается как «исключительно дружественная».
Шеф СИС в Мюнхене Джон Стрип предложил Брекеру публично покаяться, чтобы облегчить свое будущее. Член НСДАП Брекер пожал плечами: «Можете ли вы объяснить мне, в чем должно заключаться покаяние? Я никогда не занимал никакой политической должности, а был просто скульптором». Похоже, американцы не были особенно заинтересованы в восстановлении справедливости или не хотели особо вдаваться в подробности.
Один из журналистов даже написал в 1947 году, что Брекер сделал бюст генерала Эйзенхауэра. Этот факт так и не нашёл подтверждения, но несомненно одно: Брекер демонстрировал прекрасную приспособляемость к любым обстоятельствам.
Известно, что совет по денацификации должен был изучить его случай и определить дальнейшую судьбу, но в действительности американцы просто присматривали за ним и даже помогли Брекеру и его жене переехать на север, в город Вемдинг возле Нордлингена в октябре 1945-го. В то время, когда свободных площадей не хватало, американский офис военного управления предоставил в их распоряжение дом из тринадцати комнат, прежде принадлежавший местному бургомистру и предназначавшийся для поселения двух семей. Через друзей Брекер получил мастерскую. При поддержке оккупационных властей жена Брекера смогла пробрести автомобиль.
Во время денацификационного суда над Брекером он был признан «попутчиком» гитлеровского режима. То есть попал в категорию, разрешавшую ему снова работать. По странному стечению обстоятельств, совет по денацификации представил его в большей степени жертвой, нежели пособником нацистов. Адвокат, ведший это дело, заявил, что в сравнении с другими художниками подобного таланта и масштаба, такими, как Рубенс или Рембрандт, Брекер вёл достаточно умеренный образ жизни.
В дальнейшем Брекер долгие годы, как и автор знаменитого пронацистского фильма «Триумф воли» Лени Рифеншталь (она была любимым фотографом и режиссёром Гитлера), пытался доказывать, что занимался чистым искусством, не возвеличивая режим.
В 1950 году Брекер переезжает в Дюссельдорф. Прежнее его поместье оказалось в советской зоне, да и было разрушено при отступлении фашистов. Дюссельдорф он называл «своей первой и самой страстной любовью». Но у переезда в Северный Рейн-Вестфалия были и материальные основания. Совет по денацификации потребовал от него внести 33 тысячи 179 марок на покрытие судебных издержек. Брекер отказался. Суд постановил, что это решение местных властей в Баварии и, пока Брекер проживает в другой земле, никто не может заставить его платить.
 
Придворный художник канцлера ФРГ
Но в целом 1950-е годы оказываются для Брекера непривычно трудными. Он больше не занимает привилегированного, близкого к власти положения. В 1952 и 53-х годах умирают его родители. В 1956 жена Деметра погибает в автомобильной катастрофе. В 1958 году он женится во второй раз на Шарлотте Клюгге, и у них рождаются двое детей Герхард (1959) и Карола (1962).
Многие работы Брекера этого периода свидетельствуют не только о его традиционном обращении к античности («Меркурий» (1950), «Афина Паллада» (1952), но и к христианству («Окормление бедных» (1953), «Ангел с факелом»). В 1954 году он делает две статуи «Мир», изображающие прямо стоящие женские фигуры с поднятыми руками, словно приглашающими к объятию. По манере исполнения и обобщенности они так не похожи на работы Арно Брекера десятилетней давности. Здесь совершенно исчезло то, что мы называли «агрессивной маскулинностью» середины 1940-х годов.
Охватившая Европу в разгар Холодной войны идея борьбы за мир и спокойного послевоенного устройства захватывает и скульптора Брекера, как и других художников (ведь именно в это время Пикассо рисует своего знаменитого «Голубя мира»).
Христианская тема постепенно увлекает Арно Брекера. В 1959 году он исполнил статую Христа. Одна из работ конца 60-х годов так и называется «Обращение к Христу» и представляет собой коленопреклоненную мужскую фигуру с крестом в руке и воздетыми к небу руками. Подобная статуя, но только без креста в руке, того же года называется «Крик» и в ней не трудно увидеть символические обращение к теме ужасов войны, отчаяние, с которым немцы осознали свое недавнее прошлое.
Между тем связи с бывшими коллегами из Третьего рейха способствуют его устройству в послевоенный период. В ходе восстановления западногерманских городов к нему обращаются архитекторы. И, в частности, он исполняет скульптуры для зданий в Дюссельдорфе. В 1951 году «Коммерцбанк» в Дуйсбурге предоставляет ему два заказа. В 1953 году находящийся в Кёльне Герлинг-концерн заказывает рельеф «Три святых короля», который и по сей день стоит в центре города. Несколько позже он исполняет портрет промышленника Ханса Герлинга (1956) и его сына Рольфа. Известные бизнесмены заказывают Брекеру свои портреты. Один из критиков саркастически пишет, что «сравнение между моделями и его портретами подтверждает способность Брекера к профессии, которую он, к сожалению, так и не избрал, профессии хирурга, делающего пластические операции».
Идеализированные образы, создававшиеся Брекером, привлекали много новых заказчиков. Постепенно он превращается в самого востребованного портретиста послевоенной Германии. Итак, он снова находит свою нишу. Критик из бывшей ГДР называет Брекера «придворным художником компаний, создавших западногерманское экономическое чудо».
В 1960-м году Брекер обосновывается в мастерской в Париже неподалёку от вокзала Гар дю Нор. Именно в это время он создает портретные бюсты Жана Кокто (1963) и его сожителя Жана Марэ (1963). Брекер активно занимается графикой, много рисует, но основной его темой остается обнажённая человеческая фигура.
После войны излишняя выхолощенность, усвоенная мастером во времена Третьего рейха, сослужит ему плохую службу, став характерной чертой большинства официальных портретов, создаваемых Брекером. Ему уже трудно будет избавиться от «ледяного стиля», который войдёт в его художественную манеру.
Это особенно наглядно проявится в одном из последних портретов, исполненных Брекером, – портрете Петера Людвига и его супруги (1981). В то же время исключением в этом ряду можно считать разве что портреты его друга Ж.Кокто (1963) и Эзры Паунд (1967).
В этот период Брекер исполняет несколько сотен портретных бюстов и одну из самых больших коллекций портретов, созданных в XX веке, – среди них Герман Абс, Рудольф Ойткер, Герберт Квандт, Густав Шикеданц, Козима Вагнер и Винфред Вагнер, император Эфиопии Хайле Селассие (1955).
В современном музее Брекера в Нёвенихе, под Кёльном, можно увидеть многоярусные стеллажи, на которых установлены многочисленные портреты, исполненные Брекером в эти годы, и их отформованные гипсовые варианты. Со стены, между стеллажами, на зрителя смотрит и сам Брекер, с послевоенной цветной фотографии. Впечатление это производит жутковатое.
В 1970-е годы Арно Брекер продолжает интенсивно работать в жанре портрета. Самые знаменитые из созданных им – портреты канцлера ФРГ Кондрада Аденауэра (1979), создателя немецкого экономического чуда Людвига Эрхарда (1973), Президента Сенегала Леопольда Сенгора (1978), Президента Египта Анвара Садата (1980). Портреты выразительны и исполнены с присущим Брекеру педантизмом. Брекер работает с натуры, используя различные виды циркулей для измерения пропорций и масштаба. Большинство портретов в два раза больше натуральной величины.
Пиком и квинтэссенцией всех скульптурных приёмов, использованных и освоенных Брекером за многие годы, становится портрет Сальвадора Дали (1974-1975), с которым скульптор поддерживает дружеские отношения и который лично позирует ему. Этот портрет становится своего рода торговой маркой послевоенного творчества Брекера, часто воспроизводится в каталогах, а в наши дни даже на целлофановых сумках музея в Нёвенихе.
С середины 70-х годов до середины 80-х Брекер создает большую серию обнажённых женских фигур, отмеченных завуалированным эротизмом. Трудно сказать, было ли обращение к этой теме продолжением его опытов более молодого возраста, однако совершенно ясно, что все эти работы выполнены с присущим Брекеру мастерством и артистизмом. Позы фигур, однако, часто кажутся неестественными, какими-то излишне акробатическими, хотя и притягивают внимание.
Успешность Брекера после 1945 года объяснялась в значительной степени тем, что многие люди послевоенной эпохи, которые больше не находили удовлетворения от всё более распространяющихся произведений абстрактного искусства, стремились к сохранению преемственности традиций и стабильности, отличавших его работы, в которых они видели то, что соответствовало их зрительным привычкам и ожиданиям. Брекер оставался гарантом выполнения их желаний, его произведения, независимо от меняющейся политической ситуации, воспринимались как «прекрасные» и «понятные». Брекер, по крайней мере в материальном плане, не испытывал никаких проблем. «Его талант нашёл новый рынок. От нужды он не страдал».
Заказчики высоко ценили техническое мастерство Брекера и усвоенный им культ физической красоты. Брекер гарантировал то, от чего отказывались современные художники в своём стремлении к стилизации и отчуждению: тот идеализм и героизм, который льстил заказчику, приподнимая его над банальной повседневностью. За исполнение своих желаний клиентура Брекера платила ему не только деньгами – от 150 000 DM за портретный бюст, но также готовностью не особенно прислушиваться к тому, что говорят о прошлом художника. К концу жизни Брекера им было выполнено более трехсот заказных портретных бюстов с живых моделей – более чем каким-либо другим скульптором XX столетия.

«Мне нечего добавить к содеянному»
22 мая 1981 года в присутствии художника в Берлине был организован – впервые со дня персональной выставки Брекера в музее Оранжери в Париже – грандиозный показ его работ общей численностью более 500 экспонатов под названием «Образ человека». Уже объявление об этом событии привело к бурным протестам в прессе, которая увидела здесь «крупную кампанию по реабилитации нацистского скульптора».
Попытка устроить обсуждение работ Брекера вне официальных музейных и выставочных мероприятий потерпела неудачу. Его деятельность на службе нацистского режима стала достоянием широкой общественности, и размах акций протеста перед местом открытия выставки был виден издалека: 800 полицейских защищали гостей вернисажа от 400 демонстрантов.
К 85-летию Брекера издававшийся в ФРГ журнал «Квик» (Quick) опубликовал статью под многозначительным названием «Крепкий орешек» в качестве одного из передовых материалов о творчестве Брекера. По словам автора текста, хотя Брекер получил со времени окончания войны единственный официальный государственный заказ – на выполнение бюстов семьи Рихарда Вагнера, – дела его в целом шли очень неплохо, потому что «самые важные представители искусства и науки» были его моделями и клиентами. Для оправдания связи Брекера с нацистским режимом приводятся всяческие аргументы, в том числе его участие в судьбе коллег-художников и особенно ходатайство за Пикассо.
В 1972 году выходит объёмный том воспоминаний скульптора, который сначала публикуется на французском языке, а потом на немецком. Брекер без стеснения рассказывает о своих контактах с бонзами Третьего рейха наряду с воспоминаниями о  выставках и встречах с выдающимися художниками и архитекторами ХХ века.
В начале 80-х попытки реабилитировать Брекера, исходившие как от ультраправых, так и от представителей консерваторов, вызвали недовольство. В 1981 году открытие в Западном Берлине выставки Брекера собрало демонстрацию протеста. Кстати, в это же время без особого шума вблизи Кёльна был открыт Музей Арно Брекера, расположенный в замке Нёвених, спрятавшийся под названием Музей европейского искусства.
В 1983 году Брекер посещает Фонд Конрада Аденауэра в Бонне, где выставлен портрет германского канцлера его работы в составе выставки «Аденауэр и искусство». В этой же экспозиции работы его друзей Сальвадора Дали, Клауса Фукса, а также художников Оскара Кокошки и Грэма Сатерленда. Брекер работает над новым олимпийским циклом и натурщиком в этом проекте выступает Ульрике Мейфарт – олимпийский чемпион по прыжкам в длину. Он создает скульптуры для Олимпийских игр в Лос-Анджелесе. В том же году он переносит хирургическую операцию на сердце, и ему устанавливают так называемый «pacemaker».
Однако протесты в отношении выставок Брекера продолжаются. В основном протестовали студенты художественных учебных заведений. Главным защитником Брекера выступал коллекционер искусства, шоколадный магнат Петер Людвиг, известный в нашей стране, как покупатель работ многих советских художников, подаривший большую часть своей коллекции Русскому музею в Санкт-Петербурге. Портреты Петера Людвига и его жены Арно Брекер исполняет в 1985 году. Рука его по прежнему тверда, а глаз точен.
В письме к архитектору Паулю Гиселю в 1977 году он пишет: «Я не могу осудить мои работы. Мне не о чем сожалеть, не в чем каяться, нечего добавить к содеянному», – писал он. В 1981 году кураторы выставки «Париж 1937 – Париж 1957» вынуждены были убрать из экспозиции работы Брекера под давлением разгневанной общественности.
Бывший директор Музея Людвига в Кёльне Карл Рурбург писал, что «служение Брекера нацистской идеологии оказало разрушительное воздействие на его дар». «Скульптор дьявола праздновал триумфы, в то время как лучшие немецкие художники притеснялись, преследовались, уничтожались», – отмечал Рурбург.
В мае 1987 года Брекера посетил советский художник Илья Глазунов, который написал его портрет маслом.
Арно Брекер умер 13 февраля 1991 года. Последняя его работа – «Автопортрет» часто репродуцируется на фотографии, где сам Брекер сбрасывает с неё драпировку. Сейчас она установлена в музее в Нёрвенихе. Однако в ней не трудно прочитать некую трагичность. Так художник оценил самого себя и свою жизнь. «По дюссельдорфскому счёту». Ему так и не удалось преодолеть ощущение того, что он оказался жертвой.
На похороны Брекера 19 февраля 1991 года на Северном кладбище Дюссельдорфа пришло много народа.
Своим кредо в искусстве Арно Брекер считал «изображение гуманного и идеального представления о человеке». Собственная судьба Брекера стала доказательством этической уязвимости и несовершенства человека. 

Пётр Черёмушкин – собственный корреспондент «Интерфакса» в Вашингтоне специально для «Совершенно секретно»