Роковые яйца

Императрица Мария Федоровна, которая получила в подарок в общей сложности тридцать пасхальных яиц

Об императорских пасхальных яйцах работы мастеров фирмы Фаберже написан не один криминальный роман. Но в скольких реальных детективных историях фигурируют эти уникальные изделия, известно только специалистам. В одну из них невольно оказались втянуты император Николай II и глава Временного правительства Керенский, Карл Фаберже и его сын Агафон, сотрудники Минералогического музея, а также автор этой статьи.

Неоплаченный товар

Для меня эта история началась в Петербурге в марте 1999 года со знакомства с Валентином Скурловым. Тогда он показался мне человеком, искренне ратующим за установление исторической истины во всем, что связано с наследием Фаберже. Фирмой Фаберже он, товаровед по образованию, заинтересовался еще в середине 1980-х годов, работая в НИИювелирпроме, стал собирать документы по ее истории в российских архивах. Затем подружился с проживающей в Швейцарии правнучкой Карла Фаберже Татьяной Федоровной, разрешившей ему пользоваться семейным архивом. Копируя документы, Скурлов создал свой «фабержовский» архив. Его собрание оценил аукционный дом «Кристи» и сделал Скурлова своим экспертом-консультантом. Когда на «Кристи» поступают изделия Фаберже, Валентина Васильевича просят отыскать документы, которые могли бы подтвердить их подлинность.

К заслугам Скурлова следует отнести не только введение в научный оборот множества ранее не известных документов по истории фирмы Фаберже, но и помощь российским экспертам, часто безвозмездную, хотя сам Валентин Васильевич человек небогатый. Но и это еще не все.

Долгое время никто точно не знал, сколько пасхальных яиц создали мастера Фаберже по заказу императоров, что было на руку изготовителям подделок. Но в начале 1990-х годов именно Скурлов установил, что с 1885 по 1916 год фирмой было изготовлено пятьдесят яиц: тридцать для Марии Федоровны, двадцать для Александры Федоровны. Десять из них хранятся в Оружейной палате Московского Кремля, тридцать четыре – в американских и европейских коллекциях. Неизвестным остается местонахождение шести яиц: «Курица, вынимающая из лукошка сапфировое яйцо» (1886 г.); «Херувим, везущий колесницу» (1888 г.); «Несессер» (1889 г.); яйцо с портретами Александра III (1896 г.); «Ампир» (1902 г.); яйцо с бюстом Александра III (1909 г.).

Но более всего его волновала судьба яиц, которые делали к Пасхе 1917 года. Вначале он считал, что яйца не были закончены. Ведь об этом писал в своих воспоминаниях главный художник фирмы Франц Бирбаум. Но затем в семейном архиве Фаберже были обнаружены документы, из которых стало ясно, что одно из яиц все-таки успели закончить. Как рассказывал мне Скурлов, в 1922 году Евгений Фаберже получил письмо от мастера Вигстрема, проживавшего в Финляндии. Тот просил заплатить ему за последнее яйцо 1917 года. Евгений в своем ответе объяснял Вигстрему, мол, вы же знаете, что фирма платит мастерам, когда реализует товар. Если бы царю продали яйцо, получили бы деньги, мы окончательно рассчитались бы, но мы же товар не вручили.

Вероятно, Евгений попросил Бирбаума напомнить, что собой представляли эти яйца. По описанию художника, яйцо, предназначенное Александре Федоровне, выглядело следующим образом. На нефритовом пьедестале лежали облака из кварца, на которых крепились серебряные амуры; амуры и облака поддерживали яйцо из темно-синего стекла. На яйце бриллиантами было инкрустировано созвездие, под которым родился цесаревич Алексей. (Позже это яйцо станут называть «Созвездие цесаревича».) Внутри должен быть часовой механизм. «Изготовление этого яйца было приостановлено войною, – сообщал Бирбаум. – Готовы были амуры, облака, само яйцо с инкрустациями и пьедестал был не окончен… Другое яйцо, о котором говорит Вигстрем, должно быть простое, деревянное с небольшой оправой, которое должно было быть поднесено в 1917 году и которое Керенский не разрешил доставить царю».

В беседе со мной Скурлов поделился следующей версией: пасхальные яйца 1917 года хранились в бронированной комнате-сейфе в доме Фаберже, откуда они пропали в июне 1919-го, когда большевикам удалось вскрыть сейф. Деревянное яйцо, предназначенное Марии Федоровне, по предположению Скурлова и Татьяны Фаберже, могло быть из карельской березы, с дорогим сюрпризом – механическим слоником. А яйцо «Созвездие цесаревича», точнее, его «раскуроченные» фрагменты – облака и синяя стеклянная сфера – отыскались, по словам Скурлова, в 1990-е годы в Москве у некоего доктора геологических наук. Его отцу яйцо подарил Ферсман, о чем якобы свидетельствовала записка самого дарителя от 1922 года

В беседе со мной Скурлов сетовал на исчезновение в 1919 году товарных книг фирмы, из-за чего сегодня атрибутировать ее изделия достаточно сложно. Он был готов грудью преградить путь на антикварный рынок подделкам, ратовал за проведение комплексной научной экспертизы (архивно-исторической, искусствоведческо-стилистической, геммологической и т.д.). Деятельность зарубежных фабержеведов Валентин Васильевич оценивал скептически, мол, им лишь бы изделие продать. Зато хвалил Русский национальный музей, который и собирательской деятельностью занимается, и экспертизу проводит как положено. Я было загорелась написать о первом в России частном музее, но, узнав, что при нем существует антикварный салон, в котором собранное и продается, как-то поостыла.

«Созвездие цесаревича»

В апреле 1999 года в «Совершенно секретно» была опубликована моя статья «Тайники великого ювелира», в которой, в частности, я рассказала и о судьбе яйца «Созвездие цесаревича». А летом 2003 года ко мне в руки попал сборник архивных документов «Неизвестный Фаберже». В предисловии, написанном директором Русского национального музея А.Н. Ивановым, сообщалось, что яйца 1917 года сохранились до наших дней и ныне находятся в частных коллекциях. Но в его описании яйцо с хрустальными облаками, вопреки приведенному нами свидетельству Бирбаума, уже обзавелось и постаментом из нефрита, и часовым механизмом, а синий «шар», на котором выгравировано созвездие, под которым родился цесаревич Алексей, был усыпан бриллиантами. По словам Иванова, «сохранилась и небольшая записка с подписью академика Ферсмана, подтверждающая, что это недоделанное яйцо предназначалось царю и никакого художественного значения оно не имеет».

Фото из книги «Фаберже», издательство «Белый город»

Подобное «преображение» яйца меня не удивило, поскольку в беседе со мной Скурлов говорил о возможности завершения работы над ним. Я предположила, что Русскому национальному музею все-таки удалось выкупить и доработать «Созвездие цесаревича». Но через месяц мне позвонила заведующая отделом драгоценных и поделочных камней Минералогического музея имени Ферсмана Российской академии наук Марианна Борисовна Чистякова (ей на глаза попалась статья «Тайники великого ювелира»), которая сообщила, что Ферсман яйцо «Созвездие цесаревича» никому не дарил. В 1925 году фрагменты яйца были переданы Агафоном Фаберже в их музей, где они хранятся и поныне. В 2002 году яйцо атрибутировала хранитель коллекции Фаберже в Оружейной палате, автор книг и многочисленных статей по истории фирмы Татьяна Мунтян. Результаты экспертизы вместе с фотографией яйца и фрагментом записи в инвентарной книге были опубликованы в авторитетном британском антикварном журнале «APOLLO».

Об этой истории я поведала в статье «Король экспертов, эксперт королей» (2004, № 1), посвященной Агафону Карловичу Фаберже. Но с тех пор она снова получила развитие.

Итак, летом 2003 года яйцо «Созвездие цесаревича» из Минералогического музея появилось на выставке в Кремле. Г-н Скурлов, при всей любви к Фаберже, на сенсационную находку никак не прореагировал. Зато в Минералогический музей обратился директор Русского национального музея (РНМ) Иванов с просьбой разрешить ему сфотографировать созвездия, выгравированные на яйце, но получил отказ. Видимо, руководство Минералогического музея вспомнило, что в 2000 году г-н Иванов уже фотографировал хранящиеся там альбомы с рисунками и изделия Фаберже. При этом изделия, в том числе и камнерезную группу «Ледовоз», снимали в деталях. «Нам это необходимо для атрибуции», – объяснял Иванов. А через пару лет у РНМ появился… свой «Ледовоз», а на сайте музея – экспертное заключение, подписанное В.В. Скурловым. По его уверению, оба «Ледовоза» были сделаны по одной модели художника Г.К. Савицкого, но, скорее всего, группа, принадлежащая РНМ, является «первой, авторской». Как ни странно, но в экспертном заключении нет ни слова о происхождении изделия, его нахождении в коллекциях, участии в выставках. Зато указано, что на аукционе «Кристи» камнерезная фигурка того же Савицкого «Мальчик – торговец лимонадом» была продана за 485 тысяч долларов.

Весной 2004 года на сайте РНМ появилась заметка Скурлова «Дарил ли Агафон Фаберже музею императорское яйцо?». Ссылаясь на мою статью «Король экспертов, эксперт королей», он заявил, что Агафон Фаберже, сознавая ценность последнего императорского яйца, не мог подарить его музею. По словам Скурлова, еще в 1994 году в беседе с директором РНМ А.Н.Ивановым Марианна Чистякова якобы утверждала, что это – фрагменты лампы. В ту пору, дескать, в инвентарной книге музея об этих фрагментах были другие записи, а на облаках не было надписи «Фаберже»

«Подлог с надписью «Фаберже» на дне пьедестала и обман с записями в инвентарной книге Минералогического музея заставляет думать о нечестности, граничащей с недобросовестным стремлением выдать желаемое за действительное. Как же будут чувствовать себя эти люди, когда будет опубликована достоверная информация о незаконченном императорском пасхальном яйце, находящемся в данное время в одной из частных коллекций?!» – гневно вопрошал Скурлов.

Вскоре заметка с сайта РНМ исчезла. Видимо, г-н Иванов решил не портить отношения с музеями. Тогда Скурлов опубликовал заметку (но уже без обвинений в «нечестности») в журнале «Антикварное обозрение».

От этих оскорбительных опусов сотрудницы Минералогического музея долго пребывали в шоке. Надпись «Фаберже» была сделана еще в 1927 году человеком, записавшим дар Агафона Карловича в инвентарную книгу. Фрагменты яйца никто лампой не называл и записей в инвентарной книге не подделывал.

Пока в Минералогическом музее решали, подавать ли в суд на Скурлова или требовать опубликовать в «Антикварном обозрении» свой ответ «Чемберлену», в московском Манеже открылась выставка «Государственные символы – Российский поставщик. История и современность». На ней Русский национальный музей представил сразу два императорских пасхальных яйца 1917 года – деревянное (о нем я расскажу позже) и «Созвездие цесаревича», сверкающее бриллиантами.

Казалось бы, выставляя такую спорную вещь, как «Созвездие цесаревича», музей должен был предварительно провести экспертизу и разместить на своем сайте ее результаты. Но историю «чудесного явления» яйца Русский национальный музей почему-то таит до сих пор.

Я держала в руках яйцо из Минералогического музея и видела на выставке и фотографиях изделие, принадлежащее Русскому национальному музею. По моему мнению, последнее не может быть императорским пасхальным яйцом хотя бы потому, что при изготовлении этих пасхальных подарков к ним предъявлялось единственное требование – они должны быть выполнены в форме яйца. (Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на фотографии 44 императорских пасхальных яиц в книге «Фаберже. Императорские пасхальные яйца».) В «Созвездии цесаревича» Минералогического музея сферы из синего стекла после их соединения как раз и образовали яйцо. А в изделии Русского национального музея из синего стекла выполнен шар, напоминающий мячик для тенниса. Трудно представить себе Фаберже, вручающего православному царю на Пасху шарик вместо яйца…

Внутри яйца «Сосновая шишка» – сюрприз в виде механического слоника с погонщиком

И еще. Весной этого года «Созвездие цесаревича» РНМ выставил в Археологическом музее вместе с запиской Ферсмана, «подтверждающей» его подлинность. Только письмо это, вопреки прежним рассказам Скурлова и Иванова, датировано не 1922-м, а 1926 годом, и говорится в нем не о пасхальном яйце, а… о часах синего стекла с гравированным львом и золотым циферблатом.

Яйцо из карельской березы

Осенью 2004 года «Созвездие цесаревича» из Минералогического музея демонстрировалось в Мюнхене, на выставке «Фаберже и Картье: соперники при царском дворе», где его по достоинству оценили западные эксперты, антиквары и коллекционеры. Русский национальный музей представил на этой выставке деревянное императорское пасхальное яйцо 1917 года. Яйцо в фирменном футляре попало в музей от некоего западного коллекционера вместе с ключиком от сюрприза, письмом К.Г. Фаберже, адресованным А.Ф. Керенскому, и счетом. Все это богатство ныне представлено на сайте РНМ. Тут же можно увидеть экспертное заключение, под которым стоят имена Татьяны Фаберже, Александра Иванова и Валентина Скурлова.

Т.Ф. Фаберже (1930 г.р.) 38 лет отработала руководителем секретариата в Европейском центре ядерных исследований. Вместе с отцом трудилась дизайнером, создавая ювелирные изделия в стиле Фаберже. Выйдя на пенсию, написала вместе со Скурловым ряд статей по истории фирмы Фаберже.

Бывший морской спецназовец А.Н. Иванов (1960 г.р.) в 1984-1989 годах учился на юрфаке МГУ. В 1993 году создал и возглавил АОЗТ «Русский национальный музей». Иванов числится автором нескольких монументальных трудов. При ближайшем рассмотрении «труды» «Неизвестный Фаберже» и «Пробирное дело в России…» оказались сборниками архивных документов

Теперь обратимся к вышеуказанному экспертному заключению.

Начну с аннотации: «Яйцо императорское… Заказано и приобретено Николаем II в 1917 г. на фирме Фаберже для подарка вдовствующей императрице Марии Федоровне».

По воспоминаниям Бирбаума, заказы на пасхальные яйца поступали сразу после Пасхи, следовательно, Николай II заказал яйцо весной 1916-го, а не в 1917 году. А приобрести это яйцо император не мог, и вот почему.

После отречения 2 марта 1917 года Николай II оставался в своей ставке в Могилеве, куда 4 марта из Киева прибыла его мать. 8 марта Мария Федоровна уезжает в Киев, а Николай II – в Царское Село, где он вместе с женой и детьми содержится под строгим караулом вплоть до отъезда на Урал в июле.

Единственным человеком, кому дозволялось посещать императора, был А.Ф. Керенский, который, как известно, запретил передавать яйцо царю. А вдруг он в какой-то момент изменил свое решение, подумала я. Звоню Генриху Аверьяновичу Боровику, который встречался с бывшим главой Временного правительства. Выясняется, что о царе Керенский ему рассказывал много и подробно, но пасхальное яйцо в его пространных воспоминаниях не фигурировало.

Я просмотрела дневниковые записи императора, быть может, он вспомнил об этом яйце в день Пасхи? Но 2 апреля Николай писал лишь о том, что Александра Федоровна поздравляла служащих фарфоровыми яйцами «из старых запасов».

Императрица Александра Федоровна

В общем, нет никаких доказательств того, что яйцо приобрел Николай II. Да и вряд ли в то время он стал бы тратить деньги на дорогую безделушку, зная, что его мать и сестры остались без средств к существованию. Уже в марте 1917 года его беременная сестра Ольга, находившаяся в Киеве вместе с матерью, хлопотала через управляющего о продаже своего свадебного серебряного сервиза работы Фаберже.

Согласно упомянутому экспертному заключению, судьба деревянного яйца выглядит следующим образом. 23 марта 1917 года Карл Фаберже просит Керенского разрешить вручить бывшему царю деревянное пасхальное яйцо с сюрпризом-слоником и несколько камнерезных фигурок, поскольку ему нужны средства на зарплату рабочим, выполняющим оборонный заказ. 25 апреля фирма выписывает счет и продает деревянное яйцо с механическим слоником, усыпанным 611 бриллиантами, Николаю II. 30 октября это яйцо обнаруживается во дворце великого князя Владимира Александровича при учете дворцового имущества (а ведь, по прежней версии Скурлова, все яйца 1917 года хранились в комнате-сейфе вплоть до июня 1919-го). Выстраивая эту хронологию, эксперты не дают себе труда объяснить, каким образом яйцо, приобретенное Николаем II, попало во дворец его дяди. Пробую выяснить это сама.

После смерти великого князя Владимира Александровича в 1909 году дворец стал резиденцией его жены Марии Павловны. А вдруг яйцо выкупила она? Листаю монументальный академический труд «Императорский дом». Увы! Мария Павловна 19 февраля уехала на лечение в Кисловодск вместе с сыном Андреем, и более они в Петроград не возвращались. А может быть, яйцо купили ее сыновья, двоюродные братья Николая II? Но Борису было явно не до яиц. С марта по июнь он находился под домашним арестом. Яйцо мог бы купить великий князь Кирилл Владимирович, но в этом случае оно должно было храниться в его собственном дворце, откуда он мог спокойно его увезти, как другие ценности, в свое имение в Финляндию, куда он с комфортом отбыл летом 1917 года.

После октябрьского переворота во дворце великого князя поселился Дом ученых. По версии экспертов, яйцо, вероятно, не без участия работавших в Доме ученых М. Горького и Ферсмана, отправляется в московский Румянцевский музей. А в январе 1927 года изделия, имеющие материальную ценность, в том числе и наше яйцо, передают из музея в Гохран.

Почему эксперты убеждены в том, что в резиденции Марии Павловны и в Румянцевском музее находилось императорское яйцо 1917 года, – ума не приложу. Видимо, рассуждали просто: если в яйце слон – значит, оно предназначалось для вдовствующей императрицы, ведь слон – символ датского королевского дома, из которого происходила Мария Федоровна. (Помню, Скурлов рассказывал мне о бовенитовом яйце, которое Мария Федоровна получила на Пасху 1892 года. Яйцо имело сюрприз в виде с механического слоника с эмалевой фигуркой погонщика.

Но ведь Фаберже делал слонов не только для императрицы. К примеру, в 1900 году для владелицы золотых приисков Варвары Базановой-Кельх фирма изготовила прелестное яйцо синей эмали «Сосновая шишка». Внутри него находился механический, украшенный драгоценными камнями слоник, на котором восседал погонщик. Спрашивается, почему для великой княгини Марии Павловны – третьей дамы в государстве после императриц – Фаберже не мог создать деревянное яйцо со слоником?

К тому же достаточно сравнить описание трех яиц и яйцо Русского национального музея, чтобы понять: они – разные. Из письма Фаберже Керенскому: «Оно карельской березы с маленькими золотыми ободами. Внутри яйца находится простой механический слоник, на счастье».

А вот как описывалось яйцо из дворца великого князя Владимира Александровича: «Яйцо деревян(ное), в золотой оправе, в нем слон движущийся, серебро и золото, с розами (бриллиантами, ограненными «розой». – Т.Б.), работы Фаберже». Из какого дерева – карельской березы, липы и т.д. выполнено яйцо, понять невозможно. Простая или роскошная была золотая оправа – неизвестно. Заводился слон с помощью ключика или же иным способом – никто не ведает. Что касается описи предметов Румянцевского музея, то там значится: «Яйцо карельской березы с золотой накладкой и камнями». Как видим, в этом яйце нет слона, зато проявляются некая золотая накладка и драгоценные камни. Яйцо же Русского национального музея имеет узкие золотые ободья, маленький сапфир, украшающий застежку, и золотой ключик с шифром, украшенный 56 бриллиантами-розами.

Удивляет и другое. В пасхальных яйцах «Сосновая шишка» и «Транссибирский экспресс», в так называемом ложементе, куда помещались механические сюрпризы, имеются специальные отверстия для ключиков. А в деревянном яйце такового нет.

Далее эксперты уверяют, что различные экспертизы (ювелирно-технологическая, искусствоведческо-стилистическая и прочие) «безусловно подтверждают принадлежность изделия фирме Фаберже». Но о том, кто проводил эти экспертизы, ни слова. Если результаты вышеперечисленных экспертиз действительно существуют, то почему они не представлены на сайте РНМ? А так остается гадать, то ли отдавал Русский национальный музей яйцо на экспертизу специалистам, то ли Иванов, Скурлов и Татьяна Фаберже, не будучи искусствоведами, геммологами и прочее, ухитрились сами провести экспертизу, в «домашних» условиях.

«Коронационное яйцо»

Поскольку западный владелец яйца упоминал, что оно происходит из Чехословакии, эксперты попытались понять, как оно туда попало из Гохрана. И «установили персонаж, который, вероятно, мог вывезти изделие для продажи на Запад». Этим человеком мог быть эксперт-геммолог А.Ф. Котлер, бывший коммерческий директор Московского ювелирного товарищества (МЮТ).

«В 1922-1927 гг., до организации Всесоюзного объединения «Антиквариат», только МЮТ вместе с ГОСТОРГом по заданиию ГОХРАНа продавали на западном рынке императорские пасхальные яйца. Котлер был также сотрудником Треста «Русские самоцветы» и неоднократно выезжал за рубеж… Работа под прикрытием Треста «Русские самоцветы» могла быть работой по заданию Валютного управления Наркомфина – ГОХРАНа», – утверждают эксперты. А я им не верю.

Из Румянцевского музея яйцо попало в Гохран в январе 1927 года. И вывезти его на запад для продажи Котлер мог только в 27-м году, поскольку в 1928 году к работе уже приступило Всесоюзное объединение «Антиквариат». Но к 1927 году западный антикварный рынок был перенасыщен российскими драгоценностями. Поэтому 17 июня и 27 июля 1927 года в Оружейную палату из Валютного фонда Наркомфина и центрального склада Московского ювелирного товарищества в Оружейную палату вернули 24 императорских пасхальных яйца: «Память Азова», «Кавказское», «Пеликан», «Анютины глазки», «Транссибирский экспресс», мозаичное и др.

Если на Западе не смогли продать эти великолепные яйца, то как можно поверить, что кто-то послал Котлера в 1927 году продавать неказистую «деревяшечку» без сюрприза. И кто ее купил? Ведь в то время в Европе имя Фаберже еще не было таким магическим как нынче?

По уверению Иванова, Скурлова и Фаберже, «проверка, проведенная Департаментом по охране культурных ценностей Министерства культуры и современным Гохраном, подтвердила законность перемещения деревянного пасхального яйца Фаберже за пределы СССР и современной России». Интересно, как удалось департаменту и Гохрану что-то «доказать», если никаких документов о вывозе яйца не обнаружено?

Теперь о последнем доказательстве подлинности яйца – фирменном счете

При изучении счетов на другие яйца можно заметить, что в них не указывали на наличие ключа к механическим сюрпризам, а сами изделия описывались телеграфным стилем. «Яйцо желтой эмали и карета» – это о «Коронационном» яйце. А между тем об этой работе знаменитого Михаила Перхина есть что сказать. Рисунок золотистой эмали яйца имитирует солнечные лучи, оно оплетено решеткой из лавровых лент, на пересечении которых закреплены орлы черной эмали, каждый из которых украшен бриллиантом. А в верхней части яйца рубинами и бриллиантами выложена монограмма императрицы Александры Федоровны. Крохотную коронационную карету не описываю за нехваткой места.

А в счете на деревянное яйцо не только указывается наличие ключа, но и описывается рисунок, вычеканенный и выгравированный на узких золотых ободках, – мелочевка, до которой Фаберже не опускался.

Художник Ф. Бирбаум в воспоминаниях указывал, что в годы войны для императриц изготавливались яйца невысокой стоимости. Цена же примитивного деревянного яйца, указанная в счете, – 12 500 – поражает. Для сравнения скажу, что яйцо «Лавровое дерево» (1911 г.) стоило 12 800 рублей, но ведь это настоящий шедевр! Ствол дерева и его ветви из золота, крохотные листочки – из нефрита, цветы из золота и драгоценных камней; сложный богатейший постамент плюс сюрприз в виде механической птички.

И последнее. В счете указано, что по нему (за деревянное яйцо, корону из кости «с камнями» и костяную полевую мышь) «получен в уплату чек на 12 800 р. за № 706 032». Если верить этому счету, то получается, что Карл Фаберже яйцо продал, а с мастерами (вспомните письмо мастера Вигстрема) не расплатился, «зажилил» денежки. Слава богу, сохранилось письмо Евгения Фаберже, свидетельствующее, что яйцо так и не было продано. Не будь его, великий ювелир от «экспертных открытий» в гробу перевернулся бы…

Фото из книги «Фаберже», издательство «Белый город»

На мой взгляд, подобная экспертиза и подобные документы не стоят выеденного яйца.

Деревянное яйцо выставлялось в Москве на выставке «Русский стиль» и в Мюнхене. «Шарик» с созвездием цесаревича был на выставке в Манеже. А нынче эти яйца красуются в Археологическом музее на выставке «Сокровища России. Из века в век» – рядом с уникальными произведениями Гохрана и Алмазного фонда. Предположу, что господа из Русского национального музея не случайно так активно стараются пристроить пасхальные яйца на солидные выставки. В Москве очередь из покупателей не выстроилась. (Хотя желающие приобрести подлинное императорское пасхальное яйцо в России есть.) А потому вполне возможно, что яйца попытаются продать за границей. Для западного коллекционера участие изделия в престижных выставках – одно из важнейших доказательств его подлинности. Интересно, с чьей легкой руки на эти выставки попадают не атрибутированные должным образом изделия?

Господа Скурлов и Иванов, к примеру, не первый год являются экспертами Министерства культуры (ныне Министерство культуры и массовых коммуникаций).

В апреле 2005 года заместитель руководителя Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охраны культурного наследия (Росохрана) г-н А. Вилков поведал, каким образом под государственный контроль будет поставлен антикварный рынок. Первым делом будет принят закон о переаттестации экспертов. Поскольку, как говорится в статье, «на рынке автономно продолжают работать «серые» специалисты, в чьей квалификации официальные органы сомневаются».

Остается открытым лишь один вопрос: кто кого будет аттестовать. История с яйцами лишний раз подтвердила его актуальность.