Был ли шанс у Марин Ле Пен?

ЭММАНЮЭЛЬ МАКРОН. ФОТО: EPA/TASS

Оппозиционер Марин Ле Пен была обречена с самого начала, независимым наблюдателям это было очевидно. Не потому что она непопулярна во Франции. Как раз наоборот: весьма популярна, но ее негативная репутация, созданная и поддерживаемая мейнстримными медиа, не оставляла ей шансов занять президентское кресло. За ней прочно укрепился имидж политика правого толка, почти фашиста. За таких в современной Европе не голосуют.

Марин Ле Пен выдала потрясающий результат – 41 процент французов отдали за нее свои голоса. Такого не было ни в 2017 году (34 процента), ни тем более в 2012-м, когда она не прошла во второй тур, но набрала довольно весомое для дебютанта число сторонников (18 процентов).

ПРОИГРАВШАЯ, НО НЕ ПОБЕЖДЕННАЯ

Ожидалось, правда, еще больше – по расчетам экспертов, разрыв с Эмманюэлем Макроном должен был составить всего несколько процентов. Все благодаря ее отказу от радикальных предложений во время предвыборной кампании вроде немедленного выхода страны из НАТО и ЕС, а также дистанцирования от российской спецоперации на Украине. Но и действующий президент, надо отдать должное, сыграл на настроениях избирателей довольно умело. Чего стоит одно его обещание поднять пенсии – во Франции, как и в России, пожилые люди составляют постоянно действующую, очень сплоченную и дисциплинированную силу.

Скорее всего, Ле Пен сдержит обещание и уйдет из большой политики. Что вовсе не означает, что ее идеи о возвращении суверенитета Франции на деголлевский уровень или об уменьшении потока мигрантов из мусульманских краев никто не подхватит. Но ее последователям выиграть выборы будет вообще невозможно – исламское население Франции растет безудержно, а обычно равнодушные к выборам мусульмане обязательно являются на избирательные участки, чтобы дружно отдать свои голоса за любого кандидата, кроме того, кто к ним относится с подозрением.

Можно уверенно говорить, что вместе с Марин Ле Пен уйдет и надежда французов на обретение отечеством своего прежнего, чисто европейского облика. Рано или поздно мечетей во Франции станет больше, чем католических и протестантских храмов. Вероятно, тогда и развернутся основные, возможно, трагические события. И ждать их осталось недолго.

Тем не менее, стоит отметить, что Марин Ле Пен уже не воспринимается подавляющим большинством как крайне правый политик-экстремист. Кем она, надо сказать, никогда не являлась – это ей приписали. Судя по тенденции, все больше французов разделяют ее взгляды. Возможно, ее соперник тоже. Но, как это всегда бывает в политике, побеждает не тот, кто говорит, что думает, а тот, кто говорит то, чего от него хочет слышать большинство. Поэтому Эмманюэль Макрон и въехал во второй раз в Елисейский дворец.

А был ли у Марин Ле Пен шанс занять президентский пост? На мой взгляд, ни малейшего. Все мы помним, как в 2017 году несистемный кандидат, успешный и популярный премьер-министр Франсуа Фийон попытался пойти против сильных мира сего. Вот он действительно мог стать Президентом Франции, во всяком случае, все соцопросы говорили о том, что французы отдадут предпочтение именно ему.

Но у глобалистов было другое мнение, сформированное политическими взглядами перспективного кандидата. Они ему припомнили многие «промахи».

Например, в 2013 в Москве Фийон призвал к политическому и экономическому сотрудничеству с Россией и к признанию за ней «европейского статуса» в свете ее исторической, культурной, географической и экономической близости к Европе. Кроме того заявил, что во Франции слишком много иммигрантов, и страна не может принять всех желающих. Выступил с идеей о ежегодном голосовании в парламенте, определяющем ограничение на количество приезжих и квоты для определенных регионов мира. Высказывался против однополых браков.

Короче, такой человек возглавить Францию никак не мог. Поэтому было придумано расследование о коррупции – Фийон трудоустроил в свой кабинет жену. Процесс дошел до приговора – все участники получили условные сроки и крупные штрафы в суде первой инстанции. И все бы ничего, но вдруг начали всплывать любопытные подробности.

10 июня 2020 года бывший национальный прокурор по финансовым делам Элиан Улетт дала показания комиссии Национального собрания, что уголовное дело против Фийона она возбудила в 2017 году под сильным политическим давлением. После таких откровений высокого участника судебного процесса, согласитесь, как-то слабо верится в независимость французской Фемиды.

Пятью годами раньше примерно также был «срезан» еще один перспективный французский политик, на тот момент глава Международного валютного фонда Доминик Стросс-Кан. Он тоже собирался стать президентом Пятой республики, но на свою беду слишком честно выступил с концептуальной полуторачасовой речью на ежегодном заседании МВФ и Всемирного банка, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы.

В ней он заявил, что «Вашингтонский консенсус с его упрощенными экономическими представлениями и рецептами рухнул во время кризиса мировой экономики и остался позади». С точки зрения Стросс-Кана, для преодоления неопределенности посткризисного мира необходимо вернуться к принципам экономической политики свободного рынка, как для мирового сообщества, так и для каждого отдельного государства.

В результате попался на домогательстве к горничной отеля. Обвинения были сняты только после того как «бунтарь» написал заявление об отставке с поста главы МВФ. Позже горничная призналась, что оговорила хорошего человека. Но путь на президентский олимп Доминику Стросс-Кану был закрыт.

Если бы сильные мира сего решили, что Марин Ле Пен может стать президентом Франции, у нее тоже наверняка нашлись бы грехи. Скажем, она бы вдруг соблазнила какого-нибудь официанта. Плевое дело для набивших руку на создании компромата умельцев.

ДЕ ГОЛЛЬ И ГОЛЛИСТЫ

Вернемся, однако, к системному кандидату Эмманюэлю Макрону.

Во время предвыборной кампании действующий Президент Франции удивлял тем, что говорил вполне здравые вещи. Например, о том, что Европа следующей зимой столкнется с последствиями, если у нее не будет российского газа. Дело не в том, что среди французов распространены пророссийские настроения (после 24 февраля наших сторонников в Старом Свете заметно поубавилось). Но от французского лидера его сограждане ждут смелых заявлений без оглядки на Брюссель или Вашингтон. Так поступал Шарль де Голль. Который, впрочем, не только говорил, но и делал.

Именно он настоял на выходе страны из военного блока НАТО (в политической части альянса Франция осталась). И это он в 1965 году отправил в Нью-Йорк корабль и самолет с долларами и требованием обменять бумажки на золото, как обещали американцы, устанавливая Бреттон-Вудскую финансовую систему для всего мира. Скрежетнув зубами, США золото передали, правда, не на 5,5 млрд долларов, а на 800 млн меньше. На беду ФРС за французами пошли немцы, японцы, канадцы и представители других стран, в результате чего «золотой запас» США радикально опустел, снизившись до предельно низкого, по мнению Вашингтона, уровня.

Этот удар в самое сердце финансовой империи Соединенные Штаты простить не могли. Как и выход из НАТО или установление тесных отношений с СССР (единая Европа от Лиссабона до Урала – это его идея), поддержку Кубы и Вьетнама. Такой человек не мог занимать столь высокий пост в послевоенной Европе. Неудивительно, что в 1968 году во Франции начались студенческие волнения, в результате которых генерал лишился своего поста. Сегодня считается, что протесты в Сорбонне, переросшие в полномасштабную забастовку и политический кризис, – первая цветная революция, организованная ЦРУ.

Традиции, заложенные Шарлем де Голлем, продержались недолго. От боевого генерала – лидера Сопротивления до Эмманюэля Макрона прошло полвека, и с каждым новым президентом Франция теряла часть своего суверенитета. Остатки были вручены руководству Евросоюза при Франсуа Олланде.

Общефранцузские манифестации против гей-свадеб 2012–2013 гг. выводили на улицы сотни тысяч во всех уголках страны – люди в Марселе, Лионе, Тулузе, Нанте и во всех других крупных городах категорично и упрямо протестовали против дискредитации семейных устоев. Последняя манифестация собрала 400 тысяч человек в Париже 4 мая. Однако уже 17 мая президент подписал указ, разрешающий однополые браки. Мнение рядовых французов он попросту проигнорировал, что совсем не характерно для считавшегося демократичным государства.

Впрочем, большой вины Франсуа Олланда в этом нет — во-первых, потому что даже во время предвыборной кампании он не скрывал, что, как и все глобалисты, является сторонником однополых браков. А во-вторых, подписать документ приказала Еврокомиссия, и ослушаться ее ни один глава европейского государства не имеет права.

Вообще, тому, как устроена нынешняя европейская власть, может позавидовать любой авторитарный лидер, который хотел бы создать видимость демократии.

Еврокомиссия – это кабинет министров ЕС, министры которой называются еврокомиссарами, чтобы просто терминологически отличаться от правительств обычных государств – членов. Глава ЕК предлагается Евросоветом и утверждается Европарламентом. После чего Верховный комиссар собирает еврокомиссаров от разных стран, причем по принципу ротации, чтобы никого не обидеть. Эта весьма запутанная система, возможно, хороша и очень демократична, но в ней отсутствует несколько принципиальных нюансов. Ни один еврокомиссар не отвечает за результат, ибо предполагается, что он лишь формирует общеевропейскую политику (например, в энергетике, финансах, внешних сношениях), а каждый член ЕС все же отвечает сам за себя. Кроме того, ни одна должность в ЕС, ЕК или Евросовете не выбирается прямым голосованием – европейцам позволено голосовать лишь за партии.  

Разумеется, французы-обыватели о хитростях управления странами европейской бюрократией не осведомлены, но чувствуют, что уже не могут влиять на свою власть, как раньше. Можно ежедневно выходить на акции протеста, но результата не будет и никакой президент к желанию граждан Пятой республики не прислушается. О чем прекрасно осведомлена Марин Ле Пен.

Партия «Национальный фронт» под ее руководством одержала победу на выборах в Европейский парламент во Франции еще в 2014 году. Она набрала 25% голосов избирателей, обойдя Союз за народное движение (20 %) и почти вдвое опередив правящую Социалистическую партию (14 %). Поработав много лет в наднациональном Европарламенте, оппозиционный французский политик убедилась: система объединенной Европы «создана на заведомо пагубной идеологии глобализации», «ее надо разрушить и создать свободную Европу, членами которой являются действительно суверенные государства».

Марин Ле Пен – откровенный и последовательный голлист, хотя вслух так себя не называет.

Удивительно, но Эмманюэль Макрон тоже считает себя голлистом. И даже как-то объявил об этом публично. Это тот случай, когда опытный политик лукавит, говоря то, что от него хотят слышать.

ГОЛЛИСТ ПРОТИВ ГЛОБАЛИСТА 

В июне во Франции пройдут выборы в Национальное собрание, и это еще одна проверка готовности электората к переменам. Точнее, возврата к хорошо забытому старому – если не ко временам Шарля де Голля, что вряд ли возможно, то хотя бы Жака Ширака. В 2017 году Марин Ле Пен легко разобралась с кандидатом от макроновской, наспех созданной партии «Вперед, Республика!» во втором туре. На предстоящих парламентских выборах она намерена выставить свою кандидатуру в том же округе. Что, конечно, разумно.

Национальное объединение (до 2018 года Национальный фронт) ни разу не смогло повторить успех отца Марин Ле Пен и основателя партии Жан-Мари Ле Пена 1986 года, когда партия получила 35 мест во французском парламенте. В 2017 году удовлетворилась 8-ю местами. Но в 2022 году по всем признакам оппозиция предпримет атаку на правящую партию «Вперед, Республика!» и, возможно, составит ей серьезную конкуренцию. Политический ландшафт Франции с 2017 года, не говоря о 1986-м, сильно изменился.

Эмманюэль Макрон прекрасно понимает, что второй президентский срок станет для него сложнее первого, хотя бы потому, что в стране грядут не очень популярные перемены – пенсионный возраст поднимется с 62 до 65 лет. Выигрывать на таком фоне парламентские выборы непросто.

МАРИН ЛЕ ПЕН ФОТО: ZUMA/TASS

К тому же он отдает отчет, что многие французы голосовали за него только потому, что не хотели отдавать голоса его конкурентке. «Многие в этой стране проголосовали за меня не потому, что они поддерживают мои идеи, а для того, чтобы не допустить идеи крайне правых. Я хочу поблагодарить их и знаю, что в ближайшие годы я в долгу перед ними», – сказал президент в своей победной речи на Марсовом поле. Обратился он и к «правым избирателям», пообещав найти ответ на испытываемый ими гнев, который и заставил их проголосовать за Ле Пен.

Ее сторонники – это, прежде всего евроскептики и антиглобалисты, в памяти которых жива суверенная, свободная Франция, чьи власти принимают самостоятельные решения, прежде всего во благо граждан страны, а не всей Европы в целом. Сможет ли Макрон перетянуть эти миллионы избирателей на свою сторону? Он старается.

В первый день после победы на выборах новый-старый французский президент повел себя очень вроде бы странно – не ответил на звонок Джо Байдена. «Я хорошо оцениваю французские выборы, это, во-первых. Во-вторых, я пытался переговорить с ним вчера вечером. Я говорил с его помощниками, а он сам был у Эйфелевой башни, праздновал», – заявил Президент США.

Пожалуй, самая большая загадка – сам Эмманюэль Макрон. Конечно, этот неглупый человек прекрасно понимает, что первый раз выборы ему «сделали», обеспечив мощную медиаподдержку и устранив серьезного конкурента Франсуа Фийона. Но вот восшествие на трон второй раз – это лично его заслуга. Тем более что он победил весьма грозного соперника в сравнительно честной борьбе.

Весь вопрос в том, кем он теперь себя ощущает больше, голлистом или глобалистом. Нет ни одного президента Пятой республики, который бы не сравнивал себя с Шарлем де Голлем. Как нет никого, кто с ним действительно сравнялся по авторитету, уважению и влиянию.

И каждый раз, когда во Франции выбирают очередного президента, мы тут, в России загадываем: попытается он вернуть отчизне былую славу и свободу? И каждый раз с течением времени понимаем: нет, не вернет. И даже не попытается.

Скорее всего, после парламентских выборов Эмманюэль Макрон, слегка пококетничав и проявив показную строптивость, тоже сдаст назад и вернется к принципам трансатлантической солидарности. То есть будет бояться окриков из-за океана и, бросив все самые важные для Франции дела, лететь к телефону, узнав, что звонит сам Президент США. Но хочется верить, что эти странные отношения когда-то изменятся. Вдруг именно в этот раз?

Во всяком случае, пока он позволяет себе оставаться с согражданами у Эйфелевой башни. Но в следующий раз Джо Байден ему этого не простит.