Турки-месхетинцы, граждане без родины

Как одна фотовыставка может заставить нервничать чиновников нескольких регионов России

Журналисты «Совершенно секретно» проехали через Ростовскую область, Ставропольский край и Кабардино-Балкарию вслед за фотовыставкой, посвященной притеснениям населяющих эти места турок-месхетинцев – народа, который вот уже три четверти века живет в условиях презумпции виновности. Может быть, поэтому выставка из культурного события быстро переросла в политическое – по крайней мере власть приложила к этому превращению немало усилий.

Неоконченная депортация

В московском Сахаровском центре, где впервые прошла выставка, никому и в голову не могло прийти, что на юге России ее сочтут событием, близким к экстремистскому.

Небольшие фотографии – в основном черно-белые – это краткий курс новейшей истории турок-месхетинцев. Когда-то они жили на юге Грузии, на границе с Турцией. В 1944 году турок-месхетинцев, как и ингушей, чеченцев, крымских татар и другие народы, депортировали. Турок насильно перевезли в Среднюю Азию – в основном в Узбекистан, Киргизию и Казахстан. Берия и Сталин посчитали, что среди них слишком много потенциальных шпионов, контрабандистов, разведчиков и просто бандитов, поэтому в ноябре 1944-го более ста тысяч турок-месхетинцев погрузили в товарные вагоны и увезли подальше от Турции.

Итог: 17 тысяч человек по дороге погибли, тысячи оказались при смерти. Историями о том роковом путешествии до сих пор пугают турецких детей. Их сложно рассказывать и слушать без слез. Три человека, которые ехали в тех вагонах детьми и остались живы – Мураддин Гафуров, Бекташ Шамурадов и Темер Дарвишев, – рассказывают нам о том, как людей ели миллионы вшей. Как нечего было пить и есть. Как холод вслед за голодом и жаждой забирал жизни людей.
Как каждого, кого насильно увозил поезд, заставляли подписать бумагу о том, что, если он вернется туда, откуда его депортировали, ему грозит двадцать лет лагерей.

Как матери неделями скрывали в тряпье тела своих умерших маленьких детей – чтобы впоследствии иметь возможность их похоронить, а не видеть, как их выкидывают из поезда.

Как, когда поезд останавливался в чистом безлюдном поле, люди боялись выходить и справлять нужду за пределами вагонов – потому что в любой момент поезд мог без предупреждения уехать и оставить тех, кто из него вышел, на морозе, за километры от человеческого жилья. Так в поезде появились десятки сирот, чьи матери имели неосторожность сойти, как им казалось, ненадолго, как оказалось – навсегда.

Эта депортация до сих пор не окончена, говорит Мураддин Гафуров. Поезд едет.

Его следующей остановке – уже во времени – были посвящены фотографии, запечатлевшие Ферганскую резню июня 1989 года. Именно в Узбекистане осело большинство выселенных турок-месхетинцев после 1944 года.

Во время событий в Фергане погибли более ста человек – главным образом турки-месхетинцы. Более тысячи получили травмы, сотни домов были сожжены.
Почему? За что? Ответов на эти вопросы нет до сих пор. Тогда турок-месхетинцев тысячами по распоряжению председателя Совета Министров СССР эвакуировали в Россию. Эхо ферганской резни по-прежнему продолжает гнать их из Узбекистана в гостеприимную, как им кажется, Россию.

«Спасители» так никогда и не признали их полноценными согражданами. Это мы наблюдали в течение всей нашей поездки – и не были удивлены. Этому были посвящены другие фотографии выставки, например, изображавшие жизнь турок-месхетинцев в 2000-е годы в Краснодарском крае – том самом крае, губернатор которого Александр Ткачев в интервью Владимиру Познеру на Первом канале упрекнул весь турецкий народ, проживающий на подведомственной ему территории, в «воровстве, продаже наркотиков, неприязни», агрессивном и вызывающем поведении в школах. Свою характеристику турок-месхетинцев губернатор тогда окончил словами: «Я понимал, как они размножаются… Казачьи станицы завтра станут совершенно турецкими».

В середине 2000-х все происходящее произвело, наконец, впечатление на Международную организацию по миграции, по программе которой около десяти тысяч турок переехали из России в США.

Не бросать своих

Программу переселения в США приостановили по загадочным причинам. Якобы власти России пообещали относиться к туркам как к людям, а власти Грузии – помочь в переселении на историческую родину. Ни те, ни другие слово не сдержали. В Грузии приняли закон  о репатриации, нюансы которого вовсе не стимулируют турок-месхетинцев к переселению. В частности, им не гарантировано гражданство Грузии, но для них обязателен отказ от гражданства России. Расселять их в местах, откуда в 1944-м вывезли, в Грузии тоже, кажется, не собираются. И вообще, страна занята своими проблемами – в том числе отношениями с Россией. За всем этим наблюдает Турция, осторожно выражая словесную поддержку туркам-месхетинцам – слишком осторожно, чтобы не принести в жертву свои экономические интересы в России, объясняют нам организаторы фотовыставки – три представителя американской диаспоры турок-месхетинцев, которым в середине 2000-х удалось перебраться в США

Айдын Мамедов в прошлой, российской жизни был водителем КамАЗа в Краснодарском крае. Махмуд Шавкатов – строителем в Кабардино-Балкарии. Ислам Шахбандаров работал с семьей на одном из полей Ростовской области. В США они основали Турецко-американский общественный центр «Ахыска» и на его базе – комитет по защите прав турок-месхетинцев. О правах турок благодаря их работе теперь знают в конгрессе. О них пишет влиятельная New York Times. Не говоря уже о крайне важной для мусульман победе – открытии мусульманского кладбища в Дейтоне, где находится штаб-квартира «Ахыски».

У лидера «Ахыски» Ислама Шахбандарова возникла простая идея: проехать с выставкой по южным российским регионам, где живут турки-месхетинцы, и поговорить с ними о том, как оставшимся в России 80 тысячам туркам-месхетинцам избежать повторения трагедий, жертвы которых запечатлены на фотографиях.
В 13 лет в своем селе в Ростовской области он стал единственным турком, которому было позволено посещать дискотеку, – для всех остальных существовал негласный запрет, его нарушение каралось избиением. Такой запрет, по словам турок-месхетинцев, до сих пор существует в некоторых селах южных регионов, подкрепленный негласным же комендантским часом для всех «понаехавших». 13-летний Ислам просто пришел в клуб один и, услышав слово «чурка», ответил ударом. Его не успели избить – за него вступился местный боксер, который, как мог, объяснил окружающим, что тех, кто не боится бороться за свои права, стоит уважать. С тех пор Ислам использует эту формулу – не в морду бить, а вызывать уважение окружающих, отстаивая свои права.

Свинья в мечети

Из Москвы выставка отправилась в Зимовниковский район Ростовской области. Одно из самых обсуждаемых событий его общественно-политической жизни – запрет на строительство мечети в районном центре, который получил в ответ на свою просьбу имам Камал Мирзаев. У него четверо детей, с ним живут и пожилые родители. В качестве молельного дома он использует свой собственный. Он рассказывает, как недавно в Зимовниках построили православный храм – на него скидывались всем поселком, вне зависимости от религиозной принадлежности. Камал попросил у администрации района разрешение построить хотя бы дом, в который, как и в нынешний, приходили бы молиться люди. Различие одно: дом будет больше, и умещаться в нем смогут не пятьдесят человек, как сейчас, а сто пятьдесят. Сначала ему разрешили, но, когда дом был почти достроен, внезапно запретили. Камала обвинили во лжи: якобы он строит мечеть – дом одной из своих стен обращен к Мекке – и вообще, на вверенном ему пустыре нарушает градостроительные нормы – слишком близко к дому расположен забор. Эта незавершенная постройка – единственная на много метров вокруг.

Пока Камал пытается доказать свое право на дом в суде, окна в недоделанном строении выбили неизвестные люди, кирпичные стены частично разрушили, а самому Камалу рекомендовали убираться подальше вместе с четырьмя детьми и пожилыми родителями. Он часто приходит к этому дому, кладет кирпичи на место. Однажды нашел внутри труп привязанного животного, которое умерло, очевидно, от голода, – думал, что это собака.

– У нас нет национализма, – рассказывает корреспондент местной газеты «Степная новь» Светлана Силаева.  Потом она вдруг громко смеется. – Правда, этому имаму подложили в его мечеть свинью – привязали живую, чтобы она там умерла, чтобы осквернить это место, – поясняет она, улыбаясь.

На морозе и на ветру старики вынуждены молиться во дворе его дома или тесниться внутри. Камал готовится к рассмотрению своего дела в Верховном суде, но надеется больше на Европейский суд по правам человека.

Заместитель главы администрации Зимовниковского района Леонид Дубинский упрекает Камала в нарушении градостроительного кодекса в селе и полагает, что национализм – это плод воображения жертв и инициаторов бытовых и экономических конфликтов:

– Мечеть привлечет сюда еще больше мусульман, а у них высокая рождаемость. Несколько лет – и коренному населению не с кем будет поговорить на родном языке, – делится он опасениями тех, кого называет «своим народом».

Присоединиться к «своему народу», судя по рассказам турок-месхетинцев, непросто.
Например,  за паспорт гражданина России для человека, который имеет на него законные основания, вымогают – прямо или косвенно, через бюрократическую волокиту – сто тысяч рублей

Право служить в армии обходится в тридцать тысяч рублей.

При прощании с усопшими в отсутствие мечети приходится нарушать обряд погребения – вплоть до выбивания дверных косяков, чтобы в них могла пройти траурная процессия.
Детям в школах недвусмысленно намекают на то, что им необходимо уйти, потому что во время ЕГЭ, по версии учителей, они только испортят статистику. Отец одного из таких детей рассказал нам, что его дочь, изгнанная из школы, потому что она, как ей сказали, «чурка», стала единственной сельской жительницей, поступившей в университет.

В школах создают целые турецкие классы, что мешает турецким детям учить разговорный русский язык.

На рынке турецких торговцев заставляют продавать овощи дешевле себестоимости – под угрозой негласного и потому особенно опасного запрета торговать вообще.

Государство забирало дедов и отцов турок-месхетинцев на Великую Отечественную войну, а их самих – в Афганистан, Чечню и Южную Осетию, но не видит теперь в них граждан, поэтому зачастую не выплачивает боевые и не выдает ветеранские удостоверения.   

Им некуда возвращаться, их не ждут нигде, и за всех них никто всерьез еще не вступался – хотя бы так, как заступается за чеченцев, по их мнению, Рамзан Кадыров, в котором очень многие турки видят не кого-либо, а героя, заботящегося о своем народе.

Мы отправляемся в Сальский район Ростовской области, где проживают сотни турецких семей.

Вы, может быть, преступник

Власть Сальского района встречает нас в поселке Гигант. Глава Гиганта Юрий Штельман, заместитель главы администрации Сальского района по противодействию экстремизму, взаимодействию с политическими партиями, общественными организациями и национальными диаспорами Андрей Зароченцев, официальный представитель турок-месхетинцев Исраил Асланов от общества «Ватан» и мулла пожаловались, что на одном из субботников «турки не убирали с дороги ветки», но в целом «интегрировались хорошо», что мечеть совершенно не нужна, а их интерес к фотовыставке обусловлен желанием спать спокойно, а то в Волгограде террористы недавно взорвали автобус.

Ислам Шахбандаров объяснил чиновникам, что фотовыставка не нуждается в согласовании, поскольку проходит как частный вечер. Глава Гиганта выразил мнение, что закон в таком случае не нарушается, был туда приглашен и даже выразил намерение прийти.

Как только мы покинули его кабинет, глава Гиганта Юрий Штельман направил письмо в полицию о том, что турки-месхетинцы задумали провести «несанкционированный сход» в поселке Нижнеянинском, где планировалась в тот день выставка. В распоряжении редакции есть копия этого документа за подписью Штельмана.

Три часа потратил Икрам, житель двухэтажного старого дома в Нижнеянинском, чтобы установить во дворе большой шатер. Под ним турки праздновали здесь свадьбы, и никогда еще дворик и его обитатели – коровы, индюки и куры – не становились объектом такого пристального внимания властей. По сигналу Юрия Штельмана в поселок на нескольких машинах приехали полиция и казаки. Шатер стоит на государственной земле, сообщили они. Свадьбы все эти годы под ним проводить было можно, а фотовыставку никак нельзя. Заместитель начальника ОВД Сальского райна Константин Пономарев забрал паспорта у организаторов и заодно у журналистов «Совершенно секретно». Редакционных удостоверений оказалось недостаточно, как и наших слов о том, что мы направляли запрос в МВД с просьбой об оказании поддержки в подготовке материала и этой поддержкой перед отъездом заручились.

– Вы, может быть, преступники и находитесь в международном розыске, – сообщил нам майор Пономарев и поручил подчиненным ксерокопировать наши паспорта, чтобы «пробить их по базам разыскиваемых преступников».

Паспорта нам отдали лишь после вмешательства пресс-центра МВД. Ксерокопии тоже отдали – так, видимо, и не проверили, преступники мы или нет. Вскоре в Нижнеянинское приехали сотрудники ГИБДД. Они останавливали машины приглашенных на выставку турок-месхетинцев под разными предлогами: у кого-то вдруг могли быть, по их мнению, неоплаченные штрафы, что вдруг стало необходимым проверить именно здесь и сейчас, кто-то якобы ехал без ремня… Часть людей так и не попали на эту выставку – испугались лишнего внимания полицейских. Но не все.

Свадебный шатер пришлось разобрать, а выставку провести под навесом соседнего домовладения. Люди, которым удалось добраться до выставки, демонстрировали нам свои советские паспорта, а те, у кого были российские, сходились во мнении: графа «национальность» по-прежнему существует. Она незрима, но ощутима – на нее устно ссылаются работодатели, учителя, врачи, казаки и большинство из тех, с кем ежедневно общаются турки-месхетинцы.
Одна женщина рассказывала нам о том, что в ее поселке нет автобусной остановки и дети, которых автобус должен довозить до школы, вынуждены ждать его в темноте, под дождем и снегом. Она не представилась. А потом долго уговаривала меня не называть ее фамилию, даже позвонила и взяла с меня слово. Она боится, «ведь еще ребенка побьют или исключат из школы». Я ей обещала, что не скажу… Немногие соглашались назвать свое имя, ведь «все может быть еще хуже»

Может ли?

[album=97]

Многие турки-месхетинцы Сальского района живут как будто бы в гетто. Представьте себе село. Одна из его немногочисленных дорог словно ведет на край света – обрывается там, где находятся турецкие дома. Здесь нет туалетов, которые бы не вызывали рвотный рефлекс даже издалека. Не то что компьютера. Не то что Интернета, где можно черпать знания о российских законах и изучать советы правозащитников. Больше всего на свете эти люди хотят легализовать свое положение. Многие – больше десяти лет этого хотят.

Уровень юридической грамотности большинства из них зачастую ограничивается лишь знанием отработанной схемы отношений с Федеральной миграционной службой. В Управлении этой службы по Ростовской области в ответ на запрос корреспондентов «Совершенно секретно» ограничились словами о том, что в него, в Управление, турки-месхетинцы с жалобами об отказе в паспортах не обращались, а «урегулирование правового статуса иностранных граждан» остается одним из приоритетов работы ФМС.

Как рассказывают нам турки-месхетинцы, людям в этом ведомстве говорят, что необходимо взять справку о том, что они не являются гражданами Узбекистана или какой-либо другой страны. Сделать это можно либо в Узбекистане, либо в посольстве этой страны в Москве. Эти справки часто по необъяснимому стечению обстоятельств теряются. Или вдруг оказываются нужны новые справки. В итоге человеку часто намекают на взятку, которая – бывали и такие случаи – не служит гарантией получения настоящего паспорта. У многих не хватает на нее денег, как не хватает их и на поездки в Москву или Узбекистан для получения очередной справки. И люди вынуждены жить без документов, а соответственно без бесплатной медицинской помощи, возможности свободно перемещаться по России и прочих невиданных благ. При этом у турок, по их словам, редко возникают проблемы с покупкой недвижимости – в этом случае, как правило, все документы регистрируют быстро и исправно взимают затем налоги.

Вскоре после нашего отъезда Икрама и его соседей вызвали на беседу в прокуратуру, правда, без повестки и, по их словам, заставили подписать бумагу о том, что правоохранительные органы во время выставки никому не мешали и вели себя корректно. Ростовского активиста «Ахыски» вызвали для беседы сотрудники ФСБ, которые интересовались, не было ли на выставке экстремизма. А одного из американских представителей «Ахыски» Айдына Мамедова сначала попросили остановить машину – в рамках неожиданно объявленной в этих краях операции «Вихрь-Антитеррор», – а затем проехать в отделение из-за якобы отсутствовавшей у него медицинской страховки. Все претензии исчезли, как только Айдын позвонил в американское консульство.

Мы тем временем приближались к селу Восход Мартыновского района Ростовской области, густо населенному турками-месхетинцами. У входа в здание, куда в частном порядке на выставку были приглашены турки, нас встретила полиция, заместитель главы Мартыновского района по социальным вопросам Виктор Лещев и глава Восхода Сергей Лысенко. Полиция подтвердила нам факт проведения внезапно объявленного «Вихрь-Антитеррора», а чиновники принялись рассказывать, что совсем недавно «почтили многонациональных матерей» и провели конкурс национального танца, который мы не застали – к такому их сожалению, которое сложно вынести.
В день выставки в Восходе закрыли сельский клуб, где она должна была пройти, – после десяти лет работы он вдруг оказался аварийным. Виктор Лещев вместе с Сергеем Лысенко объяснили нам, как важно вовремя заботиться о людях – чтобы не было так, как в Риге, когда десятки людей погибли из-за обрушения торгового центра. Пока чиновники критиковали латвийские власти, их окружили местные турки-месхетинцы. Они радовались возможности лично пожаловаться на отсутствие газа и воды и многолетнее аварийное состояние домов. Как и мы, в ответ они в основном слышали о таинственном почитании матерей и конкурсе народного танца, который, по мнению чиновников, доказывает: Восходу чужд национализм.

Вечером, спустя два часа, что мы выслушивали посетителей фотовыставки, а они – друг друга, мы вновь встретили Виктора Лещева и Сергея Лысенко. Они ждали нас на улице, чтобы попрощаться и еще раз выразить глубокое сожаление о том, что мы не застали конкурс национального танца и церемонию почитания многонациональных матерей. Нам, наконец, тоже стало искренне жаль…

Враги России