Российские архивы: от погрома до беды

Пережив очень короткий период открытости, отечественные архивы вернулись в свое исходное, советское состояние

Простой россиянин мало знает о российских архивах и редко задумывается, насколько от доступа к архивной информации зависит повседневная атмосфера в стране. Но именно архивная информация (если она рассекречена) влияет на содержание школьных и вузовских учебников, на содержание документальных телепередач и публикаций в газетах и журналах, то есть влияет на формирование общественного мнения, от которого зависит и политика государства в целом.

70 лет зачистки

Советские 70 лет имели тяжелые последствия для архивов страны – массово уничтожались исторические документы как дореволюционной эпохи, так и последующей. А на документы советских учреждений массово ставились грифы секретности. Причем открытые советские архивные фонды несут в себе такое количество ложной информации, что отличить ее от правды без глубоких научных исследований бывает невозможно. Ведь в таких документах фиксировались и ложные обвинения советских граждан в не совершенных ими преступлениях, и преувеличение достоинств социалистического строя. Кроме того, очень многое граждане СССР выражали и эзоповым языком, на что вынуждала их обстановка всеобщей слежки и цензуры, доносов и преследований.

Масштаб трагедии, произошедшей в советский период, до сих пор не осмыслен. Приведем всего один пример. Только в 1923 году в Твери было уничтожено около 20 тонн (!) документов дореволюционного тверского нотариального архива. В том же архиве, в фонде Тверской и Кашинской епархии, во многих описях (перечнях дел) находим сохранившимися лишь около 20 процентов дел. Остальные – беспощадно уничтожены в советское время. Причем ужасно не только уничтожение исторических документов, сохраненных еще дореволюционными архивистами. Беда и в том, что это уничтожение было целенаправленным. Уничтожали то, что расходилось с коммунистическим представлением о порочности старого строя, в том числе с представлением о религии как «опиуме для народа».

В результате советского архивного погрома мы не найдем во многих дореволюционных фондах ходатайства крестьян об открытии православных храмов, проведении крестных ходов, документы о росписи иконостасов и т.п. Однако негативные моменты дореволюционной жизни представлены в полном объеме. Пример из Тверского архива: «О причинении дьячком священнику ругательных обид» (1826), «Об удалении от церкви священника за небрежность» (1864), «О нетрезвости священника» (1889), «О повенчании священником матроса без разрешения начальства» (1878) и тому подобное. В Российском государственном историческом архиве, как и в десятках региональных советских архивов, производилось уничтожение тысяч дел до самого конца советской власти.
Безжалостность коммунистической власти к архивному наследию еще в большей степени распространялась на советские фонды. Они должны были подтверждать пропагандистские мифы о государстве всеобщего благоденствия в СССР и об ужасах капиталистического мира. Наибольшей «чистке» подверглись документы, касающиеся тотального проникновения государства в повседневную жизнь граждан. Даже уже в горбачевское время по поистине преступным приказам председателя КГБ Крючкова уничтожены сотни дел по агентурному наблюдению за нашими великими соотечественниками, в том числе поэтессой Анной Ахматовой, академиком Андреем Сахаровым и другими.

Другим инструментом борьбы с объективной историей советского общества стало засекречивание огромного количества дел.

Преемственность

И грифы секретности с большой части этих документов не сняты до сих пор. В России XXI века существуют сотни тысяч дел даже далеких 1920-х годов, закрытых для исследования грифами секретности. Какие аспекты безопасности современной России в таких случаях защищаются, сторонники усложненной процедуры рассекречивания объяснить не могут. Вот несколько примеров архивных дел, процедуру рассекречивания которых пришлось инициировать одному из авторов этой статьи: протоколы партсобраний фабрики головных уборов, согласования партией присвоения гражданам тех или иных званий, жалобы по бытовым вопросам, отчеты предприятий о подготовке к советским праздникам.

Современным исследователям отказывают в ознакомлении даже с рассекреченными делами под предлогом защиты личной тайны. Срок охраны последней – 75 лет со дня создания документа. А проблема в том, что понятие личной тайны в российском законодательстве не определено. Поэтому каждый архив применяет его по своему усмотрению, но так, чтобы страховать себя от возможных неприятностей со стороны вышестоящих и контролирующих инстанций. Понятно, при этом выбирается тактика «лучше не выдать какой-либо документ, чем его выдать». Недавно возбужденное в Архангельске и затем стыдливо спущенное на тормозах мягкого приговора дело против историка Супруна и архивиста Дударева (их подвергли преследованиям за распространение информации о репрессированных в 1940-е годы советских немцах) было возбуждено как раз под предлогом «защиты личной тайны»

Даже материалы по публичным судебным решениям многие архивы стараются не выдавать исследователям, а что уж говорить об архивах силовых ведомств. Уже 10 лет как ученые-историки практически потеряли доступ к документам о незаконных репрессиях против советских граждан. Теперь право на ознакомление с указанными документами до истечения 75 лет со дня их создания имеют только сами эти граждане или их родственники, доказавшие родство, или те немногие исследователи, которые смогут получить нотариально оформленные доверенности от самих потомков репрессированных. Этот порядок, установленный в 2003 году, успешно саботирует развитие российской исторической науки.

Еще одна беда – узаконенное право архивов, в том числе ведомственных, в определенных случаях уничтожать часть своих документов. Так, документы по личному составу (например, личные дела) после достижения ими 75-летнего возраста проходят «экспертизу ценности», в результате которой многие могут быть уничтожены. Сохраняют в первую очередь дела больших начальников и знаменитостей, но история творится не только ими. И мы не привыкли учитывать растущий интерес граждан  к своим родословным. «Неуважение к своим предкам есть первый признак безнравственности», – писал Пушкин, а мы их зачастую даже не знаем, не подозреваем о непростых судьбах предков на исторических поворотах.

Или другой печальный пример из современной практики: от материалов последней переписи населения СССР в 1989 году решено сохранить только 5 процентов именных переписных листов! Остальные 95 процентов подлежат уничтожению. Повторяется история с царской переписью 1897 года. Сейчас от последней сохранилась лишь малая толика исходной информации, а ведь в тех же родословных поисках она бесценна.

В начале XXI века стало ясно: современная Россия унаследовала от СССР пренебрежительное отношение и к архивному фонду, и к полноценному изучению российской истории, особенно ее советского периода.

МНЕНИЕ

История, государствообразующая наука

В интервью «Совершенно секретно» один из авторов публикации Владимир Лавров рассказал о том, что может спасти российскую архивистику:

– Необходимы глубокие, неимитационные перемены в самом подходе государства к архивной отрасли. А начать следует с улучшения материально-технического и кадрового обеспечения деятельности архивов: например, дополнительно премировать докторов, кандидатов наук и сотрудников, исполняющих архивные запросы, разбирающих не введенные в оборот фонды, вернуть архивам право сохранять у себя 100 процентов доходов, полученных от разрешенной деятельности, приносящей доход.

– Законодатель может как-то помочь российским архивам?

– Да, конечно. Нужны законодательные гарантии сохранения архивного фонда. В первую очередь – запрет уничтожения любых документов по политическим, идеологическим, религиозным и социальным мотивам и уничтожения документов до истечения определенного срока со дня рассекречивания всех документов соответствующего периода. Следует законодательно ввести право родственников тех, чьи документы подлежат уничтожению, получить их бесплатно в свои личные архивы. Невостребованные и подлежащие утилизации документы имеет смысл предлагать на продажу исследователям; документ в частной собственности лучше, чем уничтоженный.

– Российские архивы перешли на цифровые технологии?

– Вызывает недоумение лишь частичное использование технических средств, ставших широко доступными и не очень дорогими в XXI веке. Следует ввести нормы о предварительном сканировании (создании электронных аналогов) подлежащих уничтожению документов. Пора принять правительственное решение о создании Единого электронного архивного фонда  России, то есть совершать перевод в электронную форму (сканирование) всех архивных документов страны, начиная с наиболее востребованных, с доступом к ним через Интернет, как это сделано, например, с базой данных «Мемориала».

Сергей Бертов/ИТАР-ТАСС

– Как, на ваш взгляд, должен регулироваться доступ к российским архивам?

– Необходимо прекращение превратного толкования и, по сути, отмены Межведомственной комиссией по государственной тайне при Президенте РФ прямой нормы Закона о гостайне (ст. 13, 15), в соответствии с которой по истечении 30 лет все грифы секретности снимаются автоматически, а продление срока секретности происходит каждый раз по особому решению. Указанная комиссия толкует закон ровно противоположно: сроки секретности продлеваются автоматически, а после 30 лет лишь можно поставить вопрос о начале непростой процедуры снятия грифов. Следует упростить саму процедуру снятия грифов секретности – разрешить проводить рассекречивание  архивных фондов и описей комплексно, без прежнего длительного полистного просмотра всех дел. Период личной тайны должен быть ограничен сроком жизни человека. 

Для появления объективных, основанных на полноценном комплексе исторических источников трудов историков требуется беспрепятственный допуск исследователей в ведомственные архивы, которые осуществляют хранение крупнейших комплексов документов по истории советской эпохи. Это Архив Президента РФ, Центральный архив ФСБ России, Архив внешней политики РФ, Центральный архив МВД РФ и другие. В указанных хранилищах следует установить такие же правила работы исследователей, какие существуют в государственных архивах страны. Необходимо отменить давно устаревший порядок, когда сами ведомственные архивисты вместо вас подбирают вам дела по заявленным темам, самовольно решая, что вам давать, а что нет. Научно-справочный аппарат ведомственных архивов (описи, каталоги) должен быть открыт исследователям, а сами они должны получить право творческого поиска в указанных архивах по тематике их исследований. Только тогда будет дан мощный толчок развитию исторической науки, без которой трудно представить себе процветающее цивилизованное государство.