ЮЖНЫЙ КАВКАЗ: В ШАГЕ ОТ ВОЙНЫ

ФОТО ИЗ АРХИВА АВТОРА

Масштабы кровавой трагедии, развернувшейся на Ближнем Востоке, продолжают расширяться. Израиль, ведя операцию против Палестины, одновременно не прекращает нападений на Сирию и Ливан. Не исключено, что «на низком старте» очередная война на Южном Кавказе как периферийном регионе Ближнего Востока с сопутствующим кровопролитием.

О причинах, бенефициарах и потенциальных участниках нового военного конфликта на Южном Кавказе, а также о последствиях, с которыми придётся столкнуться России в результате активизации боевых действий в регионе, мы побеседовали с российским политологом, востоковедом Каринэ Геворгян.

– Каринэ Александровна, сегодня многие эксперты, и Вы в том числе, говорят о высокой вероятности большой войны на Южном Кавказе. И какие бы государства этого региона не были втянуты в предстоящий конфликт, война эта будет вестись против России. Почему?

– Россия нуждается в свободе коммуникаций и в контроле над коммуникациями, которые пролегают в самые разные стороны. Тогда она, по крайней мере, в Старом Свете – Царь Горы. Других вариантов нет. Иначе мы проиграем. Потому что если наши коммуникации Север – Юг, Восток – Запад как угодно окажутся уязвимыми, то нас будет очень легко изолировать. Таким образом, это будут проигранные очки нашим противникам.

Сейчас на Южном Кавказе почти все главные коммуникации Север – Юг, так называемые континентальные и морские ворота, контролируются союзниками Турции по НАТО через Турцию.

И в любой момент, если Турция закроет краны, перекроет это движение или будет перекрывать, выторговывая себе преференции на постсоветском пространстве, мы получаем довольно токсичный элемент, потому что мы не занимались диверсификацией коммуникаций.

Нагорный Карабах, село Шуша. 2020 год.

УПУЩЕННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

– Поэтому удержать своё влияние в Карабахе и в Армении для России было стратегически важно?

– Армения этим и ценна, что это коммуникация через Абхазию, Грузию и Иран. И что, мы как-то защитили этих людей?

У нас 20 млрд кубометров российского газа идёт через Азербайджан, и как якобы азербайджанский продаётся в Европу. Все знают, чей это газ, но всем так удобно и все зарабатывают на этом. Вот вам, пожалуйста, и Карабах. Вот вам и весь разговор. Вот этим самым удалось армянское общество развернуть в сторону от России, что казалось невозможным ещё 10 лет назад.

Сейчас все разговоры о том, что армяне имеют больше преференций, благодаря членству в ЕАЭС, не работают. Посмотрите на Украину. Этот пример ни о чём не говорит? Армения всё-таки довольно маленькая страна, это даже не Украина. Так что этим не уговоришь.

– Ситуацию уже не изменить?

– Я считаю, что это упущенные возможности, и в ближайшее время очень высок риск боевых действий на Южном Кавказе, учитывая удар Израиля по иранскому консульству в Дамаске и подталкивание Турции и Азербайджана к агрессивному давлению. Видно, что это направлено на то, чтобы Иран вступил в боевые действия.

Израильский ракетный удар поразил дом в Дамаске рядом с консульством Ирана в Сирии, в котором находился генерал и командир сирийских и ливанских сил Корпуса стражей исламской революции Мохаммад Реза Захеди

– Иран провоцируют и из-за Армении?

– В том числе. Иран бьётся за эту коммуникацию. И даже утверждает, что если будут хоть какие-то попытки ограничить это движение, Иран готов воевать. Ну, не прямым текстом. Они сказали, что не позволят никаких территориальных изменений Армении.

На самом деле, это провокация против Ирана и против нас, потому что армянский фактор нужно рассматривать в контексте развития наших отношений с Ираном, нашего выхода в Индийский океан через Иран и развитие коммуникаций Север – Юг.

РЕПУТАЦИОННЫЕ ПОТЕРИ

– Кто здесь сможет противостоять давлению НАТО в лице Турции? Россия, Иран и Индия?

– Пожалуй, лишь тандем Иран – Индия. И в Нью-Дели, и в Тегеране то, что произошло с Карабахом, вызвало серьёзную обеспокоенность. По крайней мере, в кулуарах власти. Обеспокоенность, связанная с тем, что ради оперативных целей Россия готова поступиться своими стратегическими перспективами, и что делать стопроцентную ставку на Москву нельзя из-за переменчивости в этом плане, несколько отрезвила их. Потому что у них были большие надежды, что начав спецоперацию в Украине, бросив вызов Западу, Россия окажется тем самым флагманом, имеющим ядерное оружие и другое современное вооружение, который позволит макрорегионам Ближнего и Среднего Востока и Индии развивать экономические отношения в той же Африке. Теперь они достаточно скептически относятся к этому.

К слову, их эксперты предупреждали по поводу Турции: «Зачем вы это делаете? Почему вы все свои существующие коммуникации до такой степени проводите через турецкую республику»?

– Почему Россия не прислушалась к своим стратегическим партнёрам?

– Этот вопрос не ко мне. Это вопрос к нашей управленческой элите, у которой свои отдельные интересы. Вот «Газпром». Ему интересно газ продавать. Есть труба, есть возможность, договорились с Баку, договорились с Урсулой фон дер Ляйен, подписали соглашения в Баку, и слава богу. 20 млрд. Деньги идут, уже хорошо.

Есть «Росатом». Ему тоже интересно в разных странах строить станции. Вот сейчас из Армении «Росатом», как я понимаю, попросят на выход. Потому что идут переговоры с Францией на эту тему, и в перспективе – закрытие Мецаморской АЭС. И Армения хочет перейти на обслуживание со стороны Франции.

Я не комментирую такие вещи, потому что передовые технологии действительно у России. Россия могла бы поставить и энергоблок, но подумаешь, что такое Армения. Это мелочь. А тут вот большая Турция. Тут большие возможности и так далее.

– Как такие сугубо меркантильные интересы влияют на политический имидж России?

– В связи с этим создаются некоторые сложности в деле урегулирования отношений с той же Грузией. Тормозится этот процесс, хотя он наметился, и я ему очень рада. Но разумеется, вот опять же, те события и вот это лавирование России в оперативном плане, оно, надо сказать, как три в уме, отложилось в политических кругах самых разных стран. И, главное, стран Ближнего и Среднего Востока, даже Сирии.

ПРЕФЕРЕНЦИИ ДЛЯ ТУРЦИИ

– Выходит, упустив Карабах и Армению, Россия фактически уступила контроль над регионом стране НАТО, тем самым понизив свой и повысив её политический авторитет перед союзниками?

– Турция сейчас получила такие преференции, что у неё появился реальный шанс спасти свою экономику, находящуюся, прямо скажем, в очень тяжёлом положении. Это буквально произошло на днях.

– Каким образом?

– Турция получила огромные возможности развития своего ВПК. Собственная генерация электроэнергии для производства вооружения, в отличие от Европы и Соединённых Штатов, у Турции теперь есть, потому что запускаются энергоблоки атомной электростанции, и Турция становится энергонезависимой. И туда уже потекли инвестиции. И всё это оружие пойдёт в Украину и против нас, в том числе.

– Такую возможность Турции обеспечила Россия?

– Да. Строительством энергоблоков атомной электростанции. Мы же вторую ещё собираемся ставить. Турция зальётся от электроэнергии, и оружие, которое в нас будет стрелять, будет производить в огромных количествах.

– Зная это, Россия собирается вторую АЭС там строить?

– Конечно. Вторую ставят.

США, Франция и Турция – это самые, пожалуй, ведущие страны НАТО, которые имеют достаточно диверсифицированный военно-промышленный комплекс. Но вот энергогенерация на сегодняшний день есть, пожалуй, только у Южной Кореи, которой мы тоже поставляем таблетки для атомной станции, то есть топливо для атомной станции, потому что там атомная энергетика, и у Турции. Заметьте, у них-то и закупают сейчас вооружение. Заказы колоссальные. К тому же, учитывая то, что Турция расширяет своё влияние, она получает базу в Румынии, в Констанце, на 10000 военнослужащих, которых будут содержать американцы.

Кроме всего прочего, сейчас идут учения стран НАТО в Молдавии, они будут идти до середины апреля, и в любой момент они могут перерасти в боевые действия против Приднестровья, где находятся наши миротворцы, и основная масса населения имеет российские паспорта. Что мы будем делать – вопрос.

ЗА ДЕРЖАВУ ОБИДНО!

– То же самое, что и в Карабахе?

– Когда я пыталась задавать такие вопросы, скромно, честно вам скажу, без вызова, без обид, а то, не дай бог, будут апеллировать к моей этнической принадлежности, на меня смотрели, как на дурочку. И говорили, что я ничего не понимаю. Что я не понимаю этой хитрой игры. Ну, получите ответ на свою хитрую игру. Мне обидно за Державу. Серьёзно. Потому что репутационные потери есть. Подумаешь, Армения – всего 2 млн человек. Можно было бы плюнуть и растереть, как говорится. Просто как-то забыли, что за этим за всем следили дружественные нам страны. И это уже гораздо крупнее. Индия – 1,5 млрд. Индия же поставляет вооружение Армении через Иран. Присмотритесь, кто заботится об армянском факторе.

– При этом сама Армения взяла курс на сближение с Евросоюзом.

– Политический дрейф Армении в сторону Евросоюза, особенно Франции, ну, простите, пожалуйста, надо для этого смотреть на карту. Потому что никакой военной логистики у Франции с Арменией нет. Ни воздушной, ни морской, ни наземной. Бог с ней, с Францией, с которой Пашинян ведёт переговоры. Кто они такие? Это уходящая натура.

А вот военное сотрудничество с Ираном, скорее всего, будет развиваться. Военная логистика у Ирана есть – общая граница с Арменией. В то же время все взяли на заметку, что на Россию в этом плане опереться нельзя. Что, беря на себя обязательства обеспечить безопасность кого бы то ни было, Россия будет ссылаться на то, что «а вот они сами не захотели».

Я не против того, чтобы Армению критиковали. Пусть сколько угодно критикуют. Но давайте как-то всё-таки взвешивать, кто более влиятельный в мире политик, у кого больше возможностей: у Путина или у Пашиняна? Или у Эрдогана? Как-то по определению, наверное, у Владимира Путина их больше. У его страны есть стратегическая глубина, есть ядерное оружие, передовые вооружения, множество возможностей. Ну, да, нужны коммуникации. Я считаю, их и надо было развивать. Я не говорю, что их не надо было развивать через Турцию, но почему только через неё?

– Какие проблемы приобрела Россия, потеряв своё политическое влияние в Карабахе?

– Де-факто мы теперь имеем базы НАТО на Апшероне – западном побережье Каспийского моря. Мы сами подписали это всё. Нам же выгодно было с Турцией взаимодействовать. Я ещё раз говорю, коммуникации через неё в Европу. Практически считается, что азербайджанская армия – это турецкая армия. Это армия НАТО. Для этого не надо входить в НАТО. Они перешли на натовские стандарты.

То же самое сейчас происходит в Казахстане, который тоже выходит на Каспий. Там посол США открыл тренировочный центр НАТО. Это в стране ОДКБ. Ничего себе. А мы про это молчим. Ну, как-то надо же обращать внимание на то, что наши союзники по ОДКБ у себя творят.

СТРАСТИ ПО ТУРАНУ

– После войны в Карабахе появилось много разговоров о создании Великого Турана – тюркского мира на территории Кавказа, Закавказья, Средней Азии, Поволжья и Сибири. Турецкие издания даже публиковали фото президента Эрдогана на фоне «Карты турецкого мира», куда вошла практически вся восточная часть РФ. И хотя до сих пор никаких прямых официальных заявлений турецкого руководства о претензиях на российские территории не звучало, какова вероятность того, что разгром Армении в Карабахе, а это победа именно Турции, не станет одним из шагов к созданию Великого Турана?

– Я могу сказать следующее – здесь есть нюанс. Постольку-поскольку в России в Москве я живу с рождения, то вопреки чаяниям Турции в плане проекта «Туран», я считаю, что наши татары – Татарстан и Башкирия, сибирские татары и так далее – на эту разводку не поддадутся. Есть у меня основания так считать. Потому что наши татары и наши башкиры – это второй этнос после великорусского этноса, суперэтноса, который создавал русскую цивилизацию. Они такие же соавторы, и с какой стати им отказываться от собственной цивилизации, для того чтобы войти в конструкт с неизвестными результатами? Понимаете, тут сами по себе риски очень высоки.

– Тем не менее, именно в Татарстане на протяжении нескольких лет работали учебные заведения, в которых детям насаждалась идеология пантюркизма. Помимо этого, вела активную деятельность Международная организация тюркской культуры «Тюрксой», через которую Анкара также вела идеологическую обработку местной молодёжи.

– Просто зная состояние общества, те исследования социологические, которые проводились, свидетельствуют о том, что да, там есть радикалы, молодёжная организация в рамках «Тюрксой» была создана. Я смотрела, сейчас они убрали фотографии, где они стоят и показывают знаково запрещённую организацию «Серые волки» (турецкая ультраправая националистическая молодёжная организация, запрещённая во многих странах мира). То есть да, Турция вела очень серьёзную националистическую пропаганду среди молодёжи в Башкирии и в Татарстане.

Я замечу, что когда в 2020 году была Вторая карабахская война, то поклонные кресты в Поволжье жгли эти самые радикалы. Но, тем не менее, я всё же считаю, что только благодаря позиции и настроениям самих этих этносов нам удастся удержать ситуацию.

– Однако редкие, но очень резонансные инциденты, подрывающие стабильность в обществе, там всё же происходят. На Ваш взгляд, случай с «казанским стрелком» – это обычный криминал или инструмент для раскачки ситуации?

– Вы знаете, мы с главой Татарстана Миннихановым практически одновременно сказали, что это теракт. Это не сумасшедший одиночка. Но что он кричал? Что «нужно вынести мусор». Это абсолютно салафитский лозунг. Потому что, прежде всего, там же погибли его соплеменники, дети – этнические татары. В основном, кстати. Почему? Надо сначала почистить своих. Да, такие радикалы там тоже есть. Но я и мои коллеги, изучавшие социальные тенденции и настроения именно в Татарстане и вообще среди татар, отмечали падение интереса к этим радикальным течениям. Так что я опираюсь на эти исследования и на собственные наблюдения.

АКТИВИЗАЦИЯ «СПЯЩИХ»

– Активизацию «спящих» ячеек боевиков в Ингушетии и Дагестане тоже нужно рассматривать в контексте общей дестабилизации Кавказа и Закавказья? Может ли за этим стоять Турция?

– Там кто только не стоит. За Турцией могут стоять западные спецслужбы.

– Они будут продолжать раскачивать эти регионы?

– Разумеется. И перекрывать наши коммуникации с Ираном. Потому что, как бы то ни было, если будет создана единая система, например, ПВО и ПРО Казахстан – Азербайджан, то, в общем-то, акватория и воздух над Каспийским морем, для нас тоже станет проблемой. И таким образом коммуникации с Ираном у нас тоже могут оказаться под вопросом. А это важно в данном случае. Тем более что Иран предоставляет нам выход к Индийскому океану, свои замечательные порты. Рядом с портом Чабахар на юго-востоке Ирана где-то в 2025 году уже полностью великолепный космодром заработает, который, как вы понимаете, очень удобно будет использовать для запуска и спутников, и космических ракет и так далее. И коммуникации с Индией нам, соответственно, упрощаются.

– Существует ли возможность урегулировать ситуацию на Южном Кавказе дипломатическим путём?

– Наверное, есть. Но на это недели две. Если мы не развернём ситуацию на Южном Кавказе в свою пользу, или хотя бы не начнём разворачивать, то уже через 2 недели эти возможности категорически будут утеряны.

И более того, я понимаю, что Турцию и Азербайджан западные союзники Анкары будут торопить. Это уже видно, как их торопят. Поэтому и деньги туда влили. Преференции Турция уже получила, и увернуться она не может. Она скажет: ничего личного, это наши обязательства.

– Турция решится на прямое военное противостояние или будет действовать через посредников?

– Естественно, что воевать она будет не своими руками. Возможно, у Турции немало, чего там греха таить, всяких наёмников на её территории. Мы об этом то говорим, то не говорим.

Например, на границе, в эксклаве Азербайджана – Нахичевани, по данным иранцев, находится 6000 головорезов. Ну, и пожалуйста через прокси. Даже, пожалуй, в Баку или Анкаре скажут: «это не мы». Или вот Армения напала, скажут. Даже если Армения не нападёт, скажут, Армения напала, а мы ответили. Что-то такое может быть. Любая провокация. Их вынудят воевать, ещё раз говорю. Это не значит, что они хотят.

Я совершенно не утверждаю, что азербайджанское или турецкое руководство прямо мечтает сейчас начать воевать за Кавказ. Они понимают для себя эти риски. Я думаю, что очень многие мои как раз соплеменники в Ереване считают, что те хотят воевать. Нет. Я считаю, что они не хотят, но их заставят.

– Грузию могут втянуть в это?

– Надеюсь, что нет. Хотя, по данным из моих надёжных источников в Грузии, Армении, Иране и Азербайджане, а я доверяю своим источникам многолетним, они проверенные и очень надёжные, в Грузии находится до 30000 вот таких же «спящих» боевиков. И именно на юге. Как раз в регионах, населённых азербайджанцами. Я ездила в Грузию, и данные из моих источников подтверждаются. Об этом говорят и представители азербайджанской общины Грузии, с которыми я там общалась. Водитель у меня был из Марнеульского района – простой человек, очень грамотно рассказывал о том, что у них там происходит. Что повсюду ездят, рекрутируют. Молодёжь идёт. Конечно, люди зрелые, бывшие советские на это не очень ведутся.

НЕГАТИВНЫЕ ПРОГНОЗЫ ДЛЯ РОССИИ

– Этот конфликт может коснуться приграничных территорий РФ, по аналогии с тем, что сейчас происходит в Белгородской области?

– Так это же сообщающиеся сосуды. Турция великолепно, надо сказать, и очень грамотно работает с Абхазией, невзирая на то, что она её не признаёт. Об активизации турецкой составляющей мне говорят мои друзья и источники в Дагестане. Так что, знаете, тут может произойти кумулятивный эффект.

Я думаю, что нам придётся, как сове, крутить головой. Дай бог, чтобы в Арктике ничего такого особенного не происходило. Но то, что нам стремятся зажечь самые разные точки по периметру всех наших сухопутных и морских границ, в этом я не сомневаюсь. Не сомневаюсь, что может вспыхнуть и Ферганская долина, и юг Киргизии, и Бадахшан в Таджикистане – это то, что у нас принято называть Памиром, и Южный Кавказ. Не исключаю и провокации со стороны Польши и Прибалтики. Причём одновременно практически. И при этом будут идти провокации и обстрелы Белгородской области и Крыма одновременно.

– Вероятность терактов тоже, наверное, нельзя исключать?

– Дело в том, что в Турцию и в Киргизию талибы вытеснили боевиков ИГИЛ (террористическая организация запрещена в России). Не случайно этот ИГИЛ снова активизировался, и о нём заговорили. Кажется, его тоже включают в большую войну. А это уже понятно, чей это инструмент.

– Чей?

– Это инструмент Запада. Это уже не про религию, это про деньги.

– Будут ли пытаться этот инструмент задействовать в дестабилизации обстановки внутри России, если учесть, что сейчас на территории РФ находятся миллионы выходцев из Средней Азии и того же Азербайджана, и многие из них могут оказаться крайними радикалами?

– Я не хотела бы говорить на эту тему и делать какие-то прогнозы. Потому что если делать прогноз, то нужно делать сверхнегативный и сверхпозитивный и, разумеется, истина будет плавать где-то посередине.

Состояние нашего общества, условно говоря, в плане социокультурном, это всё ещё какая-то «переходная Веймарская Республика». Конечно, ни в коем случае никакого намёка на то, что потом случилось с Веймарской Республикой, но просто мы никак не расстанемся с прошлым. С этим постмодерном в культуре, в политике с его принципом деконструкции, клипового восприятия политической реальности, культурной, человеческой и вообще реальности. Как-то мы никак из этого не выйдем. И среди нашей отечественной элиты немало управленцев, которые никак вот с этим прошлым расстаться не могут, и все по нему ностальгируют и все надеются, что всё рассосётся само собой.

Пока я разворота этой тенденции не вижу, намёка на него не вижу. По тому, как каскадом идут определённые проблемы с внешнего и с внутреннего контура в адрес нашего руководства, которое, естественно, не может от этой оперативной ситуации даже на миллиметр отступить, ему будет некогда заниматься этими вопросами.

– Если я правильно понимаю, прогнозы негативные?

– Да. С наибольшими потерями и затратами.

Но я всё-таки большие надежды возлагаю на трансформации, которые произойдут в России. Огромные надежды на это возлагаю.