Ингушетия: политическая стабильность или кризис власти?

В редакции газеты «Совершенно секретно» прошел «круглый стол», посвященный общественно-политической ситуации в республике

К участию в дискуссии были приглашены представители власти и оппозиции, правозащитники и журналисты. Основной темой полемики стал вопрос о выборах президента Ингушетии. Нужно ли республике прямое голосование или в интересах стабильности разумнее передоверить выбор местному парламенту?

Представители республиканской власти, которых редакция пригласила на «круглый стол», в Москву не приехали. Тем не менее разговор состоялся. Живой и острый. Выдержки из него мы предлагаем вниманию читателей нашей газеты. Вела дискуссию главный редактор газеты «Совершенно секретно» Людмила Телень.

В «круглом столе» приняли участие:

Магомед Хазбиев – руководитель регионального отделения РПР-ПАРНАС;

Орхан Джемаль – обозреватель газеты «Известия»;

Александр Брод – правозащитник, член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека;

Суламбек Котиев – общественный деятель;

Багаутдин Маматов – правозащитник, представитель движения «За права человека»;

Руслан Мержоев – гражданский активист;

Батыр Богатырев – журналист, общественный деятель;

Магомед Аушев – представитель Ассоциации «Всеингушский гражданский совет» (ВГС);

Якуб Местоев – бывший работник администрации главы РИ, общественный деятель;

Дауд Хучиев – президент Межнациональной футбольной лиги.

Суламбек Котиев, общественный деятель: Ситуация, сложившаяся в республике в последнее время, тревожна. Это связано с отказом от прямых выборов президента Ингушетии. Народ воспринял это однозначно – как знак недоверия к избирателю.

Суламбек Котиев напомнил участникам «круглого стола», что до сих пор не решены самые больные вопросы республики, главная из которых – проблема Пригородного района. По его мнению, сегодня ингушский народ нуждается в поддержке всех россиян.

Орхан Джемаль, журналист: Вместе с Ингушетией лишаются права на обычные, нормальные выборы еще ряд республик Северного Кавказа. Почему не доверяют Кавказу? Если мы проанализируем ситуацию в других северокавказских регионах, то мы поймем, что у Москвы не было никакой необходимости отменять там выборы. Если Москва хочет иметь своего человека в этих республиках, то везде этого можно добиться. Этого можно добиться в пылающем Дагестане, этого можно добиться в Карачаево-Черкесии, в Кабардино-Балкарии, про Чечню вообще не говорю. Да, это будет немного дороже, чем предыдущие назначения, но не так уж значительно… Да, нужна более изощренная работа, но тем не менее всегда можно провести своего человека.

Есть только одна республика, где это было невозможно: это Республика Ингушетия. И, собственно, весь Кавказ, где отменили выборы, пострадал из-за Ингушетии. Потому что очевидно, что если выдвинется Руслан Аушев, то, скорее всего, он победит. По крайней мере, таково было предположение Москвы. И именно это соображение делало невозможными выборы в Ингушетии.

Орхан Джемаль напомнил, что в Ингушетии было собрано более 60 тысяч подписей в поддержку Руслана Аушева как кандидата в президенты. Далее он сказал:

Руслан Аушев действительно очень популярная фигура, абсолютно неприемлемая для Кремля. Между тем ингуши помнят, что в тот период, когда второй срок Аушева подходил к концу, он вовсе не был таким обожаемым и популярным. У Аушева было, на мой взгляд, очень много недостатков, которые были продолжением его достоинств… Он великолепный вояка со всеми воинскими добродетелями, которые отнюдь не являются добродетелями для мирной гражданской работы. Он немножко солдафон, немножко автократ, он доверяет именно своему окружению и многое ему прощает.

Напомню: когда Юнус-Бек Евкуров пришел к власти, он пользовался, несмотря на то что был назначен Москвой, фантастическим доверием! Он пришел как избавитель от эпохи президента Зязикова.

Чего ждала Москва от президента Евкурова? Первое – он должен был завершить муниципальную реформу, но так, чтобы на территории Пригородного района не были сформированы муниципалитеты – то есть чтобы на этой территории у ингушей не оказалось собственных органов власти. Также он должен был – по замыслу Москвы – справиться с коррупцией. Под Евкурова в республику должны были прийти определенные финансовые вливания. Ну и кроме того, Евкуров обещал прекратить силовой беспредел в республике.

Сегодня мы можем оценить то, что Евкуров в реальности сделал. Он прекрасно выполнил задачу Москвы, он «сдал» Пригородный район в юридическом плане. Отдадим ему должное – в обмен на эту «сдачу» он пытался добиться возвращения ингушей в свои дома, но это у него не получилось.

Далее. Он действительно взялся за борьбу с коррупцией, правда, довольно гуманно по отношению к коррупционерам. Он не сек шашкой головы направо и налево, а позволял людям сдаться, покаяться, вернуть деньги. Но это был очень короткий период. Через какое-то время эта работа была свернута. Я не буду говорить, что, скажем, он и его семья превратились в коррупционеров, но, вне всякого сомнения, новое поколение коррупционеров появилось и в окружении самого Евкурова

И самая страшная социальная болячка Ингушетии – людей в республике больше, чем рабочих мест, причем намного.

Так чем же отличается Аушев от Евкурова, почему его так боится Москва? При Аушеве была такая политика, когда федеральные силовые структуры фактически не допускались для неконтролируемой деятельности в республике. Аушев был избранным президентом Ингушетии, а не наместником, и он готов был защищать ингушей от всех. И он это делал в меру своего понимания, он не сдавал ингушей, как хороший комбат не сдает своих солдат. Он сам их отлупит, но чужим в обиду не даст. Никому – в том числе и людям из Кремля. Зязиков, а теперь и Евкуров занимают другую позицию. И это принципиально важно.

[gallery]

Магомед Хазбиев, руководитель ингушского отделения партии РПР-ПАРНАС: Почему Москва боится именно Аушева? Неправильно ставить вопрос так. Аушева никто не боится, боятся народа, боятся того общества, которое созрело в Ингушетии, гражданского общества.

Якуб Местоев, бывший глава администрации президента Ингушетии Руслана Аушева: Я возглавлял инициативную группу, которая занималась в последнее время сбором подписей в поддержку Руслана Аушева. Мы считаем, что провели своего рода референдум. Да, негласный, необъявленный, но референдум. Референдум ингушского народа, который нам однозначно сказал, что он за прямые выборы, народ хочет избирать и быть политически активным.

Какие были аргументы против прямых выборов в Ингушетии и на Северном Кавказе в целом? Один из основных – общественно-политическая ситуация в этих субъектах Федерации. Тема нашего «круглого стола» звучит так: стабильность или кризис власти? Но если власть заявляет, что общественно-политическая ситуация не позволяет проводить выборы, вывод напрашивается: в Ингушетии кризис. Это не мы говорим, заметьте, это власть говорит и подтверждает своими действиями. В 2004 году, в связи с известными событиями в Беслане, прямые выборы глав субъектов Федерации были отменены. Нам сказали, что механизм назначения местных лидеров позволит стабилизировать ситуацию на Кавказе. Прошло почти 10 лет, и сегодня выясняется, что выборы опять-таки проводить нельзя! Получается, что ситуация по сравнению с 2004 годом не улучшилась.

Ситуация, конечно, очень сложная. Но надо помнить, что любые выборы – это не просто выражение симпатии к кому-либо, это выражение позиции народа по самым главным проблемам, которые волнуют общество. Избранный лидер на эту позицию обязан опираться. Кроме того, сама процедура выборов позволяет, грубо говоря, выпустить пар, дать возможность людям прямо высказать все то, о чем они думают. Если мы закрываем этот клапан, то должны понимать: рано или поздно произойдет взрыв.

Мне как жителю Ингушетии неважно, кто станет руководителем республики, мне важно, каким образом это произойдет.

Дауд Хучиев, президент Межнациональной футбольной лиги (МФЛ): Насколько перспективны наши усилия вернуть прямые выборы – вопрос, к сожалению, очень и очень спорный. Ингушский народ устал, он не хочет заниматься политикой, он не хочет стать субъектом гражданского общества. Простые люди не верят ни президенту, ни общественным деятелям, ни предпринимателям.

Трагедия ингушского этноса, народа с его сегодняшней больной государственностью, – это не продукт последнего десятилетия. К сожалению, при каждом новом руководителе республика представляет собой не конституционный субъект Российской Федерации, а акционерное общество, где руководители решают собственные сиюминутные задачи, а самые больные проблемы Ингушетии так и не решаются…

Нигде на просторах Российской Федерации так наглядно и демонстративно не попираются гражданские права людей. Речь прежде всего о праве на свои территории, свои дома, – о трагедии Пригородного района.

Когда такое вопиющее пренебрежение проявляется со стороны власти к людям моей национальности, я думаю: почему? Мы в первых рядах приветствовали приход великой империи к отрогам гор. И с того самого дня отличались исключительной притерпелостью. Это слово запало мне в душу с тех пор, как его использовал в перестроечном «Огоньке» по отношению к русскому народу Виталий Коротич.

У нас есть некий предел требований друг к другу, когда дело касается политики. Поясню. Отказываться сесть за один стол с подлецом, который торгует интересами народа, у нас не принято. Если человек не обидел твою семью, не украл у тебя теленка, не разрушил твой дом – какие к нему могут быть претензии? Политика – это для большинства нечто абстрактное. И этим объясняется то, что мы так гибки, когда дело касается не конкретного человека, а в целом интересов народа

Сейчас среднестатистический ингушский гражданин нам говорит: не надо дергать тарелку, она и так полна, только расплескаете и обожжетесь. Потерпим. Мы привыкли. И правда привыкли. Такая история. С 1905 по 1914 год в официальных сводках Ингушетия проходила как субъект, где проистекают самые тяжелые репрессивные акты администрации царской России. Нас спасла Первая мировая война. И когда надо было пойти за царя-батюшку воевать, ингуши вдруг перестали представлять угрозу для империи, стали верными, прекратились все репрессии, и те, кого называли абреками, возвращались с фронтов с грудью в крестах. И подобного в истории нашего народа было много. Отсюда и это качество – притерпелость.

Магомед Хазбиев: Говорить о том, что творят, творили и будут творить с ингушским народом, можно долго. До тех пор пока сам народ не поймет, что к нему относятся, как к быдлу. Как, впрочем, и к самому русскому народу. До тех пор пока народ не созреет как гражданское общество, до тех пор пока народ не поймет, что он и есть власть, до этих пор все беды будут продолжаться.

Об отмене выборов… Выборы не нужны тому, кто боится, тому, у кого нет авторитета. И съезд, который был проведен в республике, – это была театральная постановка, шоу.

Если говорить о самом съезде, то надо вспомнить закон «О Съезде народа Ингушетии». Делегатов должно быть 358, они избираются в каждом административном округе. Так почему на этом съезде их оказалось 240? Куда делись 118 – непонятно. То решение, которое принято этим съездом, незаконно.
И решение, принятое парламентом, незаконно.

К сожалению, людей – оппозиционеров, правозащитников, готовых публично выступать против отказа от выборов, – немного. В массе народ, действительно, устал от того, что происходит. Он не просто устал, он запуган.

Магомед Хазбиев напомнил участникам дискуссии многочисленные случаи, когда оппозиционные политики, правозащитники, журналисты подвергались моральному давлению и физическому насилию.

Александр Брод, правозащитник, член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ: Я помню, что, когда Юнус-Бек Евкуров стал президентом, правозащитники и оппозиция в Ингушетии смотрели в будущее с оптимизмом. Сейчас, я так понимаю, период разочарования. И все-таки имеют ли сейчас возможность правозащитники, оппозиционные политики, журналисты встречаться с руководством республики, с депутатами и обсуждать острые проблемы, о которых вы говорите?

Магомед Хазбиев: Сейчас диалога оппозиции с властью, диалога правозащитников с властью практически нет.

Александр Брод: Республику Ингушетию, ее проблемы нужно рассматривать в контексте общих проблем Северного Кавказа. Создается впечатление, что Кавказ – это какая-то особая территория, где не действуют ни законы, ни власть, где нет ни справедливости, ни порядка.

Я вижу серьезный кризис региональной власти и, как результат, – возрастающие протестные настроения. Мой знакомый муфтий недавно вернулся из Саудовской Аравии, где побывал в нескольких учебных заведениях. Его очень расстроило, что там немало молодых людей из республик Северного Кавказа, и, к сожалению, они по отношению к традиционному исламу настроены крайне агрессивно. И не менее агрессивно – к Российской Федерации. Они вернутся в свои республики, и что они будут нести людям? Мы должны содействовать тому, чтобы формировалось новое поколение общественников, правозащитников, духовных лидеров, интеллигенции, которые могли бы на Северном Кавказе противостоять радикализму. Пока таких людей очень мало, и давайте думать о том, как помогать им вставать на ноги.

Руслан Мержоев, гражданский активист: Я представитель молодежи. Подавляющее большинство моих сверстников испытывает чувство глубокой безнадежности. Вы можете закончить хоть МГУ, хоть МГИМО, но работу вам никто не даст – у вас должны быть либо связи, либо деньги. Разве удивительно, что в этой ситуации начинают нарастать радикальные настроения?

О проблемах молодежи говорили и другие участники дискуссии. Они выражали озабоченность тем, что в условиях высокой безработицы и пронизывающей структуры власти коррупции молодежь чувствует свою невостребованность. Это та почва, которая позволяет радикалам успешно вербовать молодых людей. И в радикализации настроений молодого поколения – большая опасность не только для Ингушетии, но и для всей России, отмечали выступающие.

Правозащитник Багаутдин Маматов, представляющий Общероссийское общественное движение «За права человека», обратил внимание участников дискуссии на связь внутриреспубликанских и общероссийских проблем. И эта связь прослеживается во всем – в организации выборных кампаний, в размахе коррупции, в давлении на правозащитников.

Магомед Аушев, общественный деятель: Я представляю Общественный совет гражданского общества (ОСГО) в Республике Ингушетия. Общественный совет гражданского общества РИ входит во «Всеингушский гражданский совет» (ВГС) Республики Ингушетия, который является оппозиционным.

Я хотел бы сказать о социально-экономической ситуации в республике. По отчетам республиканского Минэкономразвития, промышленное производство в Игушетии падает. Добыча нефти снизилась на 4,8 процента, прибыль крупного предпринимательства снизилась на 18 процентов. Поголовье крупного рогатого скота снизилось на 23 процента.

В послании Народному собранию Республики Ингушетия в феврале 2013 года президент Евкуров отрапортовал, что в Ингушетии принято в эксплуатацию более 50 объектов промышленности. На самом деле – 25. Однако сметная стоимость на строительно-монтажные работы, на закупку оборудования превышена в 2–3 раза.

Магомед Аушевполагает, что социально-экономические проблемы республики объясняются масштабной коррупцией, от которой страдает Ингушетия.
Участники «круглого сто-ла» выразили надежду на то, что их голоса будут услышаны властями Ингушетии и дискуссия продолжится с их участием.

Полная видеоверсия «круглого стола»: