Автор: Михаил ВИНОГРАДОВ Совместно с:
24.11.2015
ДЛЯ ПРИМИРЕНИЯ СТОРОНАМ КОНФЛИКТА В СИРИИ НУЖЕН «ТРЕТЕЙСКИЙ СУДЬЯ»
Василий Колотуша хорошо знает, что такое гражданская война на Ближнем Востоке. С 1986 по 1990 год он был Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР во взрывающемся и горящем Бейруте. Арабист-ближневосточник, проработавший несколько десятков лет в арабских странах и в Управлении Ближнего Востока МИД СССР и РФ, посол в отставке Василий Колотуша поделился с обозревателем «Совершенно секретно» своими оценками того, что происходит в Сирии сегодня и что может ожидать эту страну в будущем.
– Василий Иванович, вы были очевидцем или даже участником многих «горячих» событий на Ближнем Востоке последних десятилетий. Какова ваша оценка участия Воздушно-космических сил России в гражданской войне в Сирии на стороне правительственных войск?
– Мое мнение: для нашей многовековой политики на Ближнем Востоке это – шаг беспрецедентный. Афганистан – это другой регион, другое направление нашей политики, отличное от ближневосточного. Правда, можно провести какие-то параллели с оказанием Советским Союзом поддержки Египту в период так называемой «войны на истощение» в зоне Суэцкого канала в 1968–1970 гг. Тогда по настоятельной просьбе президента Насера советским руководством было принято решение направить в зону канала боевую авиацию и средства ПВО из состава Вооружённых сил СССР с задачей закрыть небо Египта для налётов израильской авиации. Важно подчеркнуть, что у наших пилотов было строгое указание ограничиваться оборонительными функциями и за канал, вглубь оккупированного на тот момент Синайского полуострова не залетать.
Египтяне добивались большего и летом 1972 г. ставили вопрос об участии на стороне египетской армии против израильтян добровольцев из СССР. Но наш тогдашний премьер Алексей Косыгин ответил главе правительства Египта Азизу Сидки сухо и категорично: «Об этом не может быть и речи». Помню этот эпизод очень хорошо, поскольку сам переводил его.
НАС НЕ ПРИКРОЕТ КАВКАЗСКИЙ ХРЕБЕТ
Что же касается решения принять прямое и активное участие в военных действиях, ведущихся на территории Сирии, о котором мы говорим, то, повторюсь, оно не имеет прецедентов в истории наших отношений с Ближним Востоком. Решение смелое и, полагаю, оправданное. Смысл его, как я себе представляю, – переломить все более опасный ход событий в Сирии, в более широких рамках – во всём ближневосточном регионе. Если же брать общий международный контекст и интересы нашей национальной безопасности – снизить уровень угроз нам и нашим соседям по бывшему СНГ.
Исходя из опыта своей работы в МИДе могу предположить, что принять такое решение было непросто. Но, видимо, ситуация в Сирии к лету этого года оказалась на грани истощения ресурсов официальной сирийской власти. Падение же режима Башара Асада означало бы выход исламистов к средиземноморскому побережью и падение Дамаска.
Ведь невооружённым глазом видна причинно-следственная связь: разгром сильной центральной власти в Ираке или Ливии развязывает руки сторонникам радикального ислама. Успехи исламистов в одной точке стимулируют подъём фундаменталистов в странах, расположенных по соседству. Конкретный пример: успехи ИГИЛ (запрещённая в России террористическая организация) в Ираке подлили масла в огонь гражданской войны в Сирии. Успехи игиловцев в Сирии ставят под угрозу стабильность большого числа государств, расположенных в том же географическом поясе. Так что, на мой взгляд, российскому руководству при принятии решения, о котором мы говорим, пришлось выбирать между плохим и очень плохим…
– Под «очень плохим» вы подразумеваете появление ИГИЛ в Таджикистане?
– Да, и для Таджикистана, и для других государств среднеазиатского региона…
Повторюсь, успех всегда заразителен. И для наших соседей в Средней Азии, с их непростой внутренней ситуацией, есть реальные риски подъёма радикального ислама, если в Сирии одержит верх ИГИЛ. И, конечно, рассчитывать на то, что Россию от игиловской угрозы прикроет Большой Кавказский хребет, было бы больше, чем наивно…
– Почему был выбран формат именно авиационной поддержки?
– По опыту арабо-израильских войн могу твёрдо сказать, что в ближневосточном регионе фактор авиации является решающим. Кто «владеет небом», тот и диктует ход военных операций. Там практически везде – открытая местность, голая, как ладонь. В таких условиях без воздушного прикрытия нельзя ни активно наступать, ни устойчиво обороняться. Так что, на мой взгляд, задействование российской авиации должно стать поворотной точкой в военной фазе сирийского конфликта.
– Как вы считаете, удастся ли России по итогам всех эти действий укрепить и расширить свою военную и военно-морскую базу в Сирии?
– При любой формуле урегулирования, при всех вариантах и схемах немалая часть сирийского политического класса, а в более широком плане – общества – будет смотреть на Россию как на гаранта их безопасности и даже физического выживания. Соответственно, у этой части сирийцев будет высокая степень заинтересованности, чтобы Россия продолжала присутствовать в Сирии физически. В том числе и в виде военных баз. У нас, вроде, тоже есть интерес к этому.
– Но ведь Саудовская Аравия будет противиться этому всеми силами, использовать все рычаги, которые ей доступны…
– Думаю, что в отношении Сирии саудиты дошли до пределов своих возможностей влиять на ситуацию. Добиться чего-то большего они, на мой взгляд, не смогут. Скорее всего, саудиты и возглавляемая им коалиция «заливников» переключат своё внимание на Йемен, чтобы компенсировать ослабление их роли в сирийских делах. Побудительным мотивом вмешательства саудитов в Сирию было стремление нейтрализовать растущее влияние Ирана. Иранцы на дальнем фоне присутствуют и в йеменском конфликте. Поэтому для саудитов «антииранский поход» продолжится, но на другом участке. Соответственно, можно ожидать, что на «сирийском участке» как активность саудовцев, так и их удельный вес будут ослабевать.
РОССИЙСКИЙ ИСТРЕБИТЕЛЬ-БОМБАРДИРОВЩИК СУ-34 ВО ВРЕМЯ НАНЕСЕНИЯ АВИАЦИОННОГО УДАРА В ПРОВИНЦИИ РАККА, КОТОРАЯ КОНТРОЛИРУЕТСЯ ГРУППИРОВКОЙ ИГ
Фото: Управление пресс-службы и информации Минобороны РФ/ТАСС
КУРДИСТАН, АЛАВИСТАН, ДРУЗИСТАН
– Как вы думаете, возможен ли раздел Сирии?
– Я бы охарактеризовал нынешнюю войну в Сирии как этно-конфессиональный конфликт. Это хорошо прослеживается в «облике» ведущих военные действия сил и группировок. Суннитский ИГИЛ воюет на северо-востоке с курдами; на западе – против правительственной армии, костяк которой составляют алавиты и христиане; в районе Дамаска на правительственную армию наседает другая суннитская группировка – «Джабхат ан-Нусра», на юге – суннитам противостоит довольно сплоченная община сирийских друзов, и так далее.
Просматривается и одно из первых последствий этой войны – углубляющееся конфессиональное размежевание. Другими словами, прежняя, привычная нам Сирия внутренне меняется. Особенно быстро процесс этнических или конфессиональных перемен идёт на периферии. На территориях, контролируемых игиловцами, происходит выталкивание не суннитов, а курдов, армян, последователей других ветвей восточного христианства. В районах, где доминируют курды, наблюдается исход арабов и так называемых туркоманов – потомков туркменских племен, откочевавших сюда ещё в Средние века. В прибрежной зоне Сирии, где доминируют алавиты, падает доля суннитов, но растет доля христианского населения…
Примерно то же происходило в Ливане во время гражданской войны 1975–1990 годов. По существу, там произошло формирование конфессиональных кантонов. В 1990 году состоялось национальное примирение, гражданская война закончилась, страна вернулась к миру. Ливан остался единой страной, со всеми атрибутами государственности. Однако по факту он оказался разделённым на своего рода конфессиональные кантоны..
Такой же процесс распада государства на этно-конфессиональные образования наблюдается сейчас в Ираке. Примерно в сотне километров к югу от Багдада начинается «шиитский пояс», на аналогичном удалении к северу от Багдада – «суннитский пояс». На севере и северо-востоке – уже сформировавшееся квази-государство иракских курдов. Пока остаётся неподеленной по «принадлежности» центральная часть Ирака, включая Багдад, со смешанным суннитско-шиитским населением. Сегодня в Ираке за эту центральную часть, собственно, и воюют…
Полагаю, что Сирия идёт по тому же пути. Рано или поздно военные действия в стране закончатся. Сирия как государство сохранится. Останутся неизменными её внешние границы. Но внутренне она, как мне кажется, будет уже другой. Её административное устройство будет напоминать кантональную схему. Условно говоря, на северо-востоке появится провинция с официальным или негласным названием Курдистан, вдоль средиземноморского побережья – Алавистан, на стыке границ Сирии, Иордании и Израиля – Друзистан, и так далее. Произойдёт не только перераспределение полномочий между центром и провинциями, но и введение квот по конфессионально-этническому принципу. Другими словами, будет нечто похожее на то, как поделены высшие государственные посты и места в парламенте в нынешнем Ливане.
ОН ДЕРЖАЛ СИРИЮ «В УЗДЕ»
– Что в этом случае ждет главу САР Башара Асада и его семью?
– Не будем забывать, что у Башара Асада есть не только официальный пост, но очень солидная опора в виде сплоченной алавитской общины, как-никак 2–3 млн человек. Поэтому постановка вопроса о том, что, мол, стоит убрать фигуру Башара Асада с шахматной доски, так в Сирии всё сразу «устаканится», на мой взгляд, носит поверхностный характер. Запад возвёл образ Башара Асада в какого-то абсолютного злодея. То же самое было с Саддамом Хусейном. Так же западники демонизировали Муамара Каддафи. «Злодеев» убрали, но пришли ли после этого мир, благополучие, счастье в дома иракцев и ливийцев? Такой же вопрос уместно задать западникам и по поводу Сирии, конкретно – фигуры Башара Асада…
– Как вы видите выход из затянувшегося конфликта?
– Я, честно говоря, не верю, что конфликтующие сирийские стороны, если их усадить за стол переговоров, смогут договориться между собой о формуле национального примирения. Не думаю, что и формат международных встреч будет более продуктивен. Не представляю, например, как те же саудиты, о которых мы уже говорили, на таких встречах будут взаимодействовать в конструктивном ключе с иранцами.
Как мне кажется, оптимальным вариантом было бы внесение инициатив, нацеленных на урегулирование ситуации в Сирии, кем-то со стороны, условно говоря, «третейским судьей», например, спецпредставителем Генассамблеи ООН по Сирии. То есть он бы намечал какие-то общие контуры возможного компромиссного решения по той или иной
проблеме, согласовывал бы такие развязки со сторонами в ходе челночных поездок и встреч, предлагал бы варианты формализации достигнутых договоренностей и так далее. Думаю, что рано или поздно такой вариант действий по поискам вариантов сирийского урегулирования мы и увидим.
– Ваши впечатления от Асадов, если вам доводилось с ними встречаться?
– Да, мне доводилось много раз встречаться с президентом Хафезом Асадом, отцом Башара. Впервые – в Москве в 1971 году, когда Асад пришёл к власти в Сирии и совершил свой первый визит в СССР. Я тогда переводил его переговоры с советским руководством. В самый последний раз – в Дамаске в августе 1991 года, накануне путча. И в интервале – десятка два раз в ходе визитов Хафеза Асада в Москву и членов советского руководства в Дамаск. Так что у меня были возможности составить своё представление о личности сирийского президента. Кстати, и он меня узнавал при встречах.
Лично я до сих пор испытываю к Хафезу Асаду искреннее уважение. Конечно, он был человеком жёстким и держал Сирию «в узде». Но на Ближнем Востоке «мямля» власть в руках не удержит и стабильность для страны не обеспечит. Конечно, Сирия была при Хафезе Асаде авторитарным государством. Но разве мы не видели, к чему привели попытки «демократизировать» Египет и кто пришёл на смену «авторитарному» режиму Хосни Мубарака?
К нашей стране Хафез Асад относился, по-моему, действительно хорошо. В начале 1970-х годов он прошёл подготовку на наших самолётах на военно-воздушной базе «Луговая» (ныне база «Кант» в Киргизии) и тепло вспоминал тогдашнее общение с советскими коллегами. Став руководителем Сирии, своего доброго отношения к СССР не поменял. В рот нам не смотрел, не подобострастничал, но и не стал «перевёртышем», подобно бывшему Президенту Египта Садату, бывшему Президенту Судана Нимейри и некоторым другим. Потому мы и смогли сохранить наше не только политическое и экономическое, но и военное присутствие в Сирии.
БИОГРАФИЯ
Колотуша Василий Иванович, родился в 1941 году. В 1965-м окончил МГИМО МИД СССР. Владеет арабским и французским языками. Работал в посольствах СССР в Ираке, Ливии, Сирии, Марокко на должностях атташе, секретаря, советника-посланника. Перед назначением послом в Бейрут уже трижды работал в этой стране дипломатом в рангах советника. В 1986 году стал самым молодым – 45 лет – послом СССР. С 1986 по 1990 год работал послом в Ливане во время гражданской войны в этой стране. Перед тем как стать послом, Колотуша руководил департаментом Ближнего Востока и Северной Африки в аппарате МИД СССР. С 1992 по 2000 год – Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ в Королевстве Марокко.
Автор:
Михаил ВИНОГРАДОВ
Совместно с:
Комментарии