Советский идеалист

ФОТО: ЕВГЕНИЙ КАССИН, ВЛАДИМИР САВОСТЬЯНОВ/ТАСС

В конце 1969 года – начале 1970 года в советском литературном мире гремел скандал. Журнал «Октябрь» в трех номерах – с 9 по 11 за 1969 год – опубликовал роман своего главного редактора Всеволода Кочетова «Чего же ты хочешь?» Он вызвал бурный ажиотаж. Тираж всех трех номеров был раскуплен почти мгновенно. Причем покупали его не только поклонники литературного творчества Кочетова (если таковые вообще существовали), но и идеологические оппоненты главного редактора «Октября».

Скандал вокруг романа Кочетова подняла итальянская пресса. В ноябре 1969 года сразу две итальянские газеты – La Stampa и коммунистическая газета L’Unità – опубликовали статьи против романа. Причем L’Unità даже посвятила роману Кочетова целую серию статей.

СКАНДАЛЬНЫЙ РОМАН

Однако дальше – больше. Видный советский политический аналитик, публицист, а в недавнем прошлом разведчик (причем, работавший, как утверждают специалисты по разведке, на Коминтерн и ГРУ) Эрнст Генри (также известен как Семён Ростовский и Леонид Хентов) организовал письмо в ЦК КПСС против романа Кочетова, которое подписали такие люди, как академики Лев Арцимович, Бруно Понтекорво, Роальд Сагдеев, Аркадий Мигдал, писатель Сергей Смирнов и другие видные деятели науки и искусства.

Главный редактор «Нового мира» Александр Твардовский также активно выступал против публикации романа Кочетова. Именно в редакции «Нового мира» родились две пародии на кочетовский роман – «Чего же он кочет?» Зиновия Паперного и «Чего же ты хохочешь?» Сергея Смирнова.

Еще один интересный сюжет – это фактически раскол труппы ленинградского БДТ на тему этого романа. Часть труппы во главе с Олегом Басилашвили выступили против романа. И встретили оппозицию среди своих коллег.

Эпопея вокруг романа «Чего же ты хочешь?» стала апофеозом в идеологическо-литературном противостоянии двух журналов – «Октября» и «Нового мира». А если персонализировать это противостояние, то это была борьба двух главных редакторов – «октябрьского» Всеволода Кочетова и «новомирского» Александра Твардовского. Оно стартовало в ноябре 1963 года – за 11 месяцев до снятия Никиты Хрущёва с поста Первого секретаря ЦК КПСС. Тогда «Октябрь» опубликовал статью Кочетова «Не все так просто», в которой раскритиковал Твардовского и его журнал. Основным обвинением был отход от социалистического реализма в пользу неких общечеловеческих ценностей, «отравление душ молодежи ядом критиканства, нигилизма, снобизма и мелкотравчатости».

Полемика перешла литературно-политические рамки и стала личностной. Так, при обсуждении в редакции «Нового мира» рассказа Александра Солженицына «Случай на станции Кочетовка» у Твардовского к автору была только одна просьба: переименовать станцию из Кочетовки в Кречетовку. А то, мол, будут личностные ассоциации. При этом игнорировался тот факт, что название станции в рассказе – это название реальной станции в Тамбовской области, на которой произошел тот самый случай, что описан в произведении. Или Солженицын утверждал, что он там произошел.

Таким образом, атака либеральной части интеллигенции на Кочетова была вполне оправдана. Однако дальше начинается еще более интересная история. По законам жанра, Кочетова должно было поддержать консервативное крыло КПСС и интеллигенции. Но не тут-то было!

Вышеупомянутое письмо интеллигенции, инспирированное Эрнстом Генри, было передано секретарю ЦК КПСС Петру Демичеву. Об этом узнали помощник Брежнева Виктор Голиков и писатель Михаил Шолохов. Голиков в окружении Леонида Брежнева считался лидером консервативной части его референтуры, которая была противовесом либеральной группы помощников генсека, олицетворяемой помощником генерального секретаря Андреем Александровым-Агентовым.

Видимо, именно Голиков инициировал письмо Михаила Шолохова в защиту Кочетова и его романа. Таким образом, у письма группы академиков и писателей появился противовес. И как же поступил Брежнев? Он позвонил Кочетову, сказал, что прочитал роман. Однако там поставлены непростые вопросы, а потому он должен перечитать роман, а потом он встретиться с Кочетовым и они пообщаются. Однако ни нового звонка, ни встречи не последовало.

А последовало другое. Начались странности с изданием романа. Московские издательства одно за другим отказывались брать его в печать. В итоге летом 1970 года «Чего же ты хочешь?» вышел отдельным изданием в Белоруссии. Считается, что изданию романа содействовал тогдашний Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Пётр Машеров, который был не только одним из видных партийных консерваторов, но и позволял себе такие вещи, как публичную критику европейских компартий за приверженность еврокоммунизму.

Однако и тут возникла незадача. Роман в Минске издали, но... Но тираж был быстро – в считанные дни! – раскуплен какими-то покупателями. Сам Кочетов считал, что никакой скупки не было, а была конфискация по указанию ЦК КПСС.

И кто же был главным недоброжелателем романа? Ряд источников указывает, что главным недоброжелателем Кочетова и его произведения был не кто-нибудь, а секретарь ЦК КПСС Михаил Суслов. С не меньшей неприязнью к роману «Чего же ты хочешь?» отнесся и другой секретарь ЦК – Пётр Демичев. Оба они – Суслов и Демичев – вовсе не были партийными либералами. В интеллигентской памяти они остались как символы «самой черной реакции».

Таким образом, по роману Кочетова ударили с двух сторон – с либеральной и партийно-консервативной. Так что же так возмутило идейных антагонистов?

ЧТО БЫЛО ЗАШИФРОВАНО НА СТРАНИЦАХ РОМАНА?

С точки зрения литературы, роман Кочетова – не просто не шедевр, а совершенно жуткая графомания. Его основные сюжетные линии не просто банальны, а напоминают пасквиль. Причем пасквиль в стиле гротескных сюжетов московских процессов 30-х годов прошлого столетия. Характеры и портреты главных героев ходульны и даже карикатурны.

Отметим в качестве забавной детали, что критик Запада и прозападной интеллигенции Кочетов со знанием дела описал в своем романе многие бренды западного алкоголя и даже показал свое знание самых одиозных литературных произведений белогвардейской эмиграции. Например, из текста романа следует, что Кочетов хорошо знает текст опуса известного казачьего атамана Петра Краснова «За чертополохом». Впрочем, это неудивительно. При всей своей консервативности Кочетов был выездным советским писателем, хорошо изучившим западную жизнь.

Итак, по сюжету романа группа из четырех иностранцев – немец, два американца, итальянец – едут в СССР. Формально для того, чтобы собрать материал о древнерусской иконе для лондонского издательства. А реально – с заданием от иностранных спецслужб провести зондаж советской интеллигенции и найти в ее среде людей, готовых участвовать в подрывных действиях.

Руководитель этой группы – фигура весьма колоритная. Это некий итальянский гражданин Умберто Карадона. А на самом деле – белоэмигрант Пётр Сабуров, который в годы Великой Отечественной войны сотрудничал с нацистами и отбирал художественные ценности для вывоза в Германию из регионов Северо-Запада РСФСР (Царское Село, Псков, Новгород).

Так что же так возмутило Твардовского, Суслова и прочих? Неужели такой – вполне смешной, в духе романов о майоре Пронине – сюжет? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно сказать, что у двух героев этого романа были реальные прототипы.

Первый герой – это еврокоммунист Бенито Спада. Его прототипом был известный литературовед-славист, учившийся в Москве, член итальянской компартии до 1968 года Витторио Страда. С ним Кочетов встречался, как минимум, дважды – в 1964 и 1966 годах. Отметим, что Страда был активным посредником между советской интеллигенцией и западными интеллектуальными кругами. Он близко дружил с Евгением Евтушенко, Виктором Некрасовым, активно участвовал в истории с изданием на Западе романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго». Кроме того, он вывез на Запад несколько рукописей Михаила Бахтина. Именно шантажируя наличием у Страда бахтинских рукописей, и возможностью их публикации на Западе, один из сотрудников ИМЛИ имени Горького добился издания Бахтина в СССР.

ВИТТОРИО СТРАДА. ФОТО: BUMP.RU

Второй персонаж – это Порция Браун, которая к тому же еще и агент ЦРУ. Ее прототипом была внучка известного русского писателя Леонида Андреева и одного из лидеров эсеровской партии Виктора Чернова Ольга Андреева-Карлайл, жена президента американского ПЕН-Центра с 1974 года Генри Карлайла. Ольга Андреева-Карлайл вместе со своим отцом Вадимом Андреевым и братом Александром Андреевым также была участницей диалога советской интеллигенции с западными литературно-политическими кругами. В частности, именно семейство Андреевых участвовало в передаче рукописей Солженицына на Запад. Правда, впоследствии они вступили в конфликт с ним, что, учитывая, мягко говоря, тяжелый характер Солженицына неудивительно.

Так что обижаться на Кочетова у многих представителей литературной фронды в СССР было на что. Однако в его романе есть и нечто большее. Объектом критики и издевки Кочетова стала не только либеральная прозападная интеллигенция, но и интеллигенция почвенная. Например, там, в пасквильно-пародийном тоне описан молодой Владимир Солоухин. За это Солоухин даже полез в драку с Кочетовым, оказавшись вместе на одной из тогдашних литературных тусовок.

ОЛЬГА АНДРЕЕВА-КАРЛАЙЛ. ФОТО: BUMP.RU

Кроме того, Кочетов показал и специфический мир номенклатуры и около-номенклатурной «золотой молодежи». И эта демонстрация нравов была явно нелестной. Забавно, что Кочетов осуждает (пусть и вкладывая это в уста отрицательной героини) номенклатурные «династические браки». Издеваясь, скатываясь на уровень плохой пародии и даже в пошлость, Кочетов показывает некую картину политико-идеологического неблагополучия в СССР: интеллигентскую фронду, «золотую молодежь», деградацию номенклатуры. Показывая это, Кочетов явно считал, что власть (или какие-то группы внутри нее) услышат его, увидят опасность и начнут действовать. Однако реакция была, как показано выше, прямо противоположная. Почему?

ТРАГЕДИЯ КОНСЕРВАТОРА

Всеволод Кочетов был почти всесильным литературным генералом, мастером соцреализма, главным редактором сначала «Литературной газеты», а затем журнала «Октябрь». Но, видимо, такой набор постов и званий сочетался в нем с политической близорукостью и полным непониманием аппаратной конъюнктуры. Ибо он так и не понял, что того собеседника, к которому он обращался с помощью романа «Чего же ты хочешь?», во властных коридорах нет.

Более того, в определенном смысле Кочетов нарушал неписаные правила игры, которые установили те самые идеологи КПСС, к которым он апеллировал. Однопартийная и моноидеологическая система вовсе не означает, что внутри правящей партии нет фракционной борьбы, в том числе с идеологической подоплекой. Более того, куда идти молодому и политически активному фрондеру? Либо в прямые диссиденты, либо ... Либо идти в правящую партию и делать карьеру там.

И никакая фронда такой карьере помешать не могла. Наркому просвещения Анатолию Луначарскому приписывают высказывание: «Дайте мне томик Ленина, и я найду в нем нужную цитату, которая оправдает любой политический поворот». Фраза довольно точная и ярко иллюстрирующая ситуацию. Хотя вряд ли она принадлежит Луначарскому, человеку, искренне верившему в коммунистический идеал.

ФОТО: BUMP.RU

Фракции и разные квазиидеологические конструкции («уклоны») существовали в партии примерно до 1929 года – года установления единоличной власти Сталина. Вождь активно боролся как с фракциями, так и с уклонами до тех пор, пока они были связаны с его властными конкурентами (Троцким, Зиновьевым, Бухариным). При этом он не брезговал такими, явно не марксистскими идеологемами, как антисемитизм против Троцкого. Хотя справедливости ради стоит отметить, что и Троцкий активно использовал антикавказские настроения против Сталина.

Когда Сталин утвердился у власти, он снова столкнулся с кланово-фракционными явлениями и идеологическими уклонами его соратников. При этом клановые вожди (Берия, Маленков, Жданов) не только отстаивали интересы своих групп, но и имели свой взгляд на дальнейший путь развития страны. Но, так как теперь главы кланов не угрожали его власти, то он просто стал медиатором этой борьбы.

Смерть Сталина привела к схватке кланов, в ходе которой победу одержал наиболее идеологически всеядный Никита Хрущёв. Если его соперники Маленков и Берия имели планы развития страны (отдельный вопрос их качество), то Хрущёв был готов кидаться из крайности в крайность. Иначе как объяснить тот факт, что он сначала заклеймил Лаврентия Берию за его предложения по десталинизации, а затем на ХХ съезде стал первым антисталинистом.

Разоблачив Сталина, Хрущёв выпустил джинна из бутылки. Теперь различные группировки внутри партии и интеллигенции начали в открытую выяснять отношения.

Пришедший к власти в 1964 году Леонид Брежнев должен был либо сталинскими (или квазисталинскими) методами прекратить интеллигентско-партийные склоки, либо начать их модерировать, строя баланс между сталинистами и либералами, западниками и «русской партией». В итоге он склонился к тому, чтобы строить баланс. И, видимо, главным лоббистом построения баланса был Михаил Суслов.

Кочетов с его романом явно выступал против баланса партийно-интеллигентских группировок. Его роман – это идеологический манифест элите, кто мог бы устроить советский вариант «культурной революции» по образцу китайской. Сторонниками сближения с Китаем и идеологических чисток в СССР считали группировку члена Политбюро ЦК КПСС Александра Шелепина. Однако шелепинцы получили сокрушительный удар в июне 1967 года на Пленуме ЦК КПСС, когда после Шестидневной войны на Ближнем Востоке они попытались нанести удар по Брежневу и его окружению.

Интересно отметить, что в 1971 году роман Кочетова был издан не где-нибудь, а в Шанхае. То есть не просто в охваченном «культурной революцией» Китае, а в самом сердце этой революции. С учетом обострения советско-китайских отношений в 1969–1970 годах этот факт мог стать дополнительным козырем для врагов Кочетова.

Таким образом, Кочетов, желая защитить советский строй, не понял, что описанная им в гротескной форме реальность вполне устраивает тех идеологов типа Суслова, к которым он пытался апеллировать. Точнее, он это понял слишком поздно, когда роман вышел. Видимо, Кочетов испытал серьезное разочарование, которое пытался выразить в неоконченном романе «Молнии бьют по вершинам», в котором в аллегорической форме пытался показать ситуацию начала 70-х годов прошлого века. В 1973 году Кочетов застрелился. Официально причиной самоубийства стало его онкологическое заболевание. Так трагически оборвалась жизнь советского идеалиста.