Анжелика Крылова: 5 лет, выходя на лед, я умирала от боли

Вот уже несколько сезонов почти перед каждым выступлением лидеру российского фигурного катания в танцах на льду делают обезболивающую блокаду в межпозвоночные диски. О том, насколько это серьезно, знают только близкие. Догадываются многие. Но догадываются – не значит верят.

– Анжела, если бы знать наперед, что придется тебе пережить, согласилась бы снова пойти в большой спорт и стать фигуристкой?

– Наверное, нет… Последние пять лет были очень тяжелыми и для меня, и для партнера, и для тренеров. За неделю до соревнований, как по графику, начинались проблемы со спиной. Я умирала от боли, Олег Овсянников, в дуэте с которым я сейчас катаюсь, – от страха за меня, тренер Наталья Линичук переживала, как бы чего не случилось. Каждый раз я выходила на лед вопреки здравому смыслу. От сезона к сезону настолько свыкалась с болью и так вживалась в свою роль, что даже те, кто находится рядом со мной постоянно, стали сомневаться: а не обманываю ли я их? Однажды мы возвращались с чемпионата мира, и мама спросила у знакомого врача: «Как же быть с Анжелой, ведь у нее так болит спина?» На что тот не задумываясь ответил: «Да вы посмотрите, как она катается! Разве ей нужны врачи?» Спортсмены умеют терпеть боль, приучены с детства, и, скорее всего, поэтому мне дважды удалось стать первой в мире и Европе. Но по большому счету для меня важны не оценки и награды, главное – удовлетворена ли я своим выступлением. Ведь победа – это как падающая звезда: сверкнула и погасла. Радость, эмоции, медаль, цветы, два дня, чтобы отоспаться, а затем выходишь на лед и всему учишься заново. Ноги разъезжаются, в душе пустота, но нужно работать.

– Ты помнишь первые шаги в фигурном катании?

– Не особо отчетливо, ведь мне тогда было три года. Мама рассказывала, что моя первая «тренировка» закончилась плачевно. Как только мне надели коньки и разрешили самостоятельно сделать несколько шагов, я упала и довольно сильно ударилась головой. Испуганная мама сгребла меня в охапку и помчалась в детскую поликлинику. Слава Богу, все обошлось. Как ни странно, после этого случая у мамы не пропало желание сделать из меня фигуристку.

Ольга Арсеньевна Крылова: «Все родители, наверное, хотят, чтобы дети осуществили их несбывшиеся планы. В детстве я сама мечтала стать фигуристкой, но у родителей не было денег, чтобы оплатить мои уроки, поэтому оставалось только стоять у бортика и наблюдать за другими детьми. Может быть, поэтому я так рано привела Анжелику на каток. Через полгода Анжела завоевала на дворовых соревнованиях приз – мягкую игрушку. Но первым серьезным стартом для нее стало выступление на стадионе Юных пионеров. По итогам турнира дочка заняла только тринадцатое место, но, несмотря на несчастливое число, ее заметила тренер Зинаида Ивановна Подгорнова и пригласила в группу. Я до сих пор удивляюсь прозорливости этой женщины. Каким надо быть профессионалом, чтобы в толпе заметить талантливого ребенка! У Подгорновой Анжелика прозанималась лет до тринадцати. Тренер очень хотела определить ее в парное катание, а я мечтала о танцах на льду. Наверное, просто подсознательно старалась уберечь дочь от травм. Тогда я еще не знала, какие падения случаются и у танцоров».

– Получается, детства у тебя не было?

С Олегом Овсянниковым

– Во всяком случае, со свободным временем всегда были проблемы. Придешь из школы и бегом на каток, а оттуда на музыку. Уставала страшно. Хотела даже бросить музыкалку, но мама настояла. «Не получится из тебя фигуристки, – говорила она, – пойдешь музработником в детский садик. Все-таки деньги». Маме, конечно, было видней, ведь мы жили небогато. Никаких суперкукол и дорогих платьев мне не покупали. Все как у всех. После выпускных экзаменов в музыкальной школе педагоги советовали поступать в Гнесинское училище, но я не захотела. Не по мне целый день сидеть без движения и пиликать на пианино

– В какой момент ты поняла, что жертвы ради спорта не напрасны?

– Когда в девяносто третьем в паре с Володей Федоровым мы завоевали «бронзу» на чемпионате мира. Через год поехали на Олимпиаду в Альбервилль. Все прочили нам место в тройке призеров, но мы оказались только шестыми. Наверное, после той неудачи Наталья Линичук и решила, что мне следует поменять партнера. Так появился Олег Овсянников.

– Уход от тренера или партнера у фигуристов дело обычное или подобные шаги сопровождаются стрессами?

– Конечно, это стресс. Решение Натальи Владимировны было полной неожиданностью для Федорова. Думаю, он страшно переживал. Через несколько дней мы с группой Линичук улетели тренироваться в Америку, и с Володей я встретилась лишь спустя полгода на чемпионате мира в Англии. Он уже катался в балете, вел другую жизнь. Но за время нашего разговора бывший партнер ни словом не обмолвился о прошлом. Нас всегда считали идеальной парой, и Саша Жулин часто повторял: «Ребята, в фигурном катании так не бывает. Вы – исключение».

Ольга Крылова: «Анжела долго не росла, а в тринадцать лет вымахала сантиметров на десять. Поэтому о парном катании речь уже не шла. Тренер Эдуард Плинер начал готовить ее в одиночницы. У Анжелы хорошо получались прыжки, но как раз это меня и страшило. Набравшись смелости, я решила действовать – показать дочь Елене Анатольевне Чайковской. В то время я устроилась администратором в гостиницу «Динамо», а Чайковская тренировала учеников на динамовском льду. В один из вечеров я подошла к ней и спросила: «Вы не могли бы посмотреть ребенка?» Не поднимая глаз, Елена Анатольевна уточнила: «Мальчика?» «Нет», – ответила я. Тренер сразу же отрезала: «Девки мне не нужны». Наверное, от отчаяния у меня вырвалось: «А вы не пожалеете потом, что не посмотрели мою девочку?» Чайковская взглянула на меня: «Приходите завтра в пять часов». На следующий день всю тренировку, часа два, дочь прокаталась вдоль бортика. Чайковская не подзывала ее и ни о чем не просила. Так и не узнав результата, мы ушли домой. А наутро я пришла к тренеру. «Девочка ваша хорошая, – сказала Елена Анатольевна. – Я беру ее».

– Что было самым трудным в Америке?

С мамой Ольгой Арсеньевной

– Найти общий язык с новым партнером. С Олегом мы абсолютно разные – по характерам, вкусам, привычкам, стилю катания. Прежде чем перейти к Линичук, он поменял многих тренеров. Занимался у Людмилы Пахомовой, Натальи Дубовой, Светланы Алексеевой – помощницы Татьяны Тарасовой… Это сейчас мы с ним понимаем друг друга с полуслова, а первые полгода я уходила с тренировок в слезах. К концу сезона вообще хотела заканчивать со спортом. Постепенно мы с Олегом притерлись друг к другу и превратились из двух одиночников в танцевальный дуэт. В обойму лидеров попали довольно быстро и четыре сезона дышали в спину ведущей паре – Оксане Грищук и Евгению Платову. После Олимпиады в Нагано, где мы завоевали «серебро», Оксана с Женей ушли в профессионалы. Путь к пьедесталу стал свободен.

– Правда ли, что в танцах на льду существует очередь к пьедесталу, иными словами: заранее расписано, кто и когда станет чемпионом?

– Возможно, так было, потому что танцы на льду – довольно субъективный вид. Здесь нет прыжков, а значит, четких критериев для судейства. Вот и получается, что кому-то из рефери не нравятся костюмы, кому-то – внешность партнерши. Но в последнее время усилиями президента ИСУ Оттавио Чикванта многое изменилось. Мне кажется, сейчас в танцах стало больше соревновательности, чем закулисных интриг. Пример тому – недавняя сенсация с итальянской парой. До финала Гран-при никто и подумать не мог, что они станут вторыми.

– Насколько портят жизнь спортсменам закулисные интриги?

– Все по-разному реагируют. Я стараюсь не обращать внимания. Мало ли что о тебе напишут или скажут, повод и тему всегда можно найти и развернуть. По натуре я спокойный человек, и хотя перед стартом волнуюсь, но меня довольно трудно одной фразой вывести из себя. А случаи такие бывают. Идет кто-то мимо спортсмена, скажет не то, фигурист распсихуется и выступит плохо. Поэтому Линичук всегда старается, чтобы до старта мы находились возле нее и ни с кем не общались. Но я на этом не зацикливаюсь. Если фигурист уверен в себе и готов на сто процентов, то его ничем нельзя выбить из колеи. Разве что коньки стащить

– А такое случалось?

– Говорят, раньше бывало. Может, поэтому сейчас никто коньки в раздевалке не оставляет. Носим с собой. Затупить-то лезвия можно даже о батарею. Провести разок, и ноги на льду будут разъезжаться.

С Джузеппе Ареной

Ольга Крылова: «У Чайковской полтора года Анжелика каталась одна. На вопрос, когда же дочке дадут партнера, Елена Анатольевна отвечала односложно: «Ищем». Мы уже все были на грани отчаяния. И вдруг появился Володя Лелюх. Его отца, пилота первого класса, перевели из Красноярска в Москву. Анжела и Володя прокатались несколько лет, попали в юниорскую сборную. Но так вышло, что Елена Анатольевна вскоре распустила группу и перешла в балет. Подгорнова посоветовала мне показать ребят молодому тренеру Наталье Линичук. Линичук взяла только Анжелу. Но дочь ответила, что без партнера не перейдет. Предвидела ли тренер, что пара распадется, трудно сказать. Но как-то дочь пришла домой с тренировки и сказала, что больше кататься не будет. У них с Володей и раньше случались конфликты. Он был обидчивым и из-за пустяков мог не разговаривать неделями.

Не сумев уговорить дочь, я отправилась к Наталье Владимировне. «Пусть Анжела не расстраивается, – сказала та. – Не хочет с Лелюхом, мы подыщем для нее нового партнера». Им стал Володя Федоров».

– Что помешало вам в этом сезоне выйти на лед?

– Моя болезнь. Пять лет назад, когда мы с Олегом только начали кататься, на вечерней тренировке я неудачно упала. Мы ехали спиной к бортику на большой скорости и не видели, что работники катка забыли закрыть ворота для выезда заливочной машины. В общем, я вылетела со льда и ударилась спиной об угол ворот. Падение было настолько сильным, что сама не смогла подняться. Меня на руках перенесли в машину и отвезли в «Склиф». Там врачи сделали снимок, успокоили, что перелома нет. Через день тренеры сказали: «Раз ничего серьезного, надо раскатываться». Но такие ушибы не проходят бесследно. На пояснице у меня появилась гематома величиной с кулак. Я жаловалась на боли, но мне никто не верил. Только через дней пять, когда я была не в состоянии поднять ноги, меня отвезли в ЦИТО. Там выкачали гной и кое-как подлечили. Тогда всерьез никто не стал заниматься моей травмой, потому что через неделю мы улетали в США.

– Как же ты каталась все эти пять лет?

– На уколах. В первое время спина у меня побаливала, но не сильно. Надеялась, пройдет. В Америке я обращалась за помощью к мануальщикам, потому что другого выхода не было. Со мной долго работал один из них. Я думаю, что в конце концов он и «свернул» мне спину.

– В конце декабря прошлого года тебя обследовали в госпитале МВД. Что говорят врачи?

– Диагноз малоутешительный. Смещены позвонки, в одном месте обнаружена межпозвоночная грыжа, воспалены связки… Советуют оперироваться. Но никто не дает гарантии, что даже после успешной операции я смогу выйти на лед. Самое страшное, что перспектива остаться инвалидом вполне реальна. Врачи не скрывают, что одно неосторожное движение или травма могут привести к плачевному концу. Но все спортсмены – фанаты. Я знаю, что добилась в спорте немало. Однако мысль, что я не сумела полностью реализовать все задуманное, повергает меня в шок. Понимаешь, фигурное катание для меня – не способ зарабатывания денег, хотя и это немаловажно, а средство самовыражения.

– Один спортивный психолог сказал, что здоровье спортсмена – это скрипка для музыканта. Последнему никогда не придет в голову заколачивать инструментом гвозди…

– А мы заколачиваем, потому что такой менталитет. Мы не умеем себя жалеть. Не приучены к этому. Каждая тренировка – самоотдача на полную катушку. Так было и так есть. Нам с детства внушают, что Александр Горшков стал олимпийским чемпионом после операции на легких. Сама Линичук выиграла олимпийское «золото» с температурой тридцать девять. Три года назад у Линичук тренировались многие иностранные фигуристы, но они не выдерживают такого напора. Представь, когда накатывается программа, ты слышишь одну и ту же мелодию изо дня в день миллионы раз. Столько же повторяешь одни и те же движения. От этого можно свихнуться. И чтобы такого не произошло, каждое утро ищешь мотивацию: ради чего ты вышел на лед сегодня? Программа длится всего четыре минуты, а работаешь для этого целый год. Поэтому, возвращаясь к вопросу о скрипке: в каком бы ты ни был состоянии перед турниром, все равно выходишь на лед и показываешь, на что способен

– Тебя не пугает перспектива оказаться в инвалидной коляске с пенсией в триста рублей?

– Пугает. Когда осенью пошли сильные нагрузки, после тренировок я не могла даже нормально дышать. И все же мы с Олегом готовили программы, шили костюмы, хотели выступить на Гран-при «Скейт Америка», а в декабре – на турнире в Германии. Трудно сказать, на что я надеялась… Думала, пронесет. Но в Америке мы не выступили. В Германии рискнули, после чего немецкие врачи с трудом поставили меня на ноги. Я еле дошла до самолета. Если раньше я терпела боль и быстро выходила из такого состояния, то теперь сама, без помощи врачей, сделать этого уже не могла. Но ведь известны случаи, когда благодаря уверенности в собственных силах люди выздоравливали. Я знаю, кто-то скажет: «Она ненормальная», но я очень хочу вернуться и выступить на Олимпиаде. Доказать не кому-то, а себе, что такое возможно.

Ольга Крылова: «Анжелика с виду кажется беззащитной, но на самом деле она бесстрашная и терпеливая. В детстве дочь никогда не плакала и постоянно удивляла меня. Она обожает кататься на горных лыжах и лошадях, плавать с аквалангом, мечтает прыгнуть с парашютом. Наверное, поэтому у нее практически нет подружек, зато много друзей. Помню, однажды встречала ее из Кисловодска со сборов. Подходит ко мне второй тренер и говорит: «Из-за вашей Анжелочки меня чуть удар не хватил». Оказалось, дочь решила покататься на лошади (до этого она никогда не пробовала) и уговорила местных ребят. А на следующее утро они привели с собой коня: мол, не хочешь с нами в горы махнуть? И Анжела махнула. Вернулись ночью. Все спортсмены и тренеры не знали, что и думать уже. Спрашиваю: «Неужели ты не испугалась с незнакомыми людьми в горы ехать?» «Испугалась, – говорит, – но удовольствие было сильнее страха».

– Анжела, ты обследовалась не только в России, но и в Италии. Что думает твой друг Джузеппе Арена?

– Джузеппе большой поклонник моего таланта и, как танцор (в прошлом солист «Ла Скала»), понимает, что это значит – уйти, не сказав последнего слова. Познакомились мы несколько лет назад в Париже. Он ставил программы для других танцевальных пар, и мне они очень нравились. Тогда я сказала себе, что обязательно познакомлюсь с этим постановщиком, и на чемпионате мира первой подошла. Три года мы уже вместе, и Джузеппе один из немногих, кто всегда и во всем поддерживает меня. Я уверена, что он будет на моей стороне, какое бы решение я ни приняла. Очень жаль, что мы не работаем вместе по некоторым причинам, честно говоря, мне непонятным.

– Не хочется думать о плохом, но если тебе придется уйти из спорта, что дальше?

– Попробую тренировать. Но пока не хочу об этом думать, потому что неизвестно, какие результаты даст лечение. По большому счету за пять лет я еще ни разу серьезно не обследовалась, не лечилась и очень надеюсь, что врачи помогут мне. Но вместе с тем я не тешу себя иллюзиями и ничего не скрываю от партнера. Ему сейчас трудно, и если у него появятся планы, то я не стану препятствовать им.

Ольга Крылова: «О том, что Анжела настолько серьезно больна, я не знала. Да и откуда узнаешь: я – в России, она – в Америке. Дочь постоянно жаловалась на боль в спине, но меня убеждали, что без этого в спорте не бывает. Когда Анжела в декабре прилетела из Германии, то я, увидев ее в аэропорту, была потрясена. Девочка храбрилась, улыбалась, но я видела, что с ней что-то не то. Ночью я проснулась, услышав плач. Подошла, спросила, в чем дело, и тогда для себя решила, что хватит: утром мы идем к врачу. Когда медики объявили результаты обследования, я ужаснулась. Вспомнила книгу Кати Гордеевой о Сереже Гринькове. Там описан случай, как Станислав Жук, вместо того чтобы отвести жаловавшегося на боли в сердце парня к специалистам, прикладывал ему на больное место талисман… Не знаю, может быть, и не стоит так говорить, но, наверное, впервые за долгие годы я пожалела, что отдала дочь в спорт».