ОН мог стать нашим президентом

В октябре 93-го Александр Руцкой на несколько дней стал самозваным президентом России. Руины Белого дома, горы трупов, невинная кровь – результат в том числе и его недолгого президентства. Но сидение в «Матросской тишине» не заставило опального генерала отказаться от мечты о светлом будущем для миллионов простых россиян. Сегодня Руцкой – губернатор и претворяет в жизнь свои давние властные амбиции, к счастью, не в масштабе одной шестой части суши. Интересно, а какой могла бы стать Россия при победившем в октябрьском путче Руцком? Лучше или хуже нынешней? Это сейчас очень хорошо видно на примере отдельно взятой Курской губернии, где вот уже год безраздельно и властвует бывший вице-президент.

КУРСКИЕ «ДИССИДЕНТЫ»

В первом же разговоре с первым встречным курским «диссидентом» меня поразили убийственные нотки, когда речь зашла о Руцком. Представьте, сидит напротив вроде интеллигентный человек и объясняет: Курск – город холмистый, и раньше из снайперской винтовки вполне можно было уложить первого секретаря в его собственном кабинете, засев на соседней возвышенности. А теперь вот Александр Владимирович сделал перепланировку, и его кабинет – в глубине здания. Не достанешь.

Что-то отвык я от таких радикальных разговоров на кухне под пельмени. И спросил недовольного режимом: за что это вы так Руцкого-то?

Радетель ответил: «Мне все равно, я прокормлюсь, а вот сына жалко. Только почувствовал вкус к предпринимательству – и нЗ тебе, Руцкой. Все душит Александр Владимирович, все под себя подгребает». И рассказчик сделал вполне характерный жест ребром ладони по горлу.

Второй встречный «диссидент» обладал тяжелым, как у каторжника, смехом и такой папкой компромата на областную администрацию, что под нее впору было одалживать у Руцкого один из его знаменитых чемоданов. Разворачивая передо мной документы, «диссидент» сказал: «Что им, бумагам, просто так лежать? Глядя на них, ведь и спиться можно». И тоже сделал жест по горлу, но другой.

Через сердце курских «диссидентов» и предпринимателей сегодня проходит если не трещина мира, то магнитная аномалия – уж точно. С подачи новоиспеченного губернатора Руцкого местная дума приняла закон о народном контроле, который должен выполняться предприятиями всех форм собственности. «То есть как? – удивился я. – Даже частной кафешкой?» «Да хоть филиалом гонконгской биржи!» – выдохнул «диссидент».

...Утренние пельмени еще стояли в горле комом. Глядя на город за окном, я подумал, что автоматически ищу глазами, как в перекрестии оптического прицела, здание Дома Советов, где сидит губернатор. Но не нашел и вернулся к бумагам.

Один документ заинтересовал более других. Эта бумага была подготовлена силами спецслужб, называлась скромно: «Справка о ситуации в Курской области» и должна была лечь на стол директору ФСБ Николаю Ковалеву.

Из «Справки о ситуации в Курской области»:
«...продолжается спад промышленного производства... В машиностроении снижен выпуск восьми основных видов продукции... Стоимость набора из 25 основных продуктов питания увеличилась за июнь этого года на 4,3% (самый высокий показатель среди центрально-черноземных областей РФ)... что оставило за чертой бедности четверть населения области (343 тысячи человек)...

В первом полугодии 1997 года в области объем сбора федеральных налогов составил 331,7 млрд. рублей, что на 25,3% меньше, чем за соответствующий период 1996 года... При проверках использования бюджетных средств органами Казначейства выявлено нецелевое использование средств федерального бюджета на 12,5 млрд. ...»

«Справка» очень походила на сводку из-за линии фронта. Окопавшийся «партизан» по-военному деловито докладывал в «центр» о губернаторе Александре Руцком: мол, затеял в области передел собственности, вводит социализм со всеми его командно-административными методами и селекторными совещаниями, залез в долг к банкам, а откупиться, судя по всему, собирается враньем народу. А чуть ли не вдохновителем этого «экономического чуда», выходило из «Справки», стал объявленный в 1993 году в федеральный розыск Акоп Юзбашев, которого в «органах» иначе как одним из столпов российской организованной преступности не называли.

КУРСКИЕ «АВТОРИТЕТЫ»

Юзбашев возник в Курске практически сразу после «коронации» Руцкого. И тут же был назначен на официальную должность «советника-полномочного представителя губернатора по коммерческим вопросам» (распоряжение Руцкого № 625 от 22.11.96 г.). Когда общественность стала прозрачно намекать Александру Владимировичу, что с таких, как Акоп, кадровую политику начинать нельзя, губернатор ответил: нельзя судить человека по старым делам, давайте судить по новым.

О делах старых. Впервые Александр Руцкой назвал Акопа Юзбашева «своим лучшим другом» в своей легендарной речи в парламенте 25 апреля 1993 года. А уже 17 июня в живописном уголке Подмосковья – поселке Лесном (в Пушкинском районе) оперативники Главного управления по организованной преступности МВД РФ провели обыск на вилле Юзбашева (кличка – Папа). Был обнаружен полуподпольный цех по производству водки «Распутин». Задержали 35 человек. В процессе следствия заместитель прокурора Московской области объявил о необходимости переквалифицировать это дело на статью 77 УК РФ (бандитизм). Сам Юзбашев от следствия скрылся.

В результате серии обысков и досмотров нашли и три загранпаспорта плюс один дипломатический – все на имя Юзбашева. Выясняя, когда Папа успел стать дипломатом, ГУОП добилось возбуждения уголовного дела по факту взятки руководящему сотруднику МИДа. Тогда и были получены санкции на арест и этапирование самого Юзбашева, его объявили в федеральный розыск.

По данным ГУОП МВД России, Акоп Юзбашев сначала скрывался недалеко от Тбилиси. В 1994 году – в Израиле. Оттуда, по словам Дмитрия Медведева, возглавлявшего в то время отдел разработки лидеров преступной среды Управления по оргпреступности МВД России, Юзбашев без особых хлопот вернулся на родину.

Вопреки ожиданиям, ни одному из подельников Юзбашева обвинение в бандитизме предъявлено не было. По мнению того же Медведева, «судить Юзбашева следовало бы как главаря банды. К сожалению, уголовное дело нарочито раздробили на кусочки... А за участие в банде никто в итоге не ответил. Никто не ответил за убийство людей». Уголовное дело было виртуозно развалено.

Теперь о том, как зародилась дружба Папы с Руцким. Юзбашев сотрудничал с фирмой известного модельера Юдашкина. В ее руководстве состояла Людмила Руцкая, тогдашняя жена вице-президента России. При обыске на даче Юзбашева была обнаружена фотография, запечатлевшая вместе Людмилу Руцкую и Акопа Юзбашева на форуме модельеров в Париже.

Именно Руцкой подписывал ходатайства о выделении земель под проекты Юзбашева в Пушкинском районе. Юзбашев же являлся и вице-президентом фонда «Возрождение», президентом которого был Руцкой. По результатам проверки деятельности фонда «Возрождение» материалы были направлены в прокуратуру РФ, где и cгинули без следа. В 1996 году в интервью Александру Минкину Александр Руцкой вновь заявил: «Что касается Юзбашева, я уже не раз говорил на эту тему... Вы увидите, придет время, и он докажет, что он порядочный человек. В его порядочности я не сомневаюсь».

В бытность Юзбашева уже на должности полномочного представителя Руцкого в области был дан старт переделу собственности. При прежнем губернаторе Шутееве в области было акционировано более 90 процентов собственности. Руцкой озвучил тезис: убыточные предприятия администрация будет брать под свой контроль. И начали создаваться первые государственно-акционерные компании. Но, вопреки словам губернатора, не из убыточных, а наоборот – из немногих прибыльных предприятий.

Чтобы заполучить контрольные пакеты под администрацию, директоров частных предприятий начали вызывать «на ковер». И они, что удивительно, приходили и отдавали. К несговорчивым наведывались прямо на предприятия. Могли подолгу не выпускать из кабинетов. Но ни одного уголовного дела по фактам таких «вымогательств» заведено не было – в милицию просто не поступило заявлений. Ведь «вымогатели» же не с большой дороги взялись. Чтобы завести такое дело, нужно много свидетелей, а кто ж пойдет против законной власти?

Вся эта история с «полукриминальным социализмом» напоминала бы какой-то анекдот с несбритой после «Матросской тишины» бородой, но на запрос курской милиции ответили, что Акоп Юзбашев больше не в розыске. То есть официально он никакой не «крестный отец». Да и разве можно все списывать на одного человека? Дело, как говорили классики, всегда только в системе.

Курская «экономическая система» с приходом Руцкого и Юзбашева стала очень похожа на отношения в другой «системе» – криминальной, только в роли рэкетиров – власть, а ей все вокруг должны просто из-за факта своего существования.

Тем не менее должность коммерческого советника вскоре упразднили – причем так, что в этом документе самого Юзбашева уже не было. А местное «министерство правды» – канцелярия Руцкого – вычеркнуло любое упоминание об Акопе Юзбашеве из официальных документов вообще.

Акоп Юзбашев после своего «увольнения» ушел в тень и сейчас продолжает контролировать курскую корпорацию «Русская водка», под которую «подмяли» несколько заводов.

Человек, прибравший «ликерку», при новой системе превратился в ключевую фигуру. Именно «жидкой валютой» проводится в области львиная часть взаиморасчетов. А так как попутно указами губернатора давилось любое зарождение конкуренции, то под спирт можно было получать хоть лекарства, хоть горючее по самым фантастическим ценам... Клондайк.

По образу и подобию «Русской водки» стали создаваться маленькие государственные фирмoчки, которые «ставили» над целыми отраслями... Потом решили не возиться с «корпорациями», а брать 51 процент предприятий каждой отрасли сразу.

Из «Справки о ситуации в Курской области»:
«...Зарубежные командировки Руцкого в Аргентину, Великобританию, Испанию, Францию и другие страны не привели к реализации конкретных инвестиционных проектов, несмотря на публичные заявления губернатора о том, что он обеспечил иностранных капиталовложений в область на сумму 300 млн. долларов. Вместо инвестиций Руцкой набрал многомиллиардных кредитов в коммерческих банках «Российский кредит», «СБС-Агро», «Parex bank», которые тяжким бременем легли на бюджет области и не имеют ближайших перспектив на возврат... Основным направлением деятельности Руцкого А. В. в банковской сфере стало создание Акционерного «Курского губернского банка»... Руцкой А. В. прямо заявил, что его поправки к постановлению о рекомендательном характере указания о переводе счетов в губернский банк никого не должно вводить в заблуждение, а ко всем руководителям, игнорирующим его требования, будут приняты жесткие меры, включая освобождение от работы.

В деятельности администрации области наметилась опасная тенденция экономического сепаратизма, ограничения конкуренции, создание препятствий свободному перемещению товаров... Сельхозпроизводители лишены права самостоятельно без чиновников областной администрации распоряжаться своей продукцией под страхом быть подвергнутым административному воздействию со стороны органов внутренних дел.

В частности, при строительстве коллективного жилья в Курской области им предписано применять только пластиковые стеклопакеты корпорации «Инфрастрой»...

Неслучайно в документах администрации области используется термин «реприватизация». Уже создано свыше ста государственно-акционерных корпораций, в которые вошли приватизированные предприятия. Среди них корпорации: «Курский сахар», «Курскмолоко», «Курскхлеб», «Курскрыбпром», «Курсксервпром»... предполагается продолжить структурную перестройку предприятий «силовыми» методами.

...Наибольший резонанс в области получила деятельность сына губернатора Дмитрия на должности директора срочно акционированного предприятия «Курскфармация», которое является монополистом на рынке услуг по продаже лекарств...

Мать Руцкого в настоящее время стала владелицей ресторана и магазина в областном центре».

В Курске Юзбашева я, естественно, не нашел, но меня представили настоящему «авторитету» местной криминальной среды (назовем его Гришей). Он никак не походил на жертву. А ведь это именно у него новая, свалившаяся вместе с Руцким невесть откуда «крыша» должна была отнять кусок хлеба.

– Году в восемьдесят седьмом? – сделал я смелое предположение.

– В восемьдесят четвертом, – ответил Григорий и почему-то погрустнел.

Старожил. Вот он-то и расскажет: почему между местными и пришлыми не было войны. Неужели «крутые» куряне сдали своих предпринимателей без боя?

Я заикнулся о Юзбашеве, и Григорий не моргнув глазом сказал, что впервые слышит эту фамилию. Я спросил, не знает ли он, Юзбашев «пушкинский» или «солнцевский». Гриша переспросил, что такое «солнцевский». Я понял, что если спрошу, часто ли Юзбашев наведывается в Израиль, услышу: «А что такое Израиль?»

И «браток» начал рассказывать, как нравится ему новая власть. Что с ней можно поладить, надо только подходы знать. «Либо не колется, либо мне подсунули «образцового авторитета», как когда-то иностранцу – валютный магазин «Березка», – решил я. – А может, у них действительно нет никаких противоречий? Почему он обязательно должен оказаться «диссидентом»?»

Когда мы прощались, он душевно похлопал меня по плечу и напутствовал добрыми словами, от которых я пришел в себя только в такси: «Слышь, береги себя, да?»

КУРСКИЕ «КРОТЫ»

Заглянуть в возможное прошлое России я решил с черного хода. Черный ход оказался парадными дверьми курской администрации.

Там мне сразу подробно объяснили, за сколько были куплены все журналисты, которые писали об области и ее губернаторе неправильно. Я понял, что вопросы здесь должны быть не острее, чем от корреспондента сельскохозяйственного отдела «Правды».

– Как с урожаем?

– Вы не представляете себе, какой у нас урожай! – всколыхнулся на противоположной стороне стола один из заместителей Руцкого. – В прошлый раз, когда был такой урожай, область получила орден Ленина!

– Говорят, не весь собран?

– Как же без потерь? Три процента. То есть не больше пяти. Но вообще – клевещут.

Из «Справки о ситуации в Курской области»:
«...С помощью жестко-административных методов (штабов, селекторных совещаний, разносов, дисциплинарного воздействия) организованно проведены посевная и уборочная кампании... Однако реального экономического результата сельхозпроизводители не получат, весь урожай уйдет на выплату долгов. Поставки горюче-смазочных материалов для посевной и уборочной кампаний, а также химических удобрений осуществлялись по завышенным на 40–50 % ценам специально уполномоченными губернатором фирмами. Только по минеральным удобрениям, которые обязали покупать только у корпорации «Акрон», оценивается в 5–7 млрд. рублей...»

Но вот в одном кабинете и меня начали осторожно спрашивать: а не по поводу ли недавнего шумного юбилея Руцкого, справленного в бывшем профилактории ЦК Марьине, я приехал?

– Да нет, – говорю. – А правда, что в Марьине с вертолета розы разбрасывали?

– Упаси Господь, какие розы... Самые обыкновенные цветы. А вы знаете, какие долги нам оставил предыдущий губернатор?

Про то, что на все его долги бюджету можно было бы провести только пару авиационных праздников, на которые не поскупился Руцкой, – просто молчу.

И тут опять осторожно интересуются:

– А вы ведь по поводу... этого... как его... на «ю» приехали?

Меня аж прошибло: и про Марьино, и про Юзбашева мы говорили только с «диссидентами» по телефону. И ведь кто «запамятовал» фамилию Акопа – заместитель Руцкого по территориям.

– Юзбашева, что ли?.. – переспрашиваю я, кривясь, чтобы не сказать кривляясь.

– Ну. Раздули его. Я даже не знаю, кто это, как он выглядит. И на юбилее в Марьине его не было...

«Был», – думаю я про себя.

В коридоре администрации меня познакомили с коллегой. Собкор ИТАР-ТАСС Сизов недавно выступил с инициативой «об издании фотоальбома под рабочим названием «Генерал-губернатор» с целью отражения деятельности губернатора по преобразованию курского края...». Инициативу поддержал сам Руцкой. В коридорах администрации коллега показался чуть суетливым и деловито деликатным – таким, который переснял многих и наверняка переснимет и этих.

Но главная встреча – визит к Самому Его Величеству Кабинетному Страху – была впереди.

В самых разных кабинетах – с евроремонтом или старыми селекторами, секретаршами или бывшими офицерами КГБ, столами для заседаний или почти школьной партой – сидели странные люди. Кто-то в ответ на прямые вопросы приветливо улыбался и говорил об урожае. Кто-то делал мне жесты и намеки, которые, к сожалению, только он и понимал. Или выходил на середину комнаты и шептал в ответ на простой вопрос: «Да!!!» А то, оглядываясь на телефон и стены, и вовсе писал ответ на бумажке.

Но было несколько человек, с кем мне удалось переговорить по-настоящему, – правда, опасаясь «жучков», они сильно прибавляли громкости радио или телевизору. Такие «кроты» – потому что тоже явно «роют» не хуже «диссидентов», но не спешат этим делиться.

Иногда их слов невозможно было расслышать из-за радиоточки, голосом Ельцина вещавшей в те дни, как ни смешно, о борьбе за чистоту рядов власти. Мы говорили с «кротами» и о том, что покраску светофоров к любимому губернатором празднику авиации делали в счет еще не поступивших налогов. И о том, что администрация набрала долговых обязательств в коммерческих банках, а от ликеро-водочного завода «Курский» потребовали оплатить автобусы «мерседес» в счет авансовых платежей в бюджет!.. То есть потрачены не только не поступившие, но и запланированные налоги. «Скажите, а администрацию области можно признать банкротом?» – восклицал я в конце разговоров. «Подождите, весной будет видно», – отвечали мне «кроты» и улыбались.

И я понял, чего они ждут. Что в один «прекрасный момент» очередное главное радиовыступление будет посвящено провалам в работе некоторых губернаторов. И тогда кому-то очень кстати придется то, что они сегодня нароют. Они выжидают момент – ведь катастрофа явно не за горами.

А еще представил себе, как к курянам выходит всенародно избранный генерал и, как всегда, красиво заявляет о том, что это федеральный центр загубил наш курский Кувейт. И тогда, может, начнется действие, в котором не получающий зарплату народ выступит в своей любимой – бессмысленной и беспощадной – роли...

СОН В КУРСКОЙ ГОСТИНИЦЕ

Руцкому удалось поднять боевые самолеты. Восставшая толпа снесла охрану Кремля, и наутро вновь заработавшее Останкино объявило, что в стране ликвидирована ситуация двоевластия. Президент России Александр Руцкой – в Кремле, а предатель Ельцин – в «Матросской тишине».

Через месяц советник нового российского президента по экономике Акоп Юзбашев озвучил перед Верховным Советом продолжение на курс реформ. Первым пунктом значился переход малодоходных акционерных предприятий (их список открывало РАО «Газпром») в федеральное ведение. «Государство поможет!» – прокомментировал в программе «Время» этот шаг Александр Владимирович и усмехнулся в усы. Именно эта усмешка так полюбилась потом трудящимся страны.

Сам экономический советник возглавил винно-водочную промышленность. Буквально сразу же была введена уголовная ответственность за ввоз, хранение и употребление спиртных напитков иностранного производства.

Фото Анатолия БЕЛЯСОВА

Инспекционные проверки по областям страны осуществлялись на стратегическом ядерном бомбардировщике с боеприпасами на борту, который пилотировался самим президентом. 850-летие Москвы, пришедшееся на пятидесятилетие президента Руцкого и его женитьбу на молодой манекенщице из единственного в стране модельного агентства «Красные звезды», было отмечено большим авиационным праздником: над Кремлем с вертолетов «Ка-32» разбрасывали миллион роз, сложенных в венки, – от «казаков», от «тусовки», от «пушкинских», от «солнцевских». На праздничные колонны с тех же вертолетов распылялось шампанское, которое вражеские голоса назвали «слезоточивым газом»...

РЫЛЬСКИЕ ДЕРЖАВНИКИ

Как по Москве нельзя судить о России, так и по Курску нельзя судить об области. Всесторонняя проверка «Справки» требовала «побывать на местах». Тем более что именно там куются новые курские кадры.

Город Рыльск, как и положено более или менее приличному российскому уголку, называют «маленькой Швейцарией». Как и в какой-нибудь приличной загранице, там есть власть, которую рыльская независимая пресса обвиняет в развале рыльских реформ, и оппозиция в лице свободного предпринимателя дяди Федора.

Заместитель главы районной администрации Анатолий Попов, как настоящий швейцарец, испытывал жестокий нейтралитет ко всем сидевшим у него в приемной суровым мужикам. У Попова на носу был патриотический рыльский праздник «Русская Америка». В его кабинете заседал штаб, видимо, из доброй половины сотрудников администрации. Беспокойство было объяснимо подзабытой советско-потемкинской фразой: на «Русскую Америку» должны были приехать из области.

Мужики в приемной толпились с малопатриотичными вопросами: нельзя ли выделить что-нибудь против дыры в асфальте в центре города и как без горюче-смазочных материалов вывозить урожай с полей родного района.

Если бы проводился конкурс на звание «мисс Рыльск» (слава Богу, не проводился), то это гордое звание наверняка досталось бы двадцатидвухлетней Ирине Поповой, которая выпорхнула отсюда замуж за пятидесятилетнего Александра Руцкого. Ну, в крайнем случае – «вице-мисс».

Все население городка (конечно, без натурального хозяйства, с которого оно живет) поместилось бы в одном большом многоквартирном доме. Поэтому Ириного папу Анатолия Попова в Рыльске знают все. Ровесник Александра Руцкого непосредственно перед тем, как стать его тестем, был лидером местной «Державы», работал в авиатехникуме смотрителем и рисовал под трафарет.

– Я художник, – представляется теперь Анатолий, намекая, что главное в его жизни – персональные выставки, а не персональные автомобили. – Знаете, много вопросов у журналистов вызывает предыдущий брак Ирины, – строго сказал бородач. – Вот, говорят, Руцкой разрушил ее брак с ровесником. Но у меня тут есть один любопытный документ, который говорит о том, что Руцкой не разрушил никакого брака.

Я с удивлением посмотрел на Попова и подумал, что ослышался. Какой такой документ?

– Вот, – продолжал папа, входя в раж, – письмо отца первого мужа Ирины ему, мужу, то есть своему сыну. Посмотрите, что он пишет...

Дошло: да он меня с компроматом знакомит! И действительно, сидя в Рыльске, запросто можно решить: если прослушивают чужие телефонные переговоры, то почему нельзя читать вслух чужие письма? Только зачем Рыльску компромат?

Почти полчаса Попов читал вслух письмо, в котором отец говорил сыну: ты размяк, для тебя все делали, а ты неблагодарный, ничего не можешь сделать ни для семьи, ни в жизни вообще. И замглавы вчитывался в строки и требовал от меня понимания: вот, видите, даже отец чуть ли не отрекается от сына. «Как можно было жить с таким человеком?» – должен был воскликнуть державный тесть, но не воскликнул, а, наоборот, как на пресс-конференции, сделал вид, что только познакомил меня с интересным материалом, а выводы предлагает делать самому. Я почему-то вспомнил, что у Попова большие шансы вскоре возглавить культурно-патриотическую работу области – ему все прочат повышение.

Аккуратно разложенные на столе бумаги, правильные праздники и умение пользоваться компроматом не оставляли сомнений: Анатолий Попов уже готов к любому повышению.

На прощание замглавы проникновенно посмотрел в глаза: «Только напишите правду». И по-державному многозначительно долго жал руку.

Я хотел найти этого пацана, письмо которому прослушал в кабинете его бывшего родственника. Но в Рыльске парня давно уже никто не видит. В городе, где только выгляни из дому – и тебя заметят. Почему человек не выходит на улицу? Может быть, боится, что кто-то еще, кроме меня, попросил бы его рассказать красивую историю любви провинциальной девочки, которая устала жить с запутавшимся парнем и нашла себя с боевым генералом?

Единственный ресторан города Рыльска несколько лет назад был куплен какой-то москвичкой, и с тех пор окна в нем не загорались. Поэтому с рыльской оппозицией мы сели разговаривать в маленькой конторе. По приобретенной в Курске привычке я автоматически осмотрел стены в поисках возможных «жучков»... Но какие «жучки» на два стола без телефона?

Главный оппозиционер города Рыльска дядя Федя не пьет. Объяснил, как отрезал: за свою жизнь три отпущенных ему нормы употребил. Он похож на отставного медведя, который за долгую жизнь на манеже так и не смирился с укротителем.

Дядя Федя рассказывал мне о торжестве дурной экономики местной администрации над здравым смыслом, хватаясь за воздух огромными ручищами, когда торжество казалось особенно полным. О том, что губернатор сказал: надо раздать бабкам банки, чтобы они закатывали в них огурцы для Севера, и у всех санитарных врачей области от этого чуть не случились инфаркты. О том, что шесть председателей увольняются, потому что за горючее, которое было дороже, чем на любой заправке, им нужно теперь рассчитаться всем собранным зерном и весной нечего будет сеять. Что в магазинах лежит орловская колбаса, потому что в соседней области не вводили социализм, колбасы там больше и она дешевле, а это стыдно...

И мы выпили за то, что это скоро закончится, потому что нельзя же заставить людей вечно жить с собственного огорода. Дядя Федя выпил за это газировки.

И добавил: надо не кормить сказками о том, что в области будут добывать золото, а надо перестать ходить по золоту и втаптывать его в грязь! Вон у рыльского городского рынка нет хозяина, потому что администрация района не хочет выпускать его из-под себя.

Мы выпили за что-то торжественное – по-моему, непреходящие ценности, и за то, что чиновники приходят и уходят, и за соль земли тоже выпили.

– Будете в Москве – обязательно заходите, – проникновенно попросил я дядю Федю на прощание.

– Конечно. Только разве мы отсюда скоро уедем? – ответил оппозиционер, и мне показалось, что я его правильно понял.

И рванул из этого старого русского города на попутке, которую тормознул для меня гаишник, оставляя за спиной Попова с его «Русской Америкой», и дядю Федора с его хриплой болью за местный рынок, и шестерых увольняющихся председателей. На неубранные поля выпадал первый снег. До поезда еще нужно было позвонить «диссиденту» и сказать, что в администрации мне пересказали наш с ним телефонный разговор и надо быть осторожнее.

КУРСКИЙ ВОКЗАЛ

Курский милиционер, у которого я отмечал командировку, хлопнул печатью и сказал: «Береги себя».

До командировки по «тревожной справке» в Курск так часто мне повторяли это только в октябре 93-го, когда я собрался прикурить на крыше здания напротив дымящегося Белого дома. На крыше нельзя было прикуривать, потому что на соседней сидел снайпер, который, говорили, хорошо реагировал на огонек. А еще мне объясняли, что на улицах нельзя отходить от домов дальше, чем на три метра. И то, что нельзя прикурить, когда хочется, а передвигаться надо по стеночке, злило куда больше, чем выстрелы по табличке «Пресса» на нашем автомобиле.

Бесило, что в каждом солдатике с автоматом у Кремля проснулся кровожадный бес, который был ничуть не лучше беса тех, кто сидел в Белом доме. Бесило то, что, оказывается, только дай команду – и время изменится. Только сделай так, что выстрел на огонек будет ненаказуем. Только дай команду, а стрелок проснется в каждом третьем.

Оглядываясь на телефоны в курских кабинетах, слушая ответственное вранье и входя в положение высокопоставленных трусов, я чувствовал то же, что на той крыше. И от каждого участливого «береги себя», кто бы его ни произносил – «авторитет», чиновник или секретарша, с которой пил кофе в приемной, – передергивало, хотелось отбежать от стенки и вырваться на середину дороги.

Оказывается, только дай команду – и человек все-таки будет ходить по стеночке. И будет веселиться под пельмени над тупостью власти, а потом идти на какой-нибудь авиационный праздник, потому что жизнь не заканчивается.

Только дай себе команду – и праздник несвободы, который всегда с тобой, захлестнет тебя с головой.