Автор: Михаил ВИНОГРАДОВ Совместно с:
24.02.2015
ТЕХНОЛОГИИ «ЦВЕТНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ» БЫЛИ РОЖДЕНЫ В СССР
В субботу, 21 февраля, в Москве состоялась шумная и заранее широко разрекламированная акция «Антимайдан». Под лозунгами «Не забудем! Не простим!» представители и активисты всей палитры провластных, государственнических движений, часть из которых возглавляется членами ОНФ или депутатами Госдумы, так вот своеобразно отмечали год киевских событий. Тех, что запустили никак не заканчивающийся процесс. Один из создателей и сопредседатель движения – член Совфеда Дмитрий Саблин – объяснил главную цель: не допустить «цветных революций» в России, а по программе максимум – и в других странах.
Вот только совсем не Америка – создатель технологий и схем «цветных революций», в СССР также неплохо умели их делать (а будь тогда в ходу соцсети и Интернет, убеждены, делали бы и «твиттер-революции»). Газета «Совершенно секретно» решила вспомнить, как СССР устраивал «цветные революции» в Африке и Юго-Восточной Азии, в странах «развивающихся народных демократий».
Прежде всего, стоит разобраться, что сейчас понимают под «оранжевыми (цветными) технологиями»? Кстати, сам преимущественный цвет пошел с палаточного городка на первом киевском Майдане образца 2004 года. Тогда, путем манипуляций толпой, каждый в которой был или одет в оранжевую жилетку рабочего или носил оранжевую бандану, под оранжевыми знаменами был проведен третий, незаконный тур выборов Президента Украины. В ходе которого голоса «волшебным» образом перетекли: во втором туре большинство было за Януковичем, а в третьем – плавно перешло к Ющенко.
ИНТЕРВЕНЦИЯ ИЗНУТРИ
Исследователи с большим или меньшим успехом сейчас стараются подвести теоретическую базу под «цветные революции», выработать определение, подсчитать, сколько их было вообще и «что, в конце концов, это было». Так, замглавы Минобороны РФ Анатолий Антонов с солдатской прямотой выработал такое определение: «Под предлогом демократизации внутренние социально-экономические и политические проблемы используются, чтобы сменить неугодные правительства на контролируемые извне режимы». То есть цветная революция – это такая «интервенция изнутри».
Ряд экспертов утверждает, что в последней четверти XX века (и в начале нынешнего) широкое распространение получили технологии создания сети общественных институтов, которые «популяризируют модели и ценности европейской и американской политической и правовой культуры». Например, формирование этих сетей отмечено по всему бывшему СССР. На определенном этапе они становятся политическим фактором осуществления «оранжевых», «розовых» и других революций. То есть выделен и основной инструмент таковых вмешательств.
Однако, если сейчас техники противостояния западным «цветным технологиям» приходится выстраивать заново, с колес, да еще и с учетом интернет-компонента и полной открытости мировой Сети с ее сливами и «Викиликс», то лет 30 назад СССР сам мог поучить нынешние западные институты, как проникать туда, где тебя не ждут, и таскать жареные каштаны из огня чужими руками. Правда, советские «цветные технологии» были несколько грубее.
СОВЕТЫ И СОВЕТНИКИ
Давайте оценим географию: до 1962-го – Китай, Монголия, Лаос, Северная Корея, Индия, Куба, не говоря уже о странах Восточного блока («Варшавского щита»). Затем – Египет, Эфиопия, Эритрея, Сирия, Ливия, Сомали, Родезия, Конго, Чили, Перу, Ангола, Алжир, Йемен, Вьетнам, ЮАР, Сальвадор, Никарагуа, Ирак, Сокотра, Афганистан. Вот те страны, где применялись советские «цветные технологии», впрочем, не отличавшиеся, в силу разных причин, разнообразием.
Конечно, степень проникновения в эти страны была совершенно разной, как и степень их вовлеченности в орбиту советской политики. Даже если вспомнить: с одними вместе в космос поднимались (космонавты Монголии, Индии, Кубы, Вьетнама), в других – строили дома, дороги, электростанции, ГЭС и АЭС, в третьих – формировали «рабочие» партии и «пионерские» организации. Наконец, кому-то и вовсе ограничивали вмешательство одной только кредитной поставкой военной техники, сотней советников-технарей в обмен на пальмовое масло или мелкую поддержку при голосовании в ООН.
«Если мы говорим о странах, которые только что «отказались о колониального ига», то никаких технологий, по сути дела, не было», – заявил «Совершенно секретно» один из экспертов, попросивший сохранить его анонимность, – это и есть сама по себе технология, после так называемого года Африки – 1960 – в СССР полагали, что марксистское движение зарождается там само собой. Разница была лишь в том, насколько эти люди понимали марксистско-ленинское учение. Некоторые, как Менгисту Хайле Мариам в Эфиопии, лишь пользовались терминологией, хотя и весьма успешно».
НЕ ТЕ КОНКУРЕНТЫ
СССР не нужно было создавать некие технологии, чтобы проникать в Африку. «В этом была большая беда того периода, – полагает один из выпускников Института военных переводчиков, успевший «попрактиковаться» в Анголе, а сейчас работающий в системе исполнительной власти. – СССР на пространстве Африки соперничал в идейном, а потом и экономическом плане не с западным миром, как ему казалось, а с Китаем. И проникновение Китая оказалось более эффективным. Китайцы как раз не требовали от местных «строгого следования идеям Мао». Им вполне достаточно было экономического проникновения.
А вот попытки заслать туда сотрудников Политуправления армии и флота как раз заканчивались конфузами, вспоминает бывший военный переводчик. Достаточно успешно это происходило только там, где почва была подготовлена более радикальными (мягко говоря) людьми, чем те, кто приезжал из Москвы. «Скажем, в Конго до сих пор можно найти полевых командиров, хоть уже и старых по возрасту, которые лично помнят Че Гевару.
Они вместе учились. СССР строил работу, в том числе, на процессе обучения «местных товарищей», что часто выражалось в недостаточном понимании тонкостей местной жизни». Так, например, зулусы и тцвана учились в СССР, но каждый раз испытывали шок, когда видели белую повариху или подавальщицу. Из них приходилось выбивать это представление о мире.
«Писать листовки – это был навык второго курса Военного института иностранных языков, и ребят с португальского отделения просто заставляли придумывать эти тексты, – вспоминает подполковник. – На португальском они не имели смысла вообще. Если вкратце, то технологий у нас не было. Скорее наоборот: каждый, кто прибегал (из подопытных объектов. – Прим. ред.), и мог внятно произнести слово «Ленин», становился «объектом работы». И не важно, насколько он сам в это верит».
ВЗГЛЯД НА МИР «СКВОЗЬ ПРИЩУР»
Скорее, это местные движения и партии спекулировали на представлениях СССР и его резидентуры о мире, чем Москва через какие-то свои представительства распространяла марксизм. Это была не экспансия смысла, а геополитика в чистом виде. Просто, к сожалению, идеологические представления сильно мешали настоящей, действительной экспансии. Как ни удивительно, в 60–70-х годах прошлого века Москва еще не смогла полностью отказаться от теорий Троцкого насчет «мирового пожара» и определиться, что же ей нужно – клятвы в «верности делу Ленина» или удобные военные базы с доступом к нужным ископаемым и материалам.
Китайцы, как главные конкуренты СССР на азиатско-африканском пространстве, даже не требовали от «подопечных» теплых телеграмм в адрес Мао, каких-то клятв верности, они сразу брали деньгами. Но такой подход, формально более легкий, в перспективе нес ряд вполне понятных опасностей, которые руководство СССР не устраивали. С другой стороны, на стороне СССР изначально выступали именно настоящие, преданные марксисты. В той же ЮАР основой подполья были именно истово верующие коммунисты, члены всех возможных коммунистических союзов, которые социал-демократов, как и положено у коммунистов, ненавидели больше, чем эксплуататоров-капиталистов.
Перечислять их долго, но именно эти (кстати, белые) люди и основали, по сути, АНК – Африканский национальный конгресс – на основе крайне левых взглядов. Среди них были и потомственные марксисты и новообращенные, но их не нужно было агитировать, инициатива сотрудничества с представителями СССР исходила от них. Нельсон Мандела, Самора Машел, Агоштинью Нету – «коренные» марксисты, которые говорили об этом даже на суде. Готовые массово убивать людей за свои взгляды. А уж тех, кто принадлежит к соседнему племени, а значит, по их понятиям, и вовсе не люди, – тем более.
«Цветными технологиями» занималось, естественно, КГБ. И по функционалу и по «коминтерновской» традиции эта работа была возложена на Первое главное управление (ПГУ) КГБ СССР. Но не только. Частично – там, где функционал пересекался с военными вопросами или военными поставками, революциями и их вождями занималось ГРУ ГШ ВС СССР. Стоит учитывать, что ПГУ, в отличие от тех же военных, занималось именно стратегическим внедрением, и там было больше идеологии.
Отношения между ведомствами в разных странах складывались, само собой, по-разному. Так, например, КГБ в Зимбабве (Родезии) не стало спешить и делиться информацией о предстоящих событиях с «соседями», сделало ставку на объективно сильное племя (и аналитики клялись), а победило другое, за которым стояли китайцы. После чего президентом страны почти на 30 лет стал Роберт Мугабе, а его конкурент сел на болотную каторгу на тот же срок.
МНЕНИЕ
Евгений КРУТИКОВ, военный переводчик, политический эксперт:
– В СССР начали активно работать практически со всеми странами Африки после 1960 года, «Года Африки в СССР». В Москве считали, что марксистское движение зарождается в курчавых головах племенных элит, «только что освободившихся от колониального рабства», само собой. И момент не был упущен. Тем более что к этому моменту уже были неплохие (мягко говоря) наработки по Кубе и Северной Корее. Кстати, практически нигде, включая Кубу, Вьетнам и прочие страны, СССР никогда не «приходил на непаханое поле», не создавал движений с нуля. Там уже были свои троцкисты, маоисты и прочие левые сектанты. Так, тот же Фидель Кастро, кубинский аристократ, далеко не сразу стал своим: с ним начали работать уже после того, как за его спиной были казармы Монкада и взятие Гаваны.
Африканские движения действительно больше чем наполовину состояли из промарксистских элементов. Их не надо было убеждать в этом. И с 1962 года «курчавые парни» проходили обучение не только и не столько русскому языку: из них готовили летчиков, танкистов, минеров-подрывников, артиллеристов и моряков, офицерский состав партизанских отрядов.
В наших же военных училищах, по специализации. Я вот помню негров (правда, это были намибийцы, гереро) – они не понимали, что с ними происходит в СССР. Они приходили на кухню, а там на раздаче стояли белые женщины. Это был шок. Они не понимали, как белый человек может работать на кухне. Они не понимали, как белый человек может говорить с ними на «Вы». Они автоматически вставали, когда белый заходил в комнату. Они другой жизни не знали. Это были мальчики – пушечное мясо.
То, что творилось в голове у буров, до сих пор страшновато. Но для руководства Национальной партии и самого факта этнического происхождения было достаточно. Пройдя обучение в Одессе, и в Крыму уже через пару лет формировалась целая армия со своими представлениями о жизни и мире. Сотни молодых зулусов, коса и тцвана проходили обучения в Южной Анголе в сети специальных лагерей.
Это была особенность времени: «цветные технологии» уже нарабатывались, но связи через социальные сети не было, и речи о полностью бескровной смене элит также не шло. К чему это приводило, можно увидеть на примере того же Нельсона Манделы. В начале 1980-х контрразведка ЮАР захватила ферму «Лиловый лист» в богатом еврейском пригороде Йоханнесбурга, Ривонии. В доме взяли 19 человек, но это не главное: на ферме находился основной архив АНК и «Копья нации» – подпольной армии, выращенной в СССР.
Доказательная база, взятая на ферме, подтвердила более 250 террористических актов, которые были организованы АНК, в провинции Квазулу-Наталь. В ходе процесса к огромным срокам заключения были приговорены все руководители АНК. Нельсон Мандела признал свою вину в последнем слове: сознался в подрыве электростанций и энергообъектов в провинции Транскей, но не признал вину в обвинении в государственной измене. Спустя 18 лет из тюрьмы вышел не коммунист-боевик, на совести которого – смерть тысяч людей в Транскей, а лауреат Нобелевской премии мира, толстовец и миротворец.
Были и другие досадные ошибки: например, попытка разложить армию ЮАР классической пропагандой (листовками). Напомню, тогда армия ЮАР была наиболее профессиональным воинским формированием континента. Технологии именно агитации были очень глупые, основанные на методиках Второй мировой. Например, писали на английском пропагандисты из прикомандированных к штабу главного военного советника.
Эту продукцию изготовлял отдел политработников, а переводчиков заставляли это все переводить. Переводили все на английский, хотя разговорным в ЮАР был и остается африкаанс. Листовки, мало того, были глупейшие: что-то вроде тех, что бросали французам и англичанам в 1940-м немцы – «Джентльмены предпочитают блондинок. Но блондинки не любят инвалидов».
Просто личное ощущение – полное отсутствие именно целенаправленной системы. Пропаганда отдельно, подготовка отдельно, строительство и другая мирная помощь развивающимся странам – отдельно. Без системы. Обучение их в наших вузах – это выращивание кадров, а не работа в саванне. О Юго-Восточной Азии могу сказать примерно то же, разве что эти парни были куда более старательны, чем африканцы. И там вовлечение в идеологию было более глубоким, чем в Африке.
Автор:
Михаил ВИНОГРАДОВ
Совместно с:
Комментарии