«ЗАТРАВЛЕННЫЕ» МЕДСЕСТРЫ

Осенью 2021-го года в Сургутской клинической травматологической больнице произошло сразу два случая самоубийства медсестёр. В октябре покончила собой 41-летняя Аяжан Ташмагамбетова. Спустя 2 месяца руки на себя наложила 49-летняя Ираида Петрова. А в это время третья медсестра Олеся Губанова (на фото) едва сдержала себя, чтобы не шагнуть в пропасть и не стать третьей жертвой в этом страшном списке доведённых до отчаянья женщин. Что происходит в  травматологической больнице Сургута? Разбиралась «Совершенно секретно».  

Ныне модное слово «буллинг», что означает травля, вошло в наш обиход совсем недавно. И чаще всего его употребляют при проявлении агрессии детей и подростков. На эту тему ещё в СССР знаменитый режиссер Ролан Быков снял очень «сильное» кино «Чучело». Но если с детьми всё более менее понятно, часто это форма самоутверждения на стадии формирования личности, то когда буллингом занимаются взрослые: женщины, чьи-то матери и жены, мужчины, в том числе в халатах и погонах, возникает вопрос: они вообще люди? И кого вырастят такие родители из собственных детей и внуков? 

«ЗАТКНИ СВОЙ РОТ! ИНАЧЕ ВЫЛЕТИШЬ!»  

Работать медицинской сестрой операционного блока в Сургутской клинической травматологической больнице Олеся Губанова начала в 2014 году. Первые дни женщине все нравилось. Профессиональный коллектив врачей казался дружелюбным, успешно проводились сложные операции. Однако, радость была недолгой. Спустя 2 недели медсестра обратила внимание на то, что во время операций используется просроченный шовный материал и другие «расходники»: катетеры, иглы и т.д. Причем сроки вызывали шок. 5-10 лет просрочки. 

Доказательства использования "просрочки", снятые Олесей Губановой. Осень 2021 г.

«Сначала я растерялась, - рассказывает Олеся Губанова, - и в один из дней спросила у нашей старшей медсестры. Как такое возможно? На что она грубо ответила: «Ты кто такая? Заткни свой рот и работай! Иначе вылетишь!». Я тогда подумала, быть может, это случайность? Ну, бывает, затесалось несколько упаковок. Шли недели, месяцы. Просрочка не заканчивалась. Я снова поинтересовалась у начальства. У больницы нет денег на свежие материалы и инструменты? Мне снова грубо заткнули рот. И я попала в опалу. Каждый рабочий день стал для меня настоящим стрессом. Что такое просроченные материалы и инструменты? Это риск для жизни пациента. Просрочка может вызвать нагноение, сепсис, который может привести к менингиту или летальному исходу. И чувствовать себя к этому причастной не представляете как тяжело. Но я молчала, боясь потерять работу. О том, что я никто и вылечу в два счета, старшая медсестра напоминала мне каждый рабочий день». 

В 2016 году Олеся забеременела (третьим ребенком - прим. ред.). От переживаний у нее случились преждевременные роды, на 29-ой неделе. Слава Богу, ребенок выжил и растет здоровым. Спустя полтора года женщина вышла из декрета. Каково было её удивление, когда она заметила, что количество просрочки увеличилось, как и сроки использования этих материалов. 

Медсестра Олеся Губанова на рабочем месте. Весна 2022 г. Фото из личного архива О. Губановой. 

«Были расходники, срок которых истёк ещё в начале 2000-х, - вспоминает Олеся, - но бОльший шок у меня вызвали и другие нарушения. Так, в частности, я заметила, что, например, губки, стерилизовались в формалине, что является настоящим вредительством для пациентов, формалин – это яд, и эти расходники должны утилизироваться, а не использоваться повторно. А мы некоторые, в том числе инструменты для лапаротомии, торакотомии, использовали по 7-10 раз. На некоторых упаковках стояла отметка «ВИЧ». Это значит, что этими инструментами оперировали ВИЧ-инфицированных пациентов, и потом мы их должны были сначала мыть, потом стерилизовать и снова использовать, для уже других ВИЧ- инфицированных. Ни одна стерилизация не дает 100% гарантии уничтожения вируса. Их нужно выкидывать, а не стерилизовать, поэтому они называются «одноразовые». К нам часто попадают пациенты после ДТП, травм на производстве, с ножевыми ранениями, и они находятся в спутанном сознании. В шоке. Он может сказать, что болеет ВИЧ, а на самом деле вируса у него нет, а мы его оперировали этими инструментами. В общем, ужас был».   

Первая мысль была – уволиться, уволиться к чёртовой матери. Затем женщина задалась вопросом. Как ей теперь с этим жить? Зная о творящемся бардаке в больнице. Ведь рискуют жизнью не только посторонние люди. Травмы бывали и у её знакомых, друзей, соседей, родных. И жертвой врачебной халатности, точнее преступлений сотрудников больницы мог стать кто угодно. В том числе и она сама. Олеся засучила рукава и решила бороться.  

«Сначала я писала докладные записки, - вспоминает Губанова, - на имя старшей медсестры, главной медсестры. Меня стали «склонять» и обвинять в саботаже на каждой планёрке. Угрожали увольнением, судом, обвиняя в клевете. Против меня настраивали коллектив, часть из них меня поддерживала, хлопали по плечу, молодец. Но сами молчали. А часть, приближенные старшей медсестры, санитарки открыто просто гнобили. Моя жизнь превратилась в ад». 

Потом случился «ковид». В последующие 2 года больница работала в напряженном режиме. Многие врачи и медсестры были вынуждены брать дополнительные ставки. Выходить сверхурочно. Напряжение нарастало. Олесю неоднократно пытались «подставить». Например, перед операцией, внезапно пропадали нужные инструменты. Кто виноват? Операционная медсестра. Все шишки летели на Олесю: «Но поскольку я была к этим провокациям готова, старалась не покидать без надобности рабочее место. Всё перепроверяла по 100 раз. В общем, не давала поводов для увольнения». 

В 2021 году нервы женщины сдали. Когда она увидела, что вместо медицинских дрелей во время операции стали использовать обычные строительные!!! (да-да, из строительных магазинов - прим. ред) по цене на порядок дешевле медицинских. Какая там может быть стерильность? Поток просрочки не прекращался. И после очередной докладной на имя главной медсестры, 31 августа 2021 года начальство отделения организовало собрание, и при 40 сотрудниках больницы женщину начали «ломать». Обвиняли в непрофессионализме, «стукачестве», а тем, кто пытался её защитить, попросту затыкали рот.  

«На этом собрании меня попросту раздавили, - вспоминает Олеся, - я ехала домой, и было желание кинуться под трактор. Что меня останавливало? Трое детей. А придя в себя, через несколько дней я отнесла первое заявление в прокуратуру о том, как меня травят в этой больнице и об использовании просрочки». 

Сначала она записала шок-видео. По-другому это не назовёшь. На нём хорошо видны и сами расходные материалы, и сроки их хранения. На других запечатлены те самые ВИЧ-многоразовые инструменты после стерилизации. И масса других нарушений. Всё это видео было отправлено во все правоохранительные структуры г. Сургута. Подчеркнем - ВО ВСЕ!!! Прокуратуру, СК, МВД, а также в Трудовую комиссию и Департамент здравоохранения ХМАО. И ... та-дам… отовсюду Олеся получила отписки. Повторим - ОТОВСЮДУ!  Это видео не заинтересовало никого!  

По факту жалобы Олеси Губановой прокуратура никакой "просрочки" не нашла. Ноябрь 2021 г.

«Отписки» госструктур на протяжении 5-ти месяцев на жалобы Олеси Губановой по факту использования в Травматологической клинической больнице г. Сургута просроченных расходных и шовных материалов. Фото из личного архива Олеси Губановой.

А в это время, осенью 2021 года, в соседнем отделении больницы покончили собой 2 медсестры операционного блока. Что их заставило пойти на столь крайний шаг? Что происходит на суде по факту «доведения до самоубийства» и какому прессингу сейчас подвергаются родственники одной из погибших – читайте в ближайшем, мартовском номере «Совершенно секретно».