Россию не развивают, а разворовывают

ФОТО: СЕРГЕЙ КАРПУХИН/ТАСС

Итоги избирательных кампаний последнего времени ставят на повестку дня вопрос о качестве российских управленческих элит. Очевидно, что с их интеллектуальным и ресурсным багажом развиваться не получится. Особенно это касается региональных элит. В России «элитами» принято считать тесно интегрированные во власть хозяйственные и силовые группы, но люди эти ни в коей мере не интеллектуалы, не энтузиасты развития с горящими глазами, не те, кто своими руками и мозгами умеет созидать. Они привыкли жить не за счет создания, а за счет перераспределения и распила любых ресурсов. Триллионы потерянных рублей и потерянные десятилетия. Обозреватель «Совершенно секретно» разбирался, каково качество управленческих институтов, в первую очередь в регионах, и как можно изменить ситуацию.

Посмотрим на жизнь на примере Брянской области. Абсолютно рядовой регион центральной части страны с показателями уровня и качества жизни, в основном, немного ниже среднего.

РЕГИОН КАК БИЗНЕС-ПРОЕКТ

Менее полутора миллионов населения, один крупный город и около двух десятков малых городов. В юго-западной части региона развитое сельское хозяйство, в областном центре остатки советских индустриальных кластеров все еще создают рабочие места для тысяч людей. Регион с высоким уровнем внутренней миграции, как от периферии к центру области, так и из региона в Москву и Подмосковье. Область не отметилась на протяжении последних лет и десятилетий никакими особыми достижениями или хотя бы даже попытками новаций в экономике или социальной жизни.

Здесь 13 сентября текущего года был переизбран губернатором Александр Богомаз, он управляет регионом после «падения режима» его предшественника, губернатора Николая Денина, который оказался в тюрьме на несколько лет по обвинению в коррупции.

К этому времени Богомаз давно уже завершил в области формирование устойчивой системы патрон-клиентских связей – «вертикали», которая гарантирует не очень широкому кругу хозяйственных групп доступ к ренте во всех ее видах и возможностях.

Со времен губернаторства Николая Денина можно видеть, как трансформировалась эта система внутриобластного междусобойчика. Старая система «пахла» еще советским временем, в ней при власти находились крепкие районные хозяйственники, в основном, тем или иным образом, в разном состоянии сохранившие свои хозяйства и предприятия.

Они коммуницировали по вынужденности с криминалом во время 90-х годов прошлого века и нулевых. В Брянской области в «лучшие времена» водились три мощные преступные группировки, к нашему времени прекратившие свое существование во всяком виде.

Новая система в регионе иная. В ней более высокого уровня бизнес, чаще дочерний более крупных федеральных корпораций, находящийся в подчиненном положении по отношению к ним. И конечно современного уровня освоители бюджетных ресурсов, программ, крепко встроенные в перераспределение бюджетных потоков. Примитивной коррупции и взяточничества в этой системе возможно меньше, чем в прежней, однако это все в чистом виде бизнес-проект, вытекающий из монополии на власть в регионе ряда конкретных политико-хозяйственных группировок.

Брянская область как бизнес проект, а политико-хозяйственные группировки как операторы перераспределения бюджетных потоков.

СТРОЙКА ИДЕТ, БРЫЗГИ В КАРМАНЕ

Если мы рассмотрим отличия от более крупных и богатых регионов, то в них к этой картине добавится находящаяся в основном за рамками закона конкуренция между этими группировками и их подконтрольными бизнесами. Так, например, дела обстоят в Ростовской области, политическая нестабильность, которая вытекает из неполной монополии на власть одного круга группировок, и постоянной борьбе внутри них.

В этом смысле положение таких областей как Брянская более стабильно. Нет большого круга бизнесов с множеством федеральных кураторов, «поляна зачищена», ожесточенной внутренней борьбы нет.

Таким образом, Брянская область, как и почти все другие российские регионы, это бизнесы, которые управляются как крупные компании. С одной только лишь, но большой разницей. Регионы – бизнес-проекты зарабатывают в большей степени не за счет создания и эксплуатации новых активов, а деля внешний по отношению к ним финансовый поток из федерального центра. Это существенно облегчает задачи «бизнесов». Перед ними не стоят цели добиться прибыли, они в полном смысле слова операторы, цель которых без критических издержек потратить деньги так, чтобы они остались в виде неких осязаемых активов – социалке, благоустройстве, существенно реже – в виде каких-нибудь производственных активов. При попутном и солидном заработке подрядчиков, тесно вплетенных в процессы.

Это важное отличие от обычного бизнеса. Так как в случае, если не стоит задача создания активов, то в такой системе, которую мы рассматриваем на примере Брянской области, нет и необходимости в интеллектуальном росте системы, добавления в нее элементов (людей, идей), которые могут принести пользу в созидательном процессе. Наоборот, здесь мы видим негативную селекцию, региональные управленческие системы нуждаются в надежных, и хорошо знающих свой фронт работ операторах, а не в новациях, и часто связанных с этим турбулентностях.

Брянская область сегодня являет собой пример максимального утверждения «операторских» подходов в управлении регионом. Здесь нет даже «созидательских» фасадов, разного рода хотя бы даже показушных проектов по развитию предпринимательства, созданию социальных лифтов для яркой и талантливой молодежи. Здесь на региональном уровне в основном не играют даже в игры типа «Лидеров России». Так не везде конечно. Но даже в тех регионах, где есть яркие внесистемные профессионалы и интеллектуалы, они неизбежно остаются за бортом или у ворот системы. Эта «операторская» схема управления страной не требует ни их потенциала, ни их ресурсов.

БОЛОТНАЯ ТРЯСИНА РЕГИОНОВ

Поскольку все рычаги управления регионом – бизнес-проектом сосредоточены, разумеется, в его центре, то за его пределами уже совершенно полное поле серости. Негативная селекция, впрочем, в муниципальной провинции возникла не вчера. Вязкая, токсичная среда выталкивала яркий человеческий потенциал оттуда на протяжении десятилетий. Но сейчас на местах абсолютная серость, отсутствие гражданской инициативы, нулевая активность в образующих культурные трансформации сферах. Очень плохо обстоят дела с образованием, нет адекватной времени молодежной политики и т.д.

Фактически жизнь в российских областях и республиках сейчас сосредоточена в сфере благоустройства – бордюры, парки, скверы – и социальном строительстве – нужные на самом деле спортивные центры или детские сады. Но развитие сосредоточено только в тех сферах, откуда «операторы» региона – бизнес-проекта извлекают прибыль через присоединение к процессам подрядных институтов.

Но возникает вопрос: зачем в таком случае существуют российские регионы, во всяком случае, большая их часть? Те, чье существование не основывается на культурной или этнической идентичности локальных сообществ.

Можно поставить вопрос и иначе: зачем в регионах, в той же Брянской области, существуют органы государственного управления? Контракты на благоустройство и социальное строительство, с большей или меньшей эффективностью можно реализовывать напрямую, без коррупционно емкого посредничества региональной номенклатуры.

«РОССИЯ КАК БИЗНЕС-ПРОЕКТ»

Так же обстоят дела и в стране в целом. Россия – бизнес-проект, в котором национальное богатство распределяется на те или иные задачи при посредничестве номенклатуры, политико-хозяйственных группировок и крупного бизнеса.

Есть множество сигналов, свидетельствующих о том, что в Кремле понимают сложность этой проблемы. Даже не сигналов, а поболее – сформировалась устоявшаяся политика уголовного преследования региональных номенклатур, тех самых «операторов». Наиболее коррумпированные звенья из них методично удаляют. Но, во-первых, эта политика силового давления на неизбежно коррумпированные региональные элиты носит фрагментарный характер, хотя и массовый. Не во всех регионах одинаково работает механизм давления на местные элиты. До сих пор, по сути, вне этих процессов остается один из самых криминальных регионов страны – Краснодарский край. Активность силовиков далеко не равномерно распределена по стране, давление носит выборочный характер и зависит от политической конъюнктуры.

Но, тем не менее, регионы-бизнес-проекты не чувствуют себя в это время в полной безопасности. Но, с другой стороны, какой бы широкой ни была антикоррупционная политика федерального центра, она не решает основной проблемы: сам подход к управлению регионами как к бизнесу от этого измениться не может. Региональные элиты лишь предупреждены о мере ответственности за разворовывание средств, переданных им в оперативное управление.

В целом, российское общество может надеяться на то, что в преддверии 2024 года, безотносительно к тому, будет ли новый срок у президента Владимира Путина, или будет транзит, совершенно коррумпированные и криминальные группы в региональных элитах будут выдавлены за орбиту госуправления. Но это тоже может быть довольно фрагментарной политикой. По хабаровским событиям, аресту губернатора Сергея Фургала мы можем видеть тенденцию. Речь идет о выдавливании криминала 90-х и нулевых годов в тех регионах, где эти группировки, либо их прямые наследники надолго задержались при власти.

Но такое положение дел характерно далеко не для всех регионов. По примеру Брянской области мы видим, что уход с арены совсем уж неоднозначных фигур из конца прошлого века, завершился где-то на стыке нулевых годов и прошлого десятилетия. А сейчас у власти совсем другие люди, которым как раз-таки удалось выстроить монопольную, стабильно работающую и довольно безопасную, без заказных убийств рабочую машину по переработке федеральных денег. Это пагубная, но довольно свежая реальность.

ФОТО: ВАЛЕРИЙ МАТЫЦИН/ТАСС

И здесь мы все равно упираемся в тупик: удаление из властной элиты харизматов 1990-х ни на шаг не изменит возникшую реальность, и даже наоборот, укрепит ее, исключив любую конкуренцию со стороны ставших довольно маргинальными старых, криминальных кругов.

ЭЛИТА И КЛАНЫ – НЕ ОДНО И ТО ЖЕ

Глобально, задача состоит в том, чтобы определиться с понятием «элита». Кто это? Серые номенклатурщики из администрации, или представители наиболее активного слоя населения – интеллектуалы, гражданские активисты, малый и средний бизнес и т.д.

ФОТО: КАВАШКИН АНТОН/ТАСС

Есть сигналы, говорящие о том, что понимание необходимости отделить понятия «элита» от понятия «хозяйственный клан» формулируется на уровне первых кремлевских кабинетов. Но реально ли столь радикально перестроить страну?

Политико-хозяйственные кланы могут быть операторами по расщеплению федеральных денег, но не могут быть помощниками в развитии страны. Поэтому, несмотря ни на нацпроекты, ни на десятки федеральных программ, у страны так и нет проекта будущего.

Кроме того, хотя и в силу известных экономических проблем, вопросы, связанные с реализацией нацпроектов как основной программы развития и сняты, в основном, с повестки дня, но пока они были актуальны, мы видели, что операторами их реализации являются все те же региональные хозяйственные кланы.

А они любую программу развития способны видеть только как еще одну или много «бездонных бочек» по освоению бюджетных средств. Поэтому наблюдатели в прошлом году, неоднократно отмечали, что по факту нацпроекты для региональных администраций ничем не отличаются от давно действующих федеральных и региональных программ, в соответствии с которыми нужно освоить тот или иной объем денежной массы.

В нацпроектах, а равно и во всех последующих программах развития, отсутствует, и будет отсутствовать очень важное звено: собственно интеллектуальный потенциал. Его интеграция в программы развития и наделение властными ресурсами и полномочиями позволит как раз и наполнить эти программы осмысленностью, а в дальнейшем результатами, которые обеспечат изменения в социальной среде.

Интеллектуальный потенциал – это люди. И это люди за рамками сложившейся административно-хозяйственной вертикали и аффилированного с ней крупного бизнеса. А система, если даже и ищет интеллект и новые лица, все равно его ищет внутри себя, как например, в проектах, подобных примитивным «Лидерам России».

А если попробовать поломать, предположим, с помощью федерального центра эту монополию клановой вертикали в регионах, то тогда встает круг еще более сложных вопросов.

Вертикаль не является эффективным и «умным» распределителем средств. Она мыслит номиналами. Допустим: «программа по развитию образовательной среды, это 20 новых объектов детского досуга и ремонт музыкальных школ». Она не погружается в отраслевые тонкости, да она и не наделена интеллектом, необходимым для этого. Соответственно, появляется 20 новых объектов детского досуга и новые окна в музыкальных школах, но стратегически в области подросткового образования ничего к лучшему не меняется. Поменять к лучшему ее может только отраслевой интеллект, опора на лидеров среды с большим бэкграундом работы в отрасли и наличием очевидных успешных результатов. Но, во-первых, таковых лидеров очень трудно найти. Вернемся на минуту в Брянскую область. В районах и малых городах на протяжении десятилетий довольно токсичная и вымывающая ценные кадры среда. Оставались середнячки, которые мало что нового и интересного внесли в работу своих сфер.

Во-вторых, если даже мы определяем круг настоящей элиты, с которой государство входит в партнерские отношения во имя развития, то это отношения с гражданским обществом, а этой культуры на сегодняшний день просто нет в России.

Нужно признать, что схема жизни регионов как бизнес-проектов выросла в значительной степени ввиду безальтернативности. Культуры общественного диалога в российских реалиях нет, а без нее очень трудно сформировать локальные, интеллектуальные элиты, ориентированные на развитие. Но есть коррумпированные хозяйственники, которые, если над ними держать кнут, могут воровать поменьше и побольше строить. В таком случае развитие можно подменить строительством. Фасад будет приличным. А поиски ответов на вопрос о том, что с внутренним содержанием российской жизни, оставим потомкам.