Меж ЕС и елбасы

Прошедшие 9 июня 2019 года выборы Президента Казахстана вошли в историю двумя событиями, которых отродясь не видели в республике за последние тридцать лет независимости. Это массовые задержания противников действующей власти (счет шел на сотни) и внушительная для первого раза победа сторонников евроинтеграции. Куда качнулся Казахстан после ухода, пусть и формального, елбасы (в переводе с казахского «лидера нации») Нурсултана Назарбаева, разбирался специальный корреспондент «Совершенно секретно».

Лично для меня это – не чужая земля. В середине 70-х годов прошлого века я появился на свет здесь, в низкогорье Центрального Казахстана, куда мои родители из тишайшего Зауралья отправились на поиски счастья. Сегодня от братского советского времени осталась разве что агитпроповская живопись «70 лет Октября» на торце пятиэтажки в городе Шахане, где живет моя сестра. Для меня очевидно, что страна, своим геополитическим расположением обреченная играть сразу на нескольких шахматных досках, мечется между партиями. А игроков чересчур много. Во-первых, это ближайшее окружение – Россия, Китай и тюркский мир во главе с Турцией, во-вторых, это США и Евросоюз.

Судя по тому, что я воочию наблюдал в течение последней предвыборной недели от Алма-Аты до Нур-Султана, казахстанский народ всерьез увлечен идеями европеизации. «Евротяга» такова, что даже я, живущий ныне в достаточно западно-ориентированном Калининграде, время от времени присвистывал.

К примеру, пьем утренний кофе с писательницей и культурологом Зирой Наурзбаевой, а она упорно именует Калининград «Кёнигсбергом», словно это пароль для тех, кто без пяти минут европеец. Я, было, ей возразил, что в европейской Польше никому на ум не придет называть Гданьск Данцигом, а Зира мне как обухом по голове: «А вы знаете, что казахская степная демократия, когда наши предки выбирала хана, образовалась раньше Польского сейма? Мне даже кажется, что поляки от тюрков переняли это дело, когда кричали на своих первых сеймиках: «Вето! Вето!»

Когда же я, выйдя в народ, поглазел по улицам и в газеты, то осознал масштаб явления. Скажем, в объявлениях люди не казахской национальности (а это могут быть русские, украинцы, евреи, немногочисленные немцы) толерантно именуются «лицами европейских национальностей». Вот прямо так и пишут: «Сдам квартиру семье европейской национальности». За пивом и кумысом рядовые и не очень казахстанцы ставили мне в пример феномен Зеленского, как классический европейский подход в политике. «Вот бы нам такого, как Зеленский!» – с блеском в глазах мечтал молодой таксист, кстати, русский по матери.

«Как в Европе», «демократические ценности», «свобода мнения», – таких пропагандистских оборотов, что я услышал в Казахстане, не встречал даже в Евросоюзе. И совсем уже мой мозг дал сбой, когда мы вечером с коллегой пошли на «пивную шлифовку», а барменша сквозь музыку и гам спросила:

– Будете «Шенгенское разливное»?

«Кажется, я перегрелся на алмаатинском солнышке», – пронеслось в голове. Правда оказалась скучной – пиво называлось «Шымкентское разливное».

«МЕЧТАТЬ НЕ ВРЕДНО»

Ну хорошо, казахстанцы, хранящие заветы «степной демократии», возможно, заслужили право стать европейцами. Но насколько Европейскому союзу интересен далекий Казахстан? Кандидат исторических наук Вадим Трухачёв из Российского государственного гуманитарного университета полагает, что «членство в Евросоюзе Казахстану не грозит».

«Мечтать не вредно, – сказал историк «Совершенно секретно». – Но будем объективны: даже Украину, которая значительно ближе к Европе – языково, ментально, религиозно и расово – не видят в ЕС, то что говорить о Казахстане, стране преимущественно мусульманской, где преобладают представители монголоидной расы, где слишком разные традиции, ментальность, образ жизни и мысли. Европейцы даже гипотетически не рассматривают Казахстан как потенциальное государство, которое может вступить в Евросоюз. Ни через десять, ни через двадцать, ни через тридцать лет».

Вадим Трухачёв привел самый свежий и яркий пример безответной любви к Европе – латинизацию казахского языка. «Запад, конечно, в курсе инициативы Казахстана, но, поверьте, в Европе это никак не воспринимается. Вернее, эти действия воспринимают, как шаг, чтобы подальше оторвать Казахстан от России, но никак не приблизить Казахстан к Европе. Возьмите для примера Турцию. Турки перешли на латиницу в 20-е годы XX века, чтобы стать ближе к Европе. И что – стали? Европейцы так не считают», – полагает эксперт.

Вместе с тем, по мнению Трухачёва, крупнейшая среднеазиатская страна интересна Европейскому союзу, минимум, по трем позициям. «Во-первых, как грузотранзитная территория из Китая в Европу. Во-вторых, как источник природных ресурсов, прежде всего, нефти, которую, правда, приходится транспортировать через Россию (на юго-западе Казахстана, где расположены гигантские нефтяные месторождения, черное золото качают компании из Италии, Франции, Голландии. – Прим. ред.). Но инвестиции европейского капитала в недродобычу Казахстана решают третью задачу Запада – через вливание в экономику добиться от казахских властей политической лояльности с тем, чтобы у Евросоюза был рычаг лишний раз надавить на Россию», – подытожил преподаватель РГГУ.

«КРЕСТ НА ГРАМОТНЫХ ЛЮДЯХ»

Безусловно, в европритязаниях того или иного народа нет ничего крамольного. Тем более, Казахстан, как мне кажется, смотрит не столько на Украину, сколько на старшего брата, точнее, на российскую элиту, которая прочно (а где и порочно) ассоциирует себя с Западом. В символах и карикатурно это проявляется все в том же Калининграде, где местный бизнес повально штампует вывески на английском и немецком языках (это та же латинизация родного языка, только вид сбоку, но это тема для отдельного разговора). Вся соль в гармонии с приобретенными и своими национально-культурными традициями, которой (гармонии) пока ни в России, ни в Казахстане нет.

По факту Алма-Ата и Нур-Султан давно утонули в англоязычных брендах и указателях. Порой мне казалось, что казахстанцам стыдно писать по-казахски на кириллице. Я поднялся на Медео – потрясающее высокогорное урочище, с которого виден пик Комсомола, пардон, Нурсултана. Так вот, на протяжении всех 842 ступенек камни исписаны или русскими словами, или англицизмами (типа love). Вот ни разу не встретил при восхождении на славную гору послания на казахской кириллице, скажем, «Мунда Азамат болды» («Здесь был Азамат»).

«Когда я учился в университете, то помню, как передо мной в библиотеке сидели молодые казахские студенты и от руки записывали в тетрадку по-казахски информацию с русскоязычного учебника. Фактически они занимались построчным переводом, потому что у казахов нет необходимого объема книг и материалов на родном языке. А если мы сейчас введем латиницу, то перечеркнём все написанное с таким трудом на казахской кириллице. Мы поставим крест на грамотных людях, которым больше тридцати. Они автоматически станут неграмотными», – рассказал «Совершенно секретно» один алмаатинский коллега, просивший не называть его фамилии. Человек всерьез опасается нападок т.н. «нацпатов», которые на украинский манер обзывают «ватой» не только русскоязычных казахстанцев, но и своих соплеменников, которые не поддерживают латинизацию родного языка.

Но официальный Нур-Султан, по всей видимости, не пугает языковая неразбериха, подначиваемая национал-патриотами, и, как следствие, духовная пропасть поколений. Вообще последние судьбоносные решения Казахстан принимает с ошеломительной быстротой, словно легендарный Кобланды-батыр скачет по степи на своем коне. Будь-то переименование Астаны в Нур-Султан, будь-то переход на латиницу. Оптимисты на кухнях убеждали меня, что латинизация, финал которой намечен на 2025 год, непременно забуксует, поскольку «половина казахов казахского не знает» (и это для меня стало полной и, пожалуй, главной неожиданностью). Но символы административного влияния на языковую революцию налицо. Самый ключевой я разглядел в предвыборном баннере преемника Наразбаева Касым-Жомарта Токаева, который и стал президентом. «ТокаеV!» – так значилось на всех плакатах, разбросанных по стране. Пять букв фамилии будущего президента читаются одинаково, что по-казахски, что по-русски, что по-латински, но стоит заменить всего одну букву – будто на «галочку» при голосовании, а как меняется картинка в подсознании. Выбираешь Токаеvа, а на самом деле выбираешь светлое европейское латинизированное будущее. Снимаю шляпу перед политтехнологами.

И потом, как рассказал мне Михаил Тюнин – экс-директор фонда «Информационная инициатива», финансируемого фондом «Сорос Казахстан», в каждой семье, приравнивающей себя к казахской элите, один ребенок изучает английский язык, а второй ребенок – китайский. А между собой истеблишмент общается исключительно на русском. Казахский язык? Оставьте для телевизора.

«ОБЩЕСТВО ГОТОВО»

И вот после такой «ползучей европеизации» диссонансом смотрелись массовые задержания в день президентских выборов. Ведь все эти протестовавшие люди так или иначе выступали за демократические ценности в своем государстве. «Я хочу жить в свободном Казахстане!» – кричала на камеру русская девушка, отбиваясь от стражей порядка. «Кто нас захватил? Почему полицейские стали похожи на гестапо?» – вторила ей пожилая казашка (судьба обеих была одинакова: заломив руки – в автозак).

КАЗАХСТАН БЕЖИТ ОТ СОВЕТСКОГО ПРОШЛОГО

Всего в крупных городах, по официальным данным, задержали свыше 4 тыс. человек. На госканалах убеждали, что все они – сторонники запрещенного в стране оппозиционного движения «Демократический выбор Казахстана», который возглавляет бывший министр энергетики и торговли Казахстана, а ныне беглый олигарх Мухтар Аблязов (проживает во Франции). Но я убежден, что основная масса – это типичные сторонники жить «как в Европе». Поэтому и кандидат от заветной «еврожизни» Амиржан Косанов набрал беспрецедентно высокое количество голосов – 16%. Это очень много, учитывая то, что в нулевых годах на президентских выборах оппозиция собирала от 1% до 6%. В основном, за Косанова проголосовала молодежь и что немаловажно, не только казахскоязычная. Автор этих строк несколько раз стал свидетелем, как вчерашние студенты и даже школьники от вполне себе русских мам и пап говорили – проголосовал (или попросил проголосовать родителей) за Касанова, потому что во «ВКонтакте» из семи кандидатов только он один и есть «по-нормальному». Молодежный кандидат. А учитывая тот факт, что еще один оппозиционер, точнее, оппозиционерка Дания Еспаева набрала 5% (политическую даму тоже можно причислить к лику евроинтеграторов, чего стоит только ее предвыборный лозунг – «Хочешь жить, как в Дании, голосуй за Данию!»), то, объединившись, действующей власти противостоит уже 21% избирателей.

Приглядимся к Амиржану Касанову поближе. Это 55-летний журналист, в 90-е годы прошлого века возглавлявший пресс-службу Правительства Республики Казахстан. Его взгляды – абсурдны, но «это вам, русским, так кажется», популярно объяснили мне в Нур-Султане адепты Касанова. Например, не так давно он заявил: «Сейчас в Казахстане обсуждается вопрос о членстве в Евразийском экономическом союзе. Большинство казахстанцев против этого союза. Нам ближе европейские стандарты, нам ближе европейские демократические ценности, нам ближе либеральная экономика европейского стандарта. Думать о членстве в ЕС – пока фантастика, но все в этом мире может быть. Как первый шаг Казахстана в Европейское сообщество, мы хотели бы поддержать идею членства Казахстана в Совете Европы. И уверяю вас, что Казахстан со своим потенциалом, со своими традициями двухсотлетней давности степной демократии, уже сейчас готов стать плацдармом, форпостом демократии в Центрально-Азиатском регионе. Мы к этому готовы, общество готово».

Вот почему 16% (полтора миллиона граждан Казахстана!) отдали свой голос популисту Касанову. «Общество готово».

ВЫВОДЫ

Итак, по всей видимости, казахстанская элита и молодежь выбирают европейский вектор развития. Только время покажет, насколько страна выиграет от этой затеи. Но есть одно но. Геополитика. А Казахстан, как никто другой, находится в гуще этого геополитического бульона, диктует свои правила. Редкое «счастье» развиваться государству, которое «задыхается» в объятиях двух сверхдержав – России и Китая. «Китайцы считают, что казахи не заслужили такую гигантскую территорию, – говорит мне шепотом, словно тайну за семью печатями, случайный попутчик в поезде на Караганду. – Мы их боимся, сильнее, чем американцев. Почему мы с русскими дружим? Потому что китайцев боимся. А Путин нас защитит».

Но дружбу с Россией отказом от кириллицы не укрепишь. А тут еще и США, которые преследуют и реализуют свои интересы в Казахстане (например, транзит спецгрузов США из Афганистана). Многовекторность, конечно, дело стоящее, но насколько получится «шахматить» с пятью гроссмейстерами такому молодому государству, как Казахстан?

Российский читатель от всего выше изложенного ждет ответа на главный вопрос – насколько опасен казахский «зачаточный евромайдан» для России? Параллели с Украиной есть, уверен финский правозащитник, представитель Донецкой Народной Республики в Хельсинки Йохан Бекман. «Враги России активно используют бывшие республики СССР в своей информационной и гибридной войне, и Казахстан здесь не исключение, – высказался Бекман в беседе с корреспондентом «Совершенно секретно». – Почва для оппозиционных движений среди казахской молодежи уже подготовлена – в виде тех самых 16-ти «евроинтеграторских» процентов. Контроль над политическими настроениями молодежи для предстоящих крупномасштабных провокаций – это мы уже проходили на Украине в 2014 году. Да и сейчас наблюдаем в России по «делу Голунова». Налицо в столице Казахстана в день выборов была «проба пера», чтобы проверить, насколько быстро можно спровоцировать молодежь на бунт».

Для меня очевидно, что казахстанская европейскость – это, прежде всего, протест против «диктатуры Назарбаева», но протест не простой, а со сладким побочным эффектом – «ближе к европейским демократическим ценностям». Схема незатейлива, как домбра – пять лет назад украинцы также восстали против «диктатуры Януковича», чтобы быть ближе к кружевным трусикам из ЕС. На выходе получился распад страны и гражданская война. Новый Президент Казахстана Токаев, подавляя спорадические митинги, демонстрирует поговорку «На одни и те же грабли дважды не наступают». Но хватит ли у него энергии и мудрости контролировать вырвавшуюся на свободу химеру западнизма?

Поэтому автор этих строк хочет спросить у МИДа РФ – из Москвы видны евромайданные сполохи в подбрюшье России?

Фото предоставлены автором