Главная ошибка Польши

Польша может стать конкурирующим с Германией европейским газовым хабом, что является одной из причин нападок на страну. Такое мнение в своей статье в журнале Tygodnik Solidarnosc озвучил польский эксперт по восточным вопросам, доктор Варшавского института Гжегож Кучиньский. По его утверждению, Польша «стоит на пути создания российско-немецкого газового кондоминиума» в Восточной и Центральной Европе, из-за чего, в том числе, якобы предпринимаются попытки «сменить правительство» в Варшаве.

Это не первая ошибка Польши в оценках того геополитического положения, которое страна занимает последние несколько веков. И, скорее всего, не последняя. Чтобы понять, в чем именно заблуждаются польские политики, газета «Совершенно секретно» провела собственное расследование.

ТЯЖКОЕ НАСЛЕДИЕ РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ

Чтобы понять ментальность современных польских политиков, нам придется вернуться в глубину веков, когда Польша была могучим европейским государством — Речью Посполитой. Корни имперского сознания поляков лежат в 1569 году, когда была образована уния Королевства Польского и Великого Княжества Литовского. Следует запомнить этот год, он поможет нам разобраться в нынешних реалиях.

Располагалась Речь Посполитая преимущественно на территориях современных Польши, Украины, Беларуси и Литвы, а также частично на территориях России, Латвии, Эстонии, Молдавии и Словакии. Это огромное пространство управлялось из Варшавы главой государства — пожизненно избираемым сеймом монархом, носившим титул короля польского и великого князя литовского. Сегодня поляки совершенно обоснованно считают свое Отечество одной из первых демократий в Европе.

Абсолютным монархом король не был, что в окружении абсолютистского Старого Света выглядело довольно прогрессивно и даже вызывало раздражение у соседей. Польские дворяне — шляхта отвоевали себе огромное количество привилегий, главной из которых была выборность короля. Чем-то такое государственное устройство напоминает древнегреческую полисную демократию, где правом голоса обладали всего несколько тысяч граждан, а десятки тысяч членов их семей и рабов (90–120 тысяч человек) составляли толпу немых статистов. В Польше усовершенствовали классическую форму — здесь в «цвет нации» поначалу входили сотни, а не тысячи членов дворянских родов.

Именно эта вольница сыграла злую шутку над империей, чем Речь Посполитая XVI–XVII веков, безусловно, являлась.

Начиналось все, впрочем, неплохо. Армия была хорошо обученной и мотивированной, особенно когда перешло на наемнический принцип подбора кадров. Победы над войсками Максимилиана Габсбурга под Бычиной в 1588 году, над османско-татарским войском под Цецорой в 1595 году и под Хотином в 1621 году, над шведами под Кокенгаузеном в 1601 году, под Вейссенштейном в 1604 году и под Кирхгольмом в 1605 году, над русскими под Клушиным в 1610 году прославили войско Речи Посполитой.

Но потом все пошло наперекосяк.

К началу XVIII века полноценная регулярная армия Речи Посполитой, в отличие от других государств, сильно изменилась и ослабла. Это было связано с опасениями магнатов и шляхты, что сильное войско станет в руках короля инструментом, который ограничит их вольности. Региональные дворяне часто отказывались посылать собственные полки гусар, казаков, гайдуков защищать империю, а иногда грозили войной самой Варшаве.

В те времена (да и в более поздние) такая раздробленность нередко приводила к поражениям, что и случилось с Речью Посполитой. Ее соседи — Австрия, Пруссия и Россия в конце XVIII века трижды делили между собой территорию, оказавшуюся без руля и без ветрил. Демократия вообще хороша лишь в мирное время, а вот на случай внешней угрозы лучше все же иметь единый центр принятия решений. В результате слабое в военном отношении государство в 1795 году прекратило свое существование.

«Четвертый раздел» (1815 г., Венский конгресс стран-победительниц Наполеона) ликвидировал непродолжительный суверенитет государства, дарованный ему французским императором в 1807 году. Александр I стал польским королем.

«Пятый раздел» (1939 г., пакт Молотова-Риббентропа) уничтожил государство как таковое. На Ялтинской конференции 1945 года оно было восстановлено в новых границах (Сталин так и не вернул восточную часть, зато прирезал с запада немецких земель) и опять попало в сферу влияния Москвы.

ФАНТОМНЫЕ БОЛИ ПОЛЬШИ

14 августа 2020 года Польша с большой помпой отметила вековой юбилей «Чуда на Висле», как здесь называют победу над Красной армией в 1920 году. Была даже выпущена монета в 500 злотых в честь знакового события.

На празднование прилетал госсекретарь Майк Помпео. В Варшаве до сих пор подают «Чудо на Висле» как свидетельство агрессивных планов России, как бы она ни называлась — Российская империя, СССР или Российская Федерация. По итогам польско-советской войны государству-победителю достались обширные территории — Западная Белоруссия, Галичина и Волынь, а также часть Литвы. Согласно польской историографии, страна в едином порыве встала на пути большевистского натиска на Запад — прежде всего в Германию.

Но это не вся правда.

Польша отделилась от революционной России в 1918 году. А уже в 1919 году маршал Пилсудский во главе отборного войска напал на Украину, захватил почти все правобережье Днепра и взял Киев. Именно эта прямая и явная агрессия вызвала ответ большевиков: Красная армия отбросила поляков к Варшаве, где и потерпела поражение. Если излагать историю честно, то перед «Чудом на Висле» было «Чудо на Днепре», о чем в Варшаве никогда не вспоминают.

В этом смысле Польша — страна удивительная. Как только она получает независимость или даже надежду на независимость, то начинает вести себя так, что вызывает всеобщее раздражение. Но от этого распаляется еще больше, поскольку считает, что Европа (не говоря о России) ей должна по гроб жизни. В период между двумя мировыми войнами это странное свойство ментальности ее населения и политиков проявилось особенно ярко.

Юзеф Пилсудский не просто так напал на Украину — воспользовавшись слабостью постреволюционной России, он попытался восстановить Речь Посполитую в ее границах периода расцвета и даже чуть шире — до Черного и Адриатического морей. Эта цель никогда не скрывалась. Именно поэтому в современной Польше маршал считается национальным героем — он пришел в Киев за своим, об этом знает каждый поляк.

Тут важно понимать, что Галиция (Львовская, Тернопольская и Ивано-Франковская области), а также Волынская и Ровенская области в древности назывались Червонной Русью. Там жили и живут русские люди (как бы они себя сейчас ни называли). Галицко-Волынское княжество мы потеряли в 1340 году, и до конца XVIII века этими землями владели преимущественно поляки.

По их мнению, полонизация территории прошла успешно. Однако местное население так не считает. В 1772 году Галиция досталась Австрии и вернулась под власть Варшавы лишь в 1921 году по условиям Рижского мира. К тому времени западные украинцы вспоминали о польском владычестве, как о черной полосе своей истории. И, в общем-то, понятно почему.

«Для поляка украинцы, которых вместе с белорусами в Польше и по сей день часто обозначают как narody chlopskie, — это потомки взбунтовавшейся черни, бывшие крепостные, у которых нет своей культуры и уж тем более — своей земли и своих городов. В проводившихся в Польше в 1990-х годах опросах общественного мнения на вопрос о том, какие народы вам наиболее антипатичны, первое место прочно удерживали именно украинцы. Это определено как мыслью о том, что украинцы захватили польские земли и польские города, так и памятью о той резне, которую те устроили полякам в конце 1930-х — в 1940-е гг. на территориях нынешней Западной Украины», — пишет знаток польской ментальности, политолог Олег Неменский.

К сожалению, такое презрительное отношение к соседям не осталось в прошлом. В самой Польше иногда всплывает тема аристократизма как врожденного, а правильнее сказать, наследственного качества поляков. И тут мы сталкиваемся со странным феноменом: с одной стороны, Варшава, конечно, прилюдно не называет тех же литовцев и украинцев холопами, но своих граждан панами считает. А пан без холопа — все равно что рыцарь без оруженосца. Кто-то должен убираться в квартирах и мыть посуду.

Впрочем, иногда называет и прилюдно. В 2013 году на футбольном матче отборочного тура лиги Европы в Познани между «Лехом» и литовским «Жальгирисом» местные болельщики развернули огромный плакат: «Литовский хам, на колени перед польским паном».

Шляхетская убежденность — считать все земли, когда-либо принадлежавшие Польше, принадлежащими ей до сих пор. А то, что они сегодня находятся за границей, — просто историческое недоразумение, очевидное всем. То есть весь мир знает, что Западная Украина, Западная Белоруссия, а также, между прочим, Литва — это бывшие польские территории. И, разумеется, сочувствует полякам, которые их случайно лишились из-за агрессивной и коварной России.

Теперь понятно, почему так важен для понимания польской ментальности 1569 год, когда было образовано, как бы сегодня сказали, новое конфедеративное государство Речь Посполитая? Не завоеванная, а просто вошедшая в союз Литва теперь считается бывшей польской территорией. Кстати, на нее Польша тоже напала в 1919 году и даже захватила Вильнюс. Вернуть его Литве удалось лишь по итогам Второй мировой войны. 

Как и после выхода из-под влияния Москвы в 1989 году, в 1920–1930-е годы поляки пребывали в эйфории, которая помешала им оценить свои силы и влияние на геополитику. Им казалось, что ее западные соседи искренне радуются восстановлению исторической справедливости и с удовольствием принимают новую страну в свой круг избранных. По условиям Версальского мирного договора ей отошел большой кусок Германии, и это не считалось удачей или подарком. Более того, Польша была уверена, что имеет право и на немецкие колонии, которые поделили между собой страны-победительницы в Первой мировой войне.

В 1930 году была создана «Морская и колониальная лига», целью которой было приучить сограждан к мысли о жизни за границей. Поляки высадились в Бразилии, Перу, Либерии, добивались Мадагаскара у Франции и передачи Мозамбика от Португалии. 12 января 1937 года, выступая перед бюджетной комиссией сейма, министр иностранных дел Польши Юзеф Бек заявил, что «для Польши большое значение имеют вопросы эмиграции населения и получения сырья, и что ее больше не может удовлетворять прежняя система решения так называемых колониальных вопросов».

Земли нужны были также для расселения осадников — семей вышедших в отставку солдат и офицеров и гражданских переселенцев. Не привыкшее к тропическому климату население не очень охотно ехало за море. Зато с удовольствием получало наделы на «своей» земле — в Галичине, на Волыни и в Белоруссии.

По некоторым данным, на протяжении 1919–1929 годов 77 тысяч польских осадников получили 600 тысяч гектаров земли. Размер наделов составлял 12–18 гектаров. В Западную Белоруссию с 1921 по 1939 гг. с этнических польских земель было переселено около 300 тысяч осадников. Само собой, мнения местного населения никто не спрашивал — «паны» вернулись, и narody chlopskie должны принять эту реальность.

Однако в 1939 году Польша исчезла с европейской карты. И как только подвернулся случай, «панов», которые, по сути, стали заложниками политики полонизации Восточных Кресов (провинций) принялись жестоко уничтожать. В знаменитой Волынской резне 1943 года отрядами УПА было убито несколько десятков тысяч переселенцев (точное число не установлено, называют и 60, и 80, и даже 200 тысяч человек) — людей вместе с детьми сжигали, резали, стреляли и кололи штыками. «Взбунтовавшаяся чернь», родившаяся в Австро-Венгрии и не желавшая реставрации польского владычества, отомстила за многовековое унижение.

В ПОИСКАХ СИЛЬНОГО СОЮЗНИКА

Современные поляки как бы впитали в себя не только все обиды своих предков (в основном, на Россию), но и их амбиции. Конечно, сегодня невозможно проводить прямолинейную агрессивную политику, как в первой половине XX века, но своих планов о восстановлении Речи Посполитой, пусть на основе союзов, а не поглощения, в Варшаве не оставили. Благо что после развала СССР шанс вновь появился.

В Польше отдают отчет, что своими силами противостоять России, которая тоже считает Украину и Белоруссию временно утраченными землями, ей не удастся. Поэтому практически сразу после восстановления суверенитета местные политики начали наводить мосты с США, как в 1930-е искали союза с Германией.

В 1934 году между Варшавой и Берлином был подписан мирный договор на десять лет. Скорее всего, по обычаям того времени, к нему прилагался секретный пакт, во всяком случае, в 1938 году новые союзники синхронно напали на Чехословакию и отхватили каждый по куску территории (с легкой руки Уинстона Черчилля Польшу до сих пор иногда называют гиеной Европы). Об этом эпизоде в Польше предпочитают не вспоминать, а началом Второй мировой войны упрямо считают 1 сентября 1939 года. Эта дата, когда неожиданно и, прямо скажем, вероломно Германия напала на своего ближайшего союзника, по польской версии истории — день национального траура.

Однако можно смело предположить, что 1 сентября 1939 года трагедией стало не нападение немцев, а великое национальное унижение. Еще в августе поляки были уверены, что впереди их ждет совместный победный поход с армией Гитлера на восток, как годом раньше с той же армией они в том же составе отправились в Чехословакию и отгрызли себе Тешинскую область. Немецкое же вторжение показало, что Западная Европа, членом семьи которой страна себя считала, так и не приняла Польшу в свои ряды, не считает ее равным себе государством, а лишь использовала, как пешку в геополитической игре. Это общенациональное осознание своей второсортности сказывается и поныне.

В Польше сегодня очень силен комплекс исторической неполноценности, который сублимируется в бравые речи и планы. Пожалуй, наиболее точно в 2013 году сформулировал шляхетские претензии к окружающему миру один из польских журналистов Антоний Бохданович. И это вовсе не частное мнение маргинала — так думают многие.

● Мы в стольких областях могущественны. Геополитически мы — сильнейшее государство региона. Польша на международной арене должна быть более уверена в себе.

● В одном из своих выступлений Ярослав Качиньский сказал о том, что мы должны вести себя, как Паны, потому что мы ими являемся. По его мнению, так говорят о нас на Востоке, значит, должны и на Западе. Если другие государства могут так вести себя, так почему же мы, поляки, не можем?

● Пан расчетлив и холоден, не реагирует импульсивно на примитивные наскоки, направленные против него, игнорирует их. Тем самым он показывает, что противник недостоин его внимания.

● Мы всегда были народом, с которым считались. Если бы мы таковым не были, то почему три огромных государства совершили раздел нас, а не одно?

● Много сегодняшних европейских народов было под нашим владычеством: литовцы, латыши, эстонцы, белорусы, украинцы, русские, немцы, молдаване. Мы должны осознавать, что мы все-таки большое влиятельное государство. Наш голос должен звучать громче.

• Мы не должны комплексовать, раз не комплексуют ни израильтяне, ни ирландцы. Мы должны знать свое место, а оно, вне всякого сомнения, в первом, а не во втором ряду.

Сегодня Польша опять, как в 20–30-х годах прошлого века, нашла себе сильного союзника и первым делом принялась с упоением задирать Россию (и в меньшей степени Германию), своего извечного врага. Во всяком случае, именно таковым нас считают в Варшаве. И опять наступают на те же грабли: даже вступив в НАТО и Евросоюз, Польша не собирается подчиняться общим правилам, а пытается играть свою игру.

Недавно двумя решениями Суда ЕС страна оштрафована в общей сложности на полтора миллиона евро в день: за отказ закрыть угольную шахту (500 млн) и отказ изменить законодательство, приведя его к общеевропейским нормам (1 млн). Из европейских столиц все чаще и громче звучат призывы вообще вырвать больной зуб и исключить непокорную квазиимперию из Евросоюза. Рядовые поляки, поняв, к чему идет дело, уже провели несколько антиправительственных митингов — многие вкусили прелестей шенгенской зоны и отказываться от свободного перемещения внутри субконтинента, в том числе в поисках работы, не желают.

Отношения с НАТО тоже складываются в последнее время не совсем удачно, прежде всего потому, что военный альянс не желает учитывать озабоченности Польши. Старая Европа, конечно, посылает свои подразделения на учения, но больше для галочки, поскольку в российскую угрозу не особо верит. Другое дело Соединенные Штаты, которые до недавнего времени были озабочены созданием из бывших соцстран пояса, отделяющего политически авторитетную Францию и экономически мощную Германию от России. Здесь Польше отводилась главная роль, которую она с удовольствием играла, благо что географически этот «пояс верности Соединенным Штатам» практически полностью совпадает с границами Речи Посполитой, которую пытался сто лет назад восстановить, напомню, еще Юзеф Пилсудский.

Но создание нового военного альянса AUKUS между США, Великобританией и Австралией ставит под сомнение и эти далеко идущие планы. Во всяком случае, в Вашингтоне уже всерьез заговорили о выводе американских войск из Польши. Повод выбран благопристойный — в ответ на «участившиеся нарушения принципов демократии и верховенства закона», но совершенно очевидно, что американцы концентрируют вооруженные силы в Азиатско-Тихоокеанском регионе, им сейчас не до имперских амбиций своих верных вассалов.

Главная ошибка Варшавы в том, что она уже давно не рассчитывает на собственные силы, а заключенные ею союзы с сильными мира сего считает вечными. После катастрофы 1939 года страна, казалось бы, должна была понять, что все преследуют собственные интересы, и они далеко не всегда совпадают с польскими. Мир вообще жесток и несправедлив. Но уверенность Польши в неизбежном возрождении своего былого величия, по-видимому, неистребима, и никакой исторический опыт ее в этом не разубедит.