ЖИЗНЬ ПОСЛЕ...

ФОТО: TASS

Год назад, в середине января 2023-го, украинская армия начала терять позиции под Бахмутом. Так, 12 января представители частной военной компании «Вагнер» вместе с российскими военными взяли под контроль Соледар, спустя неделю пала Клещиевка, а затем и другие пригороды. В том же месяце ВС РФ начали окружение печально известного Артёмовска (такое название носил Бахмут до 2015 года. – Прим. ред.).

Своими воспоминаниями о тех страшных днях с газетой «Совершенно секретно» поделилась местная жительница, которой чудом удалось остаться в живых. Людмила (имя изменено редакцией по просьбе собеседницы) всю жизнь прожила в Бахмуте, успешно занималась предпринимательством, но за считаные месяцы потеряла всё... Теперь ей приходится начинать жизнь сначала – в новой стране, регионе, городе.

– Людмила, поделитесь, в каком именно районе Бахмута Вы проживали? И когда пришлось его покинуть?

– Я проживала в центре Артёмовска, а 8 марта меня эвакуировали. Бои шли уже возле моего района. В тот день я вышла на улицу покормить собак, но начался сильнейший обстрел. Пришлось падать на землю, чтобы не убило снарядом или осколками. Когда канонада закончилась, ко мне подошли «вагнеровцы». Они стали задавать вопросы, но разговор прервали летавшие над нашими головами дроны и украинский БТР, который вёл обстрел. Военные отправили меня в ближайший подвал, в котором в итоге мне пришлось сидеть одной с шести утра до трёх часов дня. Всё это время вёлся обстрел, «вагнеровцы» старались не давать ответку. Уже после того, как меня забрали из подвала и отвели в безопасное место, ребята стали стрелять в ответ. Больше своего дома я не видела.

– А когда начались первые обстрелы Бахмута? Какая была реакция местного населения на приближающиеся бои?

– Насколько мне помнится, первые прилёты были в мае 2022-го. Бои в близлежащих населённых пунктах начались после нового года. В январе перестрелки велись уже на улице Артёма и Советская, которые находятся недалеко от моего дома. Со мной жили родственники, у которых есть маленький ребёнок. Они до последнего находились в Артёмовске и не хотели уезжать, но когда боевые действия пришли буквально под окна, ради безопасности малыша решили уехать. Ранним утром родственники покинули город на машине. Сейчас проживают в одном из городов Донецкой области, который, к сожалению, также постоянно находится под обстрелами. Уезжать вглубь Украины не хотят, чтобы не отдаляться от Артёмовска.

– На какое-то время Бахмут стал самой горячей точкой мира. Как в такой обстановке местные жители получали воду, еду и медикаменты?

– Воду, которая стекала с крыш, мы набирали в вёдра, затем кипятили и употребляли. Хотя предварительно я и запаслась водой, этого было мало. Дома не было ничего – ни света, ни связи, ни воды, ни тепла, ни газа. Еду и медикаменты в основном получали из гуманитарной помощи. Нередко гуманитарку привозили киевляне. Какое-то время даже в Константиновку (находится в 29 км от Бахмута. – Прим. ред.) умудрялись ездить. Когда бои в городе только начинались, ездили в район Юбилейный, где частники из Часов Яра, Калиновки и других мест продавали продукты. Однажды, возвращаясь с соседями из Юбилейного, стали свидетелями гибели женщины. Осколок от снаряда оторвал ей ногу, и она умерла от потери крови. Обстрелы могли начаться очень резко. Кто-то прятался в магазины, кто-то просто падал на землю...

– Жители Мариуполя рассказывали о случаях мародёрства со стороны мирного населения. Были ли подобные инциденты в Бахмуте?

– Когда я находилась в Артёмовске, мародёрства не было. В городе была и полиция, и тероборона (территориальная оборона. – Прим. ред.). Свою квартиру я практически не покидала из-за обстрелов. Да и не хотелось, чтобы что-то вынесли. Как дальше обстояли дела, не знаю.

– Куда вас эвакуировали?

– Сперва меня вместе с другими жителями Артёмовска отвезли в посёлок городского типа Зайцево, затем в пункт временного размещения (ПВР) в Первомайске (ЛНР), после этого в Шахтёрск и, в конце концов, в ПВР в Савельевку (ДНР, Енакиевский район). В последнем ПВР находились около 50 жителей Артёмовска. Но со временем беженцев становилось всё больше и больше. Спустя два месяца мне начали делать документы. Всё это время в местных МФЦ не знали, что с нами делать, потому что не было никаких данных. Через три месяца со дня подачи заявлений я получила документы: российский паспорт, СНИЛС, ИНН, медицинскую страховку, свидетельство о рождении. Сейчас ожидаю документы о разводе. Единственная проблема с водительскими правами. В МРЭО сказали, что так как нет даже карты ученика, нужно учиться заново за полную стоимость. В общей сложности на последнем пункте временного размещения я прожила более 5 месяцев. Многие уехали в Россию, но я решила остаться в Енакиево. Выбрала этот город, потому что он находится недалеко от Артёмовска. Кстати, в Енакиево уже встретила двух девочек из Артёмовска, регулярно общаюсь с ними. Они рассказали, что в ДНР много наших.

– Сейчас у вас всё с чистого листа. Как складывается жизнь в новой стране и городе?

– Мне очень повезло. Жильё мне сдаёт парень за одни коммунальные услуги, больше ничего не плачу. Бабушка его жены привезла буквально всё, что нужно для жизни. Когда она узнала, что я шью – подарила мне швейную машинку. Очень благодарна многим местным жителям, которые во всём мне помогают. Ранее в ДНР никогда не была, но уже сейчас могу сказать, что освоилась.

– Есть ли какая-то помощь и финансовая поддержка от местных властей или приходится жить за свои средства?

– В ПВР выдавали гуманитарную помощь. Каждый месяц получала 4 тысячи рублей, также были единоразовые выплаты в размере 10 и 5 тысяч рублей. Сейчас гуманитарку не дают.

– Какое у вас было отношение к ЛДНР до спецоперации? Ведь для Украины эти территории были враждебными.

– Я никогда не думала о том, как люди живут по ту сторону. В 2014-ом многие ребята из Артёмовска пошли в ополчение. Когда меня эвакуировали, я первую неделю вообще в панике была, не знала, что делать. Меня через своих знакомых разыскала племянница из Москвы. Она попросила парней из Артёмовска, которые воюют за ДНР с 2014 года, привезти мне ксерокопии документов, деньги, телефон и многое другое. Вот так я с некоторыми нашими ребятами и познакомилась.

– Кем работали?

– Занималась предпринимательством – более 20 лет торговала вещами на рынке. В Енакиево планирую продолжить заниматься этим делом, но пока что безработная. В ходе боёв за город сгорели контейнеры с моей одеждой. Вместе с бизнесом и товаром я потеряла практически всё имущество. Очередной ракетный обстрел стёр с лица земли мой дом, затем один из снарядов разорвал мой гараж, в котором стояла моя Лада. Под вопросом остаётся только квартира, где я жила до эвакуации. Возможно, она уцелела. Снимков своего района не видела. Когда я последний раз видела дом, он ещё стоял, хотя ему тогда досталось: разрушен коридор, одна из ракет прошла навылет.

– Известно что-то о соседях? Где они могут быть сейчас?

– Многие соседи уехали сами, некоторых эвакуировали на Украину. Какое-то время все жители нашего дома не хотели покидать квартиры и родной город. Но, когда бои развернулись в центре, деваться было некуда. Сначала надеялись, что Артёмовск не столкнётся с серьёзными разрушениями. Мы наблюдали за взятием Мариуполя, но думали, что у нас будет как в Мироновке и Светлодарске – там люди заснули в одной стране, а проснулись в другой. Многие украинцы нас даже называли ждунами (те, кто живёт на Украине, но ждёт прихода России. – Прим. ред.) и смертниками за отказ покидать свои дома. Но у нас такие люди, ничего не поделаешь.

– Проводили ли власти Украины эвакуацию жителей Бахмута?

– Да, украинские власти вывозили всех желающих, в том числе стариков, детей, женщин. «Вагнеровцы» также всем помогали. Вынесли многих раненных мирных граждан и тех, кто вообще не мог ходить. Когда «вагнеровцы» меня выводили, сложилось впечатление, что они больше боялись за наши жизни, чем за свои.

– Каким, на ваш взгляд, может быть решение сегодняшнего конфликта?

– Хочется мира, но, судя по всему, его не будет. Украинские власти продолжают набирать огромное количество людей в армию, и не намерены договариваться. В Артёмовске была мобилизация, но из автобусов и трамваев людей никто не забирал, как сейчас. Мужчины либо шли по повестке в ВСУ, либо по собственному желанию в тероборону (территориальная оборона. – Прим. ред.). Лично себя я позиционирую как уроженку Донбасса и хочу, чтобы был мир. Несмотря на всю разруху, я надеюсь вернуться в Артёмовск. На сегодняшний день, как мне известно, там живёт человек пятнадцать мирного населения. Но связи с городом нет... У нас был очень красивый и хороший город, я его очень любила. Закончила там школу и училище. Относительно недавно сделали набережную возле Бахмутки, где можно было приятно провести время. Там были разные зоны отдыха, положена плитка, стояли детские площадки.

– В 2014-ом Бахмут некоторое время был под контролем ополченцев. Сильно ли тогда пострадал город?

– Нет, тогда всё обошлось без серьёзных повреждений. Насколько я помню, ополчение, стоявшее несколько месяцев, было выбито украинской армией в ходе непродолжительных перестрелок. Гораздо больший урон в ходе того противостояния получил Славянск. Я проезжала этот город в 2014-ом после того, как ВСУ заняли его. Некоторые дома были повреждены, дороги разбиты. С 2014 по 2022 год у нас было много переселенцев из ДНР, однако спустя время большинство из них разъехались.

– Как проходила ваша жизнь до 2014 года? Помните ли как развивались события в городе после Евромайдана?

– Я в это никогда не вникала, у нас нормальная была обстановка. Мы в Артёмовске нормально работали, жили.

– Были ли притеснения русского языка до событий 2014 года? Появились ли они после?

– До 2014 года ничего такого не было. После начала СВО, когда в Артёмовск начали заходить националистические батальоны, в которых было много западных украинцев, начались проблемы. Они требовали, чтобы мы говорили на украинском языке. Были очень недовольны, если слышали русский язык.

– Было ли притеснения русского языка на государственном уровне в вашем городе? Есть много роликов в Интернете, как в украинских городах, к примеру, продавцов в магазинах заставляют говорить на украинском языке.

– Да, все школы, сады, воспитателей, учителей обязали говорить на украинском языке. Также заставили говорить на украинском языке госслужащих. Как раз это всё началось после 2014 года.

– При ком жилось лучше? При Януковиче или последующих президентах?

– При Януковиче было гораздо лучше. Я успела заработать при нём на машину и дом. Я хорошо работала и жила, тогда нормально на ногах все стояли. При Порошенко стало трудно работать. Повышались налоги, аренда взлетела, а покупательская способность населения упала.

P.S.

Всем понятно, что жизнь Людмилы, которой мы желаем удачи и говорим большое спасибо за разговор, уже не станет прежней, как и многих жителей Юго-Востока Украины. Многим придётся действительно всё начинать сначала. Хотели ли жители Донбасса оказаться в тех условиях, в каких оказались – вдали от своих домов и родной земли? Конечно, не хотели. Но история предложила им сделать выбор. И они его сделали. Вольно или невольно. Большинство беженцев, с кем нам удалось пообщаться, и которые оказались на российской территории, мечтают лишь об одном – чтобы это всё поскорее закончилось, и они смогли вернуться к своим домам и близким людям.