Юрий Арабов: «Отдать геям Чайковского? Хватайте!»

Знаменитый российский киносценарист против своей воли оказался в центре скандала вокруг очередного исторического героя

«Совершенно не факт, что Чайковский был гомосексуалистом. Так думают только обыватели. То, во что верят обыватели, не нужно показывать в кино». Слова Юрия Арабова по поводу его сценария к фильму Кирилла Серебренникова стали поводом для скандала вокруг кино, которое еще не появилось – и теперь, по общему мнению, едва ли запустится в ближайшее время. Больше всего досталось самому Арабову – от либерально настроенных пользователей «Фейсбука». «В то время, как над российскими геями нависла серьезная опасность…» – обычная в последние недели тональность инвектив в адрес некогда превозносимого автора сценариев для фильмов Сокурова, Серебренникова, Прошкина: «Одинокий голос человека», «Скорбное бесчувствие», «Молох», «Телец», «Солнце», «Фауст», «Юрьев день», «Чудо», «Орда»…

С «Орды» Алексея Прошкина, последнего на сегодняшний день фильма по сценарию Арабова – увенчанной многими наградами истории о том, как митрополит Алексий (Максим Суханов, до неузнаваемости перевоплощенный) спас от слепоты мать хана, а вместе с ней и всю имевшуюся на тот момент в наличии Россию, – разговор и начался.

– Суханов многогранный актер, глубокий. Проблема его в этой роли – то, что ему пришлось играть святого. Деньги на фильм дал Московский патриархат.

Естественно, там очень боялись, что герой будет совсем неканоничным. Драматургия работает с конфликтом внутри человека – внешним и внутренним. А у святого внутреннего конфликта быть не может. В этом плане изображать святость на экране, в художественном произведении, – мука. Думаю, что Максим очень достойно вышел из ситуации, когда нельзя показывать глубоких внутренних конфликтов, но все-таки он сыграл внешнее столкновение. Святитель Алексий у Суханова – генерал, которого вдруг сделали даже не рядовым пехотинцем, а денщиком и бросили в прорыв вместо рядового.

– В «Орде» вы работали по Житиям – с точки зрения невоцерковленного человека, то ли по легенде, то ли по чистой правде, густо замешенной на легенде. Возможна ли сейчас киноистория о реальном Чайковском – а не о том, которого хотят представить публике люди, в разной степени заинтересованные в дискуссии на тему его гомосексуальности?

– Мы все-таки не знаем, каким был Чайковский.

– И все же мы НЕ знаем о нем меньше, чем о святителе Алексии.

– Это правда. Святитель Алексий и Чайковский – это те звезды русской культуры, которые всегда с нами, покуда мы ходим на двух ногах, говорим по-русски и можем ухом улавливать музыкальную гармонию. Хотя последнее тоже скоро будет в прошлом: ритмические структуры заменяют собой гармонические – по крайней мере в масскультуре. Стихия ритма – архаическая стихия, через которую человек входил в экстатические состояния. Сейчас круг замкнулся, и человечество в целом отброшено к этой первичности. У нас почти исчезла способность музицировать. Мы можем предложить ритмы, способы деконструкции в музыке – то, чем занимались в ХХ веке Штокхаузен и другие, – но мы не можем предложить нового мелодизма. Человек стал другим, стихия ритма превалирует – как в некие доисторические времена, не отягощенные толерантностью, либерализмом и вообще какой-либо цивилизованностью.

Либерализм мне особенно интересен, о нем можно написать небольшую поэму. Почему же он столь странен в России? Почему многие сторонники либеральной идеи требуют терпимости от других, но ничего не требуют от себя – и вполне могут поступать нетерпимо к тем, кто думает иначе? Тут все просто, нет никаких тайн.

У нас отсутствует явление под названием «демократия». То есть у нас нет разделения властей, нет политической конкуренции, но зато есть либеральный взгляд на все проблемы Вселенной. Демократия – это почва, на которой должно произрастать дерево либерализма. У нас же почва пока отсутствует, поэтому дерево парит в небе и время от времени роняет на человека сухие ветви и листья.

– Но вы – при всем, что претерпели от поборников либерализма в российском варианте, – либерал?

– Я сам – республиканец и, наверное, либерал, но за свои взгляды не готов порвать глотку любому, кто их не разделяет. Почву под названием «демократия» нужно готовить нескольким поколениям людей, это трудная, опасная и в целом неблагодарная работа. Как только появится почва, то и дерево либерализма станет естественней, пустив корни в эту самую почву. Тогда исчезнет и большевизм, который есть суть многих либералов, живущих по принципам: цель оправдывает средства; кто не с нами, тот против нас; есть «свои» и «чужие».

Демократия – не только треп в «Фейсбуке» и других соцсетях. За нее платят жизнью, и это – весьма серьезная причина, почему демократов у нас подменили либералы журналистского разлива. Кто готов жертвовать собой, своим положением, близкими и детьми во имя демократии? Кто готов, наконец, не ходить в норковой шубе и не мелькать в СМИ?.. Вместо ответа – тишина. Жертва никому не интересна. Общество потребления к ней не располагает. Пример Ходорковского здесь уникален, его еще предстоит осмыслить. Человек добровольно залез в пасть тигру… это делает Ходорковского абсолютным исключением из нашей жизни

– А что с другими общественными взглядами?

– К сожалению, они так же парят без почвы над нашими головами и того гляди упадут. Так что запасайтесь касками. Государственники-патриоты здесь не исключение. По статусу они должны поддерживать власть. Они и поддерживают. Но по иронии судьбы это та власть, которая против своей воли уничтожает государственные институты – правоохранительную систему, образование, науку, социальное обеспечение. Государственники требуют постиндустриального развития при раке, который зовется коррупцией. Все знают, что это невозможно, что любые деньги дойдут до адресата урезанными вдвое. Но мы требуем развития, потому что это патриотично. Происходит то же самое, что с либерализмом: идеология подменяет конкретные дела и ту же самую жертву. Мне жалко наших государственников. Но без их зажигательных речей было бы совсем скучно, они сильно веселят и разгоняют застоявшуюся кровь.

– А с образованием что? Конкретно, на вашем примере.

– Я преподаю теорию и практику драматургии с 1992 года. На последнем вступительном экзамене во ВГИКе этим летом задаю вопрос: «Назовите страны антигитлеровской коалиции». Ответ: «Япония, Франция, Советский Союз». Это – по поводу знаний, которые дает современная средняя школа. Гуманитарное образование в ней потоплено. Но считать, прежде всего деньги, молодые люди умеют. Многие, кстати, мне скажут, что знания об антигитлеровской коалиции скорее затруднят подсчет денег, нежели его облегчат. Здесь я промолчу, потому что сказать мне нечего.

[gallery]

– То есть пришли поучиться кинодраматургии, а фильм «Солнце» Сокурова–Арабова, чтобы не путаться с ролью Японии во Второй мировой, не видели.

– Пусть бы и не видели – ни я, ни режиссер сильно не обидимся. Но наша сегодняшняя ненависть к Америке замешена и на том факте, что все запамятовали, что мы сражались против Гитлера вместе. Конечно, многие скажут, что наши жертвы не сопоставимы с американскими. И это правда. Но я еще застал людей, которых спасла от голода американская тушенка. Я еще помню бывших солдат, которые рассказывали мне об американской технике, о «Дугласах», которые помогли выиграть войну. И это тоже – правда, которая сильно мешает созданию образа внешнего врага. Дети здесь в принципе не виноваты. Виноваты дяди, которые сортируют факты в угоду сиюминутной конъюнктуре. Кстати, я видел и студентов, которые считают, что Великобритания сражалась на стороне Гитлера.

– При этом сами дети не стали хуже?

– Нет. Они в целом такие же, как были мы. Часть – циники, часть – романтики, часть глупых, часть умников, и на всех – один-два человека талантливых. Отличаются знанием Интернета – великой вещью, сделавшей много хорошего и кое-что плохое. Количество хаотической, легкодоступной информации уничтожает структурность и системность. А по-моему, основа знаний – это как раз системность, а не их количество. Представление о приоритетах (это и есть системность) помогает в сортировке новой информации. Когда приоритетов нет, тогда и наступает хаос. Необразованный человек – это не тот, кто не знает. Это тот, кто не обладает внутри себя ценностной шкалой. Человек-компьютер в этом смысле похож на папуаса.

– Вы в их возрасте были другим?

– У каждого поколения – свои проколы и вредные иллюзии. У моего поколения такого много. Но я все-таки знал, в каком году была война 1812 года – иногда я задаю нынешним такой вопрос и ответы на него получаю разные. Кто написал полонез Огинского – из той же серии. И теперь, при всем уважении к Пелевину, все-таки Толстой более значим. Сегодняшний молодой человек этого не знает. Пройдет некоторое время – он и о Пелевине забудет, поскольку вместо него выскочит очередной способный раскрученный человек, который затмит всех – и Пелевина, и Толстого.

– Тогда возникает вопрос, что такое вообще русская культура, по Юрию Арабову?

– Русская культура заключается в постановке вопросов, которые не имеют ответов. Например, есть ли Бог и в чем смысл жизни… Наша культура, в отличие от западной, почти не имеет светского характера. Чехов – чуть ли не единственный «светский» писатель из классиков, но и его мучали проклятые вопросы, на которые он дал ответ в повести «Дуэль» – никто не знает настоящей правды. Другой ответ, уже совсем несветского писателя: если Бога нет, то все дозволено. Это современная Россия усвоила лучше всего. Вседозволенность мы принимаем за свободу. Это – главная ошибка молодого поколения, и расплачиваться за нее придется долго и тяжко

Что касается просто своеобразия… Кроме литературы, у нас есть водка и лес, которые составляют «русскость». Водка не кончится никогда. Второе мы потеряем в ближайшие тридцать лет, так мне сказал один из сибирских чиновников, и я ему верю… Ребята из Сибири рассказывают, как китайцы, которым отдали в пользование территории за Уралом, вывозят оттуда даже почву. Это, кстати, к вопросу о евразийстве – очередной идеологии, в которой много литературы и мало реальности. Еще одно летучее дерево запущено в небо. Дружба может быть и должна быть – в том числе между Европой и Азией. Но в русской культуре нельзя обнаружить азиатского сознания – покорности хану, системы социальных градаций, уходящих в нравственную плоскость, как у Конфуция. Мы социальные градации отрицаем, как и социальную этику. У нас – бунт, отрицание и анархия. Кстати, сильное государство удерживает нас от того, чтобы сознание это претворилось в жизнь. Но это, согласитесь, совсем не азиатчина. Русским народом трудно управлять, но это – специфический европейский народ. Музыка, живопись, литература, в которых нет намека на покорность, соврать не дадут.

– В том числе и музыка Чайковского, с которым сейчас все оказалось настолько сложно?

– Конечно. Сценарий попросил меня написать Кирилл Серебренников. Грубо говоря, материал представлял собой следующее: на одном листике – цитата из письма Чайковского про поход в «педерастическую бордель». На другом – свидетельства современников Петра Ильича о том, что ничего подобного за ним они не замечали… Самого Чайковского я, понятно, не знаю – лишь слышал его музыку и восхищен двумя его последними симфониями, Пятой и Шестой. Насколько я думаю, сюжет здесь следующий – тот, с которым столкнулся я сам. В 1992 году я пришел преподавать во ВГИК. Вскоре я стал заведующим кафедрой. Через некоторое время я услышал шепот за спиной: «гомосексуалист управляет кафедрой».

– Ну и с чего?

– Тот же вопрос задал я. Получил ответ: «Ну как же, вы ведь работаете с такими-то…» И называют пару фамилий. «А откуда вы знаете, что они – гомосексуалисты?» «Так все говорят», – был мне ответ…

Фишку я понял только сейчас: любую белую ворону надо обозначить как-нибудь – либо еврей, либо гомосексуалист, либо масон. А лучше – все вместе.

Чайковский, я думаю, также попал под этот привычный для России каток. Я не хочу отбирать его у геев, но просто хочу сказать, что не каждый, кто бегает от жены, – гомосексуалист. Например, Толстой убежал от жены на девятом десятке, а Чехов поставил условие Книппер – не жить вместе. За этот взгляд на проблему меня недавно обвинили в гомофобском заговоре вместе с нынешним министром культуры, которого я лично не знаю и никогда с ним не встречался.

Хочу успокоить: ребята! У меня у самого друзья – гомосексуалисты. Чего шумите? Отдать вам Чайковского? Хватайте! Человеку и так сильно не повезло: умер в позапрошлом веке и умер мучительно, а обыватель все не может успокоиться, был ли он гей или не был?.. Кирилл Серебренников недавно сказал, что снимать картину при такой пене весьма затруднительно. И я подтверждаю: истинная мука. А странный одинокий человек Чайковский просто пребывал в ангельском чине. Имуществом особым не владел… Ни дома, ни семьи. Одна гениальная музыка и сплетни вокруг нее. Я написал пять вариантов сценария, режиссер написал шестой… Будет ли что-то путное из всего этого? Не берусь судить.

– Наблюдая сюжет вокруг этого кино – что-нибудь новое пишете?

– Естественно, поскольку чукча – писатель. Написал новый роман – слава Богу, совсем на другую тему. Часть времени работал за рубежом. Когда приехал обратно, очень долго не понимал, куда я вернулся. Обстановка в Москве, если ее принимать всерьез, весьма отвратная. То ли чернуха, то ли севрюжинка с хреном. У меня есть опыт житья в глубокой провинции – по деревням Ярославской, Воронежской области, сейчас во Владимирской время от времени живу, так что примерно представляю настрой тамошнего провинциального человека. Он абсолютно толерантен. Ему все равно, кто с кем и как спит. Его интересуют другие вещи – что жизнь с каждым днем становится все дороже и бесперспективнее. Ему непонятны наши сытые московские споры ни о чем. Протесты как настроение больше сейчас характерны для провинции, чем для Москвы. Полтора года город Кольчугино во Владимирской области сотрясал конфликт, когда в мэры пришел кандидат от «Яблока», ему не дало работать местное законодательное собрание. Я видел эти провинциальные демонстрации, видел людей, озабоченных насущным – как жить? В Москве можно найти только абсурдистскую пьесу, а в провинции – гораздо интереснее. Люди живут тяжело, несмотря на то что уже ездят на «фордах» – кредитных, конечно. Дай бог, если наша оппозиция придет работать туда. Они там нужны – новые народники… Только их там пока не видно. Когда люди не могут влиять на политику власть имущих, им приходится выплескивать весь свой социальный темперамент на те вопросы, о которых мы говорили выше

– Болотная, Сахарова, еще Болотная – не попытки влиять?

– Интересное явление, во многом неожиданное. За эти два десятка лет русского капитализма растление, которому подвергся народ – в частности вытравление из него гражданских чувств, – очень существенно… Несмотря на это, я вижу, как в последнее время – и это самое отрадное – появляются абсолютно мужественные люди, которые в этой атмосфере расслабленности, обиды на всех совершают мужественные поступки. Например, борются за пост мэра, имея тюремный срок, или обличают нравы в колонии, будучи совершенно беззащитными. Последнее сделала женщина – самое униженное существо в русских колониях и тюрьмах.

Многие же другие, те, которым ничего не угрожает, работают в жанре униженных и оскорбленных. Это – наша новая профессия, которая неплохо оплачивается.

– Мне кажется, униженные и оскорбленные – это две разные профессии.

– Не думаю, они очень похожи. Я с этими профессиями столкнулся после фильма «Орда» – в Казани какая-то экстремистская националистическая организация объявила год Батыя на Руси в ответ на «обиду», которую нанес им фильм. До этого они попытались посадить авторов в тюрьму. Подобные «обиды» вовсю провоцирует наша Госдума, принимая очень опасные законы, которые нагнетают общественную шизофрению. Скоро все обидятся друг на друга, оскорбятся и будут судиться всю оставшуюся жизнь.

– Кто сейчас для вас самый интересный герой?

– Хипстер. Человек относительно обеспеченный, фрилансер, не обязанный никому конкретно. С одной стороны – стильный, с другой – думающий о конечных вопросах бытия. Я таких вижу очень много. Людей в разорванных джинсах и порванных кроссовках, которые вылезают из пятисотого «мерседеса» и, будучи людьми обеспеченными на несколько последующих жизней, думают тем не менее о том, кто такой Вермеер, что такое Бог и так далее. В русском кино, как и в русском искусстве в целом, хипстер еще никак не отображен – тем и интересен.

– Готовы изобразить?

– Конечно. Человек без идеологии мне крайне интересен. Выживет ли он? Точнее, приживется ли в идеологизированной России? Вопрос открыт.

ДОСЬЕ

Юрий Николаевич Арабов родился 25 октября 1954 года в Москве. В 1980 году окончил сценарный факультет ВГИКа. Дебют в кино – «Одинокий голос человека» (1978 год), ставший еще и первым опытом сотрудничества с Александром Сокуровым. (Всего по сценариям Юрия Арабова Александр Сокуров поставил 11 фильмов). Лауреат премии Каннского кинофестиваля за сценарий фильма «Молох» (1999 год).

ВСЕ ЛУЧШИЕ ИНТЕРВЬЮ «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» В 2013 ГОДУ:

 Писатель, сценарист Юрий Арабов; Музыкант Андрей Макаревич; Музыкант Юрий Шевчук; Переводчик Виктор Голышев; Экономист Евгений Ясин; Музыкант Юрий Лоза; Драматург Александр Гельман; Артист Ефим Шифрин; Писатель Людмила Улицкая;  Режиссёр Владимир Мирзоев;  Экономист Андрей Илларионов; Режиссер Олег Дорман;  Хирург-трансплантолог Сергей Готье; Бывший руководитель дирекции внешнего долга ЮКОСа Владимир Переверзин; Писатель Юлий Дубов; Сценарист и режиссер Александр Миндадзе; Адвокат Борис Кузнецов; Народный артист России Александр Бурдонский; Писатель Рубен Гальего; Режиссер Юрий Мамин; Наталья Солженицына.

* * *

Присоединятесь к сообществам газеты в социальных сетях:  «Совершенно секретно» в Facebook, ВКонтакте, Twitter