Дмитрий Орешкин: Во втором туре Москва не стала бы монолитно поддерживать Навального

Оппозиционный политик Алексей Навальный обжаловал отказ Мосгорсуда отменить итоги выборов мэра столицы. Об этом стало известно 8 ноября. «Апелляционная жалоба была подана 30 октября, рассматривать ее будет Верховный суд», — рассказали в Мосгорсуде. Иск Навального об отмене результатов выборов мэра Москвы Мосгорсуд отклонил 20 сентября. Навальный жаловался на то, что в ходе предвыборной компании Собянина были допущены многочисленные нарушения: «раздача продуктовых наборов пенсионерам в территориальных избирательных комиссиях и составление списков голосования на дому», а также «неравный доступ кандидатов к СМИ».

Напомним, что на выборах мэра Москвы Собянин набрал 51,37% голосов, Навальный — 27,24%. Сами столичные власти называли эти выборы, состоявшиеся 8 сентября, самыми «чистыми».  Эксперты же считают, что во многом это заслуга огромного количества наблюдателей, которые изъявили желание работать на избирательных участках. Главный герой московских выборов — политолог Дмитрий Орешкин, с именем которого связана работа наблюдателей. Он считает, что второй тур это не главное.

Как наблюдателям с помощью «Народного избиркома» удалось переиграть фальсификаторов на последних выборах московского мэра? Но можно ли эту победу считать полной, и если нет, то почему? Об этом с Дмитрием Орешкиным разговаривает главный редактор газеты «Совершенно секретно» Людмила Телень:

- Ясно, что результаты выборов заставили власти менять тактику. Заставили думать о том, что что-то было сделано неправильно. Наблюдателей пришло на выборы очень много. И наблюдатели сделали невозможными массовые фальсификации. Но при этом в этом же и трагедия. Массовых фальсификаций не было, но был один или полтора процента, совсем небольшое количество голосов, за которыми не удалось уследить, и вот уже нет второго тура и ситуация совсем не такая, какая могла бы быть реально. Поэтому с одной стороны — да, победитель, с другой стороны — как бы победитель, как бы раньше написали в газете «Правда», со слезами на глазах. Для Вас нет ощущения такой обиды на то, что действительно совсем небольшое количество голосов, за которыми не удалось уследить, решило исход этих выборов в первом туре и не дало возможности провести второй?

 — Совершенно нет никакой обиды. Это не моя заслуга, а заслуга прежде всего наблюдателей. Я не ожидал, что так много людей настолько активно к этому подключатся. Моя функция была очень простая. Есть наблюдатели, есть система СМС-ЦИК, которую сделала организация  «Голос», и с помощью элементарных эсэмэсок можно посылать данные протокола непосредственно с участка в информационный центр.

 — Все люди, которых интересовала политика, в эту ночь следили как раз за результатами смс-протоколов.

 — Да, много было усилий потрачено организационных и программистских. Надо было сделать, чтобы это было видно в эфире. Мы это сделали. Мы пережили несколько DDos-атак. Опять же надо было найти запасные варианты, и мы их реализовали. Молодцы наблюдатели. Эфир сыграл важную роль — люди видели, что эти смски работают. Мы-то ожидали, что придет тысяча эсэмэсок, а пришло, в конечном итоге, почти две тысячи триста.

-  Когда я увидела, что цифра перевалила за тысячу, я страшно была удивлена. Когда она перевалила за две, стало ясно, что мы получим близкий к реальности результат.

 — Нам удалось снизить масштаб фальсификата на порядок. Если, скажем, в 2011 году «Единой России» приписали в Москве 15-17% по сравнению с выборочными данными того же Гражданина наблюдателя", по выборке получалось 30% у «Единой России», официально 46%. То сейчас, по данным независимого наблюдения народного избиркома, 49,6-49,7%, а официальные данные — 51,4%. Причем теперь всё делается предельно прозрачно. Поскольку 60% под контролем, остаются только 40%. Представьте, что у Вас вино 10%-ой крепости, а Вам хочется 15%-ой. Значит Вы должны или пол-бочки налить 20%-го вина, чтоб смешалось и получилось 15%, или, если у Вас объёма не хватает, Вы должны влить ведро водки. Тогда значит будет там 15%. Поскольку на 60% бочка была заполнена под контролем наблюдения, оставшиеся 40% влили с концентрацией 54%.  54%  — за Собянина. Это расхождение статистически случайно объяснить нельзя. В одной выборке меньше 50%, а в другой 54%, почти 5% расхождения. Другой вопрос, что корректно объяснить только фальсификатом это расхождение я бы не рискнул. Может быть, просто без наблюдения остались такие участки, куда людям, наблюдателям было трудно доехать, а именно там так сильно любят Собянина. Может быть… И такой вариант. Я не верю, но из соображений научной корректности надо его проверить.

 — Из соображений ненаучной фантастики.

 — Да, но вот теперь можно спокойно сесть, проверить, вот эти участки на которых получил Собянин в среднем 54%, они отличались от результата голосования на предыдущих выборах. Это вот выборка смещённая? Или она давала тот же результат в среднем на прошлых выборах? А сейчас перестала его давать? То есть, играют роль наличие и отсутствие наблюдателей, а не какой-то другой фактор. Это всё вычисляется. То, что суд это не примет, я тоже понимаю, но главное сейчас в другом. Москвичи ощутили, что у них в руках есть инструмент контроля. Вот они всегда себя чувствовали управляемыми. Власть что хочет, то и нарисует, и никуда не денешься. А теперь наоборот. Чем больше наблюдателей, чем больше избирателей придёт на участки, тем сложнее мухлевать. Мне кажется, это город понял, и это в общем заслуга города на самом-то деле. Это было неизбежно, кто-нибудь другой бы это сделал

 — Я всегда считаю, что победы всегда связаны с конкретными людьми. И если бы не Вы, может быть, кто-нибудь когда-нибудь это сделал бы, но не факт, что это было бы сделано сейчас. Но ваши оппоненты и ваши критики говорят другое. Они говорят, да наблюдатели поработали хорошо, и именно благодаря их хорошей работе Собянин теперь говорит: «Я законно избранный мэр. Всё было прозрачно, было большое количество наблюдателей. Я победил с небольшим перевесом. но я честно победил». Таким образом Вы своей честной, прекрасной, самоотверженной работой легитимизировали нечестные априори выборы.

 — Можно это и так интерпретировать, если угодно. Я никогда не ставил такой целью, и никогда не ставлю такой цели — поддержать Навального, либо свергнуть Собянина. Меня не это интересует. Я борюсь за честные выборы. Вот это мне кажется важным. Понятия о «прекрасном» у всех разные. Кому-то нравятся коммунисты, кому-то нравится Митрохин, кому-то нравится Собянин, кому-то нравится Навальный. Дай Бог здоровья. Важно, чтобы мы могли говорить: Москва любит Навального на 27-28%, а не на 3%, или на 5%, как ему говорили ещё недавно. Москва любит Собянина… Честно говоря, если бы был второй тур, я абсолютно уверен, что во втором туре победил бы Собянин. По целому ряду причин.

 — Поэтому он и не настаивал на втором.

 — Поэтому он и не настаивал. Поэтому он не пытался затеять Майдан. Я просто наблюдал его в момент этого самого послевыборного митинга (речь Навального на митинге 9 сентября 2013 — ВИДЕО). Он — политик. Перед ним 15-20 тысяч людей на площади. Он решает проблему… Оставлять людей на площади и говорить, что мы не уйдем, пока не пересчитают голоса, и так далее и так далее? Или сказать — спасибо за поддержку, когда будет нужно, мы Вам скажем, как он и сказал. И я ему не стал давать советов, потому что это его работа — принимать решения. Он выбрал решение, с моей точки зрения, правильное.

[album=57]

 — А он Вас спрашивал о совете?

 — Он говорил: вот что делать? Не только у меня, естественно. У всех спрашивал. Я говорю — я не знаю. То есть на самом деле, на своём втором выступлении он сказал: «Да плюньте вы на этот второй тур, вообще, в конечном счете, не в этом дело. Важно, что вы инициативу перехватили и спасибо вам, уважаемые наблюдатели». И вряд ли под влиянием моих слов, у него своя голова, он принял абсолютно правильное, с моей точки зрения, решение. Расходимся и продолжаем бороться в том пространстве, где у него преимущество. В пространстве интернета. Он на конкретных данных будет показывать, где украли, сколько украли, почему украли. То есть, он будет объяснять, когда власть ворует. Она ворует не только деньги, не только шубы в хранилище, она ворует голоса. Только за счёт того, что она ворует голоса, она может уворовать деньги. То есть у него на самом деле остался простор для оперативной работы в его привычной среде. А если бы он попытался создать этот самый Майдан, то это бы ничем хорошим не кончилось, по многим причинам, из которых самая главная заключается в том, что, когда на Украине был Майдан, во властных элитах был раскол. С одной стороны — Янукович, Кучма, с другой стороны — Ющенко, Тимошенко. И Майдан был гирькой, которую одна из элитных групп могла использовать в своих интересах. Сейчас у нас такого нет. Ну, постояли бы там две недели в палатках люди. Потом бы их разогнали. И что? И было бы гораздо хуже. У Навального есть политический инстинкт. Чем он интересен. Я к нему настороженно отношусь. Но у него есть чутьё.

 — А нет ли здесь другого, не может ли здесь быть другого поворота? Наоборот, отсутствие второго тура, и отсутствие какого-то продолжения той истории, которая началась на московских выборах, наоборот, каким-то образом разочарует людей, которые, ну не то чтобы были готовы ночевать на площади и организовать там Майдан, но, во всяком случае, выходить на акции гражданского протеста, двигаться дальше, потому что хочется быстрых результатов, а их пока нет. И второе: вы сказали о том, что он будет действовать в своём привычном пространстве, но, может быть, это и плохо, потому что он уже выбрал своего избирателя. Он уже там нового избирателя не получит.

  — Во-первых, я думаю, у него осталась очень большая сфера, на которую он не может пока обратить внимание — это условно либеральная интеллигенция, которая от него шарахается из-за его националистической риторики и так далее. Ему надо свой имидж подкорректировать и тогда он может ещё десяток процентов нарыть на тех полях, где пока он не пасся всеръёз. Он освоил вот эту свою молодёжно-агрессивную, торопливую нишу. Очень хорошо её освоил. До дна вычерпал. Но ещё есть люди, которые настороженно смотрят на Навального. Я же работаю с конкретными людьми. И они говорят (моего возраста, опытные), они гворят, слушай, в первом туре с удовольствием проголосую за Навального, потому что мне надо, чтобы власть понимала… А во втором-то я, пожалуй, за Собянина. Потому что у меня бизнес, мне не нужен мэр, у которого конфликт с президентом. Нам обрежут деньги. Метро строится на федеральные дотации. Вы хотите, чтобы у вас метро прекратили строить? А за милую душу. Вот его просто со всех сторон обрежут. Загонят в клетку и скажут Москве: «Вы хотели? Вы получили». Так что я думаю, что Москва — город хитрый. Он бы во втором туре не стал поддерживать так монолитно Навального. Да дело даже не в этом. Дело в том, что есть длинные циклы развития страны. И вот этот длинный цикл  показывает, что города поднимаются с колен. Путинская вертикаль — она на словах поднимается, а здесь реально люди с реальными интересами накапливают комплекс претензий к власти и начинают искать альтернативу. Это неизбежно. Коммунисты сейчас поддерживают протест научных работников, которые далеко не все голосовали за Навального, и, наоборот, многие испытывают к нему недоверие. Всё-таки  многие из них тоскуют по Советскому Союзу. Из старшего поколения интелигенции. Сейчас, после реформы РАН, эти люди начинают думать, может быть надо было голосовать-то за Алексея. Может, он как-то вел бы себя поумнее. То есть, появляется масса причин для накопления неудовлетворённости. И эта неудовлетворённость так или иначе на выборах проявится.

  — Вы считаете, что этот результат, такой странный, пограничный результат не оттолкнёт людей, не вызовет разочарования? Они скажут: «Ну всё равно, даже вот тут уже выложились до конца, а всё равно надули».

 — Конечно, кого-то разочарует. Конечно, торопливых, либерально мыслящих людей, которые хотят свободы здесь и сейчас, немедленно, разочарует, и может быть, это тысячи или десятки тысяч москвичей .Но глубинные-то процессы важнее. Вообще, то, что делается в России быстро, хорошо не бывает. Всё, что делается хорошего, делается медленно, с ошибками, с наступлениями, отступлениями, с каким-то взаимным торгом. А так чтобы раз вот -  Лёшу нам сделали начальником, и он нам обеспечил счастье. Да не сделает он вам этого счастья. Это все же понимают уже на самом деле. То есть мы становимся другими, город становится другим, страна становится другой. Ей тесно в рамках путинской вертикали. Вот это глубинный процесс. И то, что наблюдатели пошли косяком, это же порядка десяти тысячи человек, в свободное от работы время, поехали туда, свои деньги тратили, своё время тратили, свои компьютеры использовали, телефоны, за свой счет звонили… В принципе, это же абсолютно безумная ситуация. Мы за свои налоги держим эту большую чуровскую группу, которая считает черт знает что, и вынуждены создавать параллельно альтернативную систему подсчета. Без денег, без налогов, исключительно на энтузиазме людей.

  — Без иностранных грантов.