Подвели под монастырь

Собор Трех Святителей 

«Местный еретик» отец Павел Адельгейм, «проклятый журналист» Олег Дементьев и деревенский житель Василий Кузнецов, которому пригрозили

отказом его отпевать  

Бывший клуб в Елизарово реконструируется под нужды епархии      

Пользуясь самым высоким «светским» покровительством, настоятельница Спасо-Елеазаровского монастыря сумела расширить «охранную зону» вокруг него до трех тысяч га. «Под бульдозер» пошло десять деревень и несколько социальных объектов. Зачем монастырю такие просторы?

Здесь, в Спасо-Елеазаровском монастыре, в 1523 году старец Филофей написал знаменитые слова: «Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывати». Имперская концепция Москвы как третьего Рима была популярна даже у коммунистов, но это не спасло монашескую братию в Гражданскую войну. Красные посчитали монахов пособниками атамана Булак-Балаховича, который на два года превратил монастырь в свою базу, и большинство из них уничтожили. К распаду СССР из монастырского ансамбля в пригодном для восстановления виде сохранился только Собор Трех Святителей.

Крестовый доход
Неподалеку, на острове Залита в Псковском озере жил некий старец Николай – провидец, к которому ехали со всей России. Местные рассказывают, что способности отца Николая оценили бандиты: за доставку на остров стали брать пятьдесят долларов, за записку – двести, за встречу со старцем – тысячу. Но в 2002 году провидца не стало. Говорят, будто он противился превращению соседнего Спасо-Елеазаровского монастыря, прежде мужского, в женскую обитель, а его отношение к матушке-настоятельнице Елисавете (Беляевой) было неоднозначным. Но Елисавета была креатурой главы Псковской епархии митрополита Евсевия (Саввина), с которым матушка по молодости дружила в Загорске: он служил, она возглавляла школу изящных искусств.

Десять лет назад гражданка Беляева прибыла в Псков, постриглась в монахини и с благословения митрополита возглавила Спасо-Елеазаровскую обитель. Матушка Елисавета нашла путь к сердцам жителей деревень Елизарово, Замельничье, Погорелка, Голова, Слобода, Мухино и других.

– Мы бесплатно помогали восстанавливать монастырь, – говорит Валерий Никитин, военный пенсионер и местный депутат. – Она говорила, что для нашего же духовного возрождения старается, а нужно-то всего – храм восстановить и приход. Но потом началась скупка земельных паев у жителей. Люди попадались и пьющие, и набожные – кто продавал за бесценок, кто просто дарил. Аппетиты монастыря росли на глазах. В прошлом году ко мне попала бумага: план местности, на котором на месте моего дома значится богадельня, а на месте соседских – здание детского приюта и часовня крестовая.

Подозрения Никитина оказались небеспочвенными: в ноябре 2009 года вице-губернатор Сергей Перников получил от матушки письмо с просьбой посодействовать в вопросе расселения жителей Елизарово Никитина, Ивановой, Бородулина, Федориной и других, поскольку их дома неважно смотрятся на фоне монастырских куполов. Перников наложил резолюцию «предоставить предложения в адрес губернатора, каковы затраты бюджета». О людях – ни слова.
– Ко мне приходили из монастыря, просили продать мое хозяйство, – рассказывает Василий Кузнецов. – А когда я отказался, пригрозили отказом отпевать меня после кончины. Они добиваются своего не мытьем, так катанием. Среди местных много пожилых людей, некоторые свои участки после войны получили. А какая тогда правовая база была? Никакой! Все знают, что я живу на своей земле больше двадцати лет. А после моего отказа продать землю монастырю вдруг возникает версия, что мой дом незаконно построен на территории местного лесхоза.

У пожилого Бориса Хохлова, чьи владения начинались за оградой монастыря, дом сгорел. Следствие признаков поджога не выявило. Но до этого отказывавшийся продать свое хозяйство Хохлов тут же написал дарственную на матушку Елисавету. Взамен его переселили в деревню Погорелка на птичьих правах – ни дом, ни земля ему не принадлежат.

Со стороны Псковского озера к монастырю примыкает детский спортивно-оздоровительный комплекс «Нептун» Псковской школы по плаванию олимпийского резерва. Летом здесь живут 180 юных пловцов, для которых функционируют редкие даже в масштабах страны бассейны с подогревом воды. Директор Виктор Калиниченко говорит, что матушка Елисавета многократно пыталась присоединить территорию комплекса к монастырским владениям. К счастью, категорически против этого выступили не только Калиниченко и местные жители, но и псковские власти. Но влияние церкви на базе чувствуется. Рядом с воротами появилась свежепокрашенная часовенка, чтобы юные спортсмены могли приобщаться к вере. А вокруг территории детского лагеря уже вовсю прокладывается дорога

Строительство вокруг монастыря ведется с размахом, а местные жители часто не подозревают, что и зачем возводят.

– Вон котельную за моим домом построили, – показывает на новую металлическую конструкцию Валерий Никитин. – Когда строительство началось, меня уверяли, что это будет культовое сооружение – то ли трапезная, то ли часовня. Зимой ее топят углем, в воздухе какая-то накипь летает, а на моем участке аж снег чернеет. Понятно, зачем это хозяйство перенесли к нам под окна и подальше от монастырских стен. А рядом единственный на всю округу клуб переделывают. Что это будет за сооружение, никто не знает.

Напротив никитинского дома возвели огромную двухэтажную виллу. Кому она предназначается, никто не знает, но все называют ее «патриаршим домом».

– Вам кто снимать разрешил? – при виде фотоаппарата ко мне выбежала женщина в платке. – У кого спрашивать? У старшей сестры, конечно. Она в монастыре, только вас туда не пустят…
Через пару минут мы с Никитиным увидели, как набожная женщина фотографирует нас со второго этажа «патриаршего дома». А вскоре к нам подошел участковый в форме. Я подумал, что это по мою душу, и ошибся.

– Велосипед украли вон в том доме, – обратился он к Никитину. – Не видели?

Валерий рассказывает, что сейчас ничего без присмотра оставить нельзя. Вот раньше, до всей этой глобальной стройки, никто и домов-то не запирал.
Территория вокруг Спасо-Елеазаровского монастыря действительно напоминает стройплощадку: десяток единиц техники, самосвалы, десятки рабочих. Но нет ни одного обязательного для строительных объектов щита с информацией, что возводится, кто подрядчик, каковы сроки начала и окончания работ. В деревне знают только то, что рассказывают рабочие. Кто-то сказал, что скоро снесут почту, здание которой находится прямо под монастырскими стенами.
– Никто не удивится, – комментирует Василий Кузнецов. – По инициативе матушки Елисаветы мы уже лишились доступа к магазину, который находится на территории монастыря. Нельзя сказать, что его ворота круглосуточно для нас закрыты. Но машину очень часто не пускали разгружаться, а водитель говорит, что не будет бегать с тяжелыми товарами. Сейчас для нас открыли продуктовую лавку – крошечный вагончик за монастырской стеной, в котором больше двух покупателей не помещается. Почему так происходит? Ведь было же собрание граждан, которое постановило сохранить проход и проезд к магазину. И решение суда было. Но сестры делают, как им вздумается, а власти закрывают на это глаза.

В конце 2009 года вопрос о границах монастыря встал гораздо шире: на рассмотрение методического совета Министерства культуры РФ был внесен вопрос об установлении охранной зоны Спасо-Елеазаровского монастыря, которая включила бы в себя более трех тысяч гектаров земли и около десяти окрестных деревень! Едва ли не все местные подписались под письмом в Псковское областное собрание: мол, что же такое происходит, мы что теперь – крепостные у монастыря? Такой огромной охранной зоны нет ни в Киеве, ни в Печорах, да и на всей Псковщине сумма охранных зон не намного больше. Даже в допетровские века, когда церковь была крупнейшим собственником, монастырь использовал от силы гектаров триста. И что здесь охранять, если большая часть монастырских строений – новодел?

Ответа властей не прозвучало. По закону, подобные вопросы решаются с проведением обязательных общественных слушаний. А жители окрестностей Елизарово только из телевизора узнали, что решение об охранных зонах принято.

Анафема на журналиста
Приоткрыть завесу тайны попытался мой коллега, псковский журналист Олег Дементьев. 13 июля 2009 года он направил губернатору Псковской области Андрею Турчаку и президенту РФ Дмитрию Медведеву запросы с просьбой разъяснить, как проект охранных зон монастыря согласуется с законом и здравым смыслом. Ведь проект получил отрицательные заключения прокуратуры Псковской области и юридического отдела Псковского областного собрания депутатов, в которых подчеркивалась коррупциогенность данного документа. 14 июля в Пскове собрался епархиальный совет, на котором было принято решение предать Дементьева анафеме.
Надо заметить, что к тому моменту Дементьев находился с епархией в жестких контрах из-за своих публикаций именно о Спасо-Елеазаровском монастыре. В 2008 году он опубликовал в местной прессе статьи «Осиное гнездо» под золотыми куполами» и «Ночь с монашенкой – торг уместен», в которых, ссылаясь на рассказы местных жителей, поведал, будто послушницы монастыря используются в качестве проституток для состоятельных посетителей святых мест. Что непосредственно матушка Елисавета вынуждает продавать земли за бесценок и угрожает людям бандитами. Что эксплуатирует и обирает рабочих-нелегалов, занятых на работах в монастыре. Оскорбленная сторона подала в суд и выиграла, хотя на стороне Дементьева в качестве свидетелей выступило немало местных жителей.
Однако решение о предании журналиста анафеме выглядит странно. Во-первых, оно может касаться только воцерковленного человека, коим собкор газеты «Правда» не является. Во-вторых, по церковным законам, анафеме должна предшествовать хотя бы одна попытка вступить в переговоры. Дементьев же узнал, что проклят, из Интернета, а на его предложение о встрече владыка Евсевий до сих пор никак не ответил. В-третьих, анафема, которая в последний раз применялась церковью в отношении бывшего священника Глеба Якунина за самочинное ношение иерейского креста, не действует без одобрения патриарха. А он его не дает.
Дементьев между тем не унывает – он считает, что только прикоснулся к тайнам вокруг монастыря.
– У матушки Елисаветы очень серьезные покровители в Москве, – говорит Олег Дементьев. – Легкость, с которой она решает многие вопросы, немыслима для обычного церковного прихода.
О том, что деньги на работы в монастыре и вокруг него идут из федерального бюджета, упоминает в документах и сама Елисавета. В Москве ее видят в обществе депутата Госдумы Любови Слиски. Рассказывают, что она знакома с первым заместителем руководителя администрации президента Владиславом Сурковым, а в Елизарово будто бы замечена Людмила Путина. Неудивительно, что строительство монастырских объектов ведется до получения разрешений. В частности, инспекция Комитета по строительству, архитектуре и ЖКХ Псковской области установила, что без разрешения возведены здание сестринского корпуса и ограда монастыря.
Денег не жалеют. Одних только рабочих здесь сотни полторы – намного больше, чем местных жителей. Игуменью Елисавету на недавней пресс-конференции журналисты замучили вопросами об объемах и условиях финансирования. Но матушка цифр не назвала, уточнив лишь, «что счет идет на миллионы», а своих средств у монастыря нет, поскольку нет и прихода.
– У нас дохода нет, но средствами располагает Господь Бог, – авторитетно сообщила настоятельница.
По поводу земельного вопроса матушка Елисавета пояснила, что «в собственности монастыря земель практически нет». Монастырь владеет землей в рамках монастырской ограды на основе бессрочного безвозмездного пользования. Но по данным Управления Роснедвижимости по Псковской области, в собственности Спасо-Елеазаровского монастыря находится 13 земельных участков, в том числе очень больших. Например, под кадастровым номером 60:18:020201:12 проходит земля сельскохозяйственного назначения площадью 154 тысячи кв. метров. Монастырь получил ее в бессрочное безвозмездное пользование распоряжением администрации Верхолинской волости №198 еще в 2001 году.
Да и сама матушка Елисавета оказалась не такой уж бессребреницей. За Беляевой числится 14 участков общей площадью в три гектара: девять участков в Елизарово, два – в Большой Каменке, два в Замельничье и один в Погорелке. Эти участки были кропотливо собраны настоятельницей с 2001-го по 2009 год – как раз когда она возглавляла Спасо-Елеазаровский монастырь. Но частная собственность матушки Елисаветы выглядит бледно на фоне ее помощницы Евгении Брюзгиной, которая в коммунистические времена возглавляла сельскую администрацию, а потом стала набожной. Люди рассказывают, что в отсутствие Елисаветы правом подписывать за нее документы обладает Брюзгина. В ее собственности находится 181,3 гектара сельхозземель, в основном бывшего совхоза «Верхолинский». Когда-то в нем было шесть тысяч гектаров пахотных земель и десятки голов скота. Скот давно пустили под нож, ни одной единицы сельхозтехники не осталось, а часть земель отошла к ЗАО «Верхолино», где набожная гражданка Брюзгина является заместителем генерального директора.
Конечно, служителям культа не возбраняется иметь частную собственность, тем более полученную законным путем. Не запрещена и перепродажа собственности приезжим москвичам по более высоким ценам. Другое дело, что человеческая вера – штука тонкая, чтобы ее подорвать, не требуется прямых нарушений закона. Все жители Елизарово, с которыми мне удалось поговорить, не посещают монастырь, находящийся у них за забором, а ходят за три километра в Тоблицы. Там действует деревенская церквушка, на которую ни один бюджет денег не выделяет. Зато местный батюшка отец Александр добр, весел и уважаем всей округой.
Я хотел предложить интервью матушке Елисавете, но оказалось, что настоятельница тяжело больна. Журналист Дементьев говорит, что незадолго до болезни матушки псковское управление УФМС наложило на монастырь крупный штраф за использование труда рабочих-нелегалов.
– Я сходил в храм и поставил свечку за выздоровление Елисаветы, – говорит атеист Дементьев. – Во-первых, конфликты должны отступать на второй план на фоне борьбы за жизнь человека. Во-вторых, новая настоятельница может куда грубее воспользоваться предоставленной ей властью. Предпосылки для этого, к сожалению, есть.

Еретики местного значения
Анафема, объявленная Дементьеву псковской епархией, далеко не единственный случай гонений на инакомыслящих на Псковщине. В 1996 году владыка Евсевий изгнал из клира выдающегося иконописца современности архимандрита Зинона, опале подвергся религиозный писатель отец Павел Адельгейм.
Адельгейм от фундамента возвел храм Святых Жен-Мироносиц в Пскове и был его настоятелем в течение двадцати лет.
– В 1993 году Псковскую епархию возглавил владыка Евсевий, который сразу дал понять мне, что мы с ним не сработаемся, – рассказывает отец Павел в своем доме на берегу Псковы. – Я вижу только одну причину произошедшего. В советские времена я был осужден по доносу и три года провел на зоне в Казахстане. Во время подавления бунта, в котором я не участвовал, я стал инвалидом – мне ампутировали ногу. Имя доносчика мне известно – это священник в сане епископа, который дружен с владыкой Евсевием.
В 2002 году отец Павел издал книгу «Догмат о Церкви в канонах и практике», в которой раскрывалась тема несоответствия поступков церковных деятелей с канонами и правилами православной церкви. И хотя в Московской патриархии она получила множество положительных отзывов, в Пскове над Адельгеймом был произведен чуть ли не суд инквизиции. В СМИ попала стенограмма заседания Епархиального совета, на котором книга называлась «вредной для всех времен и народов», а сам автор «волком», «нераскаявшимся разбойником» и «новым Арием».
Адельгейма «разжаловали» из настоятелей и перестали приглашать на епархиальные собрания. Хотя прихожане по-прежнему пишут его проповеди на диктофоны и множат самиздатовским способом, священнику запретили преподавать в им же созданной православной школе регентов. И Адельгейм стал блогером в Живом журнале.
А в храм Святых Жен-Мироносиц назначили молодого отца Сергия (Иванова), с приходом которого тут же начались несанкционированные земляные работы. В акте специалистов ВООПИиК говорится: «В результате работ разобрано булыжное мощение второй пол. XIX в., булыжник сложен перед южным фасадом колокольни». А потом булыжник, стоящий в несколько раз дороже тротуарной плитки, куда-то увезли. Хотя территория, с которой убрали мощение, даже не находится в ведении епархии.
Отец Павел считает, что его преемник незаконно изменил устав прихода церкви.
– В марте 2008 года настоятель составил от имени приходского собрания протокол, в котором поручил себе самому зарегистрировать новый Устав, – говорит отец Павел. – Расписался за себя и подделал подпись секретаря. Архиерей удостоверил подлинность этого документа, и коллегиальное управление храмом превратилось в единоличное. Приходское собрание жаловалось в церковный суд и Псковской епархии, но ответа не получило. Пришлось идти в городской суд.
А архимандрит Зинон покинул Псков. И есть основания опасаться за судьбу его творческого наследия. Выполненный им иконостас Серафимовского придела Троицкого кафедрального собора пострадал после проведения в храм парового отопления.
Катастрофа произошла в 2008 году, хотя специалисты говорят, что и двумя годами ранее состояние иконостаса было ужасным. Но епархия не предприняла мер по спасению работы Зинона. Тогда для собора приобреталась дорогая мебель, софринские люстры и подсвечники размерами выше бабушек, которые ставят на них свечки. Настоятель Троицкого собора отец Иоанн (Муханов) сказал, что исторической ценности иконостас работы отца Зинона не имеет. То же самое повторила журналистам сотрудник Комитета по культуре Людмила Солдатенко.
Между тем архимандрит Зинон – самый известный иконописец славянского происхождения, а на Западе его вовсе считают новым Андреем Рублевым. В 1995 году за вклад в церковное искусство он первым из церковных деятелей получил Государственную премию России. Более половины альбома «Современная православная икона», выпущенного по благословению патриарха Алексия II, посвящено работам Зинона. А в 1996 году последовало изгнание.
Предлогом послужила литургия, отслуженная архимандритом и двумя монахами с католическим священником. Хотя, подчеркивая единство христианского мира, службы с представителями других конфессий служили и патриарх Алексий II, и высшие иерархи РПЦ. Патриарх и снял с Зинона наложенные Евсевием запрещения, но произошло это только пять лет спустя. Опальный иконописец к тому времени жил в Вене, работал в Италии, Франции, Бельгии. Ему доверили расписывать церковь Симона-Петра в Афоне, а родной Псков был, вероятно, единственным местом на планете, где его работы считались не имеющими ценности.
В ноябре 2008 года в псковском Доме Советов обсуждался вопрос о том, чтобы взять наследие Зинона под охрану, но представители епархии на него не пришли. Зато проведенная под их присмотром реставрация пострадавшего иконостаса Серафимовского придела принесла противоречивые плоды. Появилась информация, что богомазы до неузнаваемости изменили оригинал. Были частично переписаны лики и облачения святых: в частности, апостол Петр оделся в красный гиматий, который ему в иконописной традиции не свойственен.
Храм Василия на Горке – единственная сохранившаяся церковь начала XV века, времени расцвета Псковской вечевой республики. В начале XXI века местный настоятель установил в окнах стеклопакеты и выложил пол керамогранитом. В храме Михаила Архангела в Городце батюшка заложил силикатным кирпичом окно и арку. В церкви Елены и Константина отец Пантелеймон возводит строения поверх старинных могил.  
– Самовольно установленные стеклопакеты можно увидеть в окнах многих церквей: Иоакима и Анны, Ильи пророка с Луга и других, – говорит председатель псковского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) Ирина Голубева. – В ответ на наши претензии святые отцы обычно говорят, что сейчас не XV век и надо идти в ногу со временем. Что в старой кладке пола у женщин застревают каблуки. И самое страшное, что у них свой закон и свои архитекторы. Как оказалось, один такой «архитектор» пел у батюшки в церковном хоре. А в результате они находят столь же «образованных» спонсоров и латексной краской покрывают стены из пористого известняка. Известняку обязательно надо дышать, а краска действует как компресс и стены начинают гнить.
…Встречные жители кланяются вслед «Волге» отца Павла Адельгейма, несмотря на его опалу. После того как был распущен детский приют при храме Святых Жен-Мироносиц, отец Павел предпринял массу усилий, чтобы обеспечить надзор своим воспитанникам, которые чаще всего имели пороки в психическом развитии. Распределил всех, оставшихся двоих взял к себе в дом. Люди видят это и сравнивают с «домиком батюшки» на могилах и навороченными джипами, в которых ездит охрана настоятельницы Спасо-Елеазаровского монастыря. И решают, кому верить, а кому нет.

Псков