Украина, групповой портрет без героя

Главное, что отличает нынешнюю ситуацию в стране от прошлых времен, – полное отсутствие иллюзий

Киевская война – война без полководцев. Даже если называть ее восстанием, не видно ни Спартака, ни Ленина. У этих восставших есть живая сила, есть боевые отряды, нет только тех, кто осуществляет стратегический замысел и организует победу.

Тех, кто не осуществляет и не организует, все на Украине знают в лицо и по именам. Они иногда говорят, что встречаются с противной стороной, они говорят, что пойдут до конца и что обязательно победят. Их трое, они стоят на трибуне лицом к Майдану, и такая мизансцена избавляет их от необходимости смотреть друг на друга. Если бы не Майдан, у них, пожалуй, не нашлось бы ни места,  ни повода оказаться рядом. Они теперь неразделимы, как три незнакомца, застигнутых фотографом, случайно сделавшим исторический кадр.

Люди не для войны

У Арсения Яценюка, Виталия Кличко, Олега Тягнибока и всей-всей-всей Украины нет другого Майдана. А у этого Майдана нет других лидеров, и он хочет победить просто потому, что он – Майдан.

Те, кто стоит на трибуне, тоже хотят победить. Но, в отличие от Майдана, уверенности в том, что они готовы побеждать здесь и сейчас, у них не было даже тогда, когда они могли победить, просто встав во главе полумиллионного  марша. И когда началось настоящее восстание, они так и остались теми, кому власть иногда звонит на мобильник, чтобы что-то опять предложить и опять обмануть.

Площадь не выбирает себе героев, будь то Майдан, Болотная или Вацлавская площадь в Праге в 1989-м. Площадь соглашается на то, что есть, и тут уж как повезет, и площадь это знает. Есть времена, когда есть в кого верить. Есть времена, когда остается лишь улыбаться своим иллюзиям.

…Арсений Яценюк хотел быть лидером еще в черновицком детстве. Черновцы – город особый, объяснял мне на Майдане земляк Яценюка и рассказывал про свои утренние пробежки, которые были, по сути, в Европу, поскольку начиналась она за городской чертой. Как задаваться вопросом, идти в Европу или нет, если ты в ней? Особенно если от пробежки к пробежке обнаруживаешь, что соседи, став Европой, обустраиваются так, будто и не слыли вчера бедняками.
Европа была данностью, о которой, как о смене времен года, можно было не думать.

У Яценюка, отличника и школьного заводилы, все в жизни получается само собой. Он лидер. Он оканчивает школу с серебряной медалью, но не торопится, как все, в Киев, будто знает, что успеет.

Первый, но не главный

Среди украинских конспирологов загадка Яценюка – одна из жгучих. Он богат даже по стандартам украинских политиков – и он это богатство декларирует, и не слышно разоблачений о чем-то укрытом. Он – вундеркинд украинской политики. В тридцать один год министр экономики. В тридцать три – министр иностранных дел. Конспирологи не находят объяснения.

Яценюк, признают они, все-таки не зря окончил школу с медалью. Но есть еще и везение, а везет тому, кто готов. 18-летний Яценюк, едва став первокурсником юрфака, уже оказался совладельцем юридической фирмы. Юный возраст и дефицит образования не помешали ему стать главным в структуре, которая едва ли не первой на Украине получила право на санацию предприятий. Шел 1992 год, лучшая пора для таких начинаний, тем более в компании сына черновицкого губернатора, который тоже был совладельцем компании.

Когда Яценюк окончил университет, среди его клиентов уже были  самые уважаемые люди города, включая тех, кто лишь в силу причуд времени и его адвокатского дарования не сидел, кто благодаря особому везению не был взорван при очередном дележе города. В Донецке к тому времени уже расстреляли криминального авторитета и депутата Евгения Щербаня, в убийстве которого много лет спустя обвинят Юлию Тимошенко. Это будет отголоском беспощадных донецко-днепропетровских войн, к Яценюку никакого отношения не имевших, но судьба спустя некоторое время сведет его с Юлией Тимошенко – будто для того, чтобы доказать: никаких двух Украин нет.

На Буковине, конечно, все немного спокойнее, чем в Донецке, – не те ставки, не та индустрия, не та приватизация. Яценюк методично строит биографию, которую потом сочтут загадкой лишь потому, что она обходилась без привычной в тех обстоятельствах стрельбы. Он свой в этой размеренной черновицкой жизни, где клиент, спасенный им от тюрьмы и уцелевший в разборках, рано или поздно становится депутатом, и наоборот. Он оценен.
Ему двадцать семь, когда он, буковинец, у которого нет вопросов по поводу принадлежности Украины к Европе, вдруг оказывается  министром экономики Крыма. Он, впрочем, проносится там кометой, его ждет Киев. Ему двадцать девять, и он уже заместитель председателя Нацбанка Украины. Пройдет совсем немного времени, и его непосредственный начальник Сергей Тигипко уйдет руководить штабом Виктора Януковича. И Арсений Яценюк станет главным банкиром страны.
Через десять лет Янукович, когда в паре сотен метров от его резиденции начнутся уличные бои, предложит Яценюку стать премьером. Они ведь оба знают, что в их стране нет и не было таких фронтов, которые хоть раз бы кто-нибудь не перешел

Человек из Львова

В то время как Яценюк блистательно выстраивал свою карьеру, Олег Тягнибок крепил репутацию образцового украинского националиста, со всем его трагикомическим, как у Тараса Бульбы, колоритом, со всеми анекдотами про «лесных братьев»… И где еще должен был родиться и вырасти такой человек, как не во Львове?

С одной стороны, все закономерно. Дед, Артемий Цегельский, греко-католический священник, сосланный в 1946-м на десять лет, как утверждается (и что, скорее всего, правда), за отказ перейти в православие, вернувшись, организовал подпольную греко-католическую семинарию. Прадед Тягнибока Лонгин Цегельский в 1919-м был министром иностранных дел Западноукраинской народной республики, а после ее скорого падения стал ее представителем в изгнании в США, где и остался. Что впрочем, не помешало его семье быть частью советской (хоть и откровенно антисоветской) львовской элиты.

Кроме предков-героев у него был отец-врач, между прочим, доктор сборной СССР по боксу. По его стопам пошел и сын, но у Тягнибока-младшего уже на лечебном факультете проснулись гены деда и прадеда. Интервью Тягнибок принципиально дает на украинском языке, но, что бы ни говорили про его ненависть к москалям, по собственному москальскому опыту заявляю: ничей украинский на Украине не был мне так дословно ясен, как украинский Тягнибока.

Его «Свобода» выросла из разных молодежных националистических клубов и мало кому известной Социал-национальной партии, созданной еще в 1991 году явно не без оглядки на идеи Национального фронта Ле Пена (первая националистическая партия во Франции, основана в 1972 году. – Ред.). Эти идеи Тягнибок, кажется, оценил и высадил на украинскую почву, за что, кстати, удостоился похвалы французского мэтра. Но тревожную славу всеукраинского масштаба его партия «Свобода» приобрела лишь пять лет назад, в 2009 году, когда на выборах в Тернополе националисты взяли 34 процента.

Идеология любой на-ционалистической партии, если отвлечься от понятного эпигонства, – это нехитрый набор лозунгов для мелких лавочников и безработных гопников, которых пруд пруди на всем пространстве от Чопа до Владивостока. Но здесь – даже не тихие Черновцы, в которых всем все ясно. Здесь – Львов, для которого 1939 год переживается заново всегда, когда что-то начинается. Здесь все резали всех, но в отношениях с немцами и даже с поляками после взаимной жути Волынской резни (этнополитический конфликт 1943–1944 гг. – Ред.) сегодня, пусть постепенно, но что-то мучительно меняется. С Россией – сложнее. Для львовского Майдана Виктор Янукович – не первый враг, а первый – Владимир Путин. И именно здесь, во Львове, Тягнибок на выборах получает крупнейшую фракцию. Что делает его колоритным пугалом для прогрессивного человечества.

Ле Пен для бедных

Но на Майдане совершенно не тревожатся из-за обилия «свободовцев» и самого Тягнибока. Даже многочисленные евреи, которые при виде зажигательной версии Ле Пена для бедных только ухмыляются – а украинские евреи генетически чувствуют, когда можно ухмыляться, а когда не стоит.

У каждого большого политика, особенно у того, кто работает в тягнибоковском жанре, должен быть в жизни эпизод, который станет в его историографии программным. У Черчилля был Фултон, у Гитлера – речь перед Рейхстагом в 1939-м, у Тягнибока – речь на горе Яворынь в 2004 году, посвященная памяти бойцов Украинской повстанческой армии. «Они не боялись, они готовились и боролись с москалями, боролись с немцами, боролись с жидвой и с другой нечистью, которая хотела забрать у нас наше украинское государство…»

Так что же, Тягнибок – фашист и антисемит? Сам он в ответ улыбается и отнекивается, мол, всего лишь назвал вещи своими именами. Его соратники, которые в неформальном разговоре легко переходят на русский и говорят без акцента, даже немного удивляются, почему с ними говорят именно о евреях, а не, скажем, об экономике. У них много идей. Они за однопалатный парламент, национальную экономику, против геев и еще напряженно думают, что делать с Европой, ради которой пришли на Майдан. В России не все знают: еще несколько месяцев назад они были против Европы.

Все просто: антисемит Тягнибок или нет, никого не волнует. Всех гораздо больше интересует, почему вдруг в 2008 году его партия принялась побеждать на выборах? Не потому ли, что к ней, если верить слухам, проявил интерес один из крупнейших украинских олигархов Игорь Коломойский? Потом говорили об участии в этом проекте другого магната, Дмитрия Фирташа, помощью которого, говорят, пользовалась и «Батькивщина» Яценюка. В пользу этой версии приводились результаты выборов в некоторых областях, где Тягнибок был неожиданно успешен, а Яценюк провален: Фирташ по этой логике просто снимал один из проектов с дистанции, заодно оптимизируя финансовые потоки

Такая практика на Украине не нова. Когда-то, во времена президента Кучмы, власти так боролись с коммунистами, выставляя против них наспех сколоченный проект «Трудовая Украина», и она понемногу отщипывала электорат верных ленинцев.

Сейчас дело обстоит интереснее. Там, где никто не верит в идейные пристрастия, где все в политическом плане вполне взаимозаменяемы, где никто не сочтет небылицей упорный слух о помощи Тягнибоку со стороны верной соратницы Януковича Анны Герман, – там совершенно неважно, является ли потомственный националист Тягнибок подлинным антисемитом или нет.

Однако, встав в тройку лидеров, Тягнибок уже бросил на нее ту тень, которую и должен был бросить на оранжевую оппозицию человек, выглядящий Ле Пеном.

Чужой римейк

Украинские революции, в отличие от восточноевропейских, никогда не были диссидентскими. Украинское диссидентство в принципе явление довольно сложное. Обязательная для диссидентства либеральная составляющая всегда была переплетена здесь с национальной – даже в большей степени, чем в Балтии.
Революции конца 1980-х в Восточной Европе (отозвавшиеся в советских широтах романтикой народных фронтов) удались ровно в той степени, в которой собравшимся на площади был созвучен, понятен и близок диссидентский дух. На Вацлавской площади и на гданьских верфях происходило много чего, но в идейном плане там побеждало старое, незамутненное и к тому времени десятки раз осмеянное диссидентство.
То, что сегодня происходит на Майдане, – совсем иное. 

Даже ассоциация с Европой не стала тем идеалистическим порывом, овладевшим массами, которым двадцать лет назад в ряде стран стало (а в ряде – не стало) прочувствованное диссидентство – то, советское, ныне  смешное, за ненадобностью подряхлевшее. Что видит Майдан вместо идеалистов-диссидентов?
Яценюка в роли «оранжевого» и Тягнибока в роли национал-диссидента, который в соответствии с упрощенным сценарием обязан быть антимоскалем и антисемитом. Им не верят. А им это уже и не надо.

На фото: Бои в Киеве. 18 февраля 2014 года. Фото «Коммерсант»

Время боксера

Для Украины нежданно наступило время боксера. О том, что начинавшие кикбоксерами Владимир и Виталий Кличко пришли в политику из того грешного мира, в котором умеющие профессионально орудовать кулаками люди очень ценятся разудалыми персонажами с большими деньгами, знают не только на Украине. Кикбоксинг, как, кстати, и серьезный бокс, – спорт специфический и очень деньгоемкий. И, говорят, братьям изрядно повезло, когда ставку на них сделал Виталий Рыбалко, которого в кругах, где аббревиатура  ОПГ – не пугало, а умение собрать вокруг себя несколько сотен верных крепких ребят, уважительно называли Рыбкой. Именно с ним запечатлены, кстати, братья на фото у входа в офис знаменитого Дона Кинга, американского боксерского промоутера, организовывавшего бои с участием Майка Тайсона и Леннокса Льюиса. Промоутером, кстати, Кинг стал после отсидок за два убийства. Сам Рыбалко, застреленный в 2005 году, уже не сможет подтвердить то, что говорят многие: именно Рыбка привез обоих Кличко к Дону Кингу и, как босс братьев, счел условия предложенного контракта неподходящими.

Но, с другой стороны, кого эта история может удивить на Украине, имеющей полное право требовать за собственные 1990-е уважения от любого Дона Кинга и любого Чикаго?

Последняя ставка

В итоге метод политического исключения оставил для противников Януковича только одного человека – Виталия Кличко. На него теперь вынуждены делать ставку все, кто надеется через год одолеть нынешнего президента. Социологи уверяют, что во втором туре нынешний президент не проигрывает из оппозиционной тройки только Тягнибоку. При имеющемся у лидера нации административном ресурсе выпускать против него Яценюка для оппозиции рискованно, и снова остается только Кличко. С которым встречается Меркель. К которому постепенно двинулись ведущие украинские политтехнологи и вполне здравые политики, а следом, естественно, олигархи с вверенными им телеканалами. Который, говорят, готов учиться, хоть это тоже звучит как очередная украинская политическая шутка. Который если что и скрывает, вроде былой дружбы с бандитами, то с детской бесхитростностью.

А по большому счету Виталий Кличко ничего и не скрывает. И совсем уж непостижима наивность злопыхателей, которые взламывают его почту и публикуют его фото с красавицами на любой вкус и переписку с ними. Ну и что? К братьям Кличко не пристала дурная слава даже после похожей на эротическую гей-съемки, что уж говорить о девушках без видимых изьянов?

Кличко на трибуне с точки зрения политтехнологии – почти катастрофа. Харизмы не больше, чем у Яценюка, но, в отличие от него, ему не очень подвластны и продолжительные речевые конструкции, и сколь-нибудь неожиданные жизнерадостные реакции. Он в этой тройке выше всех на голову, идеальный центр композиции, но чаще он занимает место с краю. То ли стесняясь, то ли потому, что рассчитывает выиграть и без этого.

Кличко, на которого делают ставку, – торжество отчаяния и метода исключения, и в этом смысле он – третья составляющая группового портрета и его завершающий штрих. Его недостатки – его плюсы. Он не интригует – прекрасно, интриганов Украина уже насмотрелась. Он молчалив – еще лучше, он не говорит глупостей, которыми Украина сыта. Он не имеет опыта – это просто мечта в стране, в которой любой политический опыт ужасен. А девочки и бандиты – ну да, кто не без греха, он, в общем, не скрывает, что он  такой, как все, или по крайней мере такой, какими бы многие сами хотели быть, но не вышли ростом, силой удара и, говорят, легким нравом.

А к кому идти тем, кто отчаялся дождаться освобождения Тимошенко и кто согласен видеть ее наследником Яценюка, только если его ежедневно будут обливать зеленкой? Или тем, кто, напротив, разочаровался и в Тимошенко, и в оранжевых идеалах, и в революции вообще? Или тем, кто испугался Тягнибока, приняв его за что-то настоящее? Или тем, кому наконец надоело голосовать за Януковича только потому, что очень страшны западенцы?
Для всех них теперь есть Кличко, который вообще родился в Киргизии. А есть ведь еще и такие, кто верит: Кличко, имевший вид на жительство в Германии, враз приведет Украину в ЕС. А кто-то просто помнит, что он кикбоксер и круче Тайсона…

То есть теперь точнее сказать – помнил. Все было тогда, когда время боксера казалось не самым худшим. Все изменилось, вопрос о том, как выглядит победа, в очередной раз отложен. Идет восстание без героев, без полководцев, и на Майдане страшно, как в осажденной крепости, жителям которой после ее падения могут не предоставить ни одного шанса. Арсений Яценюк снова пообещал стоять до конца. Майдан, впрочем, был к этому готов и без него.