Русский бизнес американского вице-президента

Однажды Леонид Ильич Брежнев позвонил в Белый дом президенту Форду. Трубку снял вице-президент. «Але! – говорит Брежнев. – Это ты, Джеральд?» «Это Нельсон», – скромно отвечает вице-президент. «Не узнал, – говорит Брежнев. – Богатым будешь». Фамилия вице-президента была Рокфеллер.

Эта шутка становится вновь актуальной: с победой Джорджа Буша-младшего к власти в США впервые после Джона Кеннеди пришли очень богатые люди.

А это означает, что они принесли с собой новые правила политической игры, кардинально отличные от тех, по которым действовала и вела отношения, в частности с Россией, администрация Клинтона.

Один из таких людей – вице-президент Дик Чейни. Он не унаследовал никакого бизнеса и свое богатство сколотил исключительно собственными усилиями. Его карьеры политика и предпринимателя взаимосвязаны, и, право же, трудно ответить на вопрос, какая успешнее.

Путь наверх

Чейни – матерый вашингтонский бюрократ. Его карьера началась в президентской администрации при Никсоне. При Форде, в возрасте 34 лет, он возглавил аппарат Белого дома. При демократе Картере республиканец Чейни пересел на другую ветвь власти и шесть раз избирался в палату представителей (срок полномочий члена нижней палаты конгресса – два года). История его голосований в конгрессе стала предметом отчаянных нападок либеральной общественности в последнюю президентскую кампанию. Чейни последовательно голосовал за ограничения на аборты, против природоохранных мер и против ужесточения права на владение огнестрельным оружием. Он выступал за оказание военной помощи никарагуанским, афганским и ангольским повстанцам и поддержал стратегическую оборонную инициативу Рейгана, известную под названием «звездные войны». Интересно, что, первоначально поддержав планы правительства открыть заповедные земли для разработки нефтяных и газовых месторождений, он полностью изменил свою позицию в 1982 году, когда это коснулось северо-запада «его» штата, Вайоминга, примыкающего к Йеллоустонскому национальному парку. Чейни немедленно внес законопроект о запрете аренды земель в Вайоминге с целью таких разработок.

Чейни был вице-председателем комитета палаты представителей по расследованию знаменитой аферы «Иран-контрас». Тогда он, возможно, впервые встретился с нынешним госсекретарем Колином Пауэллом, который проходил свидетелем и чья подлинная роль в этом сюжете – вопрос открытый. Чейни признал, что администрация Рейгана совершила ошибку, но не нашел никаких доказательств того, что президент знал о сделке или что он и его ближайшие помощники заметали следы.

Все это время Чейни делал партийную карьеру. Восхождение по этой лестнице завершилось должностью «кнута» («whip») – функционера, в обязанности которого входит обеспечение фракционной дисциплины в тех пределах, в каких это вообще возможно.

В марте 1989 года Буш-старший назначил Чейни, состояние здоровья которого уже превратилось в политическую проблему (Чейни перенес три сердечных приступа и операцию аортокоронарного шунтирования), министром обороны. Слабым местом конгрессмена считалось также полное отсутствие опыта в области обороны (он не служил в армии в годы вьетнамской войны, пользуясь отсрочками от призыва сначала как студент, а затем как отец семейства). Но Чейни напоминал, что в качестве главы аппарата Белого дома он участвовал в заседаниях Совета национальной безопасности ex officio, а кроме того, он – член комитета нижней палаты по делам разведки (и заместитель председателя его подкомитета по бюджету). Впрочем, сенаторам президентский назначенец был отлично известен – ему прочили пост лидера фракции, а то и спикера палаты. Чейни был утвержден единогласно.

Звездным часом Дика Чейни стала «Буря в пустыне». Он расценил иракскую оккупацию Кувейта как чрезвычайную угрозу американским интересам и вскоре после вторжения нанес свой первый визит в Саудовскую Аравию, убедил короля Фахда дать согласие на размещение американских войск в стране. К моменту принятия резолюции Совета Безопасности ООН, означавшей мандат на применение силы, в район залива было переброшено полмиллиона американских военнослужащих.

Чейни тесно взаимодействовал с генералами Пауэллом и Шварцкопфом, изводя, как вспоминает Пауэлл, своими вопросами военных и затем часами отвечая на вопросы законодателей в конгрессе. А после изгнания иракских войск из Кувейта он высказался в пользу завершения операции, полагая, что, пытаясь «добить врага в его логове», как того желал Шварцкопф, американцы увязнут в затяжном и бесперспективном конфликте

Чейни никогда не был трудоголиком. Друзья вспоминают, что в дни войны в заливе министр возвращался домой, как обычно, в восемь вечера, выходные проводил на теннисном корте и обедая с семейством в хороших ресторанах, ездил за покупками – словом, вел себя как любой американец. Соседи удивлялись: кто же, черт побери, командует войной? Но не засвечиваться – это стиль Чейни. Один из его помощников по Пентагону вспоминает, что в разгар «Бури в пустыне» пресс-служба министерства получила пятьсот просьб об интервью с Пауэллом и ни одной – об интервью с Чейни. Он вообще политик не публичный. Ему с трудом даются патриотические высказывания, он никогда не отвечает на вопросы о своих чувствах и называет себя фаталистом. Возможно, эта замкнутость характера была одной из причин, по которой он в 1995 году отказался от идеи избираться в президенты от республиканцев.

Будучи министром обороны, Чейни проявил себя как сторонник жесткого гражданского контроля над вооруженными силами – контроля в своем лице. Как минимум два высокопоставленных генерала были отправлены в отставку за политические высказывания (не считая Нормана Шварцкопфа, который ушел сам). Именно Чейни рекомендовал Бушу назначить начальником Объединенного штаба генерала Колина Пауэлла, который был советником Рейгана по национальной безопасности. На ключевые посты в Пентагоне новый министр назначал исключительно лично ему известных людей. Одним из них был Пол Вулфовиц, ныне заместитель министра обороны, а при Чейни – заместитель заместителя министра. На этих людей были возложены все внутриведомственные дела, поскольку самого министра обстановка вынуждала в большей степени заниматься делами внешними.

В апреле 1989 года Чейни договорился с Западной Германией о размещении на ее территории американских тактических ракет с ядерными боеголовками и решительно выступил против переговоров на эту тему с Советским Союзом. Их он считал «опасной западней» в условиях значительного советского превосходства в обычных вооружениях в Европе. Результат известен: НАТО пошла на переговоры о ракетах средней и меньшей дальности, но лишь после того, как была достигнута договоренность о сокращении обычных сил и вооружений в Европе.

В том же апреле Чейни в телеинтервью усомнился в способности Горбачева провести необходимые стране политические и экономические реформы. По мнению министра, на смену потерпевшему крах Горбачеву к власти в СССР вскоре должен был прийти лидер антизападного толка. По некоторым сведениям, эти высказывания вызвали неудовольствие президента, и вскоре в интервью «Вашингтон пост» Чейни признал, что, возможно, был слишком откровенен.

После распада Советского Союза Чейни сформулировал проблему ядерного распространения и эффективного контроля за советским ядерным арсеналом, который в то время размещался на территории трех государств, не считая России. Чейни первым высказал опасения в связи с возможностью утечки ядерных материалов и военных технологий из бывшего Советского Союза в Ирак, Иран и Северную Корею.

Перед США встала также задача трансформации НАТО в условиях новых военно-политических реалий. На своем последнем Совете НАТО в декабре 1992 года Чейни выступил за оказание всемерной поддержки странам Центральной и Восточной Европы и за их вступление в альянс. Он предсказал, что регион в ближайшие годы станет источником основных угроз безопасности Запада.

Все это сейчас выглядит как набор банальностей, но в те времена многим такие суждения казались спорными и даже провокационными.

Что для России Halliburton?

Когда президентом стал Клинтон, Чейни вышел в отставку и занялся частным бизнесом. И бизнесменом он оказался едва ли не более блестящим, чем госслужащим. Впрочем, основы своего будущего успешного бизнеса Чейни заложил еще на госслужбе.

Будучи министром обороны, он осуществил один из крупнейших за всю историю Пентагона проектов, направив средства оборонного бюджета в частный сектор, гражданским подрядчикам. Через полтора года после своей отставки стал крупнейшим индивидуальным акционером компании Halliburton – стоимость его пакета достигла 40 миллионов долларов.

Техасская компания Halliburton специализируется на разведке нефтяных месторождений и поставках оборудования для их разработки. В зоне ее деловых интересов 120 стран мира, включая Россию. Собственно говоря, интерес к России и нефте- и газодобывающим странам СНГ – Туркменистану, Казахстану, Азербайджану – очень характерен для Halliburton, которая стала осваивать СНГ одной из первых в самом начале девяностых. Тогда же имя компании связалось с крупным скандалом. Вместе с российско-американским СП Polar Pacific она подрядилась проводить сейсморазведку на шельфах Дальнего Востока, где сосредоточено, по некоторым оценкам, от 10 до 14 миллиардов тонн нефти (напомним, общий годовой объем добычи нефти в России сегодня близок к 300 миллионам тонн). Так вот, разведку сахалинского шельфа Halliburton провела, однако всю документацию и магнитные носители вывезла из России. А сотрудничавшее с ней СП и вовсе бесследно растворилось в дальневосточных туманах

После этого Halliburton занялась обустройством Тимано-Печорского месторождения и созданием инфраструктуры для транспортировки нефти Варандейского и Торавейского месторождений в Баренцевом море. Но настоящий взлет компании начался с приходом Чейни, когда в 1995 году он стал ее президентом. Благодаря его связям Halliburton получила от таких учреждений, как «Экспортно-импортный банк США», Overseas Private Investment Corp. и Агентство по торговле и развитию, кредиты и гарантии их возврата в общей сложности на полтора миллиарда долларов. Средства пошли в основном на финансирование проектов в России и других бывших советских республиках – например, на конверсию Северодвинской верфи. Заметим, что до прихода Чейни сумма кредитных гарантий Halliburton не превышала 100 миллионов долларов.

Что особенно интересно для нас: Halliburton – генеральный подрядчик Тюменской нефтяной компании по проекту реабилитации Самотлорского месторождения, входящего в десятку крупнейших в мире. Контракт, который ТНК называет «соглашением о стратегическом альянсе», был заключен в октябре 1998 года. Средства на реализацию проекта предполагалось получить в кредит от нью-йоркского отделения немецкого «Коммерцбанка». Проект получил одобрение «Экспортно-импортного банка США», который предоставил под него банковскую гарантию на сумму 489 миллионов долларов, из которых большая часть – 292 миллиона – причиталась Halliburton. Однако вскоре тогдашний госсекретарь Мэдлин Олбрайт рекомендовала президенту Клинтону приостановить выдачу гарантий «Эксимбанка» «в интересах национальной безопасности».

По нашему мнению, причиной отказа в гарантиях была не столько чеченская война (тогда у нас фигурировала именно эта версия), сколько жалобы иностранных инвесторов ТНК на ущемление их прав. В числе этих обиженных инвесторов была американская BP Amoco, развернувшая в Вашингтоне мощную кампанию противодействия.

Суть конфликта между ТНК и ВР Amoco состоит в споре за контроль над «наследством» обанкротившейся компании «Сиданко» – ОАО «Черногорнефть», которой принадлежала лицензия на разработку части самотлорского нефтяного месторождения. «Черногорнефть» дает до двух третей самотлорской нефти, производя более 6 миллионов тонн «черного золота» в год. Запасы нефти на месторождениях, которые она разрабатывает, оцениваются в 1–2 миллиарда долларов. В 1997 году ВР купила 10 процентов акций «Сиданко». Однако «Сиданко» обанкротилась, и в ноябре 1999 года «Черногорнефть» была куплена на аукционе за 176 миллионов долларов Тюменской нефтяной компанией. Смехотворная для такого гиганта цена. Впрочем, для хорошо знающих, что такое российский бизнес и как в России проходят аукционы, в этом нет ничего удивительного.

Тем не менее ВР не захотела делать «поправку» на нравы российского бизнеса и пожаловалась госсекретарю Олбрайт. Та порекомендовала «Эксимбанку» США не торопиться с гарантиями впредь до разрешения спора. Страстно желая получить кредит в «Коммерцбанке», ТНК уже в декабре 1999 года согласилась уступить ВР «Черногорнефть» на компромиссных условиях. Вопрос с кредитом был решен. Но ТНК так и не передала акции «Черногорнефти» ВР. Почему-то они оказались у одной из ее «дочек», «ТНК-Нижневартовск». После полутора лет переговоров у ВР все еще нет уверенности, что сделка состоится. «Альфа-групп», контролирующая ТНК, установила крайнюю дату подписания документов – 18 мая этого года – и объявила сделку недействительной, поскольку ВР пропустила «дэдлайн». В свою очередь, ВР, желая избежать публичных разборок, заявляет, что по-прежнему надеется: соглашение о возвращении ей «Черногорнефти» будет, в конце концов, заключено. В июне председатель совета директоров ВР Джон Скотт встречался в Вашингтоне с Диком Чейни, однако споуксмены компании и вице-президента в один голос отрицают, что на встрече обсуждалась ситуация с «Черногорнефтью».

А тогда, два года назад, в самый разгар конфликта между BP Amoco и ТНК, появилось досье о связях руководства ТНК с криминальным миром, якобы собранное самой ВР и через посредника переданное в ЦРУ «для ознакомления». В ЦРУ будто бы пришли к выводу, что оно совпадает со сведениями самого управления, поставили гриф «секретно» и переслали в «Эксимбанк», дополнив кое-какой информацией от себя

Однако Дик Чейни оказался сильнее всех. Возможно, дезавуировать компромат помогло и сообщение о том, что он «почти идентичен» информации из знаменитого письма Виктора Илюхина, направленного в 1997 году на имя тогдашнего министра внутренних дел Анатолия Куликова. А оно содержало фрагмент с требованием проверить компрометирующую ТНК информацию. Как известно, никаких реальных последствий это письмо не имело.

Так или иначе, в апреле 2000 года выяснилось, что выделение кредита ТНК более не противоречит национальным интересам США. 8 сентября прошлого года в Нью-Йорке в российской миссии при ООН состоялось торжественное подписание соглашения о гарантиях «Эксимбанка» по первому траншу кредита, предоставленному нью-йоркским отделением «Коммерцбанка», – тем самым 292 миллионам долларов, которые целиком получил Halliburton. Церемонию почтил своим присутствием президент Путин, только что тепло попрощавшийся с Фиделем Кастро. Ораторы говорили, что гарантии ТНК – крупнейшие из когда-либо выданных «Эксимбанком» США российским или советским компаниям. Президент России, в свою очередь, отметил, что сделка являет собой «пример реального сотрудничества и очевидное подтверждение перспективности западных капиталовложений в российскую экономику».

В нашей прессе тогда появилась «информация», что разблокировать гарантии «Эксимбанка» помог, благодаря своей «высокой международной репутации», экономист Александр Лившиц. Но едва ли Лившиц смог бы кого-то в Штатах убедить. А вот Чейни – это реальная версия.

Свою грандиозную лоббистскую мощь Дик Чейни продемонстрировал еще будучи кандидатом в вице-президенты. А уж после его победы на выборах можно не сомневаться, что ничто не помешает Halliburton продолжать взаимовыгодные отношения с ТНК, какую бы «клевету» ни распускали о ней враги. Halliburton, между прочим, по сумме взносов в избирательный фонд Буша стоит на четвертом месте после AT & T, Lockheed Martin (где Чейни был членом совета директоров) и телефонной компании GTE.

Обратно в политику, не прощаясь с бизнесом

После возвращения на госслужбу Чейни формально вынужден был оставить Halliburton, хотя и здесь сумел поморочить публике голову. Сначала компания заявляла, что портфель Чейни находится в «слепом трасте», по условиям которого он не может распоряжаться своими акциями. Но, в конце концов, было объявлено, что за ним осталось в качестве выходного пособия акций на 8 миллионов, дивиденды от которых, как сообщила пресс-секретарь компании, будут направляться благотворительным организациям.

Пока Дику Чейни не удалось добиться снятия санкций с Ирана и отмены закона 1992 года, запрещающего предоставление американской финансовой помощи Азербайджану. Halliburton – активный участник каспийских нефтяных и газовых проектов. А в их судьбе сейчас наступил, судя по всему, переломный момент. Газовое соглашение Туркменистана с Россией практически похоронило планы прокладки газопровода по дну Каспия. По оценке некоторых участников транснационального консорциума (например, Exxon Mobil), трубопровод Баку – Джейхан ценой 2,7 миллиарда долларов, который США поддерживают как единственно возможный маршрут транспортировки каспийской нефти, в настоящее время нерентабелен. Exxon Mobil и его единомышленники утверждают, что для объемов нефти, ожидаемых в ближайшие пять лет, вполне достаточно увеличить пропускную способность существующих ниток Баку – Супса (Грузия) и Баку – Новороссийск. Идеально было бы дополнить их трубопроводом через Иран к Персидскому заливу, однако мешают американские санкции.

Показательна и история с «умными санкциями» против Ирака.

Дик Чейни

Чейни, неизменно выступавший за снятие санкций с Ливии и Ирана, постоянно подчеркивал: «Ирак – другое дело». Однако не далее как в июне этого года «Вашингтон пост» писала, что дочерние фирмы Halliburton в бытность Чейни главой компании поставили Ираку оборудование для нефтедобычи на сумму 73 миллиона долларов. Газета подчеркивает, что сделки были законными и заключались в рамках программы «нефть за продовольствие», хотя и был случай, когда один из контрактов заблокировала администрация Клинтона. (Речь идет о поставке запасных частей для восстановления терминала Хор-аль-Амайя, разрушенного в ходе ирано-иракской войны 1980–1981 годов и «Бури в пустыне». Согласно программе «нефть за продовольствие», Ирак имел право отгружать нефть лишь через два других терминала – турецкий Джейхан и Мина-аль-Бакр на побережье Персидского залива.

К моменту прихода к власти администрации Буша режим антииракских санкций «прохудился», в значительной мере благодаря России, положившей летом прошлого года почин в нарушении эмбарго на воздушное сообщение с Багдадом (Москва всякий раз направляла формальный запрос комитету ООН по санкциям, но не дожидалась формального ответа). Колин Пауэлл в своих многочисленных заявлениях постоянно говорил о необходимости восстановления санкций в полном объеме, о том, что в бедствиях иракского народа виноват прежде всего Саддам, не использующий средства, вырученные от программы «нефть за продовольствие». По британской резолюции об «умных санкциях», которую поддержали США, Ирак получает право продавать столько нефти, сколько ему угодно. Доходы от этих продаж он волен направлять на закупку продукции гражданского назначения по собственному усмотрению и в неограниченных количествах и ассортименте. При нынешнем режиме запрещен весь экспорт в Ирак без специального разрешения комитета по санкциям. При режиме «умных санкций» разрешено будет все, чего нет в списке товаров военного и двойного назначения, но и это не запретительный список – просто в каждом отдельном случае вопрос подлежит рассмотрению комитетом по санкциям. Возражение России, что по новым правилам в Ирак, дескать, нельзя будет ввезти простой карандаш, потому что в нем есть графит, сочли некорректным. Нельзя будет ввезти лишь такое количество карандашей, которое значительно превышает все мыслимые потребности Ирака именно в карандашах, а не в графите.

С новым списком согласились четыре из пяти постоянных членов Совета Безопасности, за исключением России, которая заявила, что воспользуется правом вето, если проект будет все-таки внесен. Именно из-за этой угрозы спонсоры резолюции взяли тайм-аут на пять месяцев, в течение которых надеются найти компромисс. Исполняющий обязанности постоянного представителя США в ООН Джеймс Каннингхэм после голосования 3 июля подробно объяснил репортерам, почему США и Великобритания сочли за благо отложить свой проект, но не отказаться от него вовсе. «Он был бы принят сегодня, – сказал дипломат, – если бы не угроза вето. Но вето остановило бы нашу работу, а это означало бы победу для Ирака». «Мое правительство, – продолжал Каннингхэм, – уже привыкло к цинизму, проявляемому Ираком по отношению к собственному народу, к его бахвальству и политике угроз. Однако нам труднее понять, почему другие присоединяются к этой игре».

Резолюция об «умных санкциях» в полной мере отвечает интересам нефтяного бизнеса как США, так и России. Логика подсказывает, что американская «дверь-вертушка» в данном случае сработала совершенно четко. Российская заела.

«РАО «ЕЭС» по-американски

Как бы публика ни издевалась над неотесанностью Буша-младшего, факт остается фактом: он первый в истории США президент с магистрским дипломом Гарвардской школы бизнеса. Под стать ему и члены кабинета, и чиновники среднего звена: многие из них пришли в администрацию из частного предпринимательства. В результате, как написала однажды «Нью-Йорк таймс», заседания кабинета чрезвычайно напоминают совет директоров «крупнейшего в мире конгломерата Bush & Co». Само по себе это, возможно, и неплохо – у людей есть хватка, они умеют решать проблемы. Штука в том, что в частном бизнесе решения принимаются совершенно иначе, нежели в политике, где существуют как-никак и парламент, и общественность, и избиратели. Дик Чейни – один из характерных примеров корпоративного подхода к вопросам, имеющим политическое измерение.

Последняя по времени иллюстрирующая этот наш тезис история – энергетический план Чейни – Буша и назревающий вокруг него скандал.

Вице-президент возглавлял специальную рабочую группу Белого дома по энергетике, которая заседала за плотно закрытыми дверями. Результатом ее деятельности стал энергетический план Буша, уже направленный в конгресс. Президент называет его программой «национальной энергетической безопасности». Проблемы энергетического сектора стояли остро во время президентской кампании и с тех пор лишь еще более обострились. Рост цен на нефть дал возможность Бушу и Чейни обвинять администрацию Клинтона – Гора в том, что она поставила страну в чрезмерную зависимость от капризов ОПЕК, в то же время не давая развернуться отечественным нефтедобытчикам на американской территории.

Энергетический план Чейни – Буша видит панацею не в энергосберегающих технологиях или альтернативных источниках энергии, а в возобновлении строительства атомных электростанций (которые не строились в США с 1972 года) и в повышении объемов добычи внутри страны. Резервы повышения известны – это прежде всего земли, объявленные заповедными, в первую очередь на Аляске. Известна и чрезвычайная хрупкость арктической экосистемы. Идея разработки заполярных месторождений может дорого обойтись нынешней администрации – нет сомнения, что, когда дойдет до дела, люди будут ложиться под бульдозеры, дабы не допустить разорения заповедника. Против этой затеи резко возражают власти Канады. Демократы во главе с сенатором Томом Дэшлом атаковали план администрации как антинародный и отвечающий интересам лишь большого нефтяного бизнеса. Общественность пожелала узнать имена людей, участвующих в разработке или лоббирующих этот проект. Однако в этом ей было отказано. Дэшл и его единомышленники утверждают, что на совещаниях у Чейни присутствовали директора и президенты крупнейших нефтяных компаний – вполне возможно, что так оно и есть, коль скоро офис вице-президента не опровергает эти сведения

В середине июля Дик Чейни вместе с женой Линн отправились по городам и весям в поисках всенародной поддержки своего энергетического плана, который в краткосрочной перспективе не предлагает потребителю никакого средства спасения от запредельного скачка цен на электроэнергию, за исключением экономии. «Если вы желаете, чтобы ваш дом был ярко освещен, вы имеете на это право, – объяснял вице-президент соотечественникам. – Закон это не возбраняет. Но вам придется платить».

Между тем в комитет палаты представителей по ассигнованиям поступил из Белого дома законопроект, сильно снизивший пропагандистский эффект турне. Администрация Буша предложила конгрессу избавить Чейни от оплаты его счетов за электричество. Речь идет об официальной резиденции вице-президента, расположенной на территории обсерватории Военно-морских сил США в тихом квартале Массачусетс-авеню. Этот очаровательный, утопающий в зелени особняк в тридцать три комнаты – собственность департамента ВМС. Само собой разумеется, вице-президент оплачивает аренду и коммунальные услуги из казенного бюджета. В этом году, однако, расходы Чейни на электроэнергию значительно превзошли все мыслимые пределы – ожидается, что до конца фискального года, который заканчивается 30 сентября, они составят приблизительно 186 тысяч долларов. Многовато даже для второго лица государства. Белый дом предлагает возложить оплату электрических счетов Чейни на собственника здания, то есть на военный флот.

Естественно, демократы в конгрессе тотчас квалифицировали законодательную инициативу администрации как проявление неслыханного лицемерия и заявили о намерении заблокировать билль во что бы то ни стало. Споуксмен демократической части комитета по ассигнованиям с говорящей фамилией Дэвид Сирота сказал по этому поводу: «Думаю, многие хотели бы решить свои энергетические проблемы так же безболезненно, как вице-президент пытается решить свои».

Но электрические счета – еще не весь билль. Администрация просит разрешить вице-президенту в представительских целях принимать дары корпоративных доноров, общественных организаций и фондов в виде продовольствия, напитков, декоративных предметов, цветов, а также дачных принадлежностей для наслаждения оными на свежем воздухе. Таким образом, объяснила администрация законодателям, конгресс избавит налогоплательщиков от необходимости оплачивать все эти блага. Все подаренные предметы, за исключением съедобных, поступят на баланс ВМС. В настоящее время закон строжайше запрещает вице-президенту принимать подарки, дабы не возникло подозрений в том, что они преподносятся в качестве благодарности за некие услуги.

Вице-президент также не имеет права использовать резиденцию в политических целях. Однако в мае он уже навлек на себя огонь критики, устроив прием для доноров республиканской партии. Споуксвумен вице-президента Маргита Томпсон поспешила заверить общественность, что дареные еда и напитки будут использоваться, конечно же, лишь при исполнении Диком Чейни официальных функций – например, для дипломатических приемов. По ее словам, подарки предоставят хозяину дома идеальную возможность продемонстрировать иностранным гостям «плоды американской земли, как-то: флоридский грейпфрут, калифорнийский изюм, техасский чили».

«Что хорошо для General Motors, хорошо для страны», – заявил в 1952 году сенатскому комитету кандидат на пост министра обороны Чарльз Уилсон и был утвержден. Теперь, похоже, вновь пришло время этой логики.