Реквием по Солнечному городу

Два года назад в весёлой и беззаботной Одессе произошло чудовищное преступление, которое так и осталось нераскрытым и неотомщённым

В одесском СИЗО уже два года томятся антимайдановцы Евгений Мефёдов, Сергей Долженков, Максим Сакауов, Владислав Романюк и Сергей Корчинский, которые выжили 2 мая, но именно их теперь обвиняют в организации массовых беспорядков. Ни один из палачей, убивавших людей в Доме профсоюзов, к ответственности так и не был привлечён.

Трагедия, случившаяся в Одессе 2 мая 2014 года, сразу же обросла множеством конспирологических версий, слухов и гипотез, но всё это были сиюминутные эмоции. Теперь же, спустя два года, настала пора выпустить пар, с холодной головой вспомнив те страшные события и всё, что им предшествовало. Мне как очевидцу сражения на Греческой площади и поджога Дома профсоюзов, конечно, неприятно прокручивать в памяти столь драматичные моменты, но я всё-таки переборю себя и попытаюсь переосмыслить пережитое.

Антимайдановское движение в Одессе, собиравшееся на Куликовом поле, изначально было мертворождённым. Причин тому несколько – несговорчивость и политическое дилетантство лидеров, отсутствие внятно сформулированных целей и чёткого плана действий, преобладание откровенных люмпенов среди активистов. Но самая любопытная причина кроется в личностях заказчиков этого спектакля.

Кто спонсировал протест

Дружин ведь было несколько, и они порой с трудом находили общий язык. Так вот одни организаторы протеста получали деньги на палаточный лагерь от местного пророссийского политика Игоря Маркова и его сторонников, вторые – от советника Президента России Сергея Глазьева (так полагают в Одессе. – Ред.), третьи – от людей днепропетровского олигарха Игоря Коломойского. Конфликт интересов при таком раскладе неизбежен и был лишь делом времени. Если одни ставили своей целью выразить протест против свершившегося в Киеве государственного переворота, то другие лишь делали свою работу, осваивая выделенный бюджет.

Ничего удивительного в финансировании Антимайдана записным украинским патриотом Коломойским нет – сначала искусственно создаётся проблема, а потом она же и решается. Тот, кто её решил, таким образом демонстрирует своё влияние на процессы в регионе. В итоге после всего случившегося Коломойский смог продвинуть своего человека Игоря Палицу на должность губернатора Одесской области, но тот продержался на посту всего год и отправился в луцкое небытие ввиду изменившейся обстановки.

Финансирование на протест получили. Разбили палаточный городок. Надо было задуматься об его обороне, но вот тут-то и вышла промашка. Во-первых, в дружинники понабирали кого попало. «Фактурных» хлопцев было мало, в основном преобладали доходяги, на которых форма висела мешком, и походили они больше на пугала, чем на защитников протестного лагеря. Опыта воинской службы у них не имелось.

Во-вторых, не был всерьёз решён вопрос с вооружением. Задохликам из дружин выдали пластмассовые роллерские наколенники, смехотворные щиты из ДСП и самодельные дубинки. В спешном порядке дружинников стали обучать премудростям военного дела. Принялись они маршировать по Куликову полю и играть в войнушку на прибрежных склонах. Их же потенциальных противников из националистических организаций отбирали и тренировали годами в специальных лагерях на Западной Украине. Разница в подготовке между антимайданными дружинами и националистическими силами была чудовищна.

Организаторы приобрели для дружинников из палаточного лагеря несколько травматических пистолетов (об огнестрельном оружии речь не шла – это противозаконно, могли возникнуть проблемы с милицией). А «Правому сектору» было плевать на закон. Утром 3 мая я пришёл к уже сожжённому Дому профсоюзов и увидел на заднем дворе следующую сцену: чубатый парубок в камуфляже с нашивкой «Правый сектор» держал в руках автомат Калашникова и разговаривал по телефону, рядом сидели ещё двое националистов, а милиционеры стояли возле них, охраняя от горожан и впоследствии дали им возможность беспрепятственно покинуть место преступления. Никто из антимайдановцев не верил, что их будут убивать.

«Был даже один дядька с топором…»

Потоптались дружины по склонам пару месяцев, и захотелось им проверить себя в настоящем сражении. Решили 2 мая не допустить шествия приезжих националистов. Кинули клич в Интернете о месте сбора на Александровском проспекте. В итоге примкнули к ним простые мужики, в которых бурлил адреналин, взяли на вооружение цепи, нунчаки и бейсбольные биты. Был даже один дядька с топором.

В толпу на Александровском проспекте выстрелил из травматического пистолета заезжий провокатор, и это мигом завело всех собравшихся. Красные ленты там клеили на руки ради обозначения своих. Антимайдановская толпа прошла пару кварталов в сопровождении милиции. Когда дружинники шли по Екатерининской улице, правоохранители по команде заместителя начальника одесской областной милиции Фучеджи побежали перекрывать Дерибасовскую, и в этом момент антимайдановцы спонтанно повернули на Греческую улицу, ринувшись к Соборной площади. Действительно, выходит так, что пророссийские силы напали на марш футбольных фанатов

А дальше начинается самое печальное. Исход сражения на Греческой мне стал ясен уже спустя несколько секунд после начала. Не нужно было быть специалистом по визуальной оценке людских масс, чтобы заметить колоссальное численное преимущество националистических сил. Три сотни хиляков и жаждущих азартного мордобоя пузатых дядек против полуторатысячной группы хулиганов, многие из которых к тому времени имели опыт заварушек на улице Грушевского в Киеве – какой мог быть итог этой потасовки?! Всё было предсказуемо, и вопрос был лишь в том – сколько продержатся антимайдановцы. Любопытно, что в переулке Вице-адмирала Жукова и у антимайдановцев была целая батарея из бутылок с «коктейлем Молотова», разливаемым прямо на месте.

И вот мы приходим к форменному безумию. От Греческой площади до Куликова поля два километра. Пешком идти минут двадцать пять. Интернет и телефонная связь работают в нормальном режиме. От начала побоища на Греческой площади до поджога Дома профсоюзов прошло четыре часа. За это время можно было тысячу раз сообщить на Куликово поле о количестве хулиганов в центре и попросить протестующих разойтись по домам. Но кому-то пришла в голову абсолютно сумасшедшая идея оборонять палаточный лагерь и укрываться в Доме профсоюзов. Я был за пару дней до трагедии в палаточном городке и могу сказать, что защищать там было абсолютно нечего. Не было на Куликовом поле никаких ценностей кроме жидкокристаллического экрана, по которому транслировались российские телеканалы. Выцветшие брезентовые палатки семидесятых годов, линялые и прогнившие матрасы, разваливающиеся деревянные поддоны, подъеденные ржавчиной эмалированные кружки, пропитанная потом бэушная камуфляжная форма – только безумцам могла прийти в голову идея оберегать этот нехитрый скарб, рискуя собственной жизнью. Была пара икон и хоругвей в православной палатке, но их легко можно было вынести за минуту.

На фоне полного безумия

И вот наступает вечер. Часть дружинников оказывается запертой на крыше торгового центра «Афина», часть с Греческой бежит врассыпную. Толпа националистов идёт на Куликово поле расправляться с палаточным лагерем. Они не понимают, что там толком нет дружинников, а лишь безобидные пенсионеры да праздношатающиеся зеваки. Ладно, когда молодые парни выясняют силовым путём отношения, это ещё можно понять, но идти с оружием на горстку пожилых поэтов и библиотекарш – это запредельная низость. Лишь несколько дружинников во главе с Геннадием Кушнарёвым отправились с Греческой на Куликово поле, дабы дать отпор непрошеным гостям. На Греческой милиционеры в основном задержали случайных наблюдателей, оказавшихся в ненужное время в ненужном месте. Участникам побоища в своём большинстве удалось ретироваться.

Одни безумцы, перегревшиеся на майском солнышке, идут уничтожать безобидных и безоружных «божьих одуванчиков». Другие безумцы, не подозревая о надвигающейся опасности, защищают никому не нужный хлам и сами себя загоняют в ловушку, вместо того чтобы спокойно разойтись по домам. Когда вечером я увидел на Куликовом поле взметающиеся ввысь фальшфейеры и услышал звуки стрельбы, то тихонько развернулся и пошёл окольными тропами восвояси. Резона там находиться не было никакого. В память врезались только тернопольские милиционеры, лузгавшие семечки, вместо того чтобы угомонить распоясавшихся националистов.

Андрей Боровский / ТАСС

А на следующий день был шок. Вымерший город. Пустые и тихие улицы. Всеобщее горе. Реки из слёз и море цветов у сожжённого Дома профсоюзов. Непонимание, как жить теперь и что делать дальше. Рёв, вопли, крики, истерика… Штурм милиции и освобождение части задержанных. 4 мая я побывал внутри Дома профсоюзов, и увиденное произвело удручающее впечатление. Дышалось тяжело, сутки после этого я чувствовал недомогание и терял сознание, чего раньше со мной не бывало. Скорее всего, националисты использовали какую-то химию в качестве средства массового уничтожения.

Одесситы живут в страхе

И вот прошло два года с того чёрного дня. Большинство организаторов протестов скрываются за рубежом. Часть дружинников воюет в Донбассе в составе ополчения, мстя Украине за погибших товарищей. Задержанные по подозрению в участии в массовых беспорядках находятся на скамье подсудимых. Улик и доказательной базы не хватает, все понимают, что дело шито белыми нитками, но на суд оказывают давление националистические организации. То заседания переносятся, то судьи берут самоотвод, и конца края этому грустному спектаклю пока не предвидится

На Куликовом поле регулярно проходят акции памяти. Участвует в них от силы полсотни возрастных людей, которым уже совершенно нечего терять в жизни. Приносят цветы, зажигают лампадки, держат в руках фотографии погибших родственников и знакомых. А потом приходят националисты и крушат импровизированный мемориал, цинично сжигая портреты жертв и георгиевские ленточки. Эта история повторяется из раза в раз. Также часты и драки между антимайдановцами и националистами, но милиция старается разнимать и утихомиривать обе стороны. Забор, которым нынче огорожен Дом профсоюзов, стал ещё одним местом противостояния. Антимайдановцы красят его в чёрный цвет в знак памяти о погибших. Националисты по ночам перекрашивают его в цвета государственного флага Украины.

Обвиняемые по «делу 2 мая» в Одессе. Настоящие поджигатели избежали ответственности

Фото: Денис Ретров / «РИА Новости»

В одесских застольных разговорах постоянно всплывает тема 2 мая. Горожане до сих пор не могут поверить в случившееся. Люди отказываются осознавать, что совсем недалеко от их домов заживо сожгли полсотни ни в чём не повинных душ. Народ напуган и поэтому боится публично высказывать несогласие со свершившимся государственным переворотом и его печальными последствиями. Одесситы сочувствуют семьям жертв трагедии в Доме профсоюзов, но выходить на акции памяти боятся, опасаясь насилия со стороны националистов. Тема установки памятника погибшим 2 мая постоянно всплывает, но подвижек в этом вопросе пока не заметно. Слишком много политических подводных камней и бюрократических препон надо преодолеть для осуществления этого, безусловно, нужного начинания. Рискну предположить, что памятник станет явью, лишь когда нынешний преступный режим потеряет власть и править страной начнут те, кто сейчас находится в оппозиции к майданной клике.

Я знаком с некоторыми из тех, кто горел в Доме профсоюзов, но сумел выбраться из огненной ловушки и спастись. Тот злополучный день разделил их жизнь на две части – до и после 2 мая. О чём бы они ни рассказывали, всё равно быстро возвращаются к пережитой драме. Пересказывают по сто раз в деталях те страшные минуты, когда звонили из дымящегося Дома профсоюзов близким и, уже не надеясь выйти живыми из пекла, прощались с ними навсегда. Выжившие теперь совершенно ничего не боятся – чувство страха у них атрофировалось. Кто-то тогда спустился через окно и пожарную лестницу, кто-то ловко прошмыгнул через чёрный ход, миновав толпу разъярённых националистов. Выжившие в Доме профсоюзов теперь как одна семья и стали друг другу почти что родственниками. Правда, человеку со стороны находиться в их обществе весьма тяжело – слишком деформирована психика у них.

Дети Дома профсоюзов

Самая душещипательная история, связанная с трагедией 2 мая, это дети Дома профсоюзов. Трое малышей появились на свет уже после смерти их пап в Доме профсоюзов. Женщины были беременны в тот момент, когда их мужья задыхались и получали пули. У супруги вышеупомянутого Геннадия Кушнарёва на свет появилась девочка. Произошло это спустя всего три дня после его гибели. У вдовы Владимира Бригаря родился мальчик. Кроме этого женщина воспитывает троих детей ранее умершей сестры. Конечно, одной неработающей тянуть четверых невозможно – помогают родственники и благотворители из России.

У жены Сергея Мишина тоже родился мальчик. Кушнарёв был лидером одной из дружин, известным в городе дизайнером, и 2 мая, беря в руки щит и палку он, безусловно, знал, на что шёл. Бригарь ходил на Куликово поле за компанию и был рядовым мирным протестующим, вооружённым разве что георгиевской лентой. Мишин вообще не имел никакого отношения к происходящим событиям. Он работал охранником и жил в городе Южном за сорок километров от Одессы. В тот день он находился с родственниками на пикнике, но позвонил руководитель охранной фирмы и потребовал, чтобы он немедленно отправился нести службу в Дом профсоюзов, так как там неспокойно и надо проследить за порядком. Исполнительный Сергей бросил семейный пикник и помчался выполнять приказ начальства… Дети Дома профсоюзов никогда не увидят своих отцов, но, повзрослев, наверняка будут делать всё для того, чтобы Украина излечилась от чумы пещерного, дикарского национализма.

Фото: Михаил Соколов / ТАСС

Уроки 2 мая

Что касается отношения России к случившемуся, показательна история с наследием поэта Вадима Негатурова, скончавшегося от побоев и отравления газами. Сначала в Москве в честь него учредили литературную премию «Куликово поле», обещали сделать её регулярной. Наспех написали про него книгу для серии «Жизнь замечательных людей». Поговаривали об издании полного собрания сочинений. А потом всё заглохло. Умерла литературная премия, подзабыли о поэте. А человеком он был и вправду светлым и добрым. Надо, чтобы помнили таких людей, а не лишь пиарились на их именах. Россия бросила одесситов, оставив нас на растерзание необандеровцам. Лишь первые полгода после трагедии приходила материальная помощь для политзаключённых и семей погибших. Россия не подставила плечо тем, кто, рискуя многим, выходил на одесские улицы с триколором в руках

О расследовании трагедии и наказании виновных и говорить не приходится. В планы майданной власти не входит поиск исполнителей и заказчиков огненного шабаша. Клике выгодно, чтобы майская трагедия как можно скорее выветрилась из общественного сознания, но это произойдёт ещё нескоро. Рана от 2 мая на теле Одессы ещё не зажила. Сгорел миф о весёлом и добродушном городе, где все со всеми договариваются. Потеряли в доходах акулы отельно-ресторанного бизнеса. Зарубежные туристы отказываются ехать в место, где им никто не может гарантировать безопасность. Вместо щедрых москвичей летом на одесских пляжах загорают карпатские скупердяи. Надолго исчезла лёгкая атмосфера причерноморской вальяжной расслабленности.

В любом случае погибших уже не вернёшь, и ход истории невозможно повернуть назад. Спонтанный политический активизм может закончиться на Украине лишь эмиграцией, тюрьмой или могилой, поэтому протесты теперь выражаются гражданами лишь на собственных кухнях. О пророссийских митингах и массовых шествиях придётся забыть до тех пор, пока страной правит Порошенко.

2 мая протест в Одессе уже умирал, часть палаточного городка была демонтирована, ещё неделя-другая, и всё бы само собой закончилось из-за нехватки средств, но националисты решили спалить Куликово поле, тем самым подлив масла в разгоравшийся костёр гражданской войны. Никто от этого не выиграл. В проигрыше оказались все, кто причастен к истории обыкновенного безумия. Тысячи мужчин из разных стран поехали добровольцами в Донбасс, и наверняка многие из тех, кто швырял «коктейли Молотова» в одесситов, уже получили положенные им пули от ополченцев. Или смерть сама забрала их к себе, как «сотника Миколу», запомнившегося стрельбой из пистолета по окнам горящего Дома профсоюзов.

Сопротивление в Одессе иссякло, попав под жёсткий прессинг СБУ. Видеоматериалов, зафиксировавших лица убийц, предостаточно. Многие изверги опознаны, но к ним у правоохранительных органов, к сожалению, претензий нет. Убийцы сегодня преспокойно чувствуют себя на воле, шагают в первых рядах националистических маршей, появляются на Куликовом поле, чтобы оскорбить родственников погибших.

«Правый сектор» на Куликовом поле

Фото: Максим Войтенко/ ТАСС

На некоторых карателей совершались покушения, но для них это закончилось лишь небольшим испугом. Безнаказанность порождает вседозволенность. Им кажется, что гегемония майданных варваров бесконечна, но смею вас заверить, что так будет не всегда. После неминуемой смены власти и геополитического вектора страны мало им уж точно не покажется. А пока националисты ощущают себя хозяевами жизни и продолжают творить беспредел, терроризируя мирное население.

Увы, но повторение трагедии, подобной одесской, нынче вполне возможно на Украине. Молодая поросль, опьянённая националистическими идейками, неописуемо жестока и с лёгкостью готова убивать всех инакомыслящих. На Куликовом поле ещё долго будут происходить столкновения между антимайдановцами и необандеровцами. Обе стороны до сих пор слишком разгорячены и ещё не скоро остынут. Мне же хочется поскорее вычеркнуть из памяти тот страшный день. Простые люди погибли совершенно ни за что, и никто не наказан за это чудовищное преступление. Огороженный Дом профсоюзов с закрытыми стальными листами окнами – это мрачный склеп, напоминающий всем о бесчеловечности украинского национализма. Я надеюсь, что доживу до той поры, когда Дом профсоюзов будет снесён, а на его месте воздвигнут мемориал, посвящённый жертвам трагедии 2 мая, к которому придут дети Геннадия Кушнарёва, Владимира Бригаря и Сергея Мишина, а также ныне скрывающийся в Приднестровье милиционер Дмитрий Фучеджи, «сделавший всё возможное» для предотвращения бойни. Светлая память всем погибшим в тот ужасный день. История обыкновенного безумия больше не должна повториться!