Октябрь 1993-го: «Пули получили невиновные и непричастные»

События 1993 года прокручиваются в моей памяти, буквально, как кадры фотопленки: работал тогда в журнале «Столица» и, хотя был «пишущим», всюду носил с собой фотоаппарат. Пытаясь фиксировать, как мне казалось, историю. Хотя теперь вспоминать те дни, если честно, не очень тянет — наверное, по той же причине, по которой и фронтовики не любят говорить о войне…

2 октября, суббота. Садовое кольцо, Смоленская площадь, горящие баррикады, демонстранты, менты, которые жестоко месят абсолютно всех, правых и неправых, проходящих и приходящих, особо стараясь достать именно журналистов. А возле горящих баррикад — священник степенно дает интервью на предмет, как лучше …низвергнуть «сатанинский» и «богонеугодный» режим «антихриста» Ельцина. Вывернувшись из-под дубинки мордатого мента, становлюсь в очередь интервьюеров и вопрошаю: по-вашему, батюшка, тогда выходит, что богоугодны все эти баркаши-макаши и коммуняки? — «Конечно, — отвечает, — они же истребят всех этих нехристей и демократов…».

3 октября, воскресенье. Октябрьская площадь. Возле здания МВД плотная цепь солдат дивизии внутренних войск имени Дзержинского (если не ошибаюсь). В полной амуниции: каски, бронежилеты поверх шинелей, щиты, дубинки на плече, на поясах подсумки. Впервые за все дни вижу у солдат за спиной и автоматы: неужели близка развязка? Офицер на мой вопрос сухо ответил, что так, мол, положено, с автоматами, «но патроны нам не выданы…». Когда отходит, солдат, слышавший нашу беседу, как бы невзначай расстегнул один из своих подсумков: в находившихся там магазинах боевые патроны — полный боекомплект… Позже, когда будут объяснять, почему 3 октября сразу же не был дан отпор уже совсем не мирным боевикам Руцкого и Макашова, будут утверждать, что у солдат внутренних войск не было патронов…

[album=66]

Затем с Октябрьской площади вновь вернулся к Белому дому и тут зачастили выстрелы, а потом «уличный телеграф» сообщил: демонстранты пошли на прорыв, смели оцепление на Крымском мосту и двигаются к Верховному Совету по Садовому кольцу. Слышны выстрелы. Двинулся к Садовому через Большой Девятинский переулок — там колонна пустых грузовиков с маркировкой внутренних войск МВД. А навстречу — россыпь спешно улепетывающих омоновцев и милиционеров, на ходу бросающих щиты, шлемы, дубинки. С разрешения водителя-солдата взбираюсь с фотоаппаратом на крышу кабины одного из грузовиков. В объектив вижу, как по переулку со стороны Садового хлынула разномастная толпа прорвавшихся демонстрантов: у многих щиты, дубинки, а кого-то в руках — автоматы. Снимок сделать толком не успел: куривший на подножке солдат вдруг проворно ныряет под машину, а прямо из под ног вдруг почему-то летят стеклянные брызги. Подбежавший к машине демонстрант с очумелыми глазами и короткоствольным «калашом» в руках — он-то от избытка эмоций и дал очередь по лобовому стеклу — в совершенном экстазе …лезет ко мне обниматься. И, радостно потрясая автоматом, кричит: «Мужик, мы победили, победили! Айда с нами, на «Останкино»! Всех перевешаем…» После чего, весело размахивая автоматом, несется дальше. Отупело смотрю вслед: спасибо, что не убил…

В гостинице «Мир» (там во время «осады» располагался штаб оперативной группы МВД и внутренних войск), что прямо напротив левого крыла Белого дома, явно что-то происходит: слышна пальба, крики. В фойе гостиницы на полу валяются каски, бронежилеты, дубинки. Там же натыкаюсь на своего старого знакомца — генерал Макашов, в беретке, с автоматом наперевес, энергично раздает команды окружающим автоматчикам. Мимо выводят на улицу «пленных» — совершенно растерянные солдаты-срочники в ушанках и милицейских шинелях, многие с разбитыми лицами. На них тут же набрасывается какой-то попик — похоже, тот самый, что за день до того вещал у баррикад на Смоленской площади: грозя карами небесными, призывает покаяться и искупить грехи кровью…

4 октября, понедельник. После ночи, проведенной на Тверской площади, добыв у друзей несколько рулончиков пленки, вновь двигаюсь к Белому дому. Пути через Новый Арбат перекрыты. Стою напротив Большого Девятинского переулка и американского посольства, откуда виден край Белого дома. Доносится характерный звук выстрела танкового орудия. «Болванка, — с видом знатока бросает кто-то из зрителей, — бьют учебными, не боевыми, пугают». И тут же видно, как в БД отчетливо вспухает дымный разрыв. Спустя секунды какой-то свист и прямо над нашими головами нечто со звоном впечатывается в стену: кусок металла с рваными краями, да еще и раскаленный. Оказалось, осколок 125-мм танкового снаряда — уж явно не учебного или болванки

Пытаюсь проскочить ближе к эпицентру. Везде полно бронетехника и ментов — с вечера 3 октября на улицах Москвы не было ни одного из этих «блюстителей порядка», а тут вдруг разом повылазили, храбрецы! Занимаются привычным делом: вижу, как на перекрестке Нового Арбата и Садового кольца они «смело» кладут на асфальт группу людей. Шмонают, затем под дулами автоматов приказывают переползать улицу по-пластунски, на животе: сцена — один в один из фильмов о перевороте 1973 года в Чили!

С помощью вездесущих местных мальчишек дворами все же пытаюсь пробраться к Белому дому. На пересечении Нового Арбата и Конюшковской улицы, возле здания бывшего СЭВ (как привычно именую мэрию), группа бронетранспортеров, по-моему, Таманской дивизии. Пригнувшись, перебежками несусь к мэрии, пытаясь использовать БТРы как укрытие. И как раз тут со стороны БД садануло, что называется, особо густо. Придерживая фотокамеру, падаю возле БТРа, под днищем которого лежит боец. Выставив ствол из-под машины куда-то ввысь, солдат упорно пытается жать на спусковой крючок. Но автомат не стреляет. Повернув голову ко мне, боец жалобно выдал: «Сломался!» Смотрю — «калаш»-то на предохранителе. И, вместо того, чтобы промолчать, говорю (или ору) ему: «Предохранитель». Солдат недоуменно смотрит на меня: «Что?» Жестом показываю ему, как снять с предохранителя. До него доходит: щелкает и снова жмет крючок — ничего не происходит. Снова недоуменный взгляд: «Не стреляет!» Жестом показываю ему: «Затвор». Доходит: боец наконец дергает затворную раму и, высунув ствол из-под днища, буквально за какую-то пару-тройку секунд высаживает весь магазин в воздух. И продолжает жать на спусковой крючок уже замолкшего автомата. Затем жалобная физиономия в каске вновь поворачивается ко мне: «Сломался!» Нашел инструктора! От греха уползаю подальше…

Впрочем, у БД картинка та еще: с Краснопресненской набережной по зданию в упор лупят крупнокалиберные пулеметы БТР, а с Новоарбатского моста и от гостиницы «Украина» — неспешно садят танки. А на мосту и возле него, словно гулянка по случаю дня города — тысячи праздных зрителей. И пули порой проходятся по ним. Возле меня упал человек — видно, что пуля попала в горло. Его выносят под мост санитары-волонтеры. Другому помощь явно не нужна — точное попадание в лоб. Зрителей это не распугивает… Огонь ведут стрелки обеих сторон и всем им, похоже, совершенно без разницы, кто попадает в их прицел, комбатанты или мирные зеваки — достается всем. Но в данном случае выстрелы сделаны явно из БД, иначе ранения были бы совсем иные, не фронтальные. Потом Руцкой будет утверждать, что из штатного оружия охраны БД не было сделано ни одного выстрела, а штатного снайперского оружия, мол, и вовсе не было. Может, штатного формально и не было, только ведь, бывая в БД до трагической развязки, не раз своими глазами видел у тамошних молодцев немало оружия с оптическими прицелами. А уж чтобы метко стрелять на 200-250 метров, вовсе не обязательно быть профессиональным снайпером или вести огонь из оружия именно с оптикой. Впрочем, чтобы даже с такого расстояния умудряться без промаха попадать в лоб или горло, стрелком надо быть отменным…

Впрочем, пули получили, как водится, невиновные и непричастные: никто из главных зачинщиков «защиты» Белого дома даже не пострадал — никто из них не погиб, не был ранен, даже царапины не получил — ни Руцкой, ни Хасбулатов, ни Макашов, ни Баркашов, ни Ачалов, ни Анпилов, ни Бабурин или Константинов… Многие из «героев» той смуты цветут и пахнут и поныне.

 Фото: Владимир Воронов, «Совершенно секретно»