В СССР не было секса, у нас нет забастовок…

Что удалось выяснить нашему корреспонденту о борьбе трудящихся за свои права в последние годы и что такое настоящая законная стачка

Революционные традиции в нашем народе сильны. Как известно, даже в годы советской власти «имели место» забастовки, демонстрации и митинги. Наиболее известен исключительный инцидент хрущевской поры – июньские события 1962 года в Новочеркасске, когда войска стреляли по рабочим и членам их семей, вышедшим на улицы в знак протеста против повышения цен на хлеб и одновременного снижения стоимости продукции их предприятий. Позже, при Брежневе, кровавых эксцессов не случалось. Тем не менее Анатолий Черняев, четверть века проработавший в аппарате ЦК КПСС, сообщает в своих мемуарах, что в 1979 году было зафиксировано триста случаев «отказа от работы» с участием более девяти тысяч человек. Что же касается горбачевского и ельцинского периода, то в эти годы забастовки рабочих стали нормой жизни.
Не отставали от гегемона и мастера культуры. Еще в 1983 году, в эпоху Андропова, «показали свое истинное лицо» артисты Театра на Таганке. Это случилось после того, как Юрий Любимов, находясь в Италии, выступил с антисоветскими заявлениями, за что был уволен (в СССР) и к тому же лишен советского гражданства. Обиженные за худрука, артисты забастовали – отказались играть «Мастера и Маргариту», пытались голодать, угрожали самосожжением. В этой забастовке было, правда, больше политики, чем экономики. И в результате актеры получили Эфроса…
Другой раз они бастовали двадцать восемь лет спустя – летом 2011 года. Однако уже против Любимова, который относился к ним (по их же словам) как к рабам, не делился выручкой от заграничных гастролей, экономил на суточных… На этот раз работники сцены требовали заменить «мастера» на Валерия Золотухина. Дело опять чуть не дошло до отмены спектаклей. И тут уже политикой не пахло. Только деньгами…
У нас множество статистических учреждений, но ни в прежние, ни в нынешние времена в России не было и нет ни одной государственной службы, целенаправленно занимающейся мониторингом рабочего движения. Попытки получить статистику в госучреждениях обречены. Нет цифр даже в условно профильном ведомстве – в Федерации независимых профсоюзов России. Между тем относительно полные сведения есть у специалистов московского «Центра социально-трудовых прав», который целенаправленно мониторит отечественные СМИ. В итоге, по информации Центра, начиная с 2008 года в России произошло 1118 выступлений трудящихся за экономические права. Эта цифра учитывает все конфликты, приводившие как к полной, так и к частичной остановке или замедлению деятельности предприятий: забастовки законные, забастовки незаконные, забастовки «итальянские», всякие хитрые «стоп-акции», а также всевозможные лукавые случаи – т.н. «работы по правилам», на самом деле приводящие к замедлению производства. Динамика такова: 2008 год – 93 инцидента, 2009-й – 272, 2010-й – 205, 2011-й – 263, 2012-й – 285, 2013-й – 277. Не очень много, но все-таки заметно…

Запад бастует в четыре раза чаще Востока

По итогам прошлого года лидером «протестности» стал Северо-Западный федеральный округ. На его долю приходилось 23% всех конфликтов. На втором месте округ Центральный (19%). На третьем – Приволжский (13%), а на четвертом – Сибирский (12%). Пятое место «разделили» Южный, Уральский и Дальневосточный ФО – на их долю выпало по 7%. В хвосте, как и во всем, Северный Кавказ – 5%.
За этими абстрактными цифрами специалисты «Центра социально-трудовых прав» видят два конкретных явления. Во-первых, центры нестабильности находятся на западе страны. Во-вторых, все эти инциденты, сплошь и рядом имея отраслевой характер, становятся межре-гиональными.
Взять, например, движение металлургов в декабре 2013 года. Тогда по призыву, последовавшему из Москвы, от Горно-металлургического профсоюза России, работу остановили горняки и металлурги Орла, Екатеринбурга, Челябинска, Кемерово, Иркутска и Приморского края. Это объяснимо. Например, декабрьская забастовка рабочих Качканарского ГОКа в Свердловской области… Непосредственно в ней участвовало меньше тысячи человек, однако ее значение было колоссальным для миллионов работников, так как борьба шла за отраслевое соглашение.
В целом же экономическая борьба россиян (по итогам 2013 года) содержит следующие «тренды».
Активней остальных за свои законные права бьются работники ЖКХ. Там 81% всех протестов проходит в форме полноценных забастовок. Как правило, бессрочных.
Устойчивый рост активности в сфере здравоохранения. В 2013 году трудовых выступлений там было больше, чем в предшествующие несколько лет.
Заметно растет нестабильность в тяжелой промышленности, которая в прошедшем году выдала 34% трудовых выступлений всех российских работников. Причем особенно высокие показатели – у машиностроителей (13% всех протестов в промышленности) и, как ни странно, у работников топливной промышленности (18% от числа всех протестов в промышленности).
Неспокойно на транспорте (пятая часть всех протестов), где особой активностью выделились водители маршруток.
Рассказывает Петр Бизюков («Центр социально-трудовых прав»):
– Использование в нашей работе термина «протест» обусловлено ситуацией. Трудовые конфликты – это широкое понятие, большая часть трудовых конфликтов носит скрытый характер. До поры до времени ни работники, ни работодатели не склонны выносить «сор из избы». Такие конфликты практически невозможно увидеть и как-то учитывать. О них знают только их участники. Когда конфликт переходит в открытую фазу и приобретает характер публичных действий, тогда уже возможны и учет, и фиксация особенностей

Голодовка в рамках Конституции

Чем руководствуются люди, выбирая те или иные формы протестных действий? Да просто своей текущей ситуацией: одна и та же причина может вызвать разные действия. Дело в том, что в России очень жесткое законодательство, регулирующее трудовые конфликты и забастовки. Поэтому работники вынуждены искать наиболее реальные способы выражения протеста. Иногда они ограничиваются только выдвижением требований и этого оказывается достаточно. Но в некоторых случаях и забастовки с голодовками не помогают. Подчас из-за незнания работниками действующих законов и неумения все грамотно организовать. Ведь тут одной решительности мало.
К примеру, в январе этого года явочным порядком, не подав официального заявления в администрацию, забастовали грузчики Ивановского хлебокомбината, требуя сократить продолжительность рабочих смен. И через день оказались на улице. В то же время забастовка на питерском заводе «Антолин» (по производству комплектации к «Фордам») осенью 2013 года была, наоборот, исключительно продуманной и слаженной. Там использовался практически весь арсенал современного протестного рабочего движения России: от выдвижения требований до остановки работы. Дело дошло не только до противостояния со службой безопасности предприятия, но и до задержания активистов сотрудниками полиции. Когда и этого оказалось мало, на защиту интересов собственника «Антолина», гражданина Испании, были вызваны подразделения ОМОНа.
Петр Бизюков («Центр социально-трудовых прав»):
– Что касается учета… Во-первых, министерствам, профсоюзам известно далеко не о всех акциях. Во-вторых, эти ведомства, даже некоторые профсоюзы, не склонны выносить эту информацию «из избы». Вплоть до того, что мне приходилось слышать такие мнения – «это не забастовка и не протест, это просто несколько десятков людей, которые не хотят работать и стремятся нажить себе политический капитал в трудное для предприятия и страны время». (Вариант: «действуют по заказу конкурентов».) В общем, у них нет представления о том, что забастовка и протест – это нормальное явление, для них это бунт, который надо либо скрыть, либо подавить. Поэтому, и это в-третьих, обращение к ним за информацией прежде всего вызовет вопросы: «А вы, собственно, кто такой и зачем вам нужна эта информация?» Ну а если они узнают, что мы из НКО, каковой является наш центр, то… Сами понимаете. Ну и в-четвертых. Даже если бы мы в итоге какую-то информацию от них получали, она – с учетом такого отношения – была бы ненадежной, требовала бы полной скрупулезной перепроверки. А ведь нам надо быть, как говорится, онлайн. В иной день может произойти до десятка событий, которые надо промониторить и проанализировать, собрав информацию хоть и из разрозненных, но все же однородных источников – я имею ввиду СМИ.
Поэтому наши данные позволяют лишь примерно оценивать количество участников протестов. Среднее количество участников акций в 2008–2013 годах  составляло чуть больше 200 человек.
И, наконец, главное. В общем и целом забастовки в нашей стране разрешает Конституция. Статья 37. Однако Трудовой кодекс накладывает ограничения. В частности, статья 413 запрещает устраивать забастовки «в организациях… непосредственно связанных с обеспечением жизнедеятельности населения». В том числе на авиатранспорте. Надо добавить, что в России запрещены забастовки солидарности и забастовки политические. Бастовать можно только по поводу конкретного трудового спора с данным работодателем.
По большому счету работникам всегда выгоднее договориться с администрацией и владельцами предприятия, которое является основой жизни их самих и их семей в нескольких поколениях. Забастовка – крайняя мера, на которую они вынуждены идти, если работодатель не идет на переговоры. Однако и тут их задача – минимизировать влияние своих действий на производство, чтобы в результате оно не накрылось по большому счету.

Опасна ли сегодня советская власть?

Доперестроечные поколения советских людей знали о забастовках лишь из романа «Мать» и учебников истории. А также из фильмов Козинцева и Трауберга «Юность Максима», «Возвращение Максима», «Выборгская сторона». До начала горбачевской перестройки большинство граждан серьезно не задумывалось о том, что стоит за понятиями «забастком», что есть стачка и что является источником «власти Советов».
Но известна истина: разбитые армии хорошо учатся. Тем более, как считает профессор Санкт-Петербургского университета Михаил Васильевич Попов, в нынешние буржуазные времена есть все необходимые условия для всестороннего изучения советской истории, богатейшего опыта классовой борьбы русского пролетариата. За изучение «первоисточников» на каторгу не ссылают, полное собрание сочинений Ленина тысячекратно оцифровано и есть в открытом доступе.
– Некоторые наши товарищи, хоть и прожили долго в СССР, и изучали историю, о происхождении советской власти ничего толком не знают. Слышат про забастовки: чего-то, мол, требуют… Точно так же в 1917 году  буржуазия не придавала значения происходящему в рабочей среде. И сейчас не придает. То есть все повторяется. А между тем вопрос тут такой: если в стране будет широко развернуто забастовочное движение, то до советской власти останется несколько шагов.
Ничего удивительного, что сегодня приходится открывать людям Америку, рассказывая, что первые забастовочные комитеты образовались в 1905 году на предприятиях Иваново-Вознесенска. А поскольку забастовали крупнейшие предприятия, которые определяли всю экономическую жизнь города, то объединение представителей этих комитетов в единый орган – Совет – позволило сформировать структуры власти. Вспомним, как в 1917 году появилось двоевластие. Выполнялись только те решения Временного правительства, которые «визировались», проходили утверждение Советов рабочих и крестьянских депутатов. А в Октябре просто расставили точки над i.
Конечно, рассуждения профессора Попова – это схема, и механически переносить ее в современную жизнь нельзя, но история показывает: то, что сработало один раз, может сработать и другой

Фото: РИА «НОВОСТИ»

Забастовка как искусство

По большому счету действия забастовщиков не затрагивают интересов большинства граждан. Да, неудобной становится жизнь, когда бастуют медики или транспортники. Но всякий разумный человек понимает, что это не просто локальный эгоизм, а отражение противоречий.
Между тем всякая забастовка – это искусство. Тут важно, чтобы все было сделано филигранно. Чтобы никто не придрался. Правовая работа по подготовке документов – уведомление о начале забастовки, требования, коллективный договор… – основа забастовки. «Мы не согласны с вашей забастовкой», – говорит управляющий предприятием. «А нам и не важно, – отвечает забастком. –  Вот, распишитесь, что получили уведомление. Хорошо. Теперь вы, дорогой товарищ, знаете, какой у нас минимум работ, и вы знаете, что у нас забастовка. И будьте здоровы».
…Граница, которая соединяет и разделяет работника и работодателя, – это коллективный договор. Вписать в него (без преувеличения!) можно любые требования. Но лучше разумные. Все принципиальные параметры этого документа сформулированы в Трудовом кодексе. Остальное, как говорится, – творчество масс. С одной стороны – это правовая норма, на которую пошло современное государство. А с другой – результат политической борьбы рабочего класса в целом. Как вообще получилось, что в Трудовом кодексе появился этот коллективный договор? Да просто эта форма перекочевала в него из советского права. А в советское право она попала?.. Всё оттуда же, из революционной практики 1905 года. Потому что царское законодательство предусматривало лишь Устав о промышленном труде. По этому документу отцом всему и палачом всему был староста. Только ему и полагалось жаловаться на все невзгоды.
Советское право предусматривало коллективные договоры. Но практически они были заключены лишь на каждом пятом предприятии. Рабочий класс не проявил должной бдительности, думая, что все будет сделано сверху. А где сказано, что при социализме нет противоречия интересов? Разве их нет между бюрократами, которые сидят в администрациях заводов, и простыми рабочими, которые вправе защитить свои интересы?
Михаил Попов:
– Допустим, вам необходимо подготовить проект коллективного договора. Все реально. Садитесь и составляйте, опираясь на те «болванки», что есть в Интернете. Меняя слова и названия. В итоге получится ваш проект. Дальше начинайте встречаться с профкомом, руководителями бригад, авторитетными рабочими. Обсуждайте и дорабатывайте.
Итоговый документ утверждаете на заседании профсоюзного комитета. Теперь это уже проект профкома. Надо пойти и получить его поддержку. Обратите внимание – никаких переговоров с администрацией на этом этапе нет! Вся работа ведется в обеденный перерыв, в свободное время. Дальше ходите по цехам и получаете поддержку коллектива. Куда ни пришли – в какой цех или отдел, – повестка дня простая: «Рассмотрение проекта коллективного договора, представленного профкомом». «Присутствовало…» «За…». «Против…» «Воздержались…». А когда всех обойдете, составляете единый протокол на основании первоначальных протоколов (с голосованием). Пишите протокол… В нем повестка дня – та же. Слушали, выступили, постановили, одобрили. И тут надо избрать делегатов на конференцию для рассмотрения коллективного договора. Сразу же. При этом не забудьте поручить делегатам поддерживать на конференции этот договор. А человек порядочный, получив поручение, отступать уже не будет. Директор скажет иному: «Петрович! Ты что такое поддерживаешь? Ты что, с ума сошел?» Он ответит: «Извини, Семёныч. Это решение цеха. Не могу же я против коллектива». Делегат не сам по себе воюет, а реализует позицию коллектива… Короче говоря, процесс медленный. И только после того, как даже примирительные процедуры ни к чему не приведут, появляется право на забастовку

С Ильичём не поспоришь!

Но это еще только право! Чтобы его реализовать, необходимо снова организовать собрание или конференцию, собрать подписи за забастовку, а после – избрать делегатов в представительный орган – в тот самый забастком. В решении собрания надо указать, что забастовка начнется, допустим, в 8 утра и будет бессрочной. И обязательно надо согласовать минимум работ – вдруг, к примеру, идет отгрузка лекарств, от которых, может быть, где-то далеко зависит жизнь людей. Нельзя же все вот так бросить…
Михаил Попов:
– Некоторые граждане, например в городе Иваново, останавливали предприятия, невзирая на обстоятельства, и – трава не расти – бастовали. В результате все эти текстильные производства в конец разрушались. А что стребуешь с закрытого производства? Ни зарплаты, ни долгов…
Более мудрую позицию занимали докеры Санкт-Петербургского морского порта, которые, бастуя, организовывали свои действия так, чтобы это было лишь частичное прекращение работы.
Закон позволяет забасткому избрать любую форму и график забастовки. Вот, например, так называемая шахматная забастовка. Актуальна там, где есть производственная цепочка, звенья которой взаимодействуют друг с другом. Нет нужды останавливаться всем. Допустим, сегодня бастуют только крановщики – порт не работает: ничего не разгружается и не погружается. Завтра все крановщики вышли, но не работают докеры-механизаторы. Все. Опять весь порт стоит. Есть еще подразделение наладчиков, отвечающих за состояние техники. На третий день не выходят на работу они – порт снова не функционирует. Все корабли с грузами проходят мимо… Не работает меньшинство, а большинство работает. Но ему надо платить зарплату. А если их не обеспечивают работой, то это уже вина администрации. Значит, им надо платить за вынужденный простой.
В итоге руководство ОАО «Морпорт СПб» решило: надо удовлетворять требования работников, надо заключить коллективный договор. И его заключили. Коллективный договор – результат конфликта, который сыграл позитивную роль. Не сам по себе конфликт, а его разрешение в прогрессивном направлении.
Забастовка, где бы она ни проходила, – это всегда крайняя мера. И трудящиеся прибегают к ней лишь в тех случаях, когда иными средствами решить свои проблемы нельзя. Определенное невнимание органов власти к забастовочным процессам может привести к серьезным последствиям. Когда основатель ленинизма говорил о том, что важнейшая задача – это учет и контроль, он был прав. С Ильичём не поспоришь…