Страсбург, российский город

Что может и чего не может Европейский суд по правам человека, рассматривая жалобы граждан РФ

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) регулярно принуждает Российскую Федерацию выплачивать компенсации своим гражданам. В этой части РФ выполняет решения суда беспрекословно. Куда сложнее – с восстановлением справедливости. Возможно, и поэтому поток жалоб от граждан России в Страсбург только растет.

Беслан ждет

В ближайшее время в ЕСПЧ по жалобам потерпевших в теракте в Беслане может окончиться этап коммуникации – так официально называется процедура, в процессе которой суд информирует государство-ответчика о жалобе, государство отвечает на вопросы суда, основанные на доводах заявителя, а заявитель, в свою очередь, реагирует на эти ответы. Наиболее вероятный срок окончания этого этапа – конец 2013 года. Такое предположение в интервью «Совершенно секретно» выразила одна из представителей потерпевших Каринна Москаленко, глава Центра содействия Международной защите и один из ведущих специалистов России в области деятельности ЕСПЧ. Эту же надежду выражали потерпевшие во время теракта в последнюю – девятую – годовщину трагедии.
1 сентября 2004 года во время линейки в честь начала учебного года в заложниках оказались более тысячи человек. 3 сентября в школе произошли взрывы, после чего начался штурм. Погибли 334 человека, из которых 186 – дети.

До сих пор обстоятельства этих событий – кто был организатором теракта? кто несет ответственность за взрывы? кто был автором хаотичного штурма? – до конца не ясны.

Производство ЕСПЧ по этому делу называется «Тагаева и другие против России и 6 других жалоб», в нем объединены жалобы почти 450 заявителей.
Среди вопросов, которые ЕСПЧ уже задал России на основании этих обращений, есть, например, такие:

Приняла ли власть достаточные меры предосторожности, чтобы предотвратить теракт в школе № 1? Кто лично нес ответственность за безопасность? Каковы причины, обстоятельства и локализация первых трех взрывов в спортивном зале школы 3 сентября? Оправданно ли было применение властями силы? Насколько тщательно Россия вела расследование, согласно которому не усмотрела нарушений закона в действиях военных и спецслужб 3 сентября?

Председатель Всероссийской общественной организации пострадавших от террористических актов «Голос Беслана» Элла Кесаева, чья дочь Зарина была среди заложников и получила ранения, в интервью «Совершенно секретно» сформулировала общие ожидания потерпевших от будущего решения ЕСПЧ так:

– Истинная причина смерти детей до сих пор не установлена: российские следователи сводят расследование к взрывам, причина которых, впрочем, не установлена тоже. Они даже не пытаются найти ответы на другие вопросы. Например, насколько правомерно было применение военными техники? И это не единственное, что требует расследования. Следователи говорят нам о том, что ответов на наши вопросы можно ждать еще десять лет. Мы больше не хотим ждать. Надежда – только на Страсбург.

Элла Кесаева говорит, что почти все пострадавшие в бесланской трагедии за эти девять лет стали верующими людьми. Кто-то верит в Аллаха, кто-то в Иисуса, и все – в ЕСПЧ.

В России за эти годы они так и не увидели результатов расследования. «От потерпевших оно фактически засекречено», – говорит Кесаева. Они так и не добились закона о статусе жертв терактов, который бы гарантировал им не только разовую компенсацию (родственники погибших в Беслане получали в среднем по сто тысяч рублей), но и пожизненную социальную защиту. Потерпевшим постоянно нужна медицинская и психологическая помощь, но лечение они вынуждены оплачивать самостоятельно. Решение ЕСПЧ может послужить весомым аргументом в пользу принятия этого закона в России. Жители Беслана, обратившиеся в Страсбург, в это верят. 

– Как в 2004 году, так и сегодня государство не гарантирует права на жизнь и не несет никакой ответственности за его нарушение. Ни одно должностное лицо не понесло наказания за гибель наших детей и родных. Власть, получается, ведет себя как благодетель, раздавший компенсацию и постоявший со свечкой в церкви. Но государство – не благодетель, а структура, действия которой и привели к этой  трагедии, – говорит Кесаева.

От Дубровки до Сирии

Товарищи Кесаевой по несчастью – это близкие жертв теракта в Московском театральном центре на Дубровке. 23 октября 2002 года террористы ворвались туда во время мюзикла «Норд-Ост», захватив в заложники 916 человек. Во время штурма здания 26 октября были убиты все террористы, а также погибли 130 заложников.  Заложники не погибли, а были убиты, считают их родственники. Причина смерти – неизвестное отравляющее вещество, которое использовали российские спецслужбы, уверены они. 

Когда  освобожденных доставали из автобусов, многие из них уже были мертвы. Об этом говорили очевидцы, указывая на нечеловеческие условия перевозки людей. Никто не опроверг этих свидетельств в суде, подав, например, иски о защите чести и достоинства. Но несмотря на это, российские власти не признали за собой вины, заявляя, что газ применялся с целью усыпить террористов и минимизировать жертвы, которые были неизбежны. Состав этого газа до сих пор не обнародован, как не обнародованы фамилии тех, кто принял решение его использовать. Между тем, если бы врачи были готовы к газовой атаке и снабжены соответствующими препаратами, жертв могло быть существенно меньше.

В декабре 2011 года – спустя восемь лет после подачи жалоб более шестидесяти пострадавших на Дубровке в ЕСПЧ – суд вынес решение, еще через год оно вступило в силу. Россию обязали выплатить жертвам теракта 1,3 миллиона евро. Из решения суда следовало, что спасательная операция не была четко спланирована и адекватно проведена, а ее обстоятельства не были эффективно расследованы в России. Это прямое нарушение статьи 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод – «Право на жизнь».

Светлана Губарева – владелец сайта Nord-Ost.org, где размещена Книга памяти жертв теракта и некоторая информация о расследовании,  была в заложниках вместе с дочерью и своим женихом. На мюзикл они пошли, празднуя получение американской визы. Вскоре должны были отправиться жить в Оклахому. Дочь Светланы Губаревой Саша Летяго и жених Светланы Сэнди Алан Букер погибли. Светлана Губарева рассказывает, как ее тринадцатилетнюю дочь везли после штурма в больницу. Сашу внесли в автобус, а на нее положили нескольких взрослых людей. Еще она рассказывает, что врачи обратили внимание на Сэнди Букера лишь в 8:30 27 октября. Обратили внимание, чтобы констатировать его смерть. 

– После решения ЕСПЧ мы получили выплаты, но не получили другого желаемого результата: тщательного расследования, – рассказывает Светлана Губарева в интервью «Совершенно секретно». – По-прежнему не возбуждены дела против представителей спецслужб. Сейчас на самом высоком уровне обсуждается и расследуется  факт применения химического оружия против мирного населения в Сирии. Если бы факт применения таинственного газа в отношении нас расследовали, может быть, не произошло бы трагедии в Сирии…

Татьяна Карпова, сопредседатель Региональной общественной организации «НОРД-ОСТ», во время теракта потеряла сына – музыканта Александра Карпова. Террористы, по словам матери, использовали его как переводчика для общения с зарубежной прессой. Несколько раз они вели его «на расстрел», потому что он, по их мнению, неверно переводил. Запугивая, давали автоматную очередь над головой. Александр Карпов, считают его близкие, погиб от газа.

– Мы действительно так и не увидели результатов эффективного российского расследования трагедии, и на то, что они появятся, надежды мало. Но разочарования в ЕСПЧ нет. Есть разочарование из-за того, что мы живем в стране, где не соблюдаются законы. Это и ведет нас в Страсбург. Сейчас наши соратники по несчастью – их ведь гораздо больше тех шестидесяти заявителей – готовят новые обращения в суд, – говорит Татьяна Карпова.

Каринна Москаленко, среди доверителей которой есть и жертвы трагедии на Дубровке, рассказывает, что представила перед Комитетом министров Совета Европы – органом, который осуществляет надзор за исполнением решений ЕСПЧ, меморандум о неполном исполнении – по части расследования действий сотрудников оперативного штаба и медицинских работников:

– Например, информация о газе (или суспензии?), обстоятельствах смерти каждого из людей, имена членов оперативного штаба должны быть известны всем. Но это по-прежнему тайна. Российская власть включила, по Райкину, «дурочку», сославшись на то, что решение ЕСПЧ исполнено. Однако Россия проигнорировала требования потерпевших привлечь к ответственности представителей спецслужб и медицинских работников. При том что Страсбург указал России на то, что в отношении представителей власти, принимавших решения в те дни, и в отношении ответственных за медицинскую часть операции не были возбуждены уголовные дела. А их необходимо привлекать если не к уголовной, то как минимум к материальной ответственности. Я также проинформировала Комитет министров о том, что к нам присоединилась новая группа потерпевших на Дубровке, и приложила к меморандуму их фамилии и заявления в прокуратуру с требованиями исполнения решения ЕСПЧ, – сообщила Каринна Москаленко.

«Курск» и тонущие надежды

Причины обращения в ЕСПЧ – бездействие или действия российских властей, в которых пострадавшие усматривают признаки преступлений, многих из них превращают в идейных оппонентов власти, которая права человека не соблюдает. Общественные объединения, куда входят родственники жертв Беслана или Дубровки, – тому подтверждение

Но так происходит не всегда.

К примеру, единственный заявитель в ЕСПЧ по делу о гибели в августе 2000 года атомной подводной лодки «Курск» отец погибшего капитан-лейтенанта Дмитрия Колесникова Роман Колесников отозвал свою жалобу – уже после того, как она была принята к рассмотрению.

Именно Дмитрий Колесников оставил предсмертную записку, из которой следовало, что 23 члена экипажа не погибли сразу после взрывов, как утверждали российские официальные лица, а ждали, что им помогут, как минимум двое с половиной суток. В жалобе Романа Колесникова говорилось, в частности, о том, что судьи, прокуроры и следователи совершили должностное преступление, уведя от уголовного наказания людей, чья преступная халатность привела к гибели экипажа «Курска». В 2002 году в России дело о гибели «Курска» было закрыто, жалобы о возвращении его на дополнительное расследование – отклонены. Таким образом, по мнению заявителя, было нарушено право не только на жизнь, но и на эффективное средство правовой защиты.

Роман Колесников отозвал свою жалобу в 2009 году. Мотив неизвестен. Эксперты считают, что на Колесникова оказывали давление. Он сам молчит.

Это неудивительно, если вспомнить историю адвоката Романа Колесникова и других потерпевших – известного российского юриста Бориса Кузнецова, автора книги «Она утонула… Или правда о «Курске», которую скрыл генпрокурор Устинов». В 2007 году Федеральная служба безопасности инициировала возбуждение против Кузнецова уголовного дела по факту разглашения гостайны. Юрист был вынужден просить политического убежища в США, назвав уголовное преследование местью за свою профессиональную деятельность. Кузнецов политическое убежище получил.  В июле 2013-го Пресненский районный суд Москвы заочно арестовал адвоката.

Несмотря на все это, слово «Курск» в Европейском суде по правам человека все-таки прозвучит.

Прозвучит – благодаря жалобам журналиста «Новой газеты» Елены Милашиной против России. Милашина считает, что Россия нарушила статью 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод – «Свобода выражения мнения». В своих публикациях Милашина подробно описывала претензии Бориса Кузнецова и Романа Колесникова к отечественному следствию и офицерам Военно-морского флота России. В итоге Басманный суд Москвы признал журналиста и «Новую газету» виновными в распространении порочащих и не соответствующих действительности сведений. Главный судмедэксперт Минобороны Виктор Колкутин, руководитель следственной группы по делу «Курска», старший следователь по особо важным делам Главной военной прокуратуры Артур Егиев, главный военный прокурор Александр Савенков и Главная военная прокуратура были оскорблены теми фрагментами публикации, где говорилось, что Кузнецов и Колесников усмотрели в их деятельности «должностное преступление, цель которого – вывести из-под уголовной ответственности офицеров ВМФ», командование Северного флота и прекратить следствие.

На фото: «Курск»: без жизни, без правосудия («Коммерсант»)

Елена Милашина, которая отстаивает свое профессиональное право на оценочное суждение, надеется, что ЕСПЧ примет решение в ее пользу. И не надеется на то, что это решение приведет к переменам в расследовании гибели подлодки:

– Речь идет о жалобах по гражданским искам, и они, по сути, никакого отношения к уголовному производству не имеют. После того как жалоба по уголовному делу была отозвана Романом Колесниковым из ЕСПЧ, перспектив у «дела «Курска» нет.

Чечня, не знающая срока давности

Россия остается лидером по количеству обращений в ЕСПЧ – и вовсе не из-за размеров страны. И Россия же лидирует среди тех, кто не выполняет решения Страсбурга в полном объеме.

Неисполнению решений ЕСПЧ посвящен, к примеру, целый доклад авторитетной правозащитной организации Human Rights Watch «Кто мне скажет, что случилось с моим сыном».

Речь в нем идет о решениях ЕСПЧ, в которых Россия признается виновной в исчезновении людей во время второй чеченской войны, их внесудебных казнях, пытках и отказе от тщательного расследования этих фактов. Виновные в исчезновении людей, чьи имена фигурировали в жалобах, направленных в Страсбург, не были найдены – даже в тех случаях, когда, по мнению ЕСПЧ и заявителей, они были известны. Заявители не были информированы о ходе расследования (на что жалуются, напомним, сейчас и пострадавшие в Беслане), следствие затягивалось

На фото: Похищения на второй чеченской: срока давности нет (Photoxpress)

Этому докладу исполнилось уже четыре года. Но ситуация не изменилась. Между тем ЕСПЧ продолжает принимать решения в пользу жертв второй чеченской.
В октябре 2013-го суд вынес сразу несколько важных постановлений по жалобам жителей Чечни и Ингушетии о гибели и пропаже их близких – в той же второй чеченской войне. Так, по делу «Абдулханов и другие против России» ЕСПЧ обязал Россию выплатить более миллиона евро жителям села Асланбек-Шерипово Шатойского района Чечни, признав, что Россия нарушила право на жизнь и право на эффективное средство правовой защиты. В феврале 2000 года село подверглось артиллерийскому обстрелу, 18 родственников заявителей погибли, несколько пострадали.

В другом (и тоже октябрьском) постановлении ЕСПЧ – по делу «Гакаева и другие против России» – суд  также обязал Россию выплатить жителям Чечни более одного миллиона евро, установив нарушения права на жизнь, свободу и личную неприкосновенность, на эффективное средство правовой защиты, нарушение запрета пыток и права на защиту собственности. Родственники заявителей в период с 2000 по 2005 год были похищены вооруженными людьми в военной форме.
Аналогичное решение – тоже по пропавшим родственникам, подвергнутым пыткам, но в Ингушетии – было вынесено по делу «Яндиев и другие против России». Заявителям была присуждена компенсация в размере более 200 тысяч евро.

Исполнит ли Россия эти решения ЕСПЧ по части эффективного расследования? Директор Human Rights Watch в России Татьяна Локшина рассказывает, что десятки героинь ее доклада, написанного четыре года назад, до сих пор этого не дождались:

– Люди, в том числе те, чьи свидетельства приводятся в докладе, получили компенсации, но не обрели правосудия: они так и не получили ответа на вопрос, что же случилось с их сыновьями и близкими. Существует уже более двухсот решений ЕСПЧ по «чеченским» делам, и все они в этом смысле могут считаться неисполненными. Надежды так и остались надеждами. Исключения очень редки, я бы сказала единичны. Например, дело чеченского учителя физкультуры Алауди Садыкова. Его похитили, зверски пытали, отрезали ухо. После решения ЕСПЧ по его делу начались хотя бы какие-то подвижки в российском расследовании.
До сих пор, соглашаясь выплачивать компенсации по «чеченским» делам, Россия неизменно публично настаивала: эти решения политически мотивированны. Впервые подобного не произошло только в октябре 2013-го. На решение по делу «Абдулханов и другие против России» об артобстреле села в Шатойском районе

Чечни Москва впервые за много лет отреагировала полностью позитивно, – говорит Локшина.

Тем не менее она и сегодня не верит в то, что решения Страсбурга по «чеченским» и «ингушским» делам приведут к полноценным расследованиям преступлений. 
Каринна Москаленко, которая является представителем и по нескольким чеченским делам, уточняет: принципиально Россия никогда не отказывается вести расследования на своей территории, но не ведет их, ссылаясь на обстоятельства и упущенное время.

Юрисдикция ЕСПЧ распространяется на Россию с 5 мая 1998 года. Это означает, что в ЕСПЧ не могут обратиться жертвы первой чеченской войны. Зато для потерпевших во вторую войну, чьи близкие до сих пор числятся пропавшими, срока давности нет:

– Во время второй войны пропали без вести тысячи людей (по разным оценкам, более семи тысяч человек. – Ред.). ЕСПЧ принимает жалобы в течение полугода после вынесения национальными органами окончательных решений по делу. Но с точки зрения ЕСПЧ, исчезновение человека является длящимся нарушением, поэтому ограничений по срокам подачи жалобы нет. Значит, впереди еще сотни обращений, – уверена Локшина.

ЮКОС в ожидании оценки

Отдельной главой в судебной практике Страсбурга стали дела, связанные с компанией ЮКОС и ее владельцами.

Решения по жалобам, принятые ЕСПЧ по делу ЮКОСа, до сих пор касались главным образом прав на справедливое судебное разбирательство, свободу и личную неприкосновенность, на уважение имущества, личной и семейной жизни, а также оказания российской властью давления на адвокатов.
Так, в 2007 году ЕСПЧ обязал Россию выплатить 10 тысяч евро Платону Лебедеву, постановив, что в отношении него Конвенция по защите прав человека не соблюдалась по ряду статей, которые касались его содержания под стражей.

На фото: Михаил Ходорковский и Платон Лебедев (справа) («Коммерсант»)

Такую же компенсацию ЕСПЧ обязал выплатить Россию по жалобе Михаила Ходорковского в 2011 году, постановив, что Россия нарушила Европейскую конвенцию о защите прав человека по части ареста и содержания Ходорковского в заключении

В июле 2013-го ЕСПЧ принял очередное постановление по первому делу ЮКОСа, снова обязав Россию выплатить 10 тысяч евро Михаилу Ходорковскому. Суд счел Ходорковского и Лебедева жертвами несправедливого судебного разбирательства, постановил, что на адвокатов оказывали давление, мешая подать жалобу в ЕСПЧ, и счел несправедливым отправку Ходорковского и Лебедева в отдаленные исправительные колонии.

Обращение по поводу второго дела Ходорковского и Лебедева было подано в ЕСПЧ в ноябре 2011 года, решения по нему пока нет.

В октябре 2012 года ЕСПЧ вынес решение по делу бывшего сотрудника службы безопасности ЮКОСа Алексея Пичугина, который отбывает пожизненное наказание по обвинению в организации убийств и покушении на убийство. Согласно решению Страсбурга, было нарушено право Пичугина на справедливое судебное разбирательство. 23 октября 2013 года, впрочем, Президиум Верховного суда РФ оставил приговор Пичугину в силе, «по сути впервые пойдя на прямой отказ исполнить решение ЕСПЧ», – считает Москаленко.

Своего решения ждет жалоба бывшего руководителя дирекции внешнего долга ЮКОСа, директора его дочерних компаний «Рутенхолд Холдингс Лимитед» и «Пронет Холдингс Лимитед» Владимира Переверзина, который более семи лет провел за решеткой по обвинению в «присвоении вверенного имущества организованной группой в особо крупном размере» и «легализации денежных средств по предварительному сговору». Газета «Совершенно секретно» (№ 5/2013) публиковала отрывки из его книги «Заложник», где Переверзин описывает годы, проведенные в заключении. Автор книги подал жалобу в ЕСПЧ в 2007 году. «У нас с Ходорковским одни и те же эпизоды, и решение по моему обращению вполне может являться основанием для отмены приговора Ходорковскому по второму делу», – полагает Переверзин.

Особняком стоит дело «ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против России». Решение по нему принято два года назад, однако до сих пор не определена сумма компенсаций, которую РФ должна выплатить компании. Заявители требовали от РФ беспрецедентную для ЕСПЧ сумму в 98 миллиардов долларов. Страсбург последнего слова до сих пор не сказал. Почему?

Напомним, в апреле 2004 года в ЕСПЧ через своих представителей обратилась компания ЮКОС о восстановлении нарушенных прав, гарантированных Европейской конвенцией. В июле компания повторно обратилась в суд, чтобы поддержать ранее поданное обращение: это потребовалось, в частности, потому, что уже тогда были основания ожидать насильственного банкротства компании. Это второе обращение подала компания ЮКОС, ее главный исполнительный директор Стивен Тиди, его заместитель Юрий Бейлин и три дочерние компании ЮКОСа – Yukos UK Limited, Yukos Finance BV и Yukos CIS Investments Limited.

В 2006 году ЮКОС был объявлен банкротом, после чего Россия настаивала на том, что ЕСПЧ по сути нечего решать, поскольку компании больше не существует. Повторное обращение ЮКОСа, таким образом, было сделано не зря.

– Российские власти пытались сказать, что «нет ЮКОСа – нет проблемы» и ни у кого нет права представлять эту компанию в ЕСПЧ. Суд не согласился с этими доводами, – вспоминает Каринна Москаленко.

ЕСПЧ заявил, что отказ в рассмотрении обращений ЮКОСа означал бы «подрыв самой сути права подачи обращений от юридических лиц, поскольку это явилось бы поощрением действий правительств по лишению подобных юридических лиц возможности подачи заявлений в то время, когда они еще обладают законным статусом юридического лица».

В итоге в сентябре 2011 года ЕСПЧ принял решение по ЮКОСу.

– ЕСПЧ признал несколько нарушений в отношении ЮКОСа, в частности, нарушение права на справедливое судебное разбирательство. Но самое главное признанное нарушение – это нарушение права собственности. Суд назвал действия правительства непропорциональными и нарушающими право собственности в период, когда производилось банкротство компании. Арест активов и поспешность, с которой было произведено банкротство, нарушило право компании сохранить в тот момент свою собственность. У компании были активы и намерения с их помощью погасить признанные неуплаченными налоги. Активов бы хватило для погашения долга, и работа компании продолжалась бы. Но государство не дало возможности  ЮКОСу выплатить долги, арестовав счета компании. Отсюда размер предъявленного ущерба, причиненного ЮКОСу, логично было бы исчислять так: цена компании за вычетом налогов, которые компания легко могла выплатить, – рассказывает Москаленко.

Цена компании и есть главный предмет дискуссии, связанной с этим делом.

ЕСПЧ предоставил сторонам возможность согласовать вопрос по размеру материальных претензий. Компания оценивалась несколькими международными арбитражными судами, в том числе Стокгольмским арбитражем. Но единой оценки, которую бы мог использовать Страсбург, пока нет. Тем не менее можно ожидать, что эта оценка появится в самое ближайшее время. Обычно детали переговоров не разглашаются, напоминает адвокат Михаила Ходорковского Вадим Клювгант. Впрочем, сам факт переговоров в интервью «Совершенно секретно» подтвердила представитель бывшего топ-менеджмента компании ЮКОС Клэр Дэвидсон: «После решения ЕСПЧ от 20 сентября 2011 года и на его основе компания ЮКОС предъявила требование о справедливой компенсации. С тех пор было уже два цикла переписки между судом, ЮКОСом и Российской Федерацией». Сколько займет дальнейшая переписка между сторонами, Клэр Дэвидсон уточнить не смогла

Сложность в определении компенсаций по делу ЮКОСа в общем понятна. Сумма ущерба, которая может быть определена, настолько велика, что может стать проблемой для российского бюджета. Такого прецедента в истории Европейского суда по правам человека еще не было.
Если сумма будет достаточно велика, то Россия встанет перед выбором – либо нагрузить бюджет дополнительными существенными расходами (и получить риски дальнейших судебных процессов), либо вступить в конфронтацию с ЕСПЧ. И то, и другое выведет взаимоотношения Москвы и Страсбурга в сферу политики. Хотят этого стороны или нет.

ПРОГНОЗ

Может ли Россия не заплатить ЮКОСу?
Страсбург не спешит расстраивать Москву

Инга Чумакова

Акционеры нефтяной компании посчитали решение ЕСПЧ, принятое по их жалобе два года назад, своей победой. Но к настоящему моменту победа принесла им только моральное удовлетворение. Возмещение ущерба по-прежнему откладывается. И срок, когда будет названа сумма, которую РФ выплатит акционерам, так и не определен. Что может ждать участников спора на финише этого судебного разбирательства? На вопросы корреспондента «Совершенно секретно» отвечает доцент кафедры уголовно-процессуального права и криминалистики Российской правовой академии Министерства юстиции РФ Валерий Кучин, представлявший интересы граждан РФ в ЕСПЧ в качестве адвоката.

– Если сумма компенсаций окажется близкой к заявленной, может ли Россия отказаться от выплат? Например, ценой выхода из Совета Европы?

– Я не думаю, что Россия готова пойти на такой шаг. Да и смысла в нем особого нет. Согласно статье 58 Европейской конвенции о правах человека и основных свободах, которую ратифицировала Россия, ее денонсация не освобождает страны от принятых ранее обязательств. Дословно это звучит так: «Денонсация не освобождает соответствующую Высокую Договаривающуюся Сторону от ее обязательств по настоящей Конвенции в отношении любого действия, которое могло явиться нарушением таких обязательств и могло быть совершено ею до даты вступления денонсации в силу». То есть, даже если Россия решится уйти из Совета Европы, расплачиваться за проигранное дело все равно придется.

– Но сумма может оказаться слишком обременительной для российского бюджета. Это не аргумент для ЕСПЧ?

– Нет, конечно. Во-первых, даже если сумма компенсаций – что вряд ли – приблизится к 100 миллиардам долларов, у России эти средства есть. А во-вторых, в случае больших компенсаций предусмотрены отсрочки и рассрочки по выплатам. Такой механизм используется, например, Грецией.

– Как долго может ЕСПЧ ждать договоренностей между сторонами? На каком этапе суд скажет: все, хватит, и сам назовет сумму компенсаций?

– Согласно регламенту суд вправе предложить сторонам самостоятельно, без судебного решения, договориться о размерах компенсации в течение трех месяцев. В случае невозможности решения вопроса ЕСПЧ возвращается к иску и сам рассматривает вопрос о компенсациях. В случае с делом «ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» против РФ» этого по каким-то причинам пока не произошло. Но надо понимать главное – как только сумма станет известна, Россия будет обязана расплатиться. Других вариантов нет.

ДОСЬЕ

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) – это международный судебный орган. Cоздан для того, чтобы государства – члены Совета Европы, ратифицировавшие Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, соблюдали ее.

ЕСПЧ расположен во французском городе Страсбурге, где находится и Совет Европы. Юрисдикция ЕСПЧ распространяется на Россию с 5 мая 1998 года. Жалобы в ЕСПЧ подают лишь тогда, когда за нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод ответственна государственная власть. Суд не рассматривает жалобы против частных лиц и организаций.  

В Страсбург можно обратиться только после того, как все судебные механизмы защиты прав внутри государства исчерпаны.

Жалоба должна быть подана в ЕСПЧ не позднее, чем через полгода после вынесения национальными органами окончательного решения по делу.
Решения ЕСПЧ обязательны к исполнению страной – членом Совета Европы, ратифицировавшей Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод.