Замороженный

Комиссар Барде чувствовал, что он уже на грани. Во-первых, сегодня для него начался его пятый день без табака (он бросал курить много раз, использовал для этого различные способы, но каждый раз срывался и начинал все с начала), а потом нестерпимая жара, свирепствовавшая в Провансе, помешала ему нормально заснуть. И чтобы совсем мало не показалось, у него еще и противно ныл зуб. Он ехал, держа все окна в машине открытыми. В Эксе было еще раннее утро, но от палящего солнца невозможно было спрятаться. Оно проникало повсюду, даже сквозь судорожно сжатые веки, расстилая перед глазами багровую пелену. Комиссар тяжело дышал, и по его красному лицу струились ручьи, а кожа на спине, казалось, уже начала медленно поджариваться.

Нервничая, комиссар начал постукивать по рулю раздраженным указательным пальцем, а затем, без всякого перехода, яростно срубил ударом кулака свой несчастный GPS-навигатор. Дело в том, что дама, укрывшаяся там, уже второй раз после его выезда из дома предложила ему своим омерзительным голосом заехать в тупик. «Чертова технология…», – пробормотал комиссар. Затем он схватил бесившее его электронное приспособление и швырнул его через открытое окно машины. Однако его жертва еще не закончила подпрыгивать по тротуару, как комиссар яростно затормозил и припарковался рядом.

Мадам Барде ругалась каждый раз, когда он позволял себе подобного рода поступки. Она всю жизнь работала в системе «Гринпис», и она ни за что не допустила бы, чтобы ее муж-комиссар опустился до такого, не понеся за это никакой экологической ответственности. Итак, он отправился забрать свой выброшенный навигатор, потом вернулся в машину, сварливо теребя свои шикарные военного типа усы, и бросил устройство в ящик для перчаток. И лишь тогда он позволил себе улыбнуться – в первый раз с момента пробуждения. Его позабавило то, что он сделал такой подарок фантому его дражайшей Жизель Барде.

Вдалеке мигалки прерывистыми сполохами обливали стены домов. Архитектор из отдела градостроительства этого мерзкого пригорода, похоже, сделал все, чтобы превратить его в запутаннейший из лабиринтов, но комиссар Барде был очень упрямым человеком, и он держал курс на этот сине-красный свет, который всегда был не только его призванием, но и всей жизнью. Его рука в сотый раз отправилась на поиски никотиновой жвачки. Врачи давно объяснили ему, что у него начинается гипертоническая болезнь, и посоветовали больше отдыхать и бросить курить. Для этого за день необходимо было «сжевывать» примерно десять этих дурацких пластинок, а для избавления от зависимости рекомендовалось употреблять никотиновую жвачку в течение двух месяцев. Да комиссар и сам чувствовал, что это необходимо сделать, но все откладывал на завтра. И вот теперь пошел пятый день его борьбы с самим собой, и он от этого стал нервным, неуверенным, возбужденным, раздражительным…

Огни полицейских машин становились все более яркими, комиссар приближался к своей цели.

Когда он смог, наконец, припарковать свой автомобиль за древней «Рено-14» инспектора Лямотта, он кипел до такой степени, что был готов отчитать своего подчиненного по любому поводу и даже вообще без такового.

– Доброе утро, комиссар... Хорошо выспались?

– Привет, Морис. Я надеюсь, что у тебя имеются самые веские причины для того, чтобы заставить меня встать с кровати посреди ночи.

– При всем уважении, шеф, уже начался день...

– Я заблудился, Лямотт... Ты можешь в такое поверить? Совершенно заблудился... Послушай... Прежде чем приступить к нашему новому делу, скажи, что ты используешь в качестве навигатора?

– Вы хотите поговорить о тех женщинах, что так достают нас? Вроде той, что болтает без остановки в вашем автомобиле?

– Э-э-э?.. Да, если тебе так угодно!

– У меня ничего такого нет, комиссар. Мой отчим мне как-то дал такую, несколько лет назад, но закончилось это плачевно.

– Неужели!

– Да, он нам сделал подарок во время нашего пребывания у них в Порту. Мы установили это устройство, чтобы вернуться во Францию, но мадам Лямотт лично раздавила его каблуком прямо на автостраде, в районе Бургоса.

– Мадам Лямотт? Но это же самая мягкая из всех женщин в мире.

– Да... Это действительно так, но устройство тараторило только на португальском, и она вынуждена была мне все переводить. Естественно, она постоянно ошибалась, и кончилось все тем, что мы заорали друг на друга... Почему вы улыбаетесь, патрон?

– Да так просто, хотя... Я просто представил себе эту сцену. Короче говоря, вы чуть не развелись из-за другой женщины. Не правда ли, в этом скрыт некий романтический смысл.

– Не смейтесь, шеф. А знаете ли вы, что, согласно статистике, эти женщины из GPS-навигаторов являются причиной очень многих разводов... И даже нескольких убийств…

– Хорошо, забудем об этом, Морис. Это моя вина... Отдадимся теперь целиком нашей работе... Итак? Что мы имеем на этот раз?

– Леденящая штука, шеф!

– Скажи мне, Лямотт, что это за фраза? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, а что?

– Ничего... Ничего... И что же там такого леденящего?

– Замороженный.

– Что значит – замороженный?

– Труп в виде гигантской сосульки.

– Сосульки?!

– Да, рабочие скотобойни нашли труп сегодня ночью, заступая на свой пост.

– И это похоже на сосульку?

– Да, на гигантскую... В форме гроба.

– В форме гро... Обалдеть можно! Я хочу сам это видеть, Лямотт.

* * *

– Вот, патрон!

– Скажи-ка мне, Морис, как тебе это удается?

– Что удается?

– Оставаться без пиджака, в одной рубашке. Там же минус шестьдесят внутри, и рабочие вынудили меня надеть два свитера и еще эту куртку весом в восемь килограммов, специально предназначенную для больших морозов... А ты, ты идешь в одной рубашке... И тебе не холодно?

– Да, шеф, я бы солгал, утверждая обратное. Но я вырос возле Сен-Флура. Это департамент Канталь, что в Оверни. Еще ребенком мама меня мыла каждое воскресенье в реке, которая протекала недалеко от нашей фермы. Она это делала и зимой, и летом.

– Каждое воскресенье?

– Независимо от того, грязный я был или не грязный.

– И ты продолжаешь сохранять эту частоту?

– Вот именно, патрон.

– Хорошо, пусть это наше расследование и затянется, но я буду, по крайней мере, знать тайну твоего запаха, Лямотт...

– Не понимаю вас, шеф!

– Это не важно... Итак... Если я правильно понимаю, у нас перед глазами место преступления?

Напротив двух мужчин, рядом с еще тремя полицейскими из научно-исследовательского подразделения, стоял длинный блок льда, поставленный на две опоры. Сквозь прозрачную глыбу льда можно было разглядеть тело внутри – тело обнаженное и совершенно белое.

– Как ни крути, это покойник. Но еще слишком рано утверждать, был ли он убит тут или где-то в другом месте.

– А все это вокруг?

– Это форма.

– Форма?

– Форма, сделанная из куба льда, шеф. Они его... То есть я думаю, что для подобного непотребства их должно было быть несколько человек... Они вырубили лед ударами топора после того, как он застыл.

– Оставь свои поспешные выводы, которые ты так любишь, Лямотт. В них нет никакой пользы. Нам нужны только факты. Разве это не гроб?

– Нет, шеф, это просто форма… Чтобы придать льду вид гроба.

– Очень интересно!

– А то! И... Скажите, господин комиссар... Если я могу себе позволить? У вас уже есть?

– Есть что, Лямотт?

– Ну, какие-то выводы…

– Нет, абсолютно никаких. Так что быстро выходим из этого холодильника, в противном случае ты замерзнешь и останешься тут навсегда.

– Я же из Сен-Флура, я вам рассказывал...

– Да, да, Морис, ты замечательный... Хорошо, пусть наши премудрые закончат свою работу, а затем проследи, чтобы это все перенесли в морг для оттаивания.

– Вы уверены, шеф?

– В каком смысле?

– Хорошо, но в морге, как правило, хранят трупы в холоде, а не в тепле. Можно было бы, например, поставить это таять на улице?

– Твой мозг иногда такой удивительный, Лямотт. Если... Не дай бог, конечно, с тобой когда-нибудь случится несчастный случай со смертельным исходом, я думаю, что попрошу Вердье позволить мне присутствовать на твоем вскрытии.

– Это меня трогает… То, что вы говорите, патрон... Действительно... Это...

– Я пошутил.

– Ах? Это все же так любезно с вашей стороны, господин комиссар. Кстати, если вы хотите...

– Хорошо бы, но уже слишком поздно, чтобы снова ложиться спать. Давай-ка, я лучше угощу тебя кофе. Ты знаешь где-нибудь тут поблизости бар или кафе?

– Один или два – да, но все же будет лучше, если мы вернемся в Экс. Кафе тут еще закрыты в это время, да и район этот – не самый безопасный.

– Но, черт возьми, как это не безопасный! Мы же полицейские, Лямотт! Мы служители закона, и безопасность – это наше с тобой общее дело, будь то оживленная улица города или окраина какого-нибудь поселка!

– Ну, это я и имел в виду. Именно для таких людей, как мы, он и не безопасен.

* * *

Примерно через две недели комиссар Барде увидел у входа в участок поджидавшего его инспектора Лямотта.

– Привет, Морис! Что это такое? Ты уже поправился!

– Да! Извините, патрон, но вы сами – свидетель, я не слишком часто болел, но там...

– Там, на этой проклятой скотобойне, мне кажется, я тебя предупреждал. Ты прошел от более чем плюс двадцати пяти градусов к минус шестидесяти, и, причем, раз пять за час... И все это практически в пляжном наряде!

– Нет, это совсем не так... Это аллергия… Реакция организма, болезнь века, как пишут в журналах… У меня от нее насморк, кашель и хрипы в легких, а в этот раз была даже экзема на коже… Во всем виновата пыльца липы, я к ней очень чувствителен.

– Если ты это утверждаешь...

– Так что?

– Что что, малыш?

– Что там наша гигантская сосулька? Как идет расследование?

– Все закончилось, Лямотт, ты прибыл как раз вовремя. К самому эпилогу. Ребята из лаборатории проверяют еще две-три вещицы, все окончательно раскладывают по полочкам. Я вижу, что ты, похоже, отлично отдохнул, так что я собираюсь оставить тебя дежурить, ибо мне срочно нужны выходные.

– Не проблема, но скажите мне, шеф... Если это не будет слишком, если я вас спрошу... Как у вас получилось, что все решилось так быстро с этим расследованием?

– И, заметь, без твоей помощи, Морис! Ты отдаешь себе в этом отчет?

– Ах! Не дразните меня, патрон, я же тоже кое-что раскрыл и не один раз...

– Это правда, Лямотт, твой опыт в беготне мне порой и правда, оказывался очень кстати...

– Да, но что же там оказалось... Что там наш куб льда?

– Форма, Лямотт, форма! Ты оказался прав. И, конечно же, личность работодателя нашей жертвы.

– И что это за работодатель?

– Это оказался Эрнесто Вазарелли, так называемый «король мертвых». Владелец семнадцати магазинов похоронных принадлежностей в Провансе. Он открывает новую точку каждые три или четыре месяца. И закрывает столько же, ибо его конкуренты не в состоянии противостоять его ценам.

– Это надо признать... Он хорошо устроился, этот Вазарелли. Он в своем деле действительно король. Он держит всех в ежовых рукавицах и давит всех своим авторитетом. Мы с мадам Лямотт как-то контактировали с ним, когда отправилась в мир иной тетушка Аделия. В итоге мы оказались очень довольны, хоть мы порой и терялись немного во всех его предложениях.

– Ну, те самые конкуренты, о которых я тебе говорил, похоже, были не в таком восторге, как ты, Лямотт. И вот тут-то и кроется причина. Два месяца назад менеджер фирмы «Конечная остановка», франшизы Вазарелли, был найден мертвым в Вантабране, на небольшом кладбище его родной деревни. Он был похоронен в еще свежей могиле, ожидавшей своего арендатора. Согласно протоколу вскрытия, составленному Вердье, когда его хоронили, он был еще жив.

– То есть его закопали живьем? Какой кошмар!

– Да, он умер, задохнувшись. У него обнаружили землю в легких. Катафалк с номерами из Экса был замечен там, и это позволило предположить, что след этого преступления тянется сюда к нам. Короче говоря, сначала произошло это, а затем была гигантская сосулька, и менеджеры Вазарелли начали понимать, что дело пахнет керосином. Их охватил ужас, и кое-кто тут же прибежал к нам поделиться угрозами со стороны братьев Кабриес, бывших лидеров рынка. И тогда, Морис, несмотря на твою простуду, прекрасно отлаженная машина французского правосудия, в которой мы с тобой – лишь два небольших, но весьма эффективных винтика, заработала на полную мощь...

– Уау!

– Я шучу... Все было, как обычно... Осведомители, слежка, обыски… Контроль компьютеров, прослушка...

– Отслеживание телефонных звонков…

– Это называется биллинг, Лямотт. Этот инструмент поиска позволяет найти интересующего нас человека практически со стопроцентной гарантией.

– Я знаю, шеф. Я также знаю, что такое геолокация и дактилоскопия. Хватит уже издеваться надо мной, я же не маленький мальчик.

– Ладно, ладно, малыш. Ты у нас – молодец. Но и без тебя мы сумели быстро накопать улики и доказательства, затрагивающие братьев Кабриес... Впрочем, это было не особенно-то и трудно. Потому что надо сказать про этих братьев, что хоть они и убивали с некоторым даже щегольством, но при этом не слишком скрывались. Например, они решили прикончить первую жертву, проехав по всей стране на катафалке. Вот она – человеческая самонадеянность! Это же автомобиль с обычным номерным знаком… А эта идея с кубом льда в форме гроба... Они, вот странные люди, просто разместили заказ в Интернете.

– Ничего себе!

– Да, они вот так тупо нашли фирму, продающую программы для изготовления пластиковых форм с помощью 3D-принтера.

– Не слишком-то смекалисты оказались эти типы.

– Не слишком смекалисты, Лямотт, если ты это так называешь... Но, в любом случае, все хорошо, дивизионный комиссар Бельмар очень доволен, и ты уже тут. Похоже, с этой проклятой жарой даже самые необычные убийцы, то есть те, для поиска которых нас и держат на службе, не решаются выйти из своих апартаментов с кондиционерами. А знаешь-ка что?

– Что?

– А поеду-ка я завтра порыбачу на свой любимый пруд Больмон, в Мариньян, подышу чем-то иным, чем этот суп из плохо пахнущей спекшейся пыли.

– Вот как, удачной рыбной ловли! И вкусной вам ухи... И да, пока я не забыл, мне тут сообщили, когда я только пришел, что какой-то тип был найден мертвым возле стадиона Жорж-Каркассон…

– Черт побери! Похоже, плакали мои выходные...

Перевод с французского Сергея Нечаева