Чечня, идеальная Россия

За положение дел в Чечне Кремль долго было принято ругать. Сегодня такой взгляд на вещи представляется явно устаревшим

За прошедшие двенадцать лет Чечня как тема для разговора последовательно исчезала из российского оборота. Этому способствовали два обстоятельства. Первое: острое желание современной российской власти заставить всех забыть, что происходило в последние годы на Кавказе. И второе: безусловная готовность очень многих россиян разделить и поддержать эту тягу к амнезии. Но времена меняются на наших глазах, выражение «нынешняя стабильность» быстро превращается в анахронизм. У Владимира Путина появились публичные оппоненты. Он пытается им отвечать. Может ли это выяснение отношений обойтись без разговора о том, что происходило в Чечне в 1990-е? О том, что происхдит сейчас?

Газета «Совершенно секретно» готова стать площадкой для обсуждения фундаментальных проблем современной российской политики. По мнению редакции, Чечня занимает в этом списке одно из первых мест.

Не блестяще справившись с собственно военной частью чеченского экзамена 1990-х – начала 2000-х годов, за послевоенную часть российское руководство, можно сказать, получило твердый зачет. Сегодня в Чечне не идут широкомасштабные боевые действия, а на месте разоренного до основания Грозного построен новый. По некоторым официальным показателям социальной статистики республика оставляет позади многие регионы страны, и не только Северного Кавказа. Каковы слагаемые успеха?

Сила

Нынешний Грозный – место, нетипичное для Северного Кавказа. Не в последнюю очередь потому, что на его улицах безопасно. Это было трудно представить себе всего восемь лет назад, когда Грозный был лишь кучей обугленных заминированных руин. Сейчас он выглядит так: в отличие от Махачкалы, Владикавказа, Нальчика или Черкесска, где с любым из нас может произойти все что угодно, в Грозном не покидает ощущение – здесь есть власть, и каждый понимает, как именно она действует. Сомнений в том, что власть действует, нет, кажется, ни у кого.

И в Грозном, и в окрестностях все еще случаются даже боестолкновения. Но их просто невозможно сопоставить с той тотальной войной, через которую прошла Чечня сравнительно недавно. Война – это состояние, в котором обычные схемы жизни нарушены. Власти в привычном понимании нет, вся власть – это человек с ружьем, неважно, с какими знаками отличия. Теперешняя чеченская власть – тоже отчасти «человек с ружьем». В Грозном и не скрывают, что нынешние начальники РОВД не так давно были эмирами секторов фронтов сепаратистской армии. Но, так или иначе, нынешней грозненской власти удалось прекратить большую войну на своей территории. Любой, кто видел, как выглядит большая война, без пощады и без просвета, знает, какая колоссальная работа за этим стоит.

Чечня сильно отличается от соседних территорий. Настолько, что иногда начинает казаться, что она по отношению к России – как Гонконг, живущий под лозунгом «Одна страна – две системы».

На самом деле это не совсем так. Успех Чечни как раз построен на российской системе. Здесь действует вертикаль власти в чистом виде – в таком, в каком ее пока не удается построить во всей остальной стране. Возможно, именно в этом главная причина общей неприязни к Кадырову.

Чечня – это в известной степени идеал региона, который управляется так, как хотелось бы нынешним российским руководителям. У центра – полные права на все, что в Чечне есть экономически интересного. Строго говоря, это два актива: формальный – природные ресурсы и неформальный – неафишируемая доля в инвестициях, которые идут на восстановление. При этом за все, что происходит в регионе, формально отвечает один-единственный человек, лично лояльный главе государства.

Один из главных недостатков чеченского варианта как раз в том, что его нельзя тиражировать. Команда Кадырова – это команда, которой не было бы, если бы не годы сепаратизма и две войны. Нигде больше управленцев с такими специфическими навыками нет. Они есть только в Чечне и годятся только для Чечни, но Чечня – не то место, откуда можно импортировать управленцев, к примеру, в Вятку или даже в Дагестан.

Система, построенная в Чечне, очень во многом – больше, чем может показаться на поверхностный взгляд, – опирается на «перековавшихся» бывших сепаратистов (сам Рамзан Кадыров из такой семьи), а также на ислам. В Чечне эти два фактора образуют коктейль, который нельзя воспроизвести нигде за ее пределами.

Деньги

Несомненный фактор нынешней чеченской стабильности – федеральные деньги. Если вынуть их из современной Чечни, порядок и процветание, так отличающие ее от соседних республик, не устоят. Доля федеральных трансфертов в бюджете эпизодически падает ниже 90%, но все равно стабильно остается одной из рекордных по стране. Только федеральный центр официально тратит на Чечню в год около 60 миллиардов рублей – это, например, вдвое больше, чем полагалось Южной Осетии на восстановление после войны 2008 года. Кроме того, некая нигде официально не называемая цифра образуется в чеченской доходной ведомости благодаря неформальным контактам главы Чечни с представителями крупного, да и вообще любого чеченского (и не обязательно чеченского) бизнеса за пределами Чечни

Чечня – идеальная модель России еще и в том смысле, что в ней почти нет статистически заметного производства (кроме добычи природных ресурсов), зато развита структура потребления. Автосалоны с элитными иномарками добрались до Ведено. В этом нет ничего плохого. Плохо то, что возросшее потребление практически не опирается на реальное производство.

Планы развития производства, по-видимому, есть: отдельные сегменты даже периодически с помпой запускаются. Но естественный потолок у этих проектов пока довольно невысок. Многие эксперты считают, что Чечня удобна в ее нынешнем состоянии и федеральному центру. Если республика начнет строить свою собственную экономику, у нее снова могут появиться серьезные политические амбиции. А если учесть сепаратизм, который буквально вплетен в генетический код нынешней чеченской элиты, развитие экономики может привести к нежелательным сценариям.

Сформированные за эти годы силовые структуры стали прекрасным механизмом вывода из конфликта тысяч и даже десятков тысяч людей, которые в противном случае до сих пор стреляли бы по федеральным колоннам и блокпостам. Сможет ли чеченская полиция стать профессиональной, выучить российские законы и при этом не потерять своей эффективности – вопрос времени. Пока все же трудно предположить, что Чечня превратится в плацдарм обновления российской системы МВД – хотя при определенном таланте такой опыт вполне может быть поставлен. Ведь смогла же нынешняя власть навести порядок там, где еще совсем недавно лилась кровь, в республике, лежащей в руинах.

Личность

Все факторы успеха нынешней Чечни могут складываться в единую систему только до тех пор, пока в этом уравнении присутствует Рамзан Кадыров. Да, не было бы современной Чечни, если бы не политическая воля федерального центра. Но не было бы ее и в том случае, если бы в Чечне не было ее нынешнего главы Рамзана Кадырова. Новый Грозный – это, конечно, совсем другой город, чем тот, что основал Ермолов в 1818 году. И не тот, что был разрушен окончательно зимним штурмом 2000-го. Но этот город сам по себе – памятник Рамзану Кадырову. И тому, как один человек может использовать недостатки государственной системы не только для личного обогащения (так делают в России всюду, здесь нет ничего нового), но в первую очередь для созидания. Нет никаких сомнений, что он выиграл бы прямые выборы главы региона легче любого другого российского губернатора и с оглушительным счетом, который наверняка объявили бы фальшивкой.

Хотя многие из тех, кто еще вчера находились среди самых непримиримых его критиков и врагов сегодня признают его «боевые качества», его удивительную обучаемость и даже своеобразное изящество, с которым он прокладывает свой путь в специфическом мире чеченской и российской политики. Но у этих достоинств есть и недостаток: без него нынешнее чеченское хозяйство рухнет и его нужно будет создавать заново – а фигуры, сопоставимой с Кадыровым, на сегодняшний день нет.

Для большей части российских граждан, да и не только для них, Кадыров – с трудом говорящий по-русски небритый обитатель чеченского села Центорой. Но именно он предложил свой вариант развития региона, который оказался довольно успешным.

Проблема только в том, что, пока Рамзан Кадыров в одиночку продолжает поддерживать созданную им систему управления и отношений с центром, эта система остается временной. И ее запас прочности точно такой же, как и у самого Рамзана: не меньше, но и не больше.