Автор: Арам ТЕР-ГАЗАРЯН Совместно с:
29.09.2014
Владимир Рубан, руководящий переговорной группой Центра обмена военнопленными «Офицерский корпус», является единственным на Украине
профессиональным переговорщиком, которому удается освобождать из плена военных, повстанцев, мирных жителей и при этом сохранять нейтралитет, не допуская нарушения договоренностей об обмене заложниками. Киевские власти много раз лишали Рубана официального статуса переговорщика, затем меняли свои решения, наделяя его еще большими, особыми полномочиями.
Часто генералу приходилось ездить на линию фронта одному, так как обещанная властями вооруженная охрана по необъяснимым причинам не приезжала на место встречи. Но даже в те «командировки», когда Рубана сопровождают спецназовцы, на ту сторону – в расположение отрядов сопротивления – он ходит, взяв с собой только одного помощника – своего сына. Сын, по словам генерала, служивший раньше в СБУ Украины, умеет быстро оценивать ситуацию и к тому же прекрасно водит машину, что не раз спасало их во время обстрелов или движения по заминированным дорогам.
Освобождением пленных Владимир Рубан начал заниматься в начале мая, когда у обеих сторон в тюрьмах скопилось большое число «заложников или удерживаемых» (он избегает слова «пленный», все еще не желая признавать, что Родину охватила настоящая гражданская война). О том, как сегодня идет процесс обмена пленными и о перспективах противостояния на востоке Украины, отставной генерал-полковник Владимир Рубан рассказал в интервью корреспонденту «Совершенно секретно».
– Начался обмен пленными, при этом почти ничего не говорится о том, сколько всего людей удерживаются обеими сторонами и как можно проконтролировать, что обменяны будут все?
– По моим данным, силы Донецка и Луганска удерживают у себя порядка тысячи человек, из которых где-то семьсот – это военные или гражданские активисты, остальные – волонтеры. Количество пленных, находящихся у украинской армии, а также сколько из них военных, а сколько – волонтеров или просто гражданских, не могу сказать. Это закрытая информация, и я ею не владею. Было бы непрофессионально с моей стороны говорить о неподтвержденных цифрах.
– То есть вам приходится полноценно работать только одной из сторон?
– Сейчас, говоря на эту тему, я хочу предостеречь и вас, и всех тех, кто захочет изложить свое мнение, от каких-либо ярких высказываний, потому что именно в эти минуты идет процесс обмена, вырабатывается какая-то ясная обеим сторонам стратегия. Не надо забывать, что каждое неосторожное слово может стать причиной смерти людей. Сам же обмен по принципу «всех на всех» невозможно сделать за один раз, и это будет происходить небольшими партиями.
Самое главное, что необходимость такого обмена осознали обе стороны. Желание освободить людей из плена начинает преобладать, что, наверное, говорит об успешности моей работы и о начале второго этапа переговоров по освобождению задержанных во время боевых действий. Первым достижением было то, что пленных начали содержать в достойных условиях, а второе – то, что стороны, несмотря ни на что, начали освобождать удерживаемых людей. Хотя для нормальной работы и у украинской армии, и у отрядов Донецка и Луганска не хватает профессионализма. Я призываю стороны набраться терпения, быть патриотами в своих высказываниях и помнить, что нельзя спекуляциями на обмене пленными выиграть в войну. Нельзя ставить упреки и обиды на первый план.
В работе по «двухсотым», которые полегли на поле боя и или случайно были убиты, эти спекуляции уже закончились. Стороны просто отдали тела, потому что надо воздать мертвым последние почести по христианским и национальным традициям. Хорошо, что это уже стало возможным. Когда появляется информация о «двухсотых», мы имеем возможность сразу вступать в контакт с отрядами и проясняем ситуацию. Поэтому основная работа сегодня ведется по раненым и пленным.
– Была информация, что существуют криминальные группы, которые захватывают людей с целью выкупа. Вы выходили с ними на связь?
– Раньше в этом конфликте была криминальная составляющая. Некие группы задерживали бизнесменов, но с этими отрядами и донецко-луганские под-
разделения, и украинская армия очень быстро разобрались – расстреливали на месте. Поэтому криминальные банды отошли от практики захвата людей для получения выкупа. По сути, ими было сказано: «Происходящее – это не наша война». Автоматы они не отдали, но и о похищениях забыли раз и навсегда. Что же касается неподконтрольных централизованному командованию отрядов с обеих сторон, то тут никто не может сказать о количестве людей, взятых ими в плен. Речь идет о некоторых батальонах Нацгвардии и ополченских отрядах, которые не слушаются приказов и не сообщают по вертикали запрашиваемые у них данные.
– Кроме таких полунезависимых батальонов и отрядов, существуют ли еще какие-то группировки, которые создавались именно для того, чтобы воевать на Украине?
– Есть третья сила, которая и нарушает договоренности о прекращении огня, а так как перемирие довольно шаткое, то усиление огня может быть воспринято как намеренное нарушение и спровоцировать новые серьезные бои. И это опасно. Несколько раз из-за несанкционированного огня со стороны этой третьей силы прекращался обмен пленными.
– Есть сторонники народных республик, есть сторонники единой Украины. А кто третий?
– Отряды, выполняющие функцию, вернее, работающие провокаторами. Это диверсионные группы, которыми кто-то манипулирует для обострения ситуации. Охота на эти группы идет с обеих сторон. Только в одних случаях их отлавливают и отпускают, а в других – расстреливают.
– А можно точно сказать, на кого работает эта третья сила и кто состоит в диверсионных группах?
– Когда у меня будут доказательства моей версии, я об этом сообщу.
– Много ли случаев специального захвата пленных для обмена их на своих?
– Прямых подтверждений этому нет, но такие сведения поступают. Просто не надо верить на слово – часто в подобных случаях мы имеем дело с пустой бравадой. Причем с обеих сторон – когда командиры отрядов специально говорят, например, сколько подразделению надо захватить противников, чтобы обменять на своих. Это делается, только чтобы набить себе цену. Вопрос же не в количестве удерживаемых людей, а в том – кто эти пленные? Если речь идет о захвате бойцов – одно дело, если об активистах – другое, волонтерах – совсем другая история. Если удерживаемый не военный, а волонтер или активист, это очень легко проверяется.
– Очень странное впечатление от происходящего. Вроде бы речь идет о гражданской войне, а пленных делят на три категории…
– Просто сейчас ведется охота на волонтеров и активистов, которые на передовой попросту играют в войну, не понимая, что там можно умереть. Охота на них объявлена больше для их же устрашения, чтобы они не ездили в зону АТО. Волонтеры живут с ощущением, что война – это виртуальный мир. Для многих людей, когда им в руки впервые попадает автомат, должно пройти время, чтобы осознать, что мир вокруг – это не компьютерная игра, где можно на следующий день получить новую жизнь и заново всем отрядом наступать на позиции противника. Слишком много наши люди смотрели западных фильмов, где один человек побеждает полки и армии. Каждый из непрофессиональных военных автоматически пытается примерить на себя роль киношного героя и гибнет чуть ли не в первый день.
Сейчас, после того как солдаты понаубивали друг друга, ситуация начинает меняться. Бойцы встречаются там же, на линии фронта, между боями и разговаривают друг с другом о ситуации в стране. Договариваются о чем-то. В плену много разговаривают друг другом охранники и заключенные. Это просто феномен – когда в плену ведутся такого рода разговоры. И это очень хороший показатель того, что люди начинают разбираться в ситуации. Понимать, что произошла какая-то вспышка ненависти, сделавшая их врагами безо всяких на то оснований. Да, есть много случаев унижений оскорблений узников, и видео с этими фактами лежат в открытом доступе, но все равно солдаты, офицеры продолжают вести диалог. Такие разговоры и переворачивают мозги. Когда стреляющие друг в друга люди признают, что видят мир одинаково, что еще вчера были единым целым и что невозможно так вот возненавидеть друг друга за одну ночь, приходит осознание происходящего.
Автор:
Арам ТЕР-ГАЗАРЯН
Совместно с:
Комментарии