Непрофильный актив Бидзины Иванишвили

Грузинский премьер действует так, будто точно знает, что не проиграет. И действительно не проигрывает 

Октябрьским утром 2012 года Тбилиси медленно приходил в себя после всенощного праздника, который отмечал так, будто пережил многолетнюю осаду или тбилисское «Динамо» как минимум выиграло футбольную Лигу чемпионов. И хотя Саакашвили еще не признал своего окончательного поражения, его счастливый соперник уже собрал пресс-конференцию, и был аншлаг. Никто не помнит, о чем именно спросила его Евгения Альбац, главный редактор The New Times. Зато все помнят, как он ответил. Точнее, узнав, кто перед ним, с детской радостью перебил. «Евгения! Я помню ваши гадацемы!..»
«Гадацемы» по-грузински – «передачи». С этой фразой Бидзина Иванишвили вошел в историю, которая наконец стала для него публичной.

Третий незнакомец

Свои политические смотрины, с которых обычные искатели удачи начинают, Бидзина Иванишвили устроил, только достигнув успеха. И неизвестно, о ком это больше говорит – о нем или о тех, кто его избрал.

…Четыре года назад лидеры тогдашней грузинской оппозиции в очередной раз собрали у здания парламента в Тбилиси многотысячную толпу и в растерянности строили дальнейшие планы. Люди из этой толпы, перехватив мой взгляд на монструозного вида замок на горе, грустно вздыхали: «Да, там живет очень хороший человек. Но нам он не поможет…»

Бидзина Иванишвили в то время нарушал свое таинственное затворничество только ради родного села Чорвила в Верхней Имеретии. Или Парижа. Его жизнь была тайной, но он жертвовал без ограничений, он строил больницы и раздавал деньги просто так, а безразличие к политике выглядело знаком благородной мудрости…

В Грузии любят таинственных незнакомцев. Может быть, потому, что право выбора здесь есть, но сам выбор из тех, кто давно знаком, безотраден. Шесть лет назад таким незнакомцем стал Бадри Патаркацишвили, внезапно возглавивший дело борьбы с Саакашвили. Но тогда все было по крайней мере понятно. Патаркацишвили ставил власти условия четкие и конкретные. Он хотел получить железную дорогу и в соответствии с этим пожеланием власть авансировал. А чтобы диалог шел живее, делал взносы на дело свержения этой власти. Когда стало понятно, что власть от сделки отказывается, он ушел на площадь. И проиграл.

Следующим был Ираклий Аласания. Пока он работал в Нью-Йорке представителем Грузии при ООН, на родине рос его рейтинг.  Молодой, взвешенный, европейский, Аласания выглядел Альтернативой с большой буквы. Особенно на фоне привычной оппозиции и ее лидера Левана Гачечиладзе, с которым в Тбилиси связывали кличку Гречиха. Аласания приземлился из Америки прямо на бурлящую оппозиционную площадь и воссоединился со своим рейтингом. Как оказалось, напрасно. Все вместе взятые достоинства перечеркивались абсолютным отсутствием драйва, что, как грустно осознала площадь, было объективным продолжением этих самых достоинств. 

Иванишвили был третьим. Может быть, поэтому никто до самого конца в его успех и не верил.

[gallery]

Человек с горы

Иванишвили никаких условий власти не выставлял никогда. Он ей просто помогал. В 2011-м, уже бросив ей вызов, он оценит свою помощь Саакашвили в миллиард долларов и, скорее всего, не слукавит. Он продолжал строить, он оплачивал президентские причуды вроде сильнейшей в регионе армии. Неподалеку от Гори – военный городок, вполне на зависть НАТО. Его тоже построил Иванишвили.

Но, как явствует из создаваемой им новой грузинской историографии, спасать страну от Саакашвили он решил еще в 2008-м.  
«Он – великий. Я его знаю, – объяснял мне на базаре небритый продавец сыра. – Мы с ним соседи…» – «На горе?» – «Нет. Его дом рядом с моим. В Чорвиле…» Величие состояло в том, что свет теперь, после победы Соседа, будет бесплатным. Бензин – «четыре копейки». Я не успел уточнить обменный курс. «В Баку он же стоит 4 копейки? А отсюда до Баку – тьфу, меньше 600 километров…»

Их всегда были тьмы и тьмы – тех, кто из года в год шел на площадь свергать власть в надежде на то, что следующая даст бензин за 4 копейки. А на площади их встречали те, кого от самой мысли о вселенской халяве мутило, но им, либералам, было некуда больше идти. Они тоже свергали власть, в обычной надежде всех постсоветских либералов на то, что следующую им удастся по ее нелиберальным правилам переиграть. Они пошли за Саакашвили, потому что он был за реформы. Теперь они пошли за Иванишвили, потому что он против Саакашвили. Они не очень верили Иванишвили, но стали его ударным отрядом. «Да, мы знаем, риски колоссальны. Но у нас нет другого выхода…»

В «Грузинской мечте» Иванишвили собрались западники и звиадисты, здесь те, над кем вчера смеялись, – вроде какой-нибудь Партии народа, здесь профессора, артисты и бывшие полицейские, сторонники реформ и безработные бездельники. Здесь все, кто долгие годы с этой площади мечтательно глядел на гору Иванишвили. Кто на эту площадь приходил, чтобы махнув рукой уйти. Здесь все, у кого свой счет к Саакашвили, и на то он и чистый лист, чтобы написать на нем любую сумму

Между строк списка «Форбса»

Иванишвили никого не обманул. Он так и остался чистым листом.
Первым делом новый грузинский премьер заявил о намерении восстановить отношения с Россией. В списке обещаний любого победителя Саакашвили этот пункт значился бы первым. Но в исполнении Иванишвили этот анонс звучал несколько двусмысленно – учитывая его российский бэкграунд, как и вся его жизнь, покрытый тайной.  

На самом деле это обычная история из сборника «Человек на своем месте». Никаких звезд с неба. После сельской школы и тбилисского университета – Москва, НИИ труда, аспирантура, диссертация. Дело происходит в разгар перестройки, и уже понятно, что ученая степень – это для души. Для дела – торговля компьютерами, которой он занимается с таким же специалистом по научной организации труда Виталием Малкиным – он станет одним из активистов знаменитой «семибанкирщины». Потом злые языки будут уверять, что помогали будущим завсегдатаям форбсовского списка не только осевшие в Америке друзья Иванишвили, но криминальные грузинские авторитеты. Но ведь тоже ничего особенного: кого в те годы не крышевали бандиты?
После компьютеров в биографии Иванишвили значатся какие-то кооперативы, какие-то загадочные структуры вроде «Всесоюзного центра коммерческой информации», и наконец в 1990-м появляется банк «Российский кредит».

С ним он связал свое имя почти навсегда – до самой своей нынешней победы на выборах, когда, во всяком случае формально, расстался с активами. Не только банковскими. Имя Иванишвили незаслуженно затерялось между строк других историй, в частности, истории алюминиевых войн, а на место в ней он право имеет не меньшее, чем другие ветераны – братья Черные или Анатолий Быков. Впрочем, созданный им «Металлоинвест» он тоже продаст – Алишеру Усманову.

Даже в окружении Иванишвили никто не считает репутацию «Российского кредита» безупречной. Говорят, не без его помощи осуществлялись в свое время некоторые деликатные схемы по продаже оружия. Но на вопрос, кем был в этой истории президент банка Бидзина Иванишвили – организатором дела или ничего не ведающим исполнителем, – точно ответить никто не берется.
Он, наверное, самый скромный представитель форбсовского списка. Будто с самого начала хотел затеряться между его строк.

На восток!

Но теперь, после конвертации российского капитала в грузинскую власть, между строк оставаться уже было нельзя. Все в эфире. Человек-загадка заговорил. Все заулыбались. Но рейтинг странным образом не упал. Даже наоборот.
Даже когда он обратился к России.

Конечно, Саакашвили несколько переоценил готовность среднестатистического грузина не забыть и не простить Кремлю 2008 год. Но даже многие из тех, кто приветствовал вестернизацию страны, совершенно не считали, что надо оставлять за спиной на востоке одни лишь пограничные вышки. Но то стиль эпохи Саакашвили:  что не может пригодиться в великом переломе,  переставало существовать, будь то жители маленьких бесперспективных городков (будущим ведь объявлялись грандиозные стройки типа Лазики) или сумрачный восток, от которого надо было только надежно отгородиться. В общем, после Саакашвили на восточном направлении сделать что-то хуже было уже невозможно и любое начинание выглядело беспроигрышным.

Иванишвили анонсировал грандиозное восстановление железной дороги через Абхазию в Грузию. России эта дорога нужна для связи со своим последним союзником в этих краях – Арменией. К тому же РЖД уже получили армянские железнодорожные магистрали в концессию, и пока Армения остается в транспортном смысле вещью в себе, ее железные дороги – металлолом.

И для Армении такая дорога – спасение. Настолько, что Азербайджан, просчитав такое развитие событий задолго до того, как его озвучил Иванишвили, довольно жестко попросил у Тбилиси объяснений. И напомнил о союзничестве, на которое на Южном Кавказе всю постсоветскую историю обречены Грузия и Азербайджан и которое предавать не рекомендуется. Тбилиси в том же жестком тоне ответил.

Речь шла не о рельсах. На кону было изменение всей стратегической картины Южного Кавказа и его окрестностей. Но никто дыхания не затаил. К этому времени Иванишвили уже научил всех относиться ко всему великому, как к смешному.

К этому времени в дипломатическом багаже у Иванишвили был отмененный визит в Вашингтон, где уже тоже начинали по его поводу недоуменно переглядываться. После заявления о восстановлении железнодорожного сообщения с Россией состоялся давно запланированный визит в Баку. Но, вопреки ожиданиям, он прошел по-братски, а вскоре министр иностранных дел Майя Панджикидзе в Вильнюсе сообщит о поддержке Грузией территориальной целостности Азербайджана. В чем тоже не было бы ничего примечательного, если бы через несколько дней Иванишвили не надо было ехать с визитом в Ереван. Теперь объяснений ждали там, недоброжелатели грузинского премьера предвкушали конфуз. И опять зря. В Ереване Иванишвили рассказал о своей зависти к тому, как конструктивно и тепло завлекаемый в Таможенный союз Ереван выстроил свои отношения с Москвой. Снова изрядно озадачив всех, включая, кажется, самих армян, не говоря о Западе.
После этого даже люди из окружения Иванишвили, называя все это маневрированием, улыбались так, будто бы извинялись за то, что так долго подбирали слово

Но Иванишвили продолжает действовать в том же ключе. Будто точно знает, что не проиграет. И действительно не проигрывает. 

Сто дней экзорциста

Он не говорит «нет» никому из тех, кто был за него. Хоть уже понятно, что бензина по 4 копейки не будет, не снизятся вдвое тарифы на электричество. В общем, не преобразит Иванишвили Грузию так, как преобразил родную Чорвилу, в которой теперь есть даже зоопарк с пингвинами.
Но это Иванишвили, кажется, не беспокоит. Он вообще ведет себя не так, как должен вести себя политик. Политик скажет в предвыборную кампанию, что намерен править года два, а потом уступить место? Иванишвили сказал. А победив, передумал, чем тоже со всей непосредственностью поделился с благодарными гражданами, и снова никто не подивился. 

В отчете о своей первой премьерской стодневке Иванишвили нашел место еще одному признанию: он приостанавливает процедуру отказа от французского гражданства. По закону премьер-министр не может быть обладателем двойного гражданства, и, чтобы стать премьером, он эту процедуру запустил. А теперь, спустя сто дней, объяснил городу и миру, что не желает потакать прихотям прежних властей.
Но ведь с самого начала Бидзина Иванишвили дал понять прямо: он и не собирается быть политиком. Политиками были те трагикомические люди, которые собирали народ на площади свергать Саакашвили.

Он другой. Он пришел не править, а спасать. Изгонять беса. Тот, кто пришел вершить чудо, выше политической суеты. Как его дворец над Тбилиси.
Экзорциста ведь не спрашивают, откуда такие невиданные возможности. Ему просто верят.  Он выше политики, и это очень удобная политическая ниша для тех, кто в политике не искушен.

Он не обязан ничего знать про сложности силовых линий, причудливо пронизывающих Кавказ. Он не обязан исходить из законов политической стилистики. Только так он мог приспособить к публичной власти то, чему научился в непубличной прошлой жизни. Он умеет управлять активами и исходить из их текущей капитализации, личной безопасности и того, что прав тот, кто выживает. Он выиграл и теперь должен удержать победу любой ценой. Как в нормальной схеме поглощения. Как на алюминиевой войне. В выборе средств никто не являет щепетильности, просто в политике это принято скрывать, а он пришел оттуда, где такая неразборчивость – норма жизни.

Без фанатизма

Между тем пока нет серьезных оснований считать, что Иванишвили принялся сворачивать реформы, начавшиеся при Саакашвили. Ему это и ни к чему. Он вовсе не социалист, как говорят его недруги. Ему незачем менять и внешнеполитический курс.

У него нет пристрастий.

Саакашвили можно обвинять во многом. Кроме одного – в отсутствии позиции. Саакашвили, конечно, хотел войти в историю Грузии ее вторым Строителем – без клинического тщеславия в большие политические переделки тоже не ввязываются. Все, что было в Грузии хорошего или катастрофического, так или иначе связано с этой позицией: Грузия должна быть жестоко и решительно, если надо – за волосы, выдернута из уютной патриархальной трясины.
Получилось частично. Под конец перестало получаться вообще. Но не это является критерием, по которому избиратель, наблюдая за раненым президентом, решительно опускает большой палец вниз.

Их ведь меньшинство – тех, кто ненавидит Саакашвили за вертикаль власти, которую он искренне считал лучшей моделью для реформ, за презрение к парламентской демократии, к свободе, в конце концов. Праздник освобождения Грузии от Саакашвили – это прежде всего праздник тех, кто в конечном итоге не простил необходимости напрягаясь делать хорошее вино для поставок на запад – вместо того, чтобы привычно гнать плохое на восток.
А теперь этой необходимости, получается, больше нет. Разве не это имел в виду человек, который пришел нас спасти? 
Иванишвили, может быть, ничего бы не имел против реформ. Или хотя бы сохранения того, что достигнуто. Но даже для этого надо быть хоть немного фанатиком. А он – не фанатик. Он совсем другой. 

В его опыте ничто не является делом жизни. Банк в случае затруднений просто продается, от обременительных активов избавляются. Сдать грузинские реформы проще простого: уступить в паре подзаконных актов, дать понять, что запрещенное вчера – вроде взятки на дороге или на таможне – сегодня уже можно. Не из любви к коррупции – просто из нежелания тратить на это силы

А вот на что их тратить, он, кажется, еще не решил. Просто потому, что не было необходимости.

Площадь ждет

Каков главный итог ста дней премьерства Бидзины Иванишвили? «Закончилась эпоха лжи, утвержденная Михаилом Саакашвили и его командой!» Это не лозунг. Это правда, причем выстраданная. Больше итогов нет, и он не видит в них смысла, да и вообще, какие еще итоги могут быть в проекте изгнания беса? Про бензин, впрочем, тоже сказано – но скороговоркой, и даже информагентства, кажется, эту новость игнорируют, ожидая чего-нибудь еще про Саакашвили.

«Мы смогли обеспечить снижение тарифов на электроэнергию на 21 процент, снизили цены на горючее на 10 процентов, с февраля также снизится тариф на газ – пока на 10 процентов, а потом мы намерены снизить его еще больше. Мы также достигли существенного снижения цен на фармацевтическую продукцию – от 30 до 50 процентов».

Между тем, как рассказывают в Грузии, цена бензина в Тбилиси (примерно в 1 евро за литр) упала всего на несколько грузинских «копеек» – тетри. Не везде, но на лукойловских заправках упала. В чем некоторые скептики видят связь с тем, что именно ЛУКОЙЛ выиграл тендер на поставку бензина для правительственных нужд.

Говоря про удешевление электроэнергии, Иванишвили не вспомнил о том, о чем честно предупреждал с самого начала: ощутимо меньше будут платить те, кто расходует меньше

300 квт в месяц. 10-процентная скидка на газ выглядит и вовсе насмешкой над теми, кто поверил в обещанный перед выборами демпинг.
Это нормально, потому что бензин и должен стоить 1 евро, и Иванишвили пока никак не подтвердил опасений скептиков, предрекавших его губительное кейнсианство. В бюджетных расходах он еще более прижимист, чем прежняя власть, на радость любому либералу.

Он может себе это позволить. Пока. И сможет еще довольно долго. Можно точно сказать даже, до какого времени. До октября. Когда Саакашвили, как уже точно известно, не будет принимать участия в президентских выборах, а модель его дальнейшего политического существования все еще не придумана. Но до октября у Саакашвили еще остается возможность контригры, которую Иванишвили не склонен недооценивать. И это для него главный вопрос.
Но если не случится никакого политического землетрясения, все труднее представить, что может спасти команду Саакашвили от окончательного октябрьского краха. И если это случится, Иванишвили, возможно, придется очень срочно менять амплуа.

Без Саакашвили нынешний триумфатор рискует потерять то единственное, что позволило ему победить и до октября спокойно править, потому что это единственное и есть Саакашвили. О том, что победившая на парламентских выборах коалиция не вечна, Иванишвили честно предупреждал еще до выборов. Но, как показывает новейшая грузинская история, именно из бывших коалиционных союзников получаются самые непримиримые враги.
А бесплатного газа не будет, и, когда толпа это осознает, она привычно двинется на площадь, под знамена новой оппозиции, и никому не известно, кто ее возглавит. Может быть, и Саакашвили, который, подобно всем увлеченным людям, уверен, что в одну реку можно вступать и дважды, и трижды – без потерь для репутации.

Когда несколько лет назад оппозиция в очередной раз свергала Саакашвили, на площади весело вспоминали новейшую историю. «Сначала свергали Гамсахурдиа, потом, в «розовую революцию», Шеварднадзе. Теперь Саакашвили…» Я вопросительно глянул в сторону трибуны и был понят правильно. «А через год-другой будем и этих свергать…»

А период преклонения грузинской площади перед очередным кумиром с каждым разом становится все короче. И совсем не исключено, что о намерении уступить кому-нибудь через два года место очередного волшебника Иванишвили снова придется вспомнить. Может быть, это хорошо, что впервые у Грузии есть лидер, который умеет вовремя избавляться от обременительных, а главное, непрофильных активов. 

Биография

На фото: Бидзина Иванишвили

Фото: Михаил Мокрушин/РИА НОВОСТИ

Бидзина Иванишвили родился 18 февраля 1956 года в селе Чорвила в Верхней Имеретии, в Сачхерском муниципалитете. В 1980 году окончил инженерно-экономический факультет Тбилисского университета. В 1986 году окончил аспирантуру НИИ труда Госкомтруда СССР в Москве, защитил диссертацию, вернулся в Тбилиси, где работал в филиале НИИ труда.

Занимался бизнесом по продаже компьютеров в Тбилиси и в Москве.

В 1990 году основал банк «Российский кредит».

В 1990-х уехал в США, позднее во Францию, где получил гражданство. 

В 1997 году основал и создал холдинговую компанию «Металлоинвест» для управления активами, в частности металлургическими.

В 2004 году после победы Саакашвили и его революции вернулся в Чорвилу.

Бидзина Иванишвили входит в рейтинг «Форбса» с 2005 года, занимая места с 12-го (2009) по 22-е (2010) с состоянием от 3 млрд до 6,7 млрд $ (2008).

В 2010 году занимал 22-е место с состоянием 4,8 млрд $.

С момента своего возвращения в Грузию занимался благотворительностью. Перед парламентскими выборами избавился от большинства своих активов
в России. На этих выборах в октябре 2012 года созданная Иванишвили коалиция «Грузинская мечта» набрала большинство голосов избирателей.
25 октября 2012 года Бидзина Иванишвили возглавил правительство страны.

Иванишвили женат на Екатерине Хведелидзе. У них четверо детей:  20-летний Ута, 17-летний Бера, 15-летняя Гванца и 7-летний Цотне. Бера Иванишвили – популярный грузинский рэпер, выступал на предвыборных концертах отца.