Осада Приднестровья

Как сегодня живёт непризнанная Приднестровская Молдавская Республика в блокаде, окружённая молдавскими и украинскими «евроинтеграторами»

Узкую полоску Русского мира, на двести километров протянувшуюся вдоль Днестра по границе Украины, неожиданно назвали «бикфордовым шнуром» Европы. Неожиданно – потому что эта метафора вроде бы сама собой напрашивалась, но за четверть века существования между миром и войной никто её не произнёс. До тех пор пока не заполыхал Донбасс, пока Киев не обвинил Москву в нападении, и, наконец, пока не появилась Новороссия. Но и тогда о «бикфордовом шнуре» почти не говорили. А заговорили по-настоящему, когда начался «мирный минский процесс», когда провели разграничительную линию между «ватниками» и «укропами».

И вот не так давно украинский политолог Ростислав Ищенко прямо заявил, что поджечь этот «бикфордов шнур», воткнутый в дельту Днестра, американцы поручили Михаилу Саакашвили. Метафору повторил известный военный журналист, а затем её подхватили блогеры. Для чего поджигать? А чтобы раз и навсегда покончить с «сепаратистским планом Новороссии». Ещё императрица Екатерина II выпустила План о поселении Новороссийской губернии, по которому четыре южных города – Херсон, Николаев, Одесса и Тирасполь – образовали костяк исторической Новороссии. Порвать любой ценой эту причерноморскую дугу Русского мира – это якобы и есть главная цель западных стратегов и их киевских и кишинёвских сателлитов.

«Чувствуют ли себя пороховым тестом, начинкой «бикфордова шнура», граждане Приднестровской Молдавской Республики?» – с таким вопросом отправился в Тирасполь обозреватель «Совершенно секретно».

Еврокрюк «Москва – Кишинёв»

В самолёте два соседа, 35-летние парни, пустились в беседу сразу. Один, с характерным южным выговором, живо отреагировал на объявление командира экипажа: «Длительность полёта нашего рейса Москва – Кишинёв два часа пятьдесят минут».

– Что за дела?! Ведь всегда долетали за два часа.

– Так это Украина запретила полёты российских бортов, вот и приходится в обход.

И в самом деле, авиалайнер делал громадный крюк вокруг соседней Украины над Белоруссией, Польшей, Словакией, Венгрией и Румынией. За три часа из Москвы можно долететь до Вены или Праги, Зальцбурга или Салоников. Теперь из «русского мира» в «русский мир» – через всю Европу. Почти всю дорогу соседи припоминали «косяки» и перемывали кости киевской власти. То, что они говорили о власти кишинёвской, которая была к нам уже ближе, я, наверное, прослушал, а зря: мог бы подготовиться, легенду придумать.

Граница в маленьком аэропорту молдавской столицы проходит так же, как и в любом другом, – от британского Хитроу до китайского Шоуду: в стеклянных пеналах вас терпеливо поджидают строгие, но милые пограничницы. В Кишинёве за их спинами болтался 50-летний лысоватый дядька в униформе – тянул шею, оглядывая длинную очередь московского рейса. Передо мной он выскочил из пенала и попросил «на минутку пройти в помещение».

– У вас вид чиновника, вот и я хочу поинтересоваться, где вы работаете и с какой целью прибыли, – огорошил дядька, честно говоря, больше тем, что я похож на чиновника.

– Да вот, занимаюсь делом… издательским, – брякнул я первое, что пришло в голову, и, всё больше запутываясь в показаниях, добавил: – Еду в Тирасполь,
в гости, на свадьбу знакомого.

– Может, журналист? – сужал круг пограничник. Я понял, что проваливаюсь, судьба неумолимо влечёт к депортации, назад, в самолёт, и в голосе моём – о позор! – появилась нотка подобострастия. К счастью, в сумке нашлась случайно завалявшаяся аккредитация на Рождественские чтения – 2016, и принятый, видимо, за далёкого от политики церковного деятеля, через полчаса ступил на негостеприимную землю Молдавии, напутствуемый на всякий случай «добрыми» советами: «вы там смотрите», «не дай бог», «узнаем – в последний раз».

Таксист Женя был из Бендер, «свой, приднестровский». Он сказал, что молдавские пограничники в последнее время «охамели», требуют от приднестровцев вида на жительство в Молдавии или загранпаспорта.

– На днях в аэропорту обыскали до трусов даже министра иностранных дел Приднестровья, – проявил таксист знание политических событий.

Поэтому граждане непризнанной Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) обзаводятся паспортами или России, или Молдавии, или Украины. Самые оборотистые имеют все три гражданства. Сам таксист (мама – украинка, папа – молдаванин) обладая украинскими «корочками», жалел, что «опоздал» сделать российский паспорт.

– Сейчас надо или два года в очереди ждать в российском консульстве, или платить посреднику несколько тысяч баксов, – сказал Женя.

Недавно таксист работал в России, где-то под Петербургом. На мой вопрос с подковыркой, а не лучше бы ему жить и работать в Евросоюзе, 25-летний парень отвечал, как это часто слышишь от молодых, тоном умудрённого жизнью старца

– Дорога одна, предки её выбрали, и не мне её менять, – сказал Женя. – А поработать можно, конечно, и Евросоюзе, хотя в России было выгоднее.

Современный Тирасполь

Дорога пролегала через молдавские сёла, которые, казалось, нисколько не изменились за двадцать лет, когда я приезжал сюда в последний раз. Покосившиеся плетни, вросшие в землю домики из местного известняка. Лишь кое-где над общим сельским убожеством поднимались по-цыгански кичливые коттеджи с античными колоннами и гипсовыми аистами. Признаки пребывания Молдавии в СССР начисто стёрты вместе с рекламой и вывесками на русском языке.

Первые митинги против дискриминации русского языка. Тирасполь, 1989

Фото: из архива автора

Незаметно проскочили безымянный молдавский пограничный пункт и через несколько сот метров остановились перед пограничным терминалом непризнанного государства. Прямо, над дорогой – большие прямоугольные ворота, на верхней перекладине которых красуется государственный герб с серпом и молотом в центре, красной звездой и снопами пшеницы по окружности. Справа, на прилегающей площадке, двухэтажное здание, на его крыше издалека видны буквы ПМР. По настоянию таксиста Жени пришлось выйти из машины, чтобы «по закону» получить туристическую регистрацию. На ходу успеваю ответить таможеннику, что в сумке везу только личные вещи, и это абсолютно удовлетворило служивого. Было видно, что на этой стороне к границе относятся без показного фанатизма, как в кишинёвском аэропорту, а просто исходя из принципа «солидному государству – солидную границу».

Начиная с этого места все надписи на придорожных лавочках и билбордах сделаны на русском языке, а кое-где дублируются молдавским и украинским. Сельские домики в большинстве своём выглядят так же непрезентабельно, как и за ближайшей границей. Но въезжаем в Тирасполь – и из 70-х годов прошлого столетия оказываемся в начале XXI века. Современный гипермаркет и громадные спортивные сооружения вдалеке, выполненные в яркой бело-голубой гамме. На месте дислокации российской 14-й армии поднялись многоэтажки, архитектура которых найдётся в стильных западных буклетах.

Центральные городские улицы чисто выметены, газоны ухожены, фасады 2–3–4-этажных зданий выкрашены в светлые тона. Бутики, салоны красоты и связи, ночной клуб и снующие такси – всё как в любом европейском городе. Улицу 25 Октября неторопливо переходят, громко переговариваясь, студенты Тираспольского университета, одетые, как московская молодежь. Молодые мамаши складывают тенты над колясками, чтобы младенцы зарумянились под южным солнцем. Путаются под ногами по-воробьиному щебечущие стайки младшеклассников. Открытые лица, прямые взгляды, искренний смех – во всём проявляется годами налаженная жизнь, уверенность в завтрашнем дне.

И рядом Дом советов в стиле сталинского ампира, бюст Ленина, Доска почёта знатных тираспольчан и Музей Котовского. У Русского мира Приднестровья своя собственная стать.

Наш левый берег – правый

Прошедшая приднестровская война проглядывается в самых неожиданных местах. То юбилейным плакатом на автобусной остановке, то портретами своих постаревших солдат, то гранитным мемориалом. Кажется, Приднестровье – это машина времени Донбасса. Передвигаясь по улицам Тирасполя, можно свободно путешествовать по будущему Донбасса. Как писал Рэй Брэдбери, «возможна сенсационная новость, что предстоит второе и последнее путешествие во времени».

Донбасс – это Приднестровье минус 25. Ровно 25 лет назад Верховный совет Приднестровья принял Декларацию о независимости. За два года до этого в Тирасполе прошли первые массовые митинги с требованием предоставить русскому языку статус второго государственного наряду с молдавским. Националисты из Кишинёва и слышать не хотели об этом. По столице Молдавии, мечтающей о слиянии с Румынией, маршировали радикалы с лозунгами «Молдавия – для молдаван», «Чемодан – вокзал – Россия», «Русских – за Днестр, евреев – в Днестр». И в конце концов для усмирения «русских» в Приднестровье отправили войска, полицию и отряды боевиков-националистов.

Кровопролитные бои продолжались до лета 1992-го и закончились лишь тогда, когда генерал-майор Александр Лебедь приказал нанести мощные артиллерийские удары по позициям молдавских частей. Спустя 20 лет, в июне 2012 года, в Бендерах был установлен памятник генералу Лебедю. Посмертно он был удостоен высшей военной награды ПМР – ордена Суворова I степени

Непризнанная Приднестровская Молдавская Республика и историческая Новороссия

Фото: Александр Клищенко

Считается, что обе стороны потеряли в приднестровском конфликте по пятьсот человек. Это была война левого и правого берегов Днестра. На левом – вся промышленность советской Молдавии, технократия и сплав этносов. На правом – вековая сельская Бессарабия, жгучий национализм и мечты о «воссоединении» с Румынией. С правого берега доносилось: «Рабы и манкурты!», а с левого неслось: «Румынские фашисты!». В общем, как и сейчас в Донбассе, это была схватка за свой мир «белых» и «синих воротничков» с хуторскими «вышиванками». И сейчас с запада независимую республику блокируют молдавские «вышиванки», а на востоке два года назад к ним присоединились украинские «вышиванки».

Война эта, на первый взгляд, была иррациональной. Например, на стороне приднестровцев воевал отряд украинских националистов УНА-УНСО. А главный боевик Приднестровья – командир батальона спецназа «Днестр» Сергей Лещенко – сейчас занесён в чёрные списки «сепаратистов и террористов», размещённые на сайте украинских националистов «Миротворец».

Если завтра война

Уже десять лет Сергей Лещенко руководит общественной организацией – Союзом ветеранов спецназа «Днестр». Разговор мы начали с темы разницы менталитетов у представителей одного этноса.

– И молдаване у нас другие, и украинцы у нас другие, – сказал Лещенко в интервью «Совершенно секретно» и пояснил, – Наши молдаване, левобережные, всегда называли правобережных румынами, что в принципе исторически правильно…

– Другой этнос, что ли?

– Способ мышления другой. Место сидения определяет точку зрения. Поэтому здесь все другие. По менталитету мы не отличаемся от Одесской области. Народ здесь здравомыслящий, советский, по большому счёту.

– А на Украине, как вы знаете, происходит подчёркнутое уничтожение советских символов…

– Будем говорить, как оно есть: Украина – это советский проект. Но в Киеве действуют по шаблону, отрицая советское, хотя идти против метафизики тяжело – рано или поздно тебя разорвёт, что и происходит теперь на Украине. Раздел Украины идёт по головам, а не по этническому признаку.

– Возможно сейчас военное нападение со стороны Украины?

– Не украинской армии брать города. Замутить, напакостить на границе – это, конечно, они могут. А в военном отношении им ничего не светит.

– А если с обеих сторон всё-таки ПМР заблокируют наглухо – так, что придётся пробивать себе коридор к морю?

– С украинской стороны это была бы пошлая авантюра. Но если у Петра Порошенко голова окончательно откажет, то мы можем ударить навстречу российскому десанту, который высадится в Ильичевске. Это сто процентов. У нас армия всё-таки есть. А армия – это не партизанский отряд.

Генерал Александр Лебедь прилетел в Тирасполь. 1992

Фото: Валерий Кругликов

Бесплатный газ за 5,7 млрд долларов

В нынешней приднестровской элите среднего и пожилого поколения почти нет людей, не воевавших четверть века назад за независимость ПМР. И это принципиально, потому что для местных граждан политик без боевого прошлого – это как судимый или со справкой психиатра. Депутат Верховного совета ПМР Вадим Кравчук был ранен в 22 года, награждён боевыми орденами. Экономист, предприниматель, до избрания в парламент руководил Рыбницким хлебокомбинатом.

– Мы видим, как рядом с украинско-приднестровской границей движется военная техника Украины, – рассказывает Кравчук в интервью «Совершенно секретно». – Роют большие рвы. Западная и украинская пресса вбрасывает дезинформацию об угрозе, якобы исходящей из Приднестровья. На фоне этих событий Украина и Молдавия задействуют экономические рычаги. Например, с 2016 года на украинских пограничных пунктах находятся молдавские таможенники, которые будут контролировать товарный поток с приднестровской территории. Эти и другие события, конечно, рождают тревогу и даже панику у приднестровцев.

– А как в Приднестровье относятся к сближению с Евросоюзом?

– В Приднестровье в 2006 году прошёл референдум, который показал, что народ абсолютным большинством выступает за Россию. Есть программное заявление руководства Приднестровья о выборе вектора на Евроазиатский союз, на Таможенный союз с Россией. И это даже не обсуждается. Но, как ни горько говорить, в России забыли о Приднестровье. И если Евросоюз сегодня нам разрешает торговать, то Россия ставит препоны. Ограничивая торговлю с Молдавией, Россия те же меры предпринимает и в отношении Приднестровья. Вот это тяжело понять. Может быть, механизм принятия решений в России такой сложный

***

Другой парадокс приднестровской экономики в том, что, получая российский газ бесплатно, тираспольский супермаркет продает хлеб, молоко и мясо по ценам, которые в пересчёте на российские рубли выше московских в полтора-два раза. Дело в том, что приднестровский рубль привязан к доллару, так как большую часть местной продукции покупает Запад. Благодаря тому, что промышленность ПМР работает бесперебойно с советских времён, удаётся поддерживать довольно высокий уровень жизни. И этим Приднестровье выгодно отличается как от молдавских соседей с запада, так и от украинских – с востока.

Но когда российский рубль рухнул под сходом нефтяных цен и западных санкций, Приднестровье свою валюту девальвировать не стало. С одной стороны, приднестровская пенсия сравнялась с российской, и местный пенсионер едет на Украину или в Россию, где те же вещи покупает вдвое дешевле. С другой стороны, сама приднестровская экономика в предынфарктном состоянии из-за отсутствия спроса. Да ещё Евросоюз порой выставляет неприемлемые условия торговли, да ещё жёсткая блокада границ со стороны Украины и Молдавии. Да ещё приднестровский долг за российский газ превышает 5,7 млрд долларов, но это, конечно, совсем другая кредитная история.

– Только благодаря российскому газу в ПМР бесперебойно выплачиваются пенсии и социальная помощь малоимущим, – признаётся Кравчук. – Если не будет российского газа, в Приднестровье произойдёт катастрофа.

– Так что, не совсем Россия забыла ПМР? – на этот вопрос Кравчук мимикой выражает всю гамму своих чувств: кивает, жмурится и улыбается…

Брюссельская удавка

Владимир Ястребчак принадлежит к той узенькой прослойке приднестровской элиты, которая по уважительной причине не воевала. В 1992-м ему исполнилось 13 лет, и он годился лишь на роль сына полка. Но с 2008 по 2012 год Ястребчак занимал пост министра иностранных дел ПМР.

– Кишинёв сейчас обладает монополией на главные ворота в Приднестровье, – сказал Ястребчак в интервью «Совершенно секретно». – Альтернатива – Одесса, территория Украины – практически не срабатывает. Кишинёв фильтрует всех, кто сюда приезжает. Молдавские власти решают, какие журналисты правильные, какие неправильные; какие бизнесмены правильные, какие неправильные, кому можно сюда заезжать, кому нельзя. Проблема эта, конечно, не нова, но сейчас она приобрела массовый характер.

– Кто главный политический актор давления на ПМР?

– В данном случае не разделяю Брюссель и Вашингтон, потому что действуют они вполне скоординировано, в одном ключе. Молдавскому правительству нужно подтверждение своей внешней легитимности со стороны Запада. И Кишинёв чутко прислушивается к установкам, идущим с Запада.

– Позиция Запада. Насколько она будет радикальной и как далеко пойдёт Евросоюз в желании вовлечь Приднестровье в зону своего влияния?

– Пока Запад не готов к масштабному кризису (не беру военную составляющую, а только социально-экономическую проблематику). Мы наблюдали противоречие между двумя блоками в самом Европейском союзе: экономическим и политическим. Экономический блок был настроен достаточно жёстко: или работаете по правилам, установленным для Молдавии, или же не работаете никак. Напротив, политический блок, понимая, что расхлёбывать ситуацию придётся ему, а не экономистам, добился компромисса. На мой взгляд, в Брюсселе решили не форсировать то, что может быть достигнуто посредством постепенных шагов и, естественно, поддавливания. Не каких-то газовых акций, как было в 2006 году, а постепенного сжатия тех колец, которые формируются вокруг Приднестровья.

– Отношения с Россией. Две главные стропы, которые со всей очевидностью связывают Россию и Приднестровье, – это газовая труба и гигантские склады российского оружия. Что ещё?

– Прежде всего люди. Приднестровцы нередко бывали большими россиянами, чем сами россияне. Например, они препятствовали вывозу российского военного имущества. Если бы не желание людей быть вместе с Россией, никакие базы и никакой газопровод не помогли бы.

Да, нам здорово повезло, что часть распределительного газопровода проходит по территории Приднестровья. Это позволяет делать выплаты бюджетникам. Это огромное подспорье в том, чтобы сохраняться как государству. Но возвращаюсь к тому, с чего начал: самое главное – это люди. Приднестровцы ощущают свою принадлежность к российскому культурному, цивилизационному и какому угодно пространству

Приднестровец – это кто?

Бывший министр иностранных дел Ястребчак сказал, что является «счастливым обладателем» книги одного голландского профессора «Советская политическая элита на примере Тирасполя», выпущенной в 1973 году в Нью-Йорке. Книга эта написана на основе научных исследований, проведённых во время учебы в аспирантуре Академии наук МССР. Ещё в 60-х годах прошлого века профессор отмечал, что Тирасполь заметно отличается от городов и селений правого берега Днестра. На их фоне Тирасполь и тогда выглядел «более советским, более русским городом», и голландский социолог сделал вывод, что эта «иногородность» может иметь серьёзные политические последствия.

– В чём же заключается самоидентификация приднестровца?

– Во-первых, это русский язык. С попытки дискриминировать русский язык началась дезинтеграция Молдавской ССР в 1989 году. Во-вторых, это явление, которое принято называть «плавильным котлом». В Приднестровье невозможно отыскать ни чистокровного русского, ни чистокровного украинца, ни чистокровного молдаванина. В-третьих, в Приднестровье широко распространена практика проведения референдумов. Референдумы городские и сельские, референдумы общереспубликанские. На референдуме решался вопрос о частной собственности на землю и о сохранении российского военного присутствия. Конституция также принималась референдумом. Всё это говорит о способности местного населения к самоорганизации и составляет часть приднестровской идентичности. В конце концов, население здесь голосует только так, как считает нужным, навязать какое-то решение невозможно.

Спикер-монархист

Этот разговор об идентичности приднестровцев продолжился на следующий день в кабинете председателя Верховного совета ПМР Вадима Красносельского. Спикером он стал сравнительно недавно, в декабре 2015 года, но почти все – от почтальона до депутата – называли его фамилию, когда я спрашивал о лучшей кандидатуре на пост президента на предстоящих в декабре выборах. И, учитывая склонность местного населения к референдумам, вероятность этого, по-моему, довольно велика.

Так вот меня поразило, что на верхней полке этажерки, приспособленной под кабинетный иконостас, стояла икона святых Царственных страстотерпцев, на которой изображена семья последнего российского императора Николая II, расстрелянная большевиками в 1918 году. Честно говоря, в служебном кабинете высокопоставленного чиновника я видел эту икону впервые.

На первых же минутах разговора Красносельский заявил, что он «по натуре своей монархист» и этих взглядов последовательно придерживался с юности. Российскую империю спикер-монархист сравнивал с затонувшей мифической Атлантидой, которую уже не возродить.

– Конечно, я не за абсолютную монархию, я не абсолютист, крайности нигде не допустимы, – говорил
Красносельский. – Но монархия может играть ключевую идеологическую роль, чтобы объединить все противоборствующие силы вокруг себя.

Идея монархии, как оказалось, популярна среди приднестровцев. В Тирасполе было открыто первое в мире представительство канцелярии главы Императорского дома Романовых. Бывший президент ПМР Игорь Смирнов незадолго до своей отставки выпустил указ №998 «О статусе Российского императорского дома в Приднестровской Молдавской Республике». По этому указу, потомки царской семьи Романовых могут официально выступать от имени ПМР на переговорах с иностранными государствами и международными организациями, а Приднестровье берёт на себя защиту «чести, достоинства и доброго имени Российского императорского дома»

Всё увиденное и услышанное здесь в конце концов сложилось у меня в одну картинку, а точнее в триптих. Русский мир в Приднестровье, как мне кажется, стоит на трёх столпах: во-первых, это символы и эмблемы советской эпохи; во-вторых, культ бойцов-освободителей, павших за независимость родины; и в-третьих, это архетипы православной империи.

Архетип поручика Мюнхгаузена

Архетипы православной империи сосредоточены в Бендерской крепости. Сюда, в эту крепость, под крыло турецкого султана, бежал шведский король Карл XII, проиграв сражение под Полтавой, здесь своей смертью умер иуда гетман Мазепа. Стены Бендерской крепости были свидетелями трёх русско-турецких войн. Меж осыпавшихся редутов здесь бродят тени русского фельдмаршала Миниха и гениального полководца Александра Суворова, генерал-аншефа Петра Панина и фаворита императрицы Екатерины II Григория Потёмкина.

Вадим Красносельский лично курировал восстановление крепости, когда возглавлял Министерство внутренних дел ПМР. А председатель правительства ПМР Павел Прокудин пересел в премьерское кресло прямо из кабинета директора ГУП «Исторический военно-мемориальный комплекс «Бендерская крепость». Они поставили здесь «Пантеон русской воинской славы» – строй гранитных постаментов с бюстами героев Императорской армии. И каждый год русские гвардейцы в зелёных камзолах и красных рейтузах штурмуют неприступную османскую твердыню, вновь и вновь разыгрывая реконструкцию штурма крепости в 1770-м

Бендеры – единственный город на правом берегу Днестра, который вошёл в состав ПМР.

Этот город можно сравнить с зубом, выбитым из молдавской челюсти. Сейчас украинская челюсть и молдавская крепко стиснулись вокруг Приднестровья. Совсем раздавить уже налаженную жизнь приднест-
ровцев им мешают всего три вещи: газовая труба, пропущенная в пищевод Евросоюза; динамитная шашка колоссальной взрывной силы, которая заложена на российских военных складах; ну и особый приднестровский дух.

А над самим Приднестровьем витает тень генерала Лебедя, отстоявшего вместе с остатками 14-й армии независимость непризнанной республики. В офицерской среде давно уже перефразировали одну из крылатых фраз Лебедя: мы мирные люди, но «если понадобится, сделаем так, что будем завтракать в Тирасполе, обедать в Кишинёве, а ужинать в Бухаресте».

Каждый народ имеет полное право на свои архетипы, символы и культ павших. Приднестровье не исключение. Кстати, есть один архетип, общий и для Приднестровья, и для Запада. Это барон Карл Фридрих
Иероним фон Мюнхгаузен. В Бендерской крепости ему поставлен памятник как храброму поручику Русской армии. Именно над этой крепостью Мюнхгаузен некогда летал на ядре.

Бюст Барона Мюнхгаузена. Бендерская крепость

Фото: Алексей челноков

Для Запада Мюнхгаузен – тоже вполне легендарная архетипическая личность, но архетип этот связан с небывальщиной, необузданной фантазией, на которую его вдохновила Россия.

***

Фото: фото пресс службы ВС ПМР

«Мы находимся в сложной ситуации»

Председатель Верховного совета Приднестровья Вадим Красносельский ответил на вопросы обозревателя газеты «Совершенно секретно»:

Спикер парламента непризнанного государства перебил меня ровно через пять секунд нашего разговора:

– Извините, встречный, как в Одессе, вопрос: вы вообще знакомы с Приднестровьем? Бываете здесь часто?

Я честно признался, что в последний раз был здесь примерно 20 лет назад, а по телевизору вообще не видел репортажей из Приднестровья в последнее время. Тогда Красносельский, рано поседевший мужчина невысокого роста, как по писаному, прочитал мне вступительное слово:

– Приднестровье – уникальная территория на постсоветском пространстве. За 25 лет, на мой взгляд, образовалась новая общность – приднестровский народ, объединяющий много национальностей. Наша основа – отсутствие национализма всякого толка. Приднестровская Молдавская Республика – единственная территория, где народ и с оружием в руках, и без оружия отстаивал своё право жить в Советском Союзе и боролся за сохранность этого Союза. У нас три официальных языка – русский, украинский и молдавский. Наше население делится примерно на три части: треть имеет гражданство России, треть – гражданство Украины, треть – гражданство Молдовы.

В 2006 году на референдуме 97 процентов респондентов высказались за независимость Приднестровской Молдавской Республики, с последующим добровольным вхождением в Российскую Федерацию. Вектор определён, вектор понятен, ни для кого не скрываемый.

О монархии: Я по натуре своей монархист. С юности у меня были строго выстроенные монархические взгляды. Я вижу, кто уничтожил Российскую империю и какое зло причинил распад Российской империи. Российскую империю можно сравнить с мифической Атлантидой, погрузившейся на дно Мирового океана. И ту, и другую невозможно возродить.

О геноциде молдаван королевской Румынией: Политики развалили Российскую империю, не спрашивая народ.  Развалили – и всё. Потом, в 1917–1918 годах, королевская Румыния захватила Бессарабию, расстреляла президиум высшего законодательного органа Молдавской Демократической Республики, а остальных под дулом автомата заставили проголосовать за легитимацию этой оккупации. Кстати, Франция, Англия, Италия и Япония признали тогда захват Бессарабии, несмотря на расстрел 10 тысяч молдаван, который можно назвать геноцидом

О пакте Молотова – Риббентропа и мнении народа: Потом был заключён пакт Молотова – Риббентропа. Благодаря этому документу, Советская страна вернула контроль над потерянными землями Бессарабии. При этом народ никто не спрашивал. И когда пакт был пересмотрен, народ тоже никто не спросил. Отсюда и все проблемы, и кровь. Я всегда буду основываться на мнении референдума, это моя принципиальная позиция.

О евроинтеграции: Мы находимся в окружении Молдовы и Украины. Да, они выбрали курс на евроинтеграцию, это – без вопросов – их право, хотя и в этом случае мнением народа не поинтересовались, референдумы не провели. И что сегодня в этих государствах происходит? В Молдове – это постоянные качели с властью: легитимность – нелигитимность, избрание – переизбрание. Нет исполнительной стабильной власти, это факт. А на Украине и вовсе идёт вооружённое противостояние. ПМР – это остров стабильности между этими государствами.

О достижениях ПМР: Последние 25 лет наше государство существует в немыслимых условиях. Тем не менее: сохранили производство в секторе реальной экономики, деловые связи – всё-таки экспортируем нашу продукцию в более чем 50 стран. По сути, это подвиг руководителей нашего государства, подвиг предпринимателей, подвиг промышленников. Это уникальный опыт, который заслуживает детального изучения.

Об отношениях с Россией: Приднестровье – это форпост исторической России: когда-то Российской империи, потом Советского Союза, а сейчас Российской Федерации. Представьте: идёт война, окоп неприятеля и окоп свой, а между ними стоит бронированный дот, потрёпанный, избитый снарядами. Пулемётчики в этом доте отстреливаются, сдерживая главный удар противника. И кто-то в нашем окопе говорит, что не нужен этот дот, сами справимся… Но справимся ли? Приднестровье и есть такой дот, который сдерживает экспансию Запада. Считаю, что любой клочок пророссийской земли должен быть под защитой Российской Федерации.

О пятой колонне ПМР: Пятая колонна отсутствует у нас в принципе. Может быть, какие-то агенты влияния существуют, но нет колонны. Колонна предполагает наличие какой-то определённой общности физических лиц. У нас этой общности нет. Наша национальная идея – независимость Приднестровской Молдавской Республики – объединяет и политические силы, и политические элиты.

О миротворцах: Некоторые стратеги в Молдове и Европе желали бы заменить миссию российских миротворцев на какой-то формат полицейских операций. Однако история доказала, что только Россия творит мир на этой земле. И это пропитано 200-летней традицией. Поэтому не возникает никаких сомнений в том, кто здесь должен поддерживать мир и порядок.

О национализме: Национализм – это слабость, мера по управлению народом в своих интересах. Например, в нацистской Германии идея национального самосознания родилась как инструмент преодоления последствий Версальского договора – для сплочения масс и мирового господства. Точно такой же молдавский национализм 1990–1991 годов. Слава богу, у нас в Приднестровской Молдавской Республике национальный фактор отсутствует.

Вопросы  о разном

– Между Верховным советом ПМР и украинской Радой есть какие-то отношения?  

– Никаких. С нашей стороны, скажем честно, не было. С их стороны тоже. Я скажу так: в любом случае, с соседями надо иметь диалог. На каком уровне – на уровне парламентских площадок, на уровне внешнеполитических ведомств, министерств иностранных дел, это уже будет понятно по мере реализации этого желания. Но желания у Украины, наверное, нет пока.

– Вы прогнозируете развал Украины?

– Это полная ерунда. И честно говоря, чисто по-человечески я бы не желал развала Украине. Ну Донецк, Луганск – понятно, это уже территории неподконтрольные. Крым – вообще понятно, это Российская Федерация. Но развал любого государства однозначно повлечёт за собой человеческие катастрофы. Ну как я могу по-христиански этого желать государству? Я знаю, что последовало за развалом Российской империи. Я знаю, что последовало за развалом Советского Союза. Как я могу желать своему народу бедствий?

– Для вас карьера важна?

– Я никогда не стремился делать карьеру. У меня судьба обыкновенного парня, который вырос в Приднестровье. Закончил школу в Бендерах, поступил в военное училище в Харькове, окончил его с отличием. Потом окончил юридический факультет университета. Работал в органах внутренних дел, был начальником милиции в Бендерах. Потом был министром внутренних дел. Баллотировался в Верховный совет и был избран. В принципе, судьба как судьба.

Записал Алексей Челноков