КРЕСТНИЦА ЗОРГЕ

 

Владимир ШЛЯХТЕРМАН

Специально для «Совершенно секретно»

СОНЯ БЫЛА ОДНА
Подпольную кличку ей придумал Зорге; у нее был реальный шанс уничтожить Гитлера; она «курировала» Клауса Фукса. 15 мая исполнится сто лет со дня рождения легендарной разведчицы Урсулы Кучински

Теплое весеннее утро. По дороге в рощу, уже покрытую листвой, неторопливо катит коляску молодая женщина. В коляске посапывает малыш, рядом семенит мальчуган. Семейка углубляется в рощу. Мама роется в груде пакетов с распашонками, бутербродами, игрушками. Наконец извлекает не очень привлекательный ящичек. Скоро радиопередатчик готов к работе…
Через несколько минут в Москве уже расшифровывают принятое сообщение. На стол начальнику Главного разведывательного управления ложатся листки бумаги: «Центр, Директору. Ниже следует протокол состоявшегося вчера секретного совещания…» Директор читает последнюю страницу. Подпись – Соня. Он снимает трубку аппарата правительственной связи: прошу принять меня незамедлительно. Голос с акцентом отвечает: жду через сорок минут…

Шанхайское знакомство

Звонок из телестудии был неожиданным: сказали, что готовят передачу о женщинах-разведчицах. А я один из немногих журналистов, встречавшихся с Урсулой Кучински, она же Рут Вернер (ее писательский псевдоним), она же «Соня» – под этим именем два десятка лет в Москву шли радиограммы из Китая, Швейцарии, Англии, Польши, других стран.
Нашел свой старый блокнот, перечитал воспоминания Рут «Соня рапортует», перелистал другие книги. Коллеги связались с ней в Берлине, и она согласилась встретиться со мной. И вот в погожий октябрьский день 1983 года я приехал на тихую улицу Даммверг на окраине Берлина. Двухэтажный домик за невысокой оградой, перед ним лужайка, деревья и много цветов – на клумбах, вдоль дорожек.
Рут встречает меня и переводчика у калитки и сразу ведет по участку. Ей уже 75, позади напряженная жизнь, но выглядит она моложаво. Очень подвижна, живой блеск в глазах, говорит быстро, без запинок. В небольшой гостиной пьем чай с вареньем и коржиками и беседуем.
…1930 год. Урсуле всего 23, она член компартии Германии. Вместе со своим мужем Рольфом она едет в Китай, где Рольф, архитектор по профессии, получил работу. В Шанхае они встречаются с живущими там немцами, и подруга Урсулы знакомит ее с журналистом Рихардом Зорге, писавшим для немецкой прессы. Рихард не забыл об этой встрече: то он просит Урсулу перевести какую-то статью, то куда-то съездить… Потом начались просьбы посложнее, поопаснее: спрятать китайского товарища, которому угрожает смертельная опасность, предоставить свою квартиру для встреч Зорге с китайскими подпольщиками. Таких встреч за два года состоялось без малого сотня, и о них не знал даже муж.
– Я смутно догадывалась, чем занимается журналист Зорге, – вспоминала Урсула. – Но ни о чем его не спрашивала. Потом Рихард неожиданно уехал, а предварительно свел меня с двумя товарищами. И вот в один прекрасный день Пауль и Гриша – так я звала этих товарищей – затеяли со мной разговор о моем будущем и спросили, готова ли я поехать на учебу в Москву. Я догадалась, о какой учебе могла идти речь, и сразу согласилась, хотя мне предстояла разлука с маленьким Мишей, родившимся в Шанхае.
В Москве с Урсулой беседовали два офицера. Она удивилась, когда они стали называть ее Соней. Но из разговора поняла, что это имя для нее придумал Зорге. Так Урсула Кучински, отныне Соня, стала слушателем разведшколы. Она усердно осваивала радиодело и прочие премудрости ремесла. Уроки Зорге не прошли бесследно: она блестяще закончила учебу, и первой ее зарубежной командировкой стал Китай. Вместе с ней ехали на Восток ее сынишка Миша, а также коллега по разведшколе, а теперь ее начальник на новой работе, немецкий моряк Эрнст.
И потом во все очередные командировки Центр направлял Соню с напарником – тоже, естественно, разведчиком. На нее и на него готовились безупречные документы с достоверными легендами, по которым спецслужбы тех стран, где они должны работать, могли убедиться, что приехала добропорядочная пара с маленькими детьми. И случалось, что ее напарники становились ее мужьями и отцами ее детей не «понарошку», а на самом деле.
Но однажды, со смехом рассказывала Рут, случился прокол. В первую поездку в Китай, не будучи еще штатной разведчицей, она отправилась с мужем Рольфом. Потом они расстались. Через много лет предстояла новая командировка, в Польшу. Центр уведомил Урсулу, что она, как обычно, поедет с «мужем». После соответствующей подготовки ее пригласили познакомиться с напарником. Им оказался… Рольф. К тому времени он уже тоже стал советским разведчиком. Что это? Прокол кадровиков, не знавших истории их жизни? Или сознательная попытка вновь соединить семью?
С последним мужем Урсулы – Леном Бертоном – я познакомился в их доме. Высокий, спортивного вида англичанин воевал в Испании в составе Интербригады. Незадолго до начала Второй мировой войны Центр дал указание Лену перебраться в Швейцарию и обучиться радиоделу. Его наставницей стала Урсула. Учительница знала многое и толково объясняла все, чему научилась в московских разведшколах

Убить Гитлера

В архивах ГРУ, наверное, хранится донесение Сони о том, что у ее группы была возможность уничтожить самого Гитлера. Летом 1939 года, когда Джим и Лен были в Мюнхене, они зашли перекусить в ресторанчик средней руки. Недалеко от них сидела красивая девушка. (Потом по фотографиям в иллюстрированных журналах узнали, что это была Ева Браун.) Вскоре к ней присоединилась еще одна женщина, а потом в сопровождении двух охранников появился Гитлер. Он прошел совсем рядом со столиком англичан. Удалось узнать, что хозяин ресторана оказывал услуги Гитлеру еще до прихода его к власти, и Гитлер в знак расположения к старому другу заглядывает сюда.
Соня и Лен подробно обсудили открывшуюся возможность устранить фюрера. Тогда-то в Центр и ушло это предложение. Москва еще не дала ответ, а Соня уже поняла, что согласия на акт возмездия не получит: 24 августа по радио сообщили, что накануне в Москве подписан советско-германский пакт о ненападении. А через неделю началась Вторая мировая война.
– Лен был очень разочарован, – заметила Рут. – Он был готов совершить теракт.
В том, что Лен выполнит задуманное, не было никаких сомнений: об отчаянной храбрости и удивительном хладнокровии бойца английского батальона 11-й Интербригады, сражавшейся в Испании, знали все, общавшиеся с ним.
– Мы уже жили в ГДР, – рассказывала Урсула, – когда в московской газете, кажется, в «Правде», промелькнуло сообщение, что Лен болен. Мы получили десятки писем и телеграмм, спрашивали, какая помощь нужна, предлагали лекарства. Это было очень трогательно.
В 1940 году Центр, оберегая Соню от опасности попасть в лапы гестапо в случае оккупации Швейцарии, потребовал перебраться в Англию. Сделать это можно было, только имея английский паспорт. А заполучить его дозволяла женитьба на англичанине. Лен согласился на фиктивный брак. Все было по официальным правилам, в церкви обменялись кольцами стоимостью по одной марке за штуку. (Спустя много лет, уже в законном браке, Лен признался Урсуле, что влюбился в нее во время первой же, нелегальной, встречи.)
С огромными трудностями Урсула добралась до Англии: автобусом через Францию, Испанию, Португалию, три недели на пароходе с двумя маленькими детьми, почти без денег. Тотчас стала искать связи с Центром. Несколько месяцев ездила в условленное время для встречи со связным из Москвы. Связник не приходил. Как потом выяснилось, он попал в автокатастрофу. Отчаивалась, но надежды не теряла. И вот наконец-то к ней подходит молодой человек, как бы невзначай произносит пароль, и Соня с замиранием сердца шепчет отзыв. Связной передает ей приветы, деньги и инструкции. Домой летит как на крыльях. На следующий день покупает часть радиодеталей, потом – в другом магазине – еще часть, потом еще. Через неделю передатчик собран. Все время, пока ждала связника, заводила знакомства, собирала материалы.
Я спросил Урсулу, знала ли она о других разведчиках, действовавших в Англии.
– О знаменитой «кембриджской пятерке» я узнала здесь, в Берлине. Я, конечно, догадывалась, что в Англии работают и другие группы. Некоторые запросы из Центра наводили на мысль о том, что Москва хочет уточнить какие-то детали известного ей дела. Никого из других разведчиков я не знала. Существовало железное правило: чем меньше знаешь о других, тем лучше для тебя и для них.
Немке Соне было трудно работать в Англии. Любой неосторожный шаг, любое неосмотрительное слово могли привести к провалу. Очень был нужен англичанин Лен. Но английские власти не жаждали его возвращения: интербригадовцы не вызывали у них симпатий, да к тому же жена немка. Но они не знали характера Урсулы. Она добилась того, что дело о возвращении Лена на родину обсуждалось в британском парламенте! Лен вернулся. И сразу окунулся в работу

Донесения из Лос-Аламоса

Книга «Соня рапортует» на русском языке вышла в 1980 году. Казалось, какие еще секреты остались спустя десятки лет после войны? Но нет, не обо всем можно было рассказать и в 80-м. Рут Вернер ни словом не обмолвилась о том, что «Соня» имела непосредственное отношение к раскрытию английских и американских секретов ядерного оружия. Это помогло СССР быстрее создать атомную бомбу.
Когда в 1983 году я встречался с Рут, я уже слышал о немецком физике-ядерщике Клаусе Фуксе, живущем в ГДР. В памяти было коротенькое сообщение ТАСС, сделанное через месяц после ареста Фукса: никакие «агенты» советского правительства не имели к Фуксу никакого отношения. Особенно умиляло слово «агенты» в кавычках и утверждение, что Фукс неизвестен советскому правительству. Впрочем, последнее могло быть и правдой – все данные от «Чарльза» (псевдоним Фукса) были архисекретными. Когда, например, Игорю Васильевичу Курчатову требовалось что-то сообщить Сталину или Берии, он писал свои бумаги от руки – никаких секретарей, помощников, машинисток, копий. Только в одном экземпляре и только рукописном. И настоящее имя «Чарльза» знали лишь несколько человек, а в ведомстве Курчатова, наверное, один Игорь Васильевич. Тогда «опровержение» ТАСС лишь подтвердило догадку, что Фукс к нам, т. е. к СССР, имеет отношение. Но о том, что он был связан с Соней, я и понятия не имел. Сама она ни в книге, ни в беседе об этом не упомянула.
Англия раньше США, еще в 1941 году, начала работу над атомным проектом. У англичан он назывался «Тьюб Эллойз». В 1942 году проблемой занялись в Америке, чуть позже – в СССР. Англичане привлекли к исследованиям выдающихся физиков. Среди них был и Клаус Фукс. Фукс, не скрывавший своих левых взглядов, дружил с немецким коммунистом-эмигрантом Юргеном Кучински – старшим братом Урсулы. И вот осенью 1941 года (немцы в это время в бинокль рассматривали Москву) Клаус попросил Юргена связать его с советской разведкой. Центр дал согласие. Сначала с Клаусом работал другой наш разведчик, а с лета 1942 по ноябрь 1943 года – Соня.
В декабре 1943 года Фукса пригласили в США, в секретную лабораторию Лос-Аламос, для участия в проекте «Манхэттен». Урсула подробно проинструктировала Клауса, как установить связь с советскими разведчиками в США, и он отбыл в Америку. Здесь Фукс проработал почти три года, регулярно встречаясь с посланцами из Москвы. В числе ведущих ученых он присутствовал при испытании первой атомной бомбы. Осенью 1946 года Клаус вернулся в Англию и стал начальником отдела теоретической физики атомного центра в Харуэлле. И, конечно, встречался с «агентами».
Академик Е.Л.Фейнберг, который занимался теорией ядерных реакторов, поведал мне об одном любопытном эпизоде. Однажды на «узком» семинаре по атомной бомбе у Курчатова он делал доклад о размножении нейтронов в уран-углеродной среде.
– Подробно обрисовал, каким должен быть прибор, – рассказывал Евгений Львович, – назвал и диаметр уранового стержня. Неожиданно Игорь Васильевич посоветовал увеличить отверстие и сказал, на сколько миллиметров. Я проверил расчеты, оказалось, что так целесообразнее. Я знал, что Курчатов не специалист по этим стержням, и понял, что такие тонкости могли появиться у него откуда-то, так сказать, со стороны. Но не от наших сотрудников: все их предложения мне были знакомы.
В моей библиотеке есть брошюрка – всего 38 страниц. Перевод из популярного тогда американского журнала «Лук» статьи Джона Хогертона и Эллсуорта Рэймонда. Первого редакция журнала представляла как квалифицированного инженера-атомщика, а второго – как специалиста по русской промышленности. Статья была опубликована в 1948 году и называлась «Когда Россия будет иметь атомную бомбу?». Жирным шрифтом было выделено: «Русские могли бы сбросить первую атомную бомбу в 1954 году».
Но ждать испытания советской атомной бомбы пришлось всего год, ядерному шантажу был положен конец. В советский атомный проект внесли свой вклад множество ученых, инженеров, рабочих. И несколько разведчиков.
Курчатов прямо указывал, что информация агента из Лос-Аламоса (Фукса) по водородной бомбе дала возможность начать эти работы в СССР раньше, чем в США. Раньше бомбу и создали.
Зимой 1950 года английская контрразведка арестовала Фукса. В это же время бывший радист Сони в Швейцарии Александр Фут (подпольный псевдоним «Джим») сразу после переподготовки в московской разведшколе неожиданно перешел к англичанам. По-видимому, ни тот, ни другой имя Урсулы следователям не назвали. Но все равно угроза нависла страшная, и Соня быстро перебралась в ГДР.
По приговору суда Фукс получил 14 лет, но через девять был выпущен досрочно «за примерное поведение». Летом 1959 года он прибыл в Берлин. Можно предположить, что Рут Вернер и Клаус Фукс встречались – ведь «Соне» и «Чарльзу» было о чем вспомнить

Почему война не закончилась раньше

Я спросил Урсулу, как она себя чувствовала бы в случае провала: ведь она была разведчицей в стране-союзнице.
– Но работала-то я против нацистской Германии. И в Швейцарии, и в Польше, и в Англии – против Германии. Не было никакого повода обвинить меня в нанесении ущерба этим странам.
– Но как бы вы объяснили, что добывали чисто английские секреты?
– А зачем они прятали их от союзника, истекавшего кровью и ценой гибели своих солдат спасавших Англию? Почему БСС не делилась своими данными с Россией?
БСС – Бюро стратегических служб – американская разведка в Европе. В недрах этой службы разработали оригинальную методику определения выпуска военной продукции в Германии по номерам захваченных и подбитых немецких орудий, танков, самолетов и другой техники. Составлявшиеся дважды в месяц обзоры были поразительны по своей достоверности. Почему было не поделиться ими с Москвой? На обзорах стоял гриф сверхсекретности, и всего несколько экземпляров рассылались Рузвельту, Черчиллю, Эйзенхауэру. На свою голову БСС привлекло к сотрудничеству Юргена – уже упоминавшегося старшего брата Урсулы. В тот же день, когда обзоры ложились на стол руководителям США и Англии, они оказывались у Урсулы. Ночью она доставала из тайника радиопередатчик – и Центр знакомился с документом.
Однажды то же БСС попросило Юргена порекомендовать группу немецких эмигрантов для заброски в Германию. Не без участия Центра подобрали нужных и верных людей, американская разведка утвердила всех, кроме двух. Их инструктировали заокеанские специалисты. И параллельно – советские. О чем американцы, разумеется, не знали. Разведчиков успешно забросили в разные районы Германии. Подозреваю, многие сообщения от них поступали в Москву раньше, чем в Вашингтон.
Центр высоко ценил сообщения Сони о немецких бомбардировках английских городов. Казалось, что стоило англичанам поделиться с союзником такими данными? Так нет, не делились. Пришлось источникам Сони, служившим в британских ВВС, добывать эти сведения.
– Кстати, – заметила Рут, – большинство моих источников отказывались от получения денег за работу на разведку, понимая, что их информация служит общему делу борьбы с врагом.
Урсула любила нашу страну. Ей приходилось бывать в Москве на переподготовке. Она видела и неустроенный быт, и трудности, особенно бросающиеся в глаза по сравнению с Европой. Но несмотря ни на что продолжала самоотверженно работать на советскую разведку.
– Это было, кажется, осенью 1943 года, – рассказывала она. – Директор передал через связника: «Имей мы в Англии пять Сонь, война кончилась бы раньше». Согласитесь, это очень высокая оценка. Но я работала не одна, – поспешно добавила она.
Урсула Кучински имела советские ордена, была удостоена наград ГДР. Я попросил ее показать их. Она достала из шкафа китель с погонами советского полковника. На кителе были привинчены ордена Красного Знамени, старого образца, без ленточек. Дважды кавалер ордена, весьма почитаемого в офицерской среде. У Сталина и Жукова было по три таких ордена.
Умерла Урсула в июле 2000 года на 94-м году жизни. Тремя годами раньше скончался Лен. Оба похоронены на маленьком берлинском кладбище.